Kitobni o'qish: «За час до казни»

Shrift:

* * *

Глава 1

Майор Кирилл Переверзев спал чутко. Иначе при его профессии было нельзя – можно вовсе не проснуться. Поэтому, когда он ложился, настраивал телефон на самый слабый звук. Знал – даже такой перезвон его разбудит. А жену не побеспокоит, и это хорошо.

Так и случилось той ночью. Майор взглянул на экран телефона – шел второй час. Обернулся в сторону Лиды. Кажется, все в порядке – жена спала. Взял телефон, прошел в ванную, там включил прием.

– Привет, майор! – услышал он голос командира полка полковника Дулова. – Крепко спишь – уже три минуты звоню.

– Слушаю, товарищ полковник, – отвечал Переверзев.

Объяснять, что эти три минуты он шел до ванной, потому что не хотел будить жену, он считал лишним.

– Подъезжай в штаб, – сказал Дулов. – Есть срочный разговор.

– Еду, – ответил Переверзев и пошел одеваться.

Одевался он на кухне, опять же чтобы не беспокоить домашних. Двигался тихо, ни одна дверца не скрипнула. Но когда надевал китель, дверь открылась, и вошла жена.

– Куда – в штаб или в часть? – спросила она.

– В штаб.

– А что случилось?

– Пока не знаю…

Он не закончил, но Лида отлично поняла мужа. Два прошлых раза такие вот ночные вызовы заканчивались командировками на театр военных действий. Один раз – в Сирию, второй – в страну, о присутствии в которой российских войск не упоминалось даже в прессе.

– Но ведь ты только два месяца как вернулся из Сирии! – попробовала протестовать Лида. – Света так рада была, когда ты вернулся, так тебя ждала! И вот опять! Почему снова ты? Разве в армии никого больше нет?

– В армии, может, и есть, – ответил Переверзев, застегивая последнюю пуговицу. – Да искать долго. Да ты не переживай, я вернусь.

– Конечно, вернешься – чтобы вещи собрать, – жена усмехнулась. – Ладно, я буду ждать.

Обняла мужа. Он зарылся в тепло ее волос, вдохнул такой родной, такой милый запах. Повернулся и направился в гараж.

Спустя несколько минут он уже ехал к штабу.

В штабе его ждал сюрприз: кроме полковника Дулова, здесь был и командир дивизии генерал Тихонов. Три офицера обменялись приветствиями, Дулов указал майору на стул. Сам сел напротив, комдив – во главе стола. Он и заговорил первый.

– Ты, конечно, гадаешь, майор, что за ЧП случилось, – начал он. – И правильно гадаешь. Действительно, случилось, так уж случилось. Дело в том, что в Афганистане пропала группа наших врачей.

Генерал замолчал, и Переверзев позволил себе вопрос:

– Давно?

– Три дня назад.

– Может, просто связи нет? Я слышал, там связь неважная.

– Связь там просто никудышная, – вступил в разговор полковник Дулов. – Но дело не в связи. Как ты думаешь, стали бы мы поднимать тебя среди ночи, если бы можно было подумать на плохую связь или погоду? Или на горный обвал? Нет, дело хуже.

Он замолчал, взглянул на командира дивизии, словно уступая ему право сообщить самое важное. И Тихонов сообщил:

– Врачей похитили. Афганские военные выехали в кишлак, где работали наши медики. И узнали, что ночью в кишлак вошли какие-то вооруженные люди и увели врачей с собой. Что это за люди, какую группировку представляют, жители не знают.

– Неужели и правда не знают? – удивился Переверзев. – Может, просто говорить не хотят?

Тихонов развел руками:

– Отсюда, с берегов Волги, я тебе, конечно, не могу ответить, врут мирные дехкане или правду говорят. Врать им, надо сказать, привычней. Они же много лет мак и коноплю выращивали, опиумом торговали. Теперь правительство их заставляет эти посевы уничтожать, выращивать пшеницу. А они чиновников обманывают, продолжают сеять мак. Но это так, к слову. Пока что мы будем исходить из того, что жители говорят правду, и наших медиков похитила какая-то неизвестная боевая группировка. Но это еще не самое худшее.

– А что же худшее? – спросил Переверзев.

– То, что похитители за эти три дня так и не вышли на связь. Ни с афганским правительством, ни с нашим посольством. В Афганистане ведь и раньше похищали наших специалистов – геологов, инженеров, тех же врачей. Но всякий раз похитители выходили на связь и сообщали свои условия. Обычно речь шла о выкупе. Иногда они требовали устроить обмен: отпустить какого-нибудь своего шейха. И всегда удавалось договориться, до силовой операции дело не доходило. А теперь они молчат, словно воды в рот набрали. Что это может означать? Да что угодно, вплоть до самого худшего: что врачей уже убили, а тела бросили в каком-нибудь ущелье. А может, увели куда…

– А где все это произошло? – спросил Переверзев.

– Да совсем близко от Кабула, в провинции Парван.

– Но там же вроде все контролирует армия? – заметил майор. – И еще эти… Международные силы…

– А ты что думаешь, мы с ними не связывались? Первым делом связались. Там у них сейчас американский генерал командует. Он заявил, что вообще они, конечно, территорию контролируют, но не полностью. Не могут проследить за перемещениями небольших групп исламистов. И тут я могу поверить. Страна слабо населенная, горная. В восьмидесятые мы на собственном опыте убедились, как там трудно обеспечить безопасность и как легко вести партизанскую войну. В общем, майор, думаю, ты уже понял, зачем мы тебя вызвали.

Тут командир дивизии опять замолчал, и заговорил полковник Дулов:

– Тебе будет дан приказ отправиться в Афганистан и выяснить судьбу наших врачей. Для этой цели ты соберешь небольшой отряд, восемь человек. Сам будешь девятым. Я знаю, у тебя в батальоне все ребята надежные. Все обладают необходимыми навыками, и каждый стоит троих, а то и пятерых обычных военнослужащих. Еще бы, ведь вы – спецназ! Но эти восемь должны быть самые лучшие: крепче камня и проворнее змеи. И, конечно, все они должны быть добровольцами: к участию в такой операции мы никого принуждать не можем. И еще один момент: постарайся, чтобы хотя бы часть твоих людей могла сойти за афганцев. Там, в горах, это может оказаться крайне важным. Чтобы не все у тебя были явные славяне.

– Значит, нас будет девять… – задумчиво сказал Переверзев. – А сколько было врачей?

– Резонный вопрос, – заметил Тихонов. – Медиков было четверо. Причем среди них две женщины. Одна гинеколог, другая педиатр.

– А это зачем? – Переверзев покачал головой. – Посылать женщин в такое место?

– Это не каприз начальства, а суровая необходимость, – объяснил Тихонов. – Ислам запрещает женщинам принимать медицинскую помощь от врачей-мужчин. Во всяком случае радикальный ислам. Тем более в такой области, как гинекология. Вот и посылают наших женщин.

– И когда вылетать?

– Послезавтра, – объяснил Дулов. – Сутки тебе даются на формирование группы и на сборы. Послезавтра утром пойдет борт в Душанбе, а оттуда – в Кабул.

– Да, майор, есть еще одна важная вещь, которую я обязан тебе сказать, – снова заговорил генерал Тихонов. – Ты получаешь задание от нас. Но там, в горах, никто не должен знать, что вы представляете Российскую армию и выполняете боевое задание. Вы не должны иметь при себе никаких документов. На вас будет одежда, по которой нельзя будет установить вашу национальность. И в случае… В общем, если что-то случится, вам надо будет рассчитывать только на себя. Этот момент ясен?

– Да, я понял, – отвечал майор.

Его лицо ничего не выражало, ни один мускул не дрогнул.

Видимо, сказано все. Переверзев поднялся:

– Разрешите идти?

Однако Тихонов, проницательно взглянув на него, сказал:

– Погоди, майор, не спеши. Я понимаю, каково тебе слышать такое. Но мы не собираемся бросать тебя вовсе без помощи. Во-первых, нам обещана вся возможная поддержка со стороны афганской армии. А во-вторых, у тебя будет очень опытный консультант. Ты встретишься с ним в Душанбе. Он введет тебя в курс дела, познакомит с обстановкой. В общем, поможет.

– Что ж, опытный консультант – это хорошо, – сказал майор, чуть усмехнувшись.

Глава 2

Давно майор Переверзев так не бегал! Пот лил с него градом, ноги подкашивались. А конца подъему не видно. Ему очень хотелось сбавить темп, перейти на шаг. Но как он тогда проверит своих бойцов? Нет, темп надо все время выдерживать предельно высокий. Только тогда это будет настоящая проверка.

Он пробежал еще метров пятьдесят и понял, что больше так не может. Тогда майор решил пойти на небольшую хитрость. Он чуть отошел в сторону с тропы и скомандовал бежавшему за ним ефрейтору Разуваеву:

– Иди ведущим.

А сам встал и смотрел на пробегавших мимо бойцов. Пропустив их, пошел последним. Этой небольшой передышки ему вполне хватило, чтобы восстановить дыхание. Да и подъем стал более пологим, а затем вовсе кончился. Теперь надо было бежать два километра по относительно ровной местности, и здесь бойцы должны были показать самый высокий темп, на какой только способны. Поймет ли это ефрейтор? Задаст ли нужный темп?

Они пробежали метров двести, Переверзев понял: нет, ефрейтор не понимает задачи, темп не тот. Тогда он сделал рывок, обошел Разуваева и снова возглавил группу.

Тут он мог все время бежать первым, сердце позволяло. Однако майор не собирался этого делать. Местность здесь была относительно ровная, но сильно пересеченная: много ям, мелких овражков, густых кустов. Держать верное направление было трудно. А этот навык его бойцам был очень нужен. И в первую очередь – младшему командному составу.

Поэтому, задав нужный темп, майор обернулся и позвал:

– Сержант Галимов! Ко мне!

Галимов – высокий, жилистый, сильный – поравнялся с майором.

– Вставай первым, веди группу, – приказал Переверзев. – Вот компас, вот направление. И темп не сбавляй, темп высокий держи!

А сам снова отстал. Бежал то в середине группы, то последним. Присматривался к тому, как бегут бойцы, кто как дышит. Тут все было важно. Но прежде всего он следил за тем, как держит нужное направление сержант. Получалось – держит правильно, с курса они не сбились.

Впереди открылось пространство с редкими перелесками. Надо было заканчивать кросс и переходить к следующему этапу проверки.

– Стой! – скомандовал майор. – Слушай команду. Впереди – минное поле. Надо его преодолеть, держа курс вон на тот перелесок. Сделать это нужно скрытно, потому что поле находится под наблюдением противника. Мины, конечно, учебные, но подорваться можно.

– В смысле – вылететь из группы? – спросил один из бойцов.

– Верно понимаешь, Куликов, – ответил майор. – Ты у нас парень бойкий. Вот и пойдешь первым.

Куликов – невысокий, крепкий парень, лучший в батальоне по единоборствам – не стал сразу выполнять приказ. Он закрепил автомат на спине, достал из вещмешка кусачки и только тогда пополз. Остальные двинулись за ним.

Так проползли метров восемьдесят. Тут Куликов остановился. Было видно, как он осторожно разгреб землю, нащупал взрыватель мины и аккуратно ее обезвредил. Когда он собрался двинуться дальше, Переверзев скомандовал:

– Стоп! Теперь впереди Ляйнер.

Вперед выдвинулся рядовой. Испытания продолжались…

Начались они с раннего утра. Еще ночью, вернувшись из штаба, Переверзев посидел над списком бойцов своего батальона и наметил пятнадцать человек – кандидатов в состав будущей группы. Утром, сразу после подъема, он явился в расположение части, по очереди вызвал к себе все пятнадцать человек и с каждым поговорил. Результат – ни один из намеченных кандидатов не отказался, все выразили желание участвовать в выполнении опасного задания.

Теперь предстояло отобрать из пятнадцати добровольцев восемь лучших. Переверзев начал с элементарного – с полосы препятствий, сборки-разборки автомата вслепую, изготовления взрывчатки из спрятанных в разных частях казармы элементов. Здесь отсеялся первый кандидат – замешкался, не знал, как использовать уксус.

Сейчас шли кросс и разминирование. Они должны были отсеять еще шесть человек, оставшиеся могли собираться в дорогу.

Вот минное поле осталось позади, и майор почувствовал растерянность – он вновь мог отсеять только одного. Впрочем, впереди у него был заготовлен еще один сюрприз.

– Ну что, бойцы, потрудились, пора и на обед, – сказал он.

– Что, можно в столовую? – вылез вперед все тот же неугомонный Куликов. – Если что, я готов туда снова пробежаться.

– Отставить столовую, – сказал майор. – У нас прием пищи будет особый. Отдельно ото всех. Так что идем в штаб.

Он заметил, как бойцы переглядываются. Каждый старался понять, какой сюрприз им приготовил командир. Ясно, что «подарок» этот – не самый приятный. Вслух никто не обсуждал предстоящее испытание – все знали, что такое дисциплина и что майор Переверзев не жалует болтливых.

Зашли в здание штаба. Майор провел свою группу в учебную комнату, приказал всем сесть полукругом вокруг одного стола. Подошел к стоявшему в углу шкафу, достал оттуда какую-то банку, накрытую скатертью, поставил на стол. Когда он откинул скатерть, бойцы увидели, что в банке налита вода, и там плавает рыбка небольших размеров.

– Мы, конечно, возьмем с собой запас продуктов, – сказал майор, внимательно глядя на своих бойцов. – Продукты будут легкие, сублимированные, так что в вещмешки поместится много. Но вряд ли этого хватит на весь срок. К тому же в ходе выполнения задания может случиться всякое. Может так выйти, что у нас не будет ни крупы, ни сушеного мяса. И тогда понадобится умение поймать в мелкой горной речке вот такую рыбешку. И съесть ее.

– Сырой? – спросил кто-то из бойцов.

– Да, сырой, – подтвердил Переверзев. – Не на пикник идем, костры жечь нельзя. Итак, начнем с руководящего состава. Сержант Галимов!

Сержант встал, подошел к банке. Изучающе взглянул на рыбешку: та бойко металась от стенки к стенке. Потом повернулся к Переверзеву:

– Товарищ майор! А листок бумаги я могу использовать? В природных условиях я бы заменил его лопухом.

– Вряд ли в горах растут лопухи, – заметил майор. – Ладно, бери бумагу.

Галимов шагнул к шкафу, где лежала писчая бумага, взял листок. Сложил один конец, так что у него получилось нечто вроде лотка. И, держась за сложенную часть, как за ручку, опустил широкий конец в банку. Пространство банки оказалось поделенным пополам. Рыбка ткнулась в лист, отступила. Тогда сержант быстро опустил руку в банку, нацелился – и схватил добычу.

– Годится, – похвалил его майор. – Теперь отпусти ее обратно. Разуваев!

Ефрейтор Разуваев не стал отказываться от приема, изобретенного сержантом. Взял лист, сложил – и поймал рыбку, хотя и со второй попытки.

Рядовым бойцам уже не так везло. То ли рыбка приобрела навык ускользать от нацеленной на нее руки, то ли ловцы были не такие ловкие, но с первого раза не удалось поймать никому. А Сергей Карасев, как ни старался, в течение пяти минут так и не смог схватить добычу.

Видя, как мучается его товарищ, веселый Андрей Куликов нашел ему оправдание:

– Товарищ майор, так он же Карасев! Как он будет близкое существо ловить? Вы ему червяка какого дайте, тогда у него все получится!

– Дадим и червяка, – пообещал Переверзев. – А пока, Карасев, сядь, отдохни. Следующий!

Когда последний из кандидатов (им оказался Ринат Мусагалиев) завершил «рыбную ловлю», майор скомандовал:

– А теперь съешь ее!

Было заметно, что задание бойцу не понравилось. Однако лицо его оставалось невозмутимым. Мусагалиев взял добычу за хвост и стукнул ее головой о край стола. Рыбка сразу обмякла, перестала дергаться. Боец втянул в себя воздух, словно собирался нырять, и надкусил рыбье брюшко. Пальцем выковырял в пепельницу внутренности и начал есть. Собственно, там и есть-то было нечего – два укуса, и от рыбки ничего не осталось. Майор кивнул:

– Хорошо. Теперь остальные.

– А где же это… пища? – осведомился Куликов.

– Пища будет, не беспокойся, – сказал Переверзев.

Снова открыл шкаф и достал другую банку, поменьше, где плавало два десятка рыбок. Поймать их в этом объеме было легче. Майор поставил банку на стол и снова начал вызывать кандидатов.

Сергей Карасев, несмотря на свою фамилию, рыбу не только поймал, но и съел. А вот Камиль Рустамов поймать поймал, а съесть не смог и… выбыл из состава группы. Выбыл к сожалению для майора, потому что Переверзев хорошо запомнил пожелание полковника Дулова иметь в составе группы максимальное количество бойцов восточной внешности, чтобы они смогли сойти за афганцев. Рустамов был узбеком, и внешность у него была самая подходящая. Но Переверзев заранее решил, что люди, которые не могут преодолеть брезгливость и не способны есть непривычную пищу, ему в группе не нужны.

Но вот рыба съедена, а их все еще двенадцать. Надо было отсеять еще четверых.

Майор вновь направился к шкафу и достал из него новую банку. Когда он поставил ее на стол, на лицах большинства бойцов возникла гримаса отвращения. В банке были большие жирные личинки каких-то насекомых, которых Переверзев накопал в парке недалеко от дома. Впрочем, он успел поговорить с полковым врачом и удостоверился, что поедание этих личинок людям не навредит.

Майор оглядел своих бойцов:

– Да, я знаю, что горы Афганистана не похожи на джунгли Амазонки или Индокитая. Вот там подобной пищи – в избытке. И надо уметь преодолеть брезгливость. Я ел всю эту гадость – и червяков, и гусениц, и их личинки. И в Амазонии ел, и в Индокитае. Так вот: пусть точно такие же существа нам в горах и не встретятся. Но могут встретиться другие. И вам важно уметь преодолевать отвращение. Чтобы вы знали, что это возможно, я подам вам пример.

Майор открыл банку, достал личинку пожирнее – и отправил ее в рот. Проглотил, запил водой из банки, в которой плавала первая рыбка, и скомандовал:

– Куликов первый!

Рядовой Куликов весь позеленел, но с задачей справился – проглотил жирную белую тварь, и его не вырвало. А вот Карасев, получивший своего «червячка», даже не сделал попытки выполнить задание: едва он подошел к банке, его начало рвать. Так что он побежал искать уборную.

Кроме Карасева, не смогли преодолеть себя и «угоститься» подарком комбата еще трое. Так что задача была решена: группа сократилась до нужного количества, до восьми человек.

Сначала Переверзев собрал тех, кто отсеялся. Напомнил, чтобы они держали язык за зубами и никому не рассказывали, какое задание должна выполнить группа. А напоследок сказал:

– Хочу, чтобы у вас не осталось неприятного осадка от всей этой истории. Да, вы не смогли преодолеть брезгливость. Но это не значит, что вы плохие спецназовцы. Ведь не всегда приходится выполнять такие экстремальные задания! Вот если разминирование плохо провел или направление на местности держать не умеешь, это хуже. С этим надо работать. В общем, нам с вами еще служить и служить.

А потом майор собрал отобранных. Усадил за столы в учебной комнате, внимательно оглядел.

– Ну вот, вы и прошли отбор здесь. Можете гордиться. Но сами, наверно, понимаете: там, в горах, будут другие испытания, потяжелее. Придется передвигаться по горной местности, без дорог, преодолевать водные преграды. И все это – с грузом, в высоком темпе. Кроме того, помните: там идет война. Не думаю, что нам удастся легко и быстро выполнить наше задание. Возможно, придется вступить в бой. А потом, после боя, когда мы освободим наших медиков, надо будет доставить их в безопасное место. И тут могут возникнуть другие трудности – ведь они люди мирные, по горам передвигаться не обучены. В общем, трудностей будет много, все не предусмотришь. Но я уверен: вы к этому готовы. Все, больше речей произносить не буду. Идите собирайтесь, через два часа будьте у штаба – поедем на аэродром.

Переверзеву оставалось попрощаться с женой и дочерью. И тут он чувствовал себя уже не так уверенно, как со своими бойцами.

Впрочем, прощание с женой прошло быстро – без слез, без особых разговоров. Лида понимала, что у ее мужа особая профессия, сопряженная с опасностью. Она привыкла с этим жить. Спросила только, на какой срок рассчитано их задание. Тут Переверзев растерялся. Он сообразил, что во время разговора в штабе речь шла о разных вещах, но срок выполнения задания не упоминался. Но не мог же он ничего не сказать жене! И он ответил:

– Думаю, за две недели мы управимся. В крайнем случае, за месяц. Так что эта командировка будет даже короче, чем остальные.

Лида ничего не ответила, но по ее глазам майор понял, что жена не верит в его скорое возвращение.

С дочерью Светой было легче, она ведь не знала, какая опасность угрожает ее папе. Майор обещал дочери, что скоро вернется и привезет ей подарок. Он из каждой поездки привозил домашним какие-нибудь безделушки: коврики, медные или глиняные статуэтки, тарелки на стены. В тех странах, куда его посылали, ремесла процветали…