Kitobni o'qish: «Это началось не с тебя. Как мы наследуем негативные сценарии нашей семьи и как остановить их влияние. Марк Уолинн. Саммари»

Оригинальное название:

It Didn’t Start with You: How Inherited Family Trauma Shapes Who We Are and How to End the Cycle

Автор:

Mark Wolynn

www.smartreading.ru

Квест в поисках зрения

Существует теория, что источник страданий людей с депрессией, фобиями, хроническими заболеваниями, навязчивыми мыслями, ПТСР¹ и другими состояниями, подрывающими здоровье, может находиться не в поле их собственной жизни, а в историях предков: родителей, дедушек и бабушек, даже прадедушек и прабабушек. Говоря языком психологов, травма может оказаться наследственной. Фрагменты опыта умершего человека, который пережил первичную травму, могут сохраняться, чтобы найти решение в умах и телах потомков, живущих, как им кажется, совсем другой жизнью.

В 34 года автор этой книги Марк Уоллин неожиданно начал терять зрение. Когда его впервые «накрыла» глазная мигрень, он, натыкаясь на предметы, едва нащупал телефон и набрал 911. Обычно при глазной мигрени зрение приходит в норму примерно через час. Но у Марка в последующие недели оно ухудшилось – лица и дорожные знаки стали серой пеленой. Врачи сообщили Марку, что причина его заболевания неизвестна – 5% людей с такой формой недуга становятся слепыми. Марку не помогало лечение, витамины и диеты – в отчаянии он передал свою успешную компанию по организации мероприятий в Питтсбурге человеку, которого едва знал, и уехал в Юго-Восточную Азию. Там он пытался прибегнуть к помощи целителей, пел мантры, медитировал, голодал, пробовал лечение травами и даже хилерские²практики. Но зрение продолжало ухудшаться.

Лишь на третий год этого нелегкого квеста Марк нашел то, что искал. Два духовных учителя, к которым он отстоял в очереди по несколько часов (к каждому – в отдельной), сказали Марку, чтобы он возвращался домой и помирился со своими родителями.

Марк винил разведенных родителей во всем плохом, что происходило в его жизни. Несколько лет он проходил сомнительную психотерапию с битьем подушек и разрыванием на куски картонных копий родителей. Объятия матери он воспринимал как капкан: когда она его обнимала, он деревенел. С отцом же, наоборот, Марк и хотел бы близких отношений, но не мог их установить. Поэтому, получив совет первого гуру, он был разочарован. Но, услышав то же самое от второго, Марк все же вернулся в Питтсбург.

После долгой разлуки Марк еле вытерпел материнские объятия. Однако он попросил маму продолжать его обнимать. С каждой встречей напряжение стало уходить, и постепенно Марк смог несколько сблизиться с матерью. Они начали разговаривать и вспоминать прошлое.

Мать рассказала ему, что во время ее родов доктор использовал щипцы. На голове младенца Марка остались страшные синяки, и маме было трудно в первый раз взять его на руки. Слушая эту историю, Марк вдруг испытал знакомое чувство подавленности, причину которого никогда прежде не мог себе объяснить. Он также узнал, что его бабушка и дедушка очень рано остались без матери: одна прабабушка умерла от пневмонии, когда бабушке было два года, другая – во время очередных родов, когда дедушке было пять. Марк подумал, что чувствует то же одиночество и бессилие, которое, вероятно, ощущали его бабушка и дедушка, будучи совсем малышами.

Встретившись с отцом, Марк сказал, что соскучился, но тот не ответил. Тогда Марк стал вспоминать истории из своего детства и сказал отцу, что любит его. Отец оставался неприступен, но Марк продолжал приезжать и разговаривать с ним – снова и снова. Спустя несколько недель такого общения отец, глядя Марку в глаза, наконец, произнес: «Я никогда не думал, что ты меня любишь».

Восстанавливая отношения с родителями, Марк постепенно осознал, что начал принимать их любовь и заботу – не ту, которой он ждал, а ту, которую они были в состоянии ему дать. Тогда же он поймал себя на том, что почти перестал беспокоиться о своих глазах. И вскоре зрение восстановилось.

Поразившись тому, что с ним произошло, Марк начал изучать психологию и разработал метод ключевого языка для избавления от семейных травм – с письменными техниками, техниками визуализации и слушания (в тексте саммари мы обозначили их значками , и соответственно).

С помощью этого метода можно попытаться самостоятельно выяснить причину беспокоящего вас самочувствия – повторяющихся негативных мыслей, тревоги, страхов, личных неудач, и выбраться наконец из этой трясины.

Три поколения травмы

По данным ученых, за передачу потомкам таких физических признаков, как цвет волос и глаз, отвечает всего 2% ДНК человека. А за «трансфер» эмоциональных, поведенческих и личностных черт – целых 98% генетической молекулы.

Поскольку 99% генов – сегментов ДНК – человека сходны с генами мышей и последние способны к размножению через 12 недель после рождения, на грызунах провели множество исследований влияния перенесенного стресса на потомство. Результаты демонстрируют, что эффект от травмирующего события может проявляться на протяжении по меньшей мере трех поколений. Изучение трех поколений людей может занять более 60 лет, и такое исследование ведется, но пока не закончено. Однако, учитывая опыты на мышах, ученые предполагают, что люди тоже передают паттерны определенных реакций на события детям и внукам.

В 2013 году ученые университета Эмори в США ставили в клетку с мышами ацетофенон, запахом напоминающий цветущую вишню, и одновременно ударяли животных разрядом тока. Когда мышатам второго и третьего поколения давали понюхать это же душистое вещество, они подпрыгивали и убегали, хотя раньше с ним не сталкивались. Таким образом, мыши унаследовали боязнь определенного запаха.

По словам Марка Уолинна, история, которую мы разделяем со своей семьей, начинается до нашего зачатия, поскольку до рождения мамы она – и частицы будущих нас – находятся в теле бабушки. То есть в одной биологической среде существуют сразу три поколения.

Если за месяц до рождения мамы бабушка узнала, что ее муж погиб, она, скорее всего, подавила эти эмоции, поскольку не имела времени на оплакивание утраты. Тогда мама – а теперь и мы – неосознанно несет это горе где-то внутри.

Когда что-то напоминает нам о негативном опыте прошлого, мы пугаемся собственных ощущений – ведь нам они непонятны. Травмирующее событие произошло очень давно – с мамой, папой или другим нашим генетическим предшественником – и мы не можем определить, что конкретно нас пугает.

По мнению немецкого психотерапевта Берта Хеллингера³, травмирующие события могут накладывать отпечаток на всю семейную систему. К последней Хеллингер, помимо непосредственных родственников, относит:

• добрачных партнеров родителей, бабушек и дедушек (мы родились благодаря их уходу из жизни предков);

• сводных братьев или сестер;

• мертворожденных и абортированных детей;

• тех, кто причинил вред кому-то из членов нашей семьи;

• жертв нашей семейной системы (обманутых, убитых и т. п.).

Члены семьи бессознательно повторяют опыт старших родственников. Причем не всегда в точном соответствии с изначальным событием.

Клиент Марка Уолинна Джон три года отсидел за преступление, которого не совершал (по сфабрикованному обвинению бывшего партнера по бизнесу в присвоении средств). На суде Джон заявил, что невиновен, но факты говорили против него, и адвокат посоветовал ему признать вину для сокращения срока заключения. После выхода из тюрьмы Джон был одержим идеей мести.

Как выяснилось в ходе психотерапевтического сеанса, отца Джона примерно в том же возрасте обвинили в убийстве делового партнера, но освободили из-за недостатка доказательств. В семье знали, что отец виновен, но не обсуждали это. Убитый стал частью семейной системы Джона, а сын искупил совершенное отцом преступление. Когда Джон понял это, он смог оставить мысли о мести в прошлом и двигаться дальше.