Лея Ли: ДНК магии

Глава 22. Эксперимент

Лея очнулась в палате для девочек в начальной школе. Здесь она уже была после происшествия с лианами, когда мистер Снежински через тайный ход в лесу принёс её сюда. Заведовала медицинским хозяйством Надин Леру – круглолицая рыжая хохотушка, преподающая французский и факультатив по кулинарии. Пышная женщина с высоким голосом. Лея помнила, как она пела на празднике "Хабанеру". Мадам Надин свободно владела английским, французским и испанским языками. На последнем часто болтала с сеньором Дельгадо. Заклинания она произносила в основном на французском, используя латынь только для самых простых магических действий.

– Как вы, дорогая? – Надин Леру вошла, держа в руках поднос. – На обед сегодня рыбка с овощами. Как самочувствие?

Лея села в кровати.

– Уже лучше. Что со мной было, и почему я здесь?

– Обморок и… Вы, – улыбка сползла с лица целительницы, – повторяли слово "боль", – женщина поставила поднос на тумбочку.

– Да… Мне было больно и тяжело дышать. Раньше со мной ничего подобного не случалось.

– Мы всё выясним. Не беспокойтесь, мадмуазель. Соберём консилиум…

– Зачем? – Лея всерьёз испугалась за своё здоровье.

– Чтобы выяснить причину и устранить её. Нам повезло, что сегодня в Эль Кастильо делегация из Сан-Бессетт.

Спустя полчаса Надин Леру забрала поднос с пустой посудой и попросила Лею пока никуда не уходить, несмотря на то, что та чувствовала себя превосходно. Она бесцельно бродила по большой палате на 20 мест и разглядывала рисунки на стенах. Здесь были изображены основатели школы, драконы и другие магические существа, старый замок в его первозданном виде и учебный корпус до обновления, пляжи, парк и лес. Лея даже не заметила, как мягко щёлкнул замок, и в палату вошли четверо: оба Леру, МакГрегори и та самая незнакомая женщина, на которую Лея упала.

– Мисс Ли, как чувствуете себя? – обеспокоенно спросила директор.

– Хорошо, – испуганно ответила Лея, не зная, что приготовили для неё маг-медики.

Мадам Леру жестом попросила вернуться на свою кровать. Лея села. Все волшебники материализовали себе по удобному стулу и устроились рядом.

– Меня зовут Сильвия, я заведую отделением в клинике имени Святого Андре Бессетта, – представилась женщина. Лее понравился её тихий мягкий голос.

– Скажи, ранее с тобой происходило что-нибудь подобное? – её кофейные – почти чёрные – глаза пристально смотрели в изумрудно-зелёные.

– Н-нет. То есть… Я уже падала в обморок, но… не от боли.

Сильвия сделала пометку в блокноте.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать. С половиной, – зачем-то добавила Лея.

– Ты ведь знаешь, что у девушек в период полового созревания дар может вызывать побочные эффекты?

– Н-нет.

Женщина вздохнула.

– Простите, миссис МакБраун, – взяла слово директор, а Лея удивлённо выпрямилась, услышав знакомую фамилию. – Мисс Ли – сирота и, судя по рассказам тёти, жила в основном при пансионатах.

– В монастырях Тибета, – пропищала Лея.

– Что ж… Теперь она знает о побочных действиях. Осталось провести эксперимент.

– Это обязательно? – пульс ускорился, ладошки стали влажными. – Может, не надо? Ведь сейчас всё хорошо.

– Не бойтесь, – успокоил месье Леру. – Ничего страшного или опасного не произойдёт. Не так ли, миссис МакБраун?

– Верно. Всё, что нужно, это вернуться в отделение старшей школы. Директор, подготовьте, пожалуйста, на завтра необходимое для эксперимента, – Сильвия МакБраун ещё раз пристально посмотрела в глаза Леи и, тронув её за руку, слегка улыбнулась. – Всё будет хорошо, мисс.

Неожиданно пришёл Райс. Принёс ватрушки из буфета. Мадам Леру заварила ребятам травяной чай и ушла к директору. Дэн и Лея расположились на широком подоконнике с чашками и блюдцами. Здесь было тепло. Окна палаты выходили во внутренний дворик, где уже вовсю цвели нарциссы. Если присмотреться, сквозь ветки можно увидеть окно спальни Леи.

– Интересно, как там Соня.

– Я видел её. Рука в гипсе.

– Наверное, это неудобно и больно.

– Я думаю, что очень. Подлить тебе ещё чаю?

– Угу. Спасибо, что зашёл. Здесь скучно.

– Здесь интересно. Рисунки на стенах. История в картинках. Здорово придумано. Замок, как в книге. Помнишь?

– Угу. Только медальоны неправильные.

– Почему? – Дэн отставил чашку. Серые глаза выражали интерес.

– Они гладкие.

– И? – Райс подался вперёд.

– А в Шато с иероглифами. Такими же, как… – Лея осеклась и сделала вид, что прислушивается. – Кто-то идёт.

Ребята с минуту просидели в напряжённой тишине.

– Никого нет. Показалось, – наконец, выдохнул Дэн. – Так что с иероглифами?

– Ничего. Подлей чаю, пожалуйста.

– Ага, – Райс сполз с подоконника.

А Лея была готова удрать через окно. Палата для девочек находились на втором этаже. Но из-за поглощения холмом края здания, была на уровне земли. Поэтому сразу под окном простиралась лужайка.

– Так что с иероглифами? – Дэн так увлёкся, что Лея едва успела остановить его – чашка наполнилась до краёв.

– Ничего, – пульс выдавал волнение. И зачем только сказала про иероглифы? Нельзя. Если тётя узнает, сразу придётся уехать, оставить друзей. Соню, Клару и… Ну нет. Грустить о мальчишке? Глупости.

– Это важно. Моя семья долгие годы пытается разгадать секрет основателей. Меня хотели оградить, но я… уговорил. Не без помощи прабабушки, конечно. А теперь, когда разгадка стала ближе, ты говоришь, что… Ничего?

– Ничего, Дэн. Просто какие-то иероглифы на медальонах у статуй в Шато.

– Какие-то? – Райс примостился на подоконник и недоверчиво заглянул Лее в глаза.

– Какие-то, – она перевела взгляд на окно своей спальни. – Бедная Соня. Скорее бы меня отпустили. Не хочу никаких экспериментов.

– Может, не надо? – умоляюще посмотрела Лея на мадам Леру.

– Надо, мадмуазель. Комиссия ждёт. Хотела бы я сказать, что это не больно, – непривычно сосредоточенное лицо волшебницы не предвещало ничего хорошего.

– Я боюсь, – по телу прошла дрожь.

– Испытывать страх – нормально, – уверенно сказала женщина.

– Вы будете держать меня за руку?

– Если это не помешает чистоте эксперимента.

– Хотя бы сейчас.

Мадам Леру удивлённо приподняла брови, но руку подала.

Целительница провела Лею подземным коридором. Они вышли из-под центральной лестницы в холле, со стороны столовой. Поднявшись на второй этаж, встретили Клару с девочками – Натали и Кэтрин. Вошли в стеклянную дверь. Пока двигались по коридору, сердце Леи бешено колотилось. Она чувствовала, как потеют ладони. Стало неловко, но выпустить руку мадам Леру ей не позволял страх. Наоборот она вцепилась в пальцы женщины мёртвой хваткой. Вот и дверь в общую палату.

– Постойте. Мне нужно… – тяжёлое дыхание не дало закончить фразу.

Мадам Леру открыла дверь. Что-то изменилось внутри: ни одной кровати не видно – только ширмы. И голоса, вот-вот звучавшие, резко смолкли. Навстречу вышла директор, за ней мать Сони, а позади семенил старый лекарь.

– Как чувствуешь себя? – участливо спросила миссис МакБраун.

Лея дрожала. Теперь она стояла одна. Без поддержки мадам Леру. И не знала, что ответить. Хотелось просто выбежать за дверь.

– Не бойся, – женщина улыбнулась, и в её почти чёрных глазах зажглись искорки.

– Зачем это? – Лея увидела у неё в руках платок, который та ловко сворачивала.

– Завязать тебе глаза. Для чистоты эксперимента. Не бойся.

Лея закрыла глаза. Пульс стучал в голове. Она ошущала только страх и запах духов этой женщины. Что-то свежее, цветочное. И прикосновение к руке. Ласковое, бережное.

– Иди за мной. Не бойся, – Лея повиновалась.

Шаг за шагом. Запах её духов, такой приятный вначале, сейчас стал раздражать. Причинять боль. Физическую. Женщина стала ходить вокруг, заставляя Лею кружиться.

– Ты должна указать, в какой стороне пациент, испытывающий боль, – сказала Сильвия МакБраун.

Прикосновение разорвалось. Лея осталась один на один с болью. Со своей ли, с чужой? Но это было так похоже на то, что она чувствовала здесь вчера. Чего они хотят? Как определить, где источник боли, если боль везде? Внутри, снаружи… Не даёт думать, не даёт чувствовать ничего другого. Лея попыталась сорвать повязку – не вышло.

– Не бойся. Это просто магия, – спокойный голос за спиной. Она здесь.

Лея сосредоточилась на дыхании. Несколько минут, и пульс начал приходить в норму. Появилась ясность ума. Боль. Никуда не исчезла. Но перестала быть всеобъемлющей. Теперь она была понятна. Локализована. Это была чужая боль. Чужая. Пришедшая извне. Лея сделала шаг назад и в сторону. Постояла. И, вытянув руки для подстраховки, сделала ещё пару шагов. Боль усилилась. Значит… она на верном пути? Лёгкое волнение. Шаг, и… Источник боли будто вдруг совершил переворот. И теперь дразнил её откуда-то сбоку. Лея развернулась. Боль разрывала плечо. Хотелось скорее закончить этот дурацкий эксперимент. Несколько уверенных шагов в новом направлении.

– Здесь, – почти выкрикнула Лея, срываясь на плач.

– Жаль, – за спиной расстроенный голос МакГрегори.

Впереди что-то щёлкнуло. Лея вздрогнула от знакомого голоса:

– Месье Леру, директор, эта дрянь снова горит.

– Всеволод, вы сорвали нам эксперимент, – с горечью в голосе проговорила МакГрегори.

Лее наконец удалось снять повязку.

– Но у него болит рука! – выпалила она. – Эта боль сильнее той, – Лея указала в сторону закрытой ширмой кровати, на которой, как потом оказалось, лежала Сара.

– Контрольная группа свободна, – громко сказала директор, и из-за ширм вышли абсолютно здоровые ученики, которые не совсем понимали, что они здесь делают. Вяло попрощавшись, они скрылись за дверью.

– Мистер Снежински, – старый лекарь жестом пригласил человека в чёрном в свой кабинет.

Тот, бросив мимолётный взгляд на Лею, быстро проковылял мимо.

– Неплохо было бы пройти полное магическое обследование в клинике имени Святого Андре Бессетта, – сказала Сильвия МакБраун директору. – Всё, происходящее с девочкой, может быть как даром, так и проклятием.

Глава 23. Дар или наказание

Теперь нужно было прислушиваться к себе, как рекомендовала миссис МакБраун. В течение двух недель Лея ходила настолько сосредоточенная, что подруги постоянно пытались выяснить, отчего она сердится. Говорить об эксперименте было нельзя. Никому. Только тёте. Но её не было рядом. Ах, как же Лея хотела ей написать. Или дяде Хенгу. Его адрес был знаком. Но… тогда придётся выдать себя и подвергнуть школу опасности.

До летних каникул оставалось больше месяца. Рябины во внутреннем дворике отцветали. Спортивные уроки проходили на улице. Дыхание лета ощущалось во всём. Обитатели Эль Кастильо радовались приходу тепла. Кроме одного человека. Мистер Снежински по-прежнему был угрюм. И Лея знала почему. Точнее – чувствовала. Его боль. Однажды это случилось прямо на уроке сеньора Дельгадо, когда они снова наблюдали за восточными краснозобыми драконами на стене старого Шато. Здесь, за зарослями плюща, у самой земли, были окна в ЕГО комнату. Человека в чёрном мучила боль.

С тех пор Лея будто искала повод, чтобы прибежать к его окнам. Интересно, он знает, что она здесь? Что чувствует его боль? Если вокруг никого не было, она вставала на колени и пыталась заглянуть внутрь. И однажды… встретилась с взглядом его чёрных глаз. Давно она так не бегала!

Больше ему в окна она не заглядывала. Приходила к стене и садилась на траву, пытаясь понять, что с ним. И не могла. Его боль отличалась от боли других людей. Она заставляла возвращаться её снова и снова. Страдать, но терпеть. Ненавидеть боль, но жаждать испытать её снова. Пытаться разгадать. Понять, как перестать её чувствовать. Разве может быть это даром? Скорее наказанием. Не нужно было никаких экспериментов, чтобы убедить Лею Ли, что ощущать чужую боль – это проклятье. Ведь на ней уже есть парочка. И это тоже больно.

– Эй, ты чего здесь? – из арки вышла Соня. – Там Дэн тебя ищет. Он в парке у фонтана.

– Я совсем забыла, – Лея поднялась, незаметно смахнула слезинку, пока Соня балансировала на остатках стены напротив.

– Ты знала, что здесь была оранжерея?

– Да, я читала. А на пригорке, где главный вход, навес с цепями для летающих мётел.

– Да уж, старый Шато был великолепен, – Соня спрыгнула с развалин. – Прабабушка Дэна здесь преподавала. Её даже хотели сделать директором, но она отказалась. Ну ты иди. Иди.

– А ты?

– Эй, а мне-то зачем? Это же у вас… свидание, – усмехнулась Соня.

– И никакое у нас не свидание, – смутилась Лея. – Дэн просто хочет помочь попрактиковаться в разговорном французском. Сара ведь ещё на больничном.

– Эй, как не справедливо! – девочки вместе вышли через арку. – Дарк вернётся с соревнований, а мы уже здоровы. Как будто и не было ничего. Ладно. Буду ждать тебя в библиотеке. Потом вместе на чай пойдём, – они поднялись на холм. Потом Соня пошла к школе, а Лея – к центральной аллее парка.

Райс сидел на лавочке и наблюдал, как голуби у его ног клюют семечки. Ветер трепал его густые каштановые волосы. А он с такой любовью и добротой смотрел на этих птичек, что Лея невольно улыбнулась, забыв о человеке в чёрном и его боли.

– Бонжур, месье Райс, – она уселась рядом, голуби разлетелись в стороны, а потом снова вернулись к ногам Дэна.

Мальчишка добродушно улыбнулся.

– Мадмуазель Ли, силь ву пле, – он отсыпал ей в ладони семечек. – Хочешь покормить драконов?

– Драконов? – Лея напряглась, вспомнив бордовую морду с жёлтыми глазами, напугавшую её перед Рождеством в старом замке. – Н-не уверена.

– Не бойся. Мы не пойдём в лес. Сеньор Дельгадо запретил туда соваться, пока у драконов период гнездования. Мы будем кормить крошек одуванчиками, – мальчишка сощурился от солнца.

Теперь Лея поняла, что он имел в виду восточных краснозобых. Но тогда придётся вернуться к стене Шато и, возможно, снова испытать боль. Боль…

– Дэн, с тобой всё в порядке?

– Да, в полном, – ответил он и уставился на голубей.

Она легонько коснулась его плеча. Мальчишка поморщился. Лея тоже.

– Сильно болит?

Райс удивлённо посмотрел на неё.

– Ерунда. Скоро пройдёт. Просто бокс – это не моё.

– Бокс?

– Да, Крис попросил сходить с ним на тренировку. Попробовать.

– И?

– Он сейчас в больничном. А я… вот. С тобой, – он улыбнулся. – Так что всё в порядке. Небольшой синяк. Не хотел тебя расстраивать.

Лея видела, как вернулись "Белые лебеди" с соревнований. На общеканадском турнире они заняли почётное второе место. Кажется, ребята были довольны результатом. Кроме, разве что, капитана. Дарк ввалился в холл в дурном расположении духа. А вечером снова начал дебоширить, задирая младших. Утром в понедельник он заявился в холл девочек и не пускал Сару на завтрак, пока на него не налетела Соня.

– Э, Мелкая, тебе мало что ли было? – он грубо оттолкнул её. – Не с тобой разговариваю.

– Люмус, ты сломал мне рёбра, – Сара всё ещё старалась говорить аккуратно, следя за дыханием.

– Это игра, котёнок. На льду я капитан.

– Да ты и в жизни далеко не джентльмен, – усмехнулась Клара.

– Ха, ещё бы ты против меня не выступала, а, – ответил Дарк.

– Ты сделал мне больно, Люмус, и даже… – голос Сары дрогнул. – Даже не пришёл навестить ни разу.

– Я вернулся только вчера.

– Вчера, – старшая МакБраун взяла под руку сестру, готовую наброситься на обидчика, и девочки пошли на завтрак.

Дарк волочился за ними, оправдываясь и называя Сару котёнком. До самого холла, где, облокотившись на перила, поджидал Эндрю – высокий и тощий очкарик из пятого класса. Лея знала его в основном по рассказам Сони. И однажды видела в общей палате, как он принёс свежие цветы для Сары. Племянник министра магического правительства, круглый отличник по всем предметам, кроме спорта и астрологии.

Эндрю выпрямился, поправил полы пиджака, очки, пригладил волосы. Завидя его, старшая МакБраун вздохнула и закатила глаза:

– Снова этот ботаник…

– Эй, Миллер – хороший парень. Я слышала, как папа говорил, что он выгодная партия.

– Сонь, я сама как-нибудь с парнями разберусь. Без посторонних. Ладно? – осадила Сара сестру. – Эндрю, вечером поговорим. Сейчас некогда.

Возле столовой была толчея, поэтому девочки стали свидетелями того, как Дарк жёстко толкнул Миллера. А Лея ещё и почувствовала этот удар на себе.

– Слышь, ботан, ещё раз увижу, что подкатываешь к моей девчонке…

– Сара не твоя собственность. Сама решит…

Драку предотвратила МакГрегори, сняв штрафные баллы с парней.

Лея заметила, что инцидент польстил старшей МакБраун – она довольно улыбалась за столом. Это был уже не первый случай. Соня рассказывала о нескольких драках мальчишек за внимание её старшей сестры.

Июнь на острове Принца Эдуарда обещал быть комфортным. Лето уже вступило в свои права. Большинство уроков перенесли на свежий воздух. Занятия проходили то во внутреннем дворике, то в парке, то в лесу, то на холмах и развалинах Шато, то на берегу залива. Лее это помогало продвинуться во французском, потому что запоминать слова на практике было легче. Алхимия, артефакты и библиочас, конечно, проводились в здании школы. Поначалу там же была и первая помощь. Но ввиду того, что в общей палате находился Эндрю Миллер с переломами и парой выбитых зубов после нападения неизвестных, месье Леру перенёс урок у первого класса на улицу. Потому что Лея Ли физически не могла находиться рядом с источником боли.

Соня второй день пыталась уговорить сестру навестить мальчишку в больничном. Но та наотрез отказывалась.

– Тебе нравится Миллер? Иди сама к нему.

– Эй, он же за тобой бегает. Не за мной.

– Но я-то за ним не бегаю. Он вообще не в моём вкусе.

– Слышал бы отец.

– При чём тут отец? Я же не ищу жениха. Не хожу на свидания, – Сара в упор посмотрела на Лею, чтобы та молчала. – Просто выбираю, с кем можно интересно провести время. А Миллер… Ну он скучный, Сонь. У него кличка с первого класса Эндрю-зануда.

– Это не его мать случайно в департаменте по делам статиков работает? – влезла в разговор Клара.

– Не знаю. Наверное. У него дядя министр, – равнодушно ответила Сара.

– Когда, наконец, будешь искать жениха, обрати на него внимание, – Каприс деловито отрезала кусочек отбивной. – Единственный наследник известного рода.

– Да вы что, сговорились все? Ли, что? – Лея вдруг поняла, что сидит и, не мигая, смотрит на Сару.

– Ничего. Тебе решать.

– Вот. Хоть кто-то это понимает. С кем я встречаюсь – моё личное дело, – девушка слегка кивнула Лее.

– С такими людьми нужно поддерживать контакты. Поэтому тебе следует всё же его навестить, – сказала Каприс.

– Да ну вас к чёрту, – Сара отложила приборы и вышла из-за стола.

– Вот глупая, – Клара закатила глаза.

– Тут даже я согласна, – Соня подпёрла голову рукой.

– Грядёт повторение! – все вздрогнули от голоса влетевшей в столовую Касперович. – Гроза грядёт! – звякнув многочисленными браслетами, она театрально воздела руки к небу и прошла к столу преподавателей под сдавленный смех учеников. Цыганка приложила к глазу монокль и окинула взглядом зал.

– Зря смеётесь. Карты не врут.

– Эсмеральда, сядьте, наконец, – строго сказала директор.

– Увидите. Все увидите! Сирота осиротеет, – по столам пронёсся хохот. Больше всех гоготали мальчишки-старшекурсники.

Лея смотрела на заливающихся смехом подруг, а саму её охватил леденящий ужас и боль. ЕГО боль. Чужая. Человек в чёрном появился в дверях и жестом позвал кого-то из преподавателей выйти. Директор встала и взяла под локоть цыганку. Та не унималась. Проходя вдоль столов она снова заголосила на весь зал:

– Карты не врут. Судьбу не изменить. Убийца здесь.

Глава 24. Ключ

Лея нашла в лесу небольшую полянку, скрытую от посторонних глаз зарослями черёмухи. Здесь было светло и ровно. Трава невысокая и такая мягкая, что можно было заниматься босиком. Идеальное место для практики тайцзы. Она приходила сюда после вечернего чая, тренировалась, потом гуляла до побережья и шла на ужин. А рано утром занималась на пляже и, возвращаясь к школе, всегда высматривала на старой башне человека в чёрном. И если не видела, то подходила к его окнам. Но больше не заглядывала внутрь. Просто стояла какое-то время у стены и убегала. В дождливые дни занималась тайцзы на лестничной площадке шестого этажа. Не идеальное место, но… лучше, чем ничего. В спальне при девочках Лея не решалась больше практиковать. После того, как по весне Клара высмеяла её перед всем боксом. Если бы не Соня, их дружбе мог прийти конец.

– Эй, скучаешь по дому? – в один из дождливых июньских дней спросила подруга.

– Мой дом теперь здесь. Скучаю по людным вечерним городам и тихим тибетским рассветам. Скучаю по Китаю. А ты? Хочешь домой?

– Не знаю, – ответила Соня и забралась с ногами на широкий подоконник, пригласив Лею присоединиться. – Я с пяти лет здесь. Эль Кастильо – мой второй дом. Как я буду без Сары через год? Мы бегали друг к дружке, когда она перешла в старшие классы. А теперь… она рядом, но… – подруга с грустью смотрела на подтёки дождя на стекле.

– Сара выросла, – сказала Лея.

– Эй, я тоже не маленькая. Скорей бы домой. Целых два месяца, – Соня мечтательно потянулась. – Мама обещала нам семейное путешествие. А ты где лето проведёшь?

– В Сингапур хочу. Или в Таиланд. Но от тёти давно никаких вестей. Я даже не знаю… – Лея замолчала, испугавшись собственных мыслей. – Ты уже обменяла мэджики?

– Не-а. Зачем? У меня и так деньги есть. Вкусняшки тоже присылают, – Соня спрыгнула с подоконника.

А Лея нарисовала пальцем на запотевшем стекле иероглиф "дом", а потом добавила ещё один, и получилось "семья". Почему не пишет тётя? Где она? Что с ней? Всё ли в порядке? Где они проведут каникулы? А главное, где Лея будет продолжать учёбу? Хотелось бы вернуться в Эль Кастильо. Несмотря на холод. Ведь здесь друзья, удивительная природа, рассветы над заливом и старинный замок с драконом. И тайна… о её матери. Как же разговорить мистера Ланде? Да хотя бы просто застать его без посторонних.

– Вот, – Соня вывалила на подоконник гору кругленьких деревяшек – мэджиков. – Забирай. Я слышала, ты хотела купюру с Елизаветой. Здесь на девятнадцать долларов. Добавишь один, и будет королева.

– Ты серьёзно? – Лея с подозрением посмотрела на подругу, глаза которой радостно светились.

– Эй, ну конечно. Я же говорю, не нужны они мне. Я ещё карманные не все потратила. До каникул хватит точно. Забирай.

– Соня, спасибо, – Лея аккуратно слезла с подоконника, чтобы не смахнуть монеты на пол, и крепко обняла подругу.

– Прячь, пока девчонки не пришли.

– Безумие. Мне так неловко. Это ведь ты их заработала.

– Эй, брось. Я не ради деревяшек учусь. Они мне, правда, ни к чему.

На банкноте в 20 канадских долларов была изображена королева Елизавета II. Конечно, Лея была безмерно счастлива и благодарна Соне. Она поделилась, что оставит купюру на память в знак их дружбы, если вдруг… тётя решит снова поменять ей школу. Клара, конечно, подняла идею на смех. И Кэтрин с Натали её поддержали. Весь вечер девочки предлагали варианты, как можно распорядиться деньгами. В итоге угомонились, лишь когда Соня пообещала проредить им шевелюры.

На уроке шахмат Лее попался в пару Дэн. Мальчишка неплохо играл, но тем не менее был значительно слабее. Получив шах и мат, он не очень-то хотел взять реванш.

– Может, пойдём прогуляемся?

– Но, Дэн, я хочу ещё сыграть с кем-нибудь.

– Ничего не изменится – ты снова одержишь победу, – улыбнулся мальчишка. Кажется, он нисколько не расстроился из-за проигрыша.

– Мне нравятся шахматы.

– Мне тоже. Но есть кое-что поважнее, – Райс склонился над доской и перешёл на шёпот.

– Что? – Лея тоже подалась вперёд так, что они столкнулись лбами.

– Прости.

– Да нет, ты… прости.

– Выйдем?

Ребята поднялись на лестничную площадку шестого этажа.

– Крис нашёл ключ, – шепнул Дэн.

– Что?

– Ключ. Старый. На кожаном ремешке.

– И?

– Он нашёл его в лесу.

– Дэн… – дыхание ускорилось. – Покажи.

– Крис не отдаёт. Он хочет проверить каждую дверь. Пока мы лишь первый этаж обошли. Только никому не говори. Ладно?

– Ладно. А мне ты зачем рассказал?

– Не знаю. Просто, – мальчишка почесал затылок. – Ты… своя.

Лея смущённо улыбнулась. Только бы тётя не перевела её в другую школу.

– А у меня есть королева, – зачем-то сказала Лея.

– Что?

– Двадцать долларов.

Райс улыбнулся:

– А пойдём вместо чая на пикник.

– Пойдём.

Дни тянулись очень медленно, хотя соседки по боксу жаловались на их стремительный бег. Приближалось время контрольных работ и аттестаций. Лея очень переживала за французский, бытовую магию и… человекознание. Ведь её ни с того ни с сего отстранили от занятий. Дело в том, что Эсмеральда Касперович опять стала прикладываться к бутылке. И пришлось директору снова искать замену. Бытовую магию у первого класса вела Сара МакБраун, астрономию – Луна Санни, а человекознание… мистер Снежински. Он-то и был инициатором того, чтобы Лея Ли его занятия не посещала. Поэтому по средам предпоследним уроком приходилось слоняться по школе. Доклад для аттестации по предмету был давно готов. Так что можно заниматься тайцзы или ходить взад-вперёд по коридору.

На третьем этаже неподалёку от статуи феникса располагалась статуя сидящего кота в два человеческих роста. А за ней неприметная дверь с огромной замочной скважиной. При сквозняке изнутри слышался вой ветра. Однажды Лея вошла туда, ожидая увидеть комнату, заброшенный класс или чулан. Но попала на лестничную площадку. Ступени вели вверх до четвёртого этажа и выводили, скорее всего, в часть начальной школы. Лея не могла знать точно, ведь дверь наверху была закрыта, а сквозь замочную скважину виднелись только зеленоватые стены. Соня как-то говорила, что как раз такие на учебном этаже. Ловить в этом закутке было нечего, оставалось только вернуться на третий этаж старшей школы. Лея уже приоткрыла дверь, как вдруг услышала гулкие удары тростью и голос директора:

– Вы же знаете, у нас и так не хватает преподавателей. Если я её уволю, школу закроют.

Стук затих. Послышался шелест каменных крыльев феникса. Торопливые удаляющиеся шаги. Лея постояла немного за дверью и выглянула. Из-за большого кота она увидела, как по коридору шёл мистер Ланде. Узнала по фигуре и походке. Он остановился рядом с учительской и огляделся. Лея спряталась в тени статуи. Только бы не заметил. Снова выглянула. Убедившись, что в коридоре никого, она взяла в руки туфли и босиком добежала до учительской. В замочной скважине торчал ключ. Лея обулась и, недолго думая, аккуратно вытащила его и рывком открыла дверь.

Просторная светлая комната. Вдоль стен стеллажи. Несколько столов – рабочие места для учителей – и удобные кресла на тоненьких ножках, как в кабинете директора. Камин, обложенный красным кирпичом. Бордовая дорожка с узорами. Тот, кого Лея так долго пыталась поймать, был здесь один. Он стоял спиной к выходу у столика с чашкой в руках. Оглянувшись, удивлённо вытаращил глаза.

– Вы ошиблись дверью, мисс.

– Нисколько, – замок щёлкнул, Лея крепко сжала ключик в кулаке. – Мне нужны именно вы.

Губы мужчины дрогнули. Взгляд стал на мгновенье испуганным. Глазки забегали. Но в конце концов он смог совладать с собой. Хотя Лея слышала, как звякнула чашка о блюдце в его руках.

Знал бы он, как ей самой сейчас страшно. Что у неё дрожат коленки, а в горле ком.

– Мистер Ланде, я не выпущу вас отсюда, пока вы не расскажете мне о моей матери. Всё, что вам известно.