Kitobni o'qish: «Вор платит по счетам»

Глава 1

Госпиталь Святой Магдалены располагался в предгорьях Швейцарских Альп между Берном и Лозанной, в местечке под названием Ла-Рош недалеко от озера Грюйер.

Несколько трехэтажных зданий находились у подножия двух невысоких горных вершин, малопригодных для лыжного спорта зимой, но прекрасно подходящих для пеших горных прогулок летом.

Пологие, хорошо ухоженные горные тропы, чистый воздух, неспешный темп ходьбы хорошо способствовали восстановлению здоровья многих пациентов в госпитале Святой Магдалены, внося в души умиротворение и снимая эмоциональную усталость.

Те же, кому по каким-то причинам не были доступны прогулки по горам, могли прекрасно отдохнуть на зеленых лужайках, раскинувшихся рядом с госпиталем. Некоторые из них были оборудованы теннисными кортами, другие приспособлены для игр в крикет.

А самая обширная лужайка перед главным процедурным корпусом госпиталя была предназначена исключительно для прогулок. Ухоженный газон на ней был аккуратно пострижен, тут и там стояли шезлонги...

Было раннее утро. И без того немногочисленных обитателей госпиталя в этот час на лужайке совсем мало. Именно в эти часы Потапов предпочитал понежиться на утреннем солнышке, которое вот уже неделю без перерыва обильно заливало светом и теплом это курортное место.

Несмотря на легкую утреннюю прохладу, Сергей скинул спортивную куртку, обнажив торс. Нацепив на лицо темные солнцезащитные очки, он улегся в шезлонг. Это было, пожалуй, единственное время суток, когда Потапов мог позволить себе позагорать, не подставляя взглядам отдыхающих свежезажившие шрамы от двух пулевых ранений в правом боку.

Потапов находился в госпитале уже второй месяц, проходя полный курс восстановительных процедур после ранения. В России Сергею приходилось скрываться, проходя курс лечения в домашних условиях. Это дало ряд осложнений для здоровья, которые, правда, с успехом ликвидировали швейцарские медики, когда Сергей приехал в госпиталь Святой Магдалены.

Медперсонал госпиталя за годы, прошедшие с начала перестройки в бывшем Советском Союзе, уже привык к тому, что их пациентами зачастую становились российские бизнесмены, так называемые «новые русские», приезжавшие в швейцарские клиники залечивать не только хронические недуги, но и физические травмы.

Пообщавшись с клиентами из России, швейцарские врачи все чаще приходили к выводу о том, что бизнес в России не только прибыльный – с еще большим размахом и затратами здесь лечились только арабские шейхи, – но и очень опасный. Об этом красноречиво говорили многочисленные огнестрельные, ножевые и осколочные ранения, последствия которых и приезжали залечивать в Швейцарию «новые русские».

Госпиталь Святой Магдалены был небольшим частным медицинским учреждением со строгими порядками и правилами, которым обязаны были неукоснительно следовать пациенты. Например, здесь не разрешалось размещать личную охрану пациентов. Они должны были довольствоваться лишь той, которую обеспечивал госпиталь. Возможно, в силу этой причины русских здесь было немного. За весь срок, прожитый в госпитале, Потапов был единственным пациентом из России.

Здесь отдыхали преимущественно жители Западной Европы: французы, немцы, итальянцы, англичане. С некоторыми из них у Потапова сложились хорошие отношения, правда, лишь отдаленно напоминающие дружеские.

Большинство же пациентов лишь вежливо здоровались друг с другом, обмениваясь на знакомых языках – как правило, это был английский – дежурными фразами.

– Привьет! – с трудом выговорил русское слово подошедший к Потапову полный мужчина, одетый в светлые легкие брюки и темно-синюю рубашку с короткими рукавами.

Потапов раскрыл глаза и, посмотрев на подошедшего светловолосого толстяка, улыбнулся в ответ:

– Гутен морген.

Это был Марк Гесслер – бизнесмен из Восточной Германии, проживающий в Дортмунде. Именно с ним у Потапова сложились наиболее теплые дружеские отношения. Они частенько прогуливались вместе, иногда играли в теннис.

Марк знал несколько слов по-русски, поскольку пару раз бывал в России. Таковы же были познания Потапова в немецком. Но в качестве доброго жеста они здоровались друг с другом на языке своего собеседника, переходя впоследствии к общению на английском, которым оба владели вполне сносно для бытового общения.

– Как спалось? – спросил Марк.

– Как всегда, великолепно, – ответил Потапов. – Швейцария – страна, где можно хорошо выспаться. К этому располагает и природа, и неспешный ритм жизни. Здесь в человеке просыпается склонность к философии, созерцательности и... к сонливости.

– Да, пожалуй, – с серьезным видом согласился Марк. – Я был в Америке, там люди живут по-другому, гораздо быстрее. Они все куда-то торопятся. Никакой философии, главное – работа, бизнес. Люди бегут на работу, по работе, вечером они бегут хорошо отдохнуть, чтобы снова начать работать. Все это они делают для того, чтобы на старости лет, выйдя на пенсию, заняться созерцательством, разъезжая по миру в качестве туристов.

– В этом, наверное, и заключается их философия, – предположил Сергей. – Если хочешь – правда жизни.

– Да, наверное, – ответил Марк, согласно кивая. – Но нам с тобой, Сергей, их не понять. Мы, европейцы, живем совсем по-другому.

– Ты мне льстишь, Марк, – усмехнулся Потапов, – причисляя меня к европейцам. Я из России, а у нас там совсем другая жизнь и другие ценности.

– Да, наверное, так, – снова закивал, соглашаясь с Потаповым, немец. При этом он почему-то взглянул на шрамы от пулевых ранений на теле Потапова и добавил: – У вас там действительно все по-другому.

Но уже в следующую секунду веселый немец широко улыбнулся, словно пытаясь прогнать даже намек на неприятную для Потапова тему разговора, и произнес:

– Но есть на ходу мир приучили именно американцы... Кстати, о еде. Во сколько тебя ждать к завтраку?

– Как обычно, к девяти, – ответил Сергей.

– Отлично, – кивнул Марк, – значит, встретимся в девять в столовой. А я пока пойду прогуляюсь. Возможно, мне удастся уговорить кого-нибудь на партию в крикет.

– Удачи, – махнул немцу рукой Потапов и снова закрыл глаза, потихонечку погружаясь в дрему.

Солнце начинало едва заметно припекать. Прорвавшийся сквозь заставу гор легкий ветерок приятно бодрил обнаженное тело. Незаметно для себя Сергей заснул. Он не знал, сколько ему удалось проспать, прежде чем из объятий сна его нежно вырвал мелодичный женский голос.

– Мистер Потапофф... Мистер Потапофф.

Сергей раскрыл глаза и повернул голову к стоявшей рядом с ним молодой девушке, одетой в униформу, составной частью которой была вышитая надпись на левом нагрудном кармане халата: «Госпиталь Святой Магдалены».

Это была Иннесс, сотрудница из обслуживающего персонала госпиталя, работающая в должности дежурного администратора.

– Извините, мистер Потапов, что прервала ваш сон, – проговорила на хорошем английском девушка, – но к вам посетитель.

– Да, и кто же это? – спросил ее Потапов, снимая с лица очки.

– По-моему, это ваш соотечественник. Он представился как мистер... мистер Калеб.

Потапов на секунду нахмурился, потом, поняв, о ком идет речь, сказал:

– Скорее всего, он произнес имя Глеб.

– Да, да, наверно, так, – утвердительно кивнула головой Иннесс. – Вы хотите его видеть?

– Да, да, конечно, где он сейчас находится?

– Он в вестибюле главного корпуса. Можно проводить его к вам, сюда?

– Да, пожалуй, – подумав, согласился Сергей. – Проводите его ко мне.

– Сейчас я сделаю это, – произнесла Иннесс и быстрой походкой направилась к главному корпусу.

Потапов снова надел очки и откинулся в шезлонге, закрыв глаза. Не прошло и пяти минут, как он услышал рядом с собой знакомый голос:

– Ну, здравствуй, Серега... Хорошо ты здесь устроился!

Сергей поднялся и протянул руку высокому худощавому мужчине, сильно посеребренные волосы которого были коротко, по-армейски пострижены. Глеб Панкратов отпустил небольшие усы, которые хотя слегка старили его, но, с другой стороны, придавали его морщинистому волевому лицу некую респектабельность.

– Здравствуй, Глеб, – приветствовал его Потапов и кивнул на соседний шезлонг: – Присаживайся... ты, наверное, устал с дороги?

– Да, – ответил Глеб, – я прилетел в Женеву сегодня ночью.

Он подтащил пустой шезлонг, поставив его рядом с потаповским, и уселся в него, устало откинувшись.

– Где ты остановился?

– В аэропорту в Женеве взял такси, доехал до Берна. Там остановился в какой-то гостинице, в которой портье работает пожилой югослав, более-менее сносно вякающий по-русски. Он-то и объяснил мне, как лучше добраться сюда. В мои сорок лет, знаешь ли, тяжело мотаться по заграницам... Английский я учил еще в военном училище – у меня было «пять», – но с тех пор за границей я ездил только на танке, и то в странах, где скорее тебя поймут на персидском, чем на английском. Хорошо, что купил этот разговорник в Шереметьеве. – Глеб вынул из кармана маленькую книжечку. – Вот с помощью него и спикаю уже несколько часов.

Сергей усмехнулся, выслушав Глеба.

– Ничего, языковые навыки быстро восстанавливаются. Надо просто иметь больше практики.

Глеб бросил пристальный взгляд на Потапова и спросил:

– И как долго мы здесь будем в языках практиковаться? Домой-то когда рванем?

– Рванем, Глеб, рванем, – обнадежил Потапов спокойным, почти равнодушным голосом. – Обязательно рванем. Только для начала над сделать пару дел здесь, за бугром, а также залечить старые болячки... Прежде чем мы отправимся в Россию получать новые...

На последних словах Потапов грустно усмехнулся. Глеб посмотрел на мощный, мускулистый торс Сергея, слегка похудевшего за последние месяцы, и спросил, указав взглядом на шрамы на теле Потапова:

– Как лечение, нормально прошло?

– Были проблемы, но сейчас все хорошо. Врачи постарались. Да и обстановка здесь сама по себе исцеляющая. – Сергей жестом руки указал на горные вершины, окружающие госпиталь.

– Ну еще бы! – усмехнулся Глеб. – Я после осколочного ранения три месяца валялся в ташкентском госпитале в гораздо худших условиях, и ничего – оклемался. А здесь грех не поправиться! Здесь от одного взгляда девушек из медперсонала здоровье прет дуром. Впрочем, наши девушки в медсанбате все же лучше были, душевнее как-то...

– Глеб, – прервал разглагольствования Панкратова Сергей, – о девушках мы с тобой потом поговорим. Сейчас давай о деле. Что нового в родных местах?

Панкратов посерьезнел, откашлялся в кулак и по-военному деловито и четко стал излагать Сергею информацию:

– По большому счету, дело дрянь. Перед отъездом я встречался с Титовым и Ламбертом. Последний подтвердил, что в нефтяной компании «Сатойл» все идет по-прежнему, без изменений. Москвичи рулят всеми делами, не допуская принятия серьезных решений другими акционерами. В этом им способствует областное правительство, которое, как акционер, поддерживает все их решения.

– А что ФСБ? – спросил Потапов.

– Эфэсбэшники тоже им помогают, но не официально. Титов перед отъездом сказал мне, что деятельность всех твоих охранных структур, и не только охранных, жестко контролируется эфэсбэшниками. По мнению Кости, за ним и его ближайшими помощниками постоянно следует «наружка». Ведется тайный сбор компромата. Пару раз Костя отменял заранее назначенные стрелки с нашими должниками и их «крышами», потому что чувствовал, что за всем этим стоит какая-то подстава. Слишком уж прозрачна была связь этих должников со спецслужбами.

– Правильно делал, – произнес Потапов, – не хватало еще рисковать в такой ситуации! Эти ребята умеют делать подставу...

– Правильно-то оно правильно, – уныло подтвердил Панкратов, – но только все это, в конечном счете, сказывается на бизнесе. Например, должники, почувствовав нашу слабину, стали вести себя неприлично. Раньше такого не наблюдалось. Я уж не говорю о наших соперниках... Многие авторитеты как в бизнесе, так и среди братвы считают, что мы проиграли нефтяную войну московской компании «Тонеко».

Потапов молча кивнул, соглашаясь со словами Панкратова, и добавил вслух:

– Что ж, у многих из них есть основания так думать. В этой войне погибли не только наши союзники – я имею в виду Тенгиза Сохадзе и его людей, – но и наши друзья: Иван, Терентьич, другие. Такие раны зализывают долго, может быть, даже всю жизнь.

– Да, к тому же ты сам был ранен... Это удача, что ты остался жив.

– Да, действительно, – с грустью произнес Сергей. – Мой отъезд многие могут считать как капитуляцию в этой войне.

– Да, многие, – равнодушно согласился Глеб, но тут же, прищурившись, он посмотрел на Сергея и добавил: – Но не те, кто тебя хорошо знает. Лично я никогда не сомневался, что ты вернешься, чтобы отомстить и расставить кое-кого по местам, чтобы этим местом было кладбище.

– Спасибо, Глеб, на добром слове. Твое мнение для меня много значит, – с серьезным видом ответил Сергей. – Но пока еще рано говорить о возвращении в Россию. Слишком многие не хотят, чтобы я вернулся туда. Да и не с чем, откровенно говоря, нам туда ехать.

– У тебя есть какой-то конкретный план действий? – спросил Глеб.

– Возможно, – уклончиво ответил Потапов. – Кстати, виделся ли ты перед отъездом с Селантьевым?

– Нет, – ответил Глеб, – но Ламберт сказал, что этого твоего человечка в областном правительстве сильно притеснили конкуренты. Несмотря на то, что он по-прежнему остается вице-губернатором, полномочий у него все меньше. Зато, по словам Ламберта, его конкурент – первый вице-губернатор Бубнов за последнее время серьезно усилил свои позиции и влияние на губернатора. Ламберт уверен, что это связано с событиями нефтяной войны.

– Похоже, что Бубнов каким-то образом убедил губернатора в нашей неправоте. Я уверен, что, если бы в этом конфликте вокруг «Сатойла» губернатор занял хотя бы нейтральную позицию, проблем у нас было бы неизмеримо меньше. Похоже, мы каким-то образом задели его интересы.

– Знать бы – каким... Впрочем, сейчас, мне кажется, это не имеет никакого значения. Ясно, что в конфликте этот хитрый старик принял не нашу сторону и нам придется воевать и с ним в том числе.

– Глеб! – потерял терпение Потапов. – Я, конечно, смелый человек, но не самоубийца. Против кого ты собираешься воевать: против губернатора и областного правительства? ФСБ и одной из крупнейших нефтяных корпораций России? При всем при том, что они в данном конфликте выступают заодно!

– А что, по-твоему, еще нам остается делать? – недоумевая, спросил Глеб. – По-моему, других вариантов у нас нет.

Потапов промолчал. Он поднялся, накинул на плечи спортивную куртку и, застегнув «молнию», уже спокойным тоном предложил:

– Пойдем прогуляемся.

Вдвоем они неспешным шагом пошли по лужайке. Некоторое время оба молчали. Потапов обдумывал информацию, полученную от Глеба. Глеб с равнодушным видом оглядывал окрестности, не мешая шефу размышлять. Наконец Сергей заговорил:

– Вот что, Глеб, отправляйся сегодня же на Кипр.

– Куда? – удивленно переспросил Глеб.

– На Кипр, в Лимасол. Долетишь на самолете до Ларнаки, а там на автобусе доберешься до Лимасола. Отыщешь гостиницу «Лавара» и устроишься в ней, забронировав номер для себя и для Андрея Бутенко. Если там нет мест, обратись к управляющему по фамилии Костакис. Зовут его Георгий. Я его знаю лично, поэтому можешь ссылаться на меня, он поможет.

– А что я буду делать в этом Лимасоле? И долго я вообще буду шляться по загранке?

– Мне нужна твоя помощь, – коротко ответил Потапов, не обращая внимания на слова Глеба.

– Да какой из меня здесь, за границей, помощник! Я ни языков не знаю, ни обстановки!

– Незнание языка на Кипре не проблема, – усмехнулся Потапов. – Там сейчас, как и везде в Европе, много выходцев из России. Кстати, Жора Костакис тоже наш земляк. В свое время я помог ему, отмазав от бандитов. Потом он уехал на Кипр, открыл там свое дело. В один из своих отпусков я ездил отдыхать на Кипр и останавливался у него.

– Хорошо, устроюсь я на Кипре, что дальше?

– Дожидайся меня и Бутенко. Мы приедем почти сразу.

– Что за человек этот Бутенко?

– Это молодой парень, программист из нашего банка. Очень талантливый.

– Это все, что я должен сделать? – снова переспросил Глеб.

– Не совсем, – ответил Сергей, – достань блокнот и авторучку. Я продиктую тебе перечень оргтехники, которую ты должен купить, и ее параметры.

Глеб достал ручку и принялся записывать за Потаповым. Когда Сергей окончил диктовать, Глеб убрал блокнот.

– Это все? – спросил Глеб.

– Да, отправляйся на Кипр немедленно. В скором времени я присоединюсь к тебе.

После того как Потапов и Панкратов закончили деловой разговор, они еще немного прогулялись вдоль берега озера, недалеко от которого располагалась частная клиника.

Вскоре Глеб попрощался с Потаповым и покинул лечебницу. Сергей продолжил свою прогулку по берегу озера Грюйер, где и встретил вездесущего Марка Гесслера. Похоже, немец не нашел себе партнера для партии в крикет и отправился, как и Потапов, прогуляться к озеру.

– О, Серж! – воскликнул Марк, увидев Потапова. – Как насчет партии в теннис после обеда?

– Боюсь, что не получится, – ответил Потапов. – После обеда я уеду в Берн по делам.

Немец искренне огорчился и грустно произнес:

– Жаль, с кем же мне играть?..

– Не огорчайся, – ответил Потапов, – к вечеру я вернусь.

* * *

Потапов посмотрел на часы. Он уже полчаса сидел в небольшом кафе на улице Кирхенштрассе на окраине Берна. В сам Берн он приехал час назад. Сергей был в нем второй раз за время своего пребывания в Швейцарии. В этом кафе под названием «Фиш» первый раз он побывал с Марком Гесслером, который и показал ему эту закусочную.

По мнению Марка, здесь подавали неплохие рыбные блюда, в чем Потапов и убедился сам, с аппетитом отобедав. Именно в этом кафе Потапов и решил назначить встречу сотруднику российской нефтяной компании «Тонеко» Алексею Васильеву. Точнее, Васильев был непосредственным сотрудником другой нефтяной компании, «Сатойл», акционером которой был и сам Потапов.

«Тонеко», как крупнейший акционер «Сатойла», практически контролировала руководство последней и являлась уполномоченной компанией по продаже нефти «Сатойла» за рубеж. В Швейцарии у «Тонеко» был один из офисов. Именно сюда прибыл Васильев вместе со своим шефом – президентом «Сатойла» Лотковским – для решения некоторых производственных вопросов.

Васильев уже достаточно давно являлся тайным осведомителем Потапова в «Сатойле». Конфликт, возникший в этой нефтяной компании и приведший к кровавым разборкам, заставил Потапова покинуть Россию, спасаясь от преследования.

Колокольчик над входной дверью кафе негромко звякнул, известив о прибытии очередного посетителя. Потапов поднял голову, оторвав взгляд от тарелки с жареным тунцом. У дверей стоял среднего роста мужчина лет тридцати пяти, одетый в серые брюки и серую рубашку с коротким рукавом. Узел темного галстука был сильно ослаблен. В одной руке мужчина держал кожаный портфель, в другой – легкий пиджак.

Разглядев среди немногочисленных посетителей кафе Потапова, мужчина подошел к нему и сел за столик. Это и был Васильев.

– Привет, Сергей, – проговорил он.

– Здравствуй, Леша.

– Извини, задержался. Дорога от Цюриха до Берна заняла больше времени, чем я рассчитывал.

– Ничего страшного, я на отдыхе и никуда не тороплюсь, – успокоил Васильева Потапов и тут же спросил: – Что будешь есть?

– То же, что и ты. Из напитков лучше минералку. Спиртное не буду – за рулем. Я сегодня же должен вернуться обратно, иначе Лотковский заметит мое отсутствие, – предупредил Алексей.

– Да, конечно, – согласился Потапов. – Я вообще думаю, что твой приезд сюда слишком рискованная для тебя акция. У тебя на самом деле есть что мне сообщить?

– Есть кое-что, – заверил Васильев и, посмотрев на Потапова, широко улыбнулся и добавил: – К тому же я хотел увидеться с тобой и узнать, как у тебя дела. Вижу, что ты пошел на поправку.

– Спасибо, – сказал Потапов, – надеюсь, что это так. Давно я столько времени не бездельничал...

– Ну и хорошо, теперь давай о деле, – посерьезнев, произнес Васильев.

– Так что тебе удалось узнать?

– Вчера и сегодня мой босс Лотковский здесь, в Швейцарии, встречался с президентом «Тонеко» Малеевым. Часть бесед прошла при мне. Как правило, это были диалоги в неофициальной обстановке, но и из них можно было сделать вывод, что главной темой разговора является ликвидация задолженности «Тонеко» перед «Сатойлом» за реализованную нефть и нефтепродукты. Исходя из полученной мной информации, можно сделать вполне конкретный вывод о том, что «Тонеко» задерживает платежи по взаимному уговору с руководством самого «Сатойла». Часть этих денег, видимо, вообще никогда не будет возвращена. Похоже, что они ушли из коммерческого оборота и осели где-нибудь на частных заграничных счетах. И найти их будет крайне сложно. Скорее всего, это плата чиновникам областного правительства за лоббирование интересов московских коммерсантов в правлении «Сатойла», а также плата тем, кто обеспечивает безопасность их дела. Я уверен, что часть денег идет на оплату взяток местным чиновникам из областной администрации и ряду правоохранительных органов.

– Для меня это сообщение не новость, – ответил Потапов. – Об этом я узнал еще от убитого эфэсбэшника – майора Закосова. Мне нужны факты и цифры и хотя бы копии документов, подтверждающие их.

– Один из них я могу тебе привести. Совсем свежий, – оживленно проговорил Васильев. – Не так давно «Сатойл» через «Тонеко» продал одной германской фирме эшелон дизельного топлива. Немцы расплатились за поставленный продукт четко и в срок. Однако деньги пришли не на счет швейцарского отделения «Тонеко», а были отправлены на счет фирмы «Ламакс», зарегистрированной и расположенной в офшорной зоне на Кипре. Похоже, это одна из тех фирм, которую «Тонеко» использует для ухода от налогообложения.

– Мне знакомо название этой фирмы, – кивнул Потапов, – я даже знаю имена чиновников, участвующих в этом деле. Но мне опять же нужна конкретика. Мне нужна информация о конкретных счетах, открытых на имя того или иного человека. В противном случае это все пустые разговоры, и никто их всерьез не воспримет.

Васильев усмехнулся:

– Я знал, что ты мне это скажешь.

Он вынул из «дипломата» листок бумаги и протянул его Потапову.

– Здесь адрес, по которому зарегистрирована фирма «Ламакс» на Кипре, и ее расчетный счет в Кипрском морском торговом банке. Центральное отделение этого банка и сама фирма находятся в Лимасоле.

Он указал пальцем на бумажку, лежащую на столе перед Потаповым.

– Уверен, что это не единственный подобный перевод денег, принадлежащих компании. Как сотрудник «Сатойла», могу подтвердить, что на счета нашей нефтяной компании никаких денег с Кипра ни разу не приходило.

Потапов просмотрел бумагу, сложил ее аккуратно и засунул в карман своего пиджака.

– Спасибо тебе, Леша. Но все же прошу тебя больше не рисковать и личных встреч со мной не устраивать. В крайнем случае связывайся с Ламбертом. Информация пусть с опозданием, но дойдет до меня. Если уж что-то срочное – звони. Телефон тебе скажет тот же Ламберт или Титов. А теперь давай спокойно поедим. Расскажешь мне о том, что в нашем городе творится.

Потапов сделал для Васильева заказ. Через час с лишним они оба вышли из кафе и, крепко пожав друг другу руки, попрощались.

– Ты еще долго намерен пробыть в Швейцарии? – спросил Васильев.

– Нет, – ответил Потапов, – недолго. Скоро уезжаю отсюда. Хватит сидеть без дела. Пора возвращаться домой. Хотя, думаю, путь этот будет долгий и, возможно, небезопасный.

– Ну что ж, желаю тебе удачи, – произнес Васильев. – Я-то, к счастью, буду дома через несколько дней.

Васильев еще раз пожал руку Потапову и, повернувшись, пошел к припаркованному недалеко от входа в кафе автомобилю «БМВ» пятой модели.

– Может, тебя подвезти? – крикнул он, дойдя до машины.

– Нет, спасибо, – ответил Сергей, – я сам как-нибудь доберусь.

Васильев понимающе кивнул головой, бросил портфель и пиджак на пассажирское сиденье автомобиля, уселся в машину. Заведя мотор, он поехал в сторону от кафе «Фиш» – к выезду из города.

Когда машина Васильева тронулась с места, Потапов отправился к автобусной стоянке и купил билет до Фрибура.

Он не заметил, что за «БМВ», на котором уехал Васильев, устремился небольшой темно-синий «Фольксваген Гольф», в котором сидели двое мужчин...

* * *

В просторной бильярдной, расположенной в подвале трехэтажного особняка на одной из тихих улочек Цюриха, собралась компания мужчин в составе шести человек.

Однако в бильярд играли лишь двое. Один из них был майор ФСБ Доронин. Партию в пирамиду ему составил пожилой рослый мужчина с хмурым малоподвижным лицом, по виду похожий на отставного военного. Переходя с одной стороны бильярдного стола на другую для нанесения удара по шару, он не забывал переносить трубку радиотелефона. Это был начальник службы безопасности нефтяной компании «Тонеко» Владимир Буров.

Шеф нефтяной компании «Тонеко» Анатолий Малеев вместе с остальными троими гостями сидел в отдалении: они устроились в мягких креслах вокруг небольшого, низенького, но длинного стола, уставленного напитками и закусками. Но, несмотря на обилие выпивки, никто не пил. Разговор, шедший между собравшимися, был слишком серьезный, и его надо было вести на трезвую голову.

Малеев – грузный мужчина с одутловатым бледным лицом и большими задумчивыми глазами – сидел во главе стола. Справа от него сидел Лотковский – президент нефтяной компании «Сатойл», с недавних пор почти ставшей дочерним предприятием «Тонеко». Рядом с ним сидел худой пожилой седовласый мужчина. Это был Константин Бубнов, первый вице-губернатор той области, в которой располагался «Сатойл».

Напротив них по левую сторону от Малеева сидел еще один земляк Лотковского и Бубнова – среднего возраста мужчина с чуть продолговатым лицом, с маленькими, живыми и в то же время колючими глазками. Это был полковник Горелов – начальник отдела по борьбе с организованной преступностью местного управления ФСБ.

– Господа, – произнес, бросив взгляд на настенные часы, вице-губернатор Бубнов, – у нас не так много времени. Поэтому без долгой преамбулы перейдем к обсуждению интересующей нас проблемы.

– Согласен с вами, Константин Матвеевич, – произнес Малеев, едва заметно кивнув своей крупной головой. – Хочу сделать лишь маленькое уточнение. Надеюсь, что между нами нет проблем, есть небольшие вопросы, которые надо решить.

– Пусть так, – согласился Бубнов, – думаю, что для начала надо послушать господина Лотковского. Поскольку положение дел в нефтяной компании «Сатойл» ему известно лучше, чем кому-либо из нас. А именно вопросы, связанные с этой компанией, собрали нас здесь. Именно сегодня они должны быть решены принципиально, поскольку завтра делегация, которую я возглавляю и в которую входят господин Лотковский и господин Горелов, завершает свой визит в Швейцарию и отбывает на родину. Майор Доронин, прибывший сюда как частное лицо, может еще задержаться здесь на какое-то время для решения технических вопросов. Но главное соглашение мы должны принять именно сегодня.

Этим диалогом Бубнов и Малеев задали ось, связывающую два главных лица в этой беседе. Именно Бубнов и Малеев должны были договориться о дальнейшей эксплуатации ресурсов «Сатойла».

Лотковский, взяв слово, кратко, не слишком загружая собравшихся цифрами, описал ситуацию, назвав ее не слишком благополучной. Закончил свою речь он так:

– По существующему положению, «Тонеко» принадлежат права на реализацию продукции за рубежом. Именно «Тонеко» является самым крупным должником «Сатойла». Если «Тонеко» погасит в ближайшее время значительную часть своих долгов, то положение структуры, которую я возглавляю, серьезным образом улучшится, тем самым снимется то напряжение, которое в последнее время наблюдается в работе «Сатойла», связанное с неплатежами.

Лотковский высказался, и тут же слово взял Бубнов:

– Я думаю, Аркадий Михайлович слишком мягко выражается, описывая неблагоприятное положение компании. По моему мнению, речь на самом деле идет о кризисе, который вполне может окончиться банкротством нефтяной компании, если по-прежнему эксплуатировать производственные мощности «Сатойла» в существующем режиме. Ни для кого не является секретом, что такое положение дел «Сатойла» связано с тем, что «Тонеко» не выполняет свои финансовые обязательства перед «Сатойлом» и держит эту нефтяную компанию в финансовом смысле на сухом пайке. Экспортная выручка является тем главным ресурсом, с помощью которого и должна быть проведена реконструкция устаревших основных средств компании... Короче, это положение с неплатежами надо изменить в ближайшее время и коренным образом. Иначе банкротство «Сатойла» неминуемо.

Малеев, которому практически и адресовались эти слова Бубнова, несколько секунд помолчал, сидя без движения, затем, поерзав в кресле, произнес:

– То, что «Сатойл» нельзя доводить до банкротства, для меня факт неоспоримый. И «Тонеко», как акционер «Сатойла», причем крупнейший, приложит все усилия, чтобы не допустить свою дочернюю компанию до столь бедственного положения. В данном случае я хочу сказать несколько о другом, вернув собравшихся в недалекое прошлое.

Малеев откашлялся, принял новую, более удобную позу в кресле и продолжил:

– Наша нефтяная компания «Тонеко» боролась за право владеть «Сатойлом» и заключила с администрацией области соглашение, суть которого сводилась к тому, что администрация помогает завладеть контрольным пакетом акций с тем, чтобы «Тонеко» не испытывала трудностей в руководстве «Сатойлом». Мы же в свою очередь при выполнении этих условий готовы были выплатить некоторую компенсацию всем заинтересованным в этой истории лицам. К сожалению, случилось так, что «Тонеко» не получила всего пакета акций. У нас лишь сорок процентов, все остальные акции были проданы с аукциона другим инвесторам, как крупным, так и мелким.

– В этом нет ничего удивительного, – проговорил Бубнов. – Правительству области были нужны деньги. К тому же правительство оставило себе десять процентов акций, что в совокупности дает реальный контроль над «Тонеко».

– Да, конечно, – спокойно подтвердил Малеев, – все это так.

Он сделал небольшую паузу и тяжело вздохнул:

– Было бы так... Если бы не было такого явления, как блокирующий пакет, если бы правительство всегда стопроцентно поддерживало наши решения. Но дело даже не в этом. Вся проблема заключается в прочих крупных акционерах. Именно они устроили мятеж против выбранного нами руководства «Сатойлом». Именно они пытались ликвидировать договор, по которому «Тонеко» является дилером «Сатойла» по продаже нефти и нефтепродуктов за рубеж. События, которые последовали за этим, вам хорошо известны. Последствия, я полагаю, тоже.