Kitobni o'qish: «Ледяной захват», sahifa 2

Виктор занес в дом документы и вернулся к лодке. Рядом с ней лежала на толстом боку Зося и вопросительно смотрела на Виктора. Неподалеку в воде мелькали ласты Беляша.

– Все, поехали, ребята, – улыбнулся тюленихе Виктор и похлопал ее по голове.

Через пять минут Виктор и думать забыл о Решетникове.

Глава 3

Берега острова Лапинсари были высокими и крутыми, и только в одном месте была небольшая расселина, вдававшаяся в глубь острова на несколько метров. В нее Виктор и заводил свою лодку, чтобы спрятать ее от ветров и течений. Вот и сегодня, кинув якорь, он для надежности еще и закрепил нос лодки веревкой, привязав ее к небольшому скалистому выступу, в котором явно проглядывалась кварцевая, отдающая желтизной, жилка. Она поблескивала на ярком солнце и казалась золотой. Но Виктору некогда было любоваться игрой света – его ждала работа, и эта работа ему нравилась.

К его удовольствию, Зося и Беляш сегодня были на редкость послушны и выполняли все, что от них требовал Виктор. К полудню он решил сделать перерыв и позволить животным просто поплавать и поохотиться. Сам он есть не стал, а, надев акваланг, опустился в холодные воды бухты. Под водой Виктор понаблюдал за охотой тюленей, немного поплавал с ними, но, когда животные решили оставить его и уплыли дальше в море, чтобы найти для себя вкусную еду, он решил вернуться и тоже поесть.

Едва он вынырнул из воды, как увидел, что в его лодке сидит человек в белом камуфляже и с автоматом на коленях и улыбается, глядя на него. Сначала Виктор удивился и подумал, откуда тот мог взяться на необитаемом острове, но потом вспомнил, что рядом – граница, и в лодку наверняка влез один из пограничников. Малюков оглянулся, чтобы посмотреть, где пограничник оставил свою моторку, на которой прибыл на остров, но не увидел ее и снова удивленно посмотрел на человека в белом.

– Давайте знакомиться, Виктор Евгеньевиш, – с легким акцентом сказал человек, обращаясь к Виктору и протягивая ему руку, чтобы помочь влезть в лодку.

Автоматически, все еще не понимая, что происходит, Малюков принял помощь от незнакомца и перелез через борт.

– Мы обязательно должны знакомиться? – не понял он. – Тем более что вы, как я понял, знаете, как меня зовут. Вас прислал Решетников? – отчего-то спросил он.

– Да, я вас ошен хорошо знаю. – Улыбка как приклеенная сидела на губах незнакомца. – Но я не знаю никакого Решет-никова… Хотя. Наверное, это тот самый военный погранишник, который шастенько навешает сторожа на туристической базе, куда вы вчера приехали.

– Я и сам только сегодня познакомился с ним, – не зная, что еще сказать незнакомцу на его слова, заметил Виктор. – Так кто вы?

– Меня зовут Асле Кнутсен, – представился человек и добавил: – Но мое имя вам все равно нишего не скашет.

– Вы норвежец? – удивился Виктор и наивно добавил: – Вот уж не знал, что в Пограничных войсках России могут служить норвежцы.

– Наверное, могут, – улыбнулся человек по имени Асле. – И с вашей стороны, и с нашей много саамов и представителей других коренных народностей Севера.

– И с вашей, и с нашей? – До Виктора стало доходить, что имел в виду человек, говоривший с акцентом. – Вы что же, с норвежской стороны сюда прибыли?

В голосе Виктора появилась озадаченность, но никак не тревога. Он знал, что если бы этот человек нарушил границу незаконно, то его, по идее, должны были отследить и поймать пограничники. А потому он должен был хотя бы волноваться на этот счет. Но человек сидел спокойно и ничуть не переживал, что сейчас к острову подкатят пограничные катера. Это и озадачивало Виктора – его спокойствие и неторопливость речи.

– Нет, лишно я приплыл на остров с этой стороны. И вполне, надо сказат, законным путем. – Асле продолжал спокойно сидеть и улыбаться, щурясь на солнце. – Но хошу вам сказат сразу. Чтобы уш быть шестным и открытым перед вами – я не один.

Виктор оглянулся, посмотрел вверх на скалы и отчего-то на воду, хотя – что он мог там, в глубине, увидеть, он того и сам не знал. Виктор вопросительно посмотрел на собеседника.

– Пока што не думайте об этом. Давайте поговорим, – ответил на его взгляд Кнутсен.

– О чем?

Виктор, все еще не ощущая опасности, но чувствуя себя неловко, стал снимать водолазное снаряжение.

– Не торопитесь снимат акваланг, – посоветовал норвежец. – Он вам ешо понадобится.

Малюков нахмурился и, резко сбросив с себя аппарат, спросил:

– Что вам от меня нужно?

– Я ведь вам сказал – давайте поговорим. Мне нушны вы и ваши шивотные, – глядя прямо ему в глаза, неожиданно признался Кнутсен. – Я хошу, чтобы вы поехали вместе со мной и взяли с собой своих лахтаков.

Виктор ошарашенно смотрел на норвежца и лихорадочно соображал, что он может сделать, чтобы… Чтобы что? Ему ведь дали понять, что на острове или возле него есть еще люди. К тому же у этого норвежца в руках оружие. Он, правда, не угрожал им Виктору. Пока еще не угрожал. Но кто знает, как все повернется, если он, Виктор Малюков, вдруг начнет артачиться и не захочет выполнять требования этого… Террориста? Шпиона? Агента разведки? Кто он, черт бы его побрал, этот Асле?

Все эти мысли быстро пронеслись в голове Виктора, и он решил, что пока у него нет нужной информации, он не сможет придумать, как ему выпутаться из этой ситуации. Поэтому он просто сел на скамью в лодке и молча посмотрел на норвежца.

– Отлишно! – губы Кнутсена растянулись в широкой улыбке. – Давайте я излошу вам свою просьбу.

При этих словах Виктор усмехнулся и посмотрел на оружие. Ага, просьбу. Это с автоматом-то на коленях. Скорее, требования. Проследив его взгляд и словно прочитав его мысли, норвежец снял с колен оружие и убрал его к себе за спину. Потом показал Малюкову обе руки со словами:

– Теперь мы на равных. Вы ведь об этом беспокоилис? Так вот, как я уше сказал, я ошень хочу, чтобы вы вместе со своими шивотными поехали со мной. И, как вы сами понимаете, не в город Мурманск, а совсем в другое место. В какое – догадаться несложно, ушитывая ваш ум и специфику работы.

– Вы из военной разведки, – предположил Виктор.

– Не совсем, – уклончиво ответил Кнутсен. – Но я, как и вы, работаю с морскими шивотными. Вернее, с людьми, которые тренируют ластоногих и, скажем так, других морских млекопитаюших.

И, как вы сами уше догадались, тренируют для помоши военным. У нас отлишные специалисты, и они многому наушили наших ластоногих бойцов, – улыбнулся норвежец.

– Очень хорошо, – усмехнулся Виктор. – А что от меня-то требуется?

– Нам ошен интересно узнат, как вы тренируете своих Зосю и Беляша… Я правильно назвал клишки шивотных?

Виктор удивился осведомленности Кнутсена, но виду не подал.

– Ну, раз у вас хорошие специалисты, то у них должна быть и своя техника работы с животными. Я ведь о ней у вас не спрашиваю. Каждый контактирует с тюленями, как ему удобно и отталкиваясь от их характера и умственных способностей.

– Да, я знаю, што ваши питомцы уникальны в этом смысле. Вам повезло с ними, а им повезло с вами, – с серьезным и немного задумчивым видом отозвался норвежец. – Но вы весьма неординарный тренер. Вы и сами уникум в своем роде. Такие, как вы, ошен ценны для… Скашем так – для любой страны. И если обычные инструкторы шивотных сейчас на вес золота, то такие, как вы, Виктор, на вес бриллиантов, – улыбнулся Асле Кнутсен обезоруживающей широкой улыбкой.

– Я обычный тренер, который просто любит свою работу, – пожал Виктор плечами. – Не вижу в себе ничего уникального.

– Не скромнишайте, – отмахнулся Кнутсен. – Как бы там ни было, но ваш опыт обшения с шивотными для нас ошен ценен. Если шестно, то мы бы ошен хотели работат с вами вместе. Обешаем хорошую зарплату, все удобства для вас и ваших питомцев и место главного инструктора на самом большом полигоне Норвегии. Полигоне для обушения ластоногих, разумеется, – пояснил он.

– Меня вполне устраивает моя работа в России, – заметил Виктор и, опустив голову, исподлобья взглянул на норвежца, желая увидеть его реакцию на свои слова.

Выражение лица Кнутсена не изменилось, когда он сказал:

– Зато нас это не устраивает. И хотите вы этого или нет, но вы поедете туда, где вас хотят видет.

– Это похищение?

– Если хотите – то да.

– И что, мы вот так спокойно возьмем и перейдем границу? – Виктор лихорадочно обдумывал ситуацию.

– А пошему бы и нет? – снова улыбнулся широкой и открытой улыбкой норвежец. – Этот ушасток границы ошен удобен для маршрута под водой.

– Но как…

Виктор хотел спросить, каким образом Кнутсен собирается плыть под водой, если на нем маскировочный костюм и теплая одежда, но тот догадался, о чем Малюков хочет его спросить, и перебил его:

– Не перешивайте. Я с вами не поплыву. У вас будут другие сопровошдаюшие. Но как нам поступит с шивотными? – норвежец задумчиво и одновременно вопросительно посмотрел на Малюкова.

– Я никуда с вами не поплыву.

Виктор встал в лодке в полный рост. Он понял, что это его шанс выпутаться из ситуации, в которую он угодил. Если они не смогут взять с собой тюленей, то один он им будет не нужен. Лахтаки же пойдут с Виктором только по его команде. К чужакам они и близко не подойдут. Ни под водой, ни на суше.

– Тогда мне придется вас убит. – Кнутсен достал из-за спины автомат и снял его с предохранителя, доказывая нешуточность своих намерений.

– Но тогда вам не достанутся ни я, ни мои животные, – пожал плечами Виктор.

– Нет, шивотных мы заберем, – спокойно ответил норвежец. – Чут позше. Когда они приплывут к лодке, их будут шдат с усыпляюшими дротиками. Я повторюс – у нас хорошие специалисты, и рано или поздно вашим лахтакам придется забыт о вас и подшиниться другому тренеру. Возмошно, што они даше покашут нам все, на што они способны. – Неизменная улыбка снова озарила его лицо.

– Вы не можете…

– Так поступит? – прервал его Асле и покачал головой. – Но што мне помешает?

Виктор снова сел и задумался. Он, конечно же, может отказаться и упрямо настаивать на своем. Но чего он этим добьется? Его убьют, Зосю и Беляша насильно увезут в Норвегию. И легче от этого никому не будет. Если он согласится… Что будет, если он согласится? Его мысли работали, быстро перебирая все варианты за и против. Он молчал. Молчал и норвежец, с интересом глядя на Виктора. Уж он-то наверняка знал, каким будет ответ русского. Надо только дать ему время подумать.

Время. Кнутсен отодвинул рукав толстого полушубка, поверх которого был надет защитный белый камуфляж, и посмотрел на наручные часы. Похоже, отведенного на уговоры времени у него уже не оставалось. По плану сейчас к лодке, в которой они сидели, должны подплыть аквалангисты с той стороны – люди сопровождения. Теперь все зависело не только от скорости принятия Малюковым решения, но и от того, как быстро они поплывут на ту сторону границы. Не стоило недооценивать охрану границы русскими. Катера пограничников могли замаячить на горизонте в любую минуту.

– Надевайте акваланг, – кивнул норвежец на баллоны, лежащие на дне лодки.

Виктор медлил. Но тут из воды, возле самого борта лодки, вынырнула голова аквалангиста. С другой стороны показалась еще одна фигура в черном гидрокостюме. Зацепившись руками за края лодки, аквалангисты вопросительно посмотрели на Кнутсена. Тот быстро что-то сказал им по-норвежски, а потом обратился к Малюкову:

– Давайте быстрее. Времени у нас совсем мало.

Виктор нехотя начал надевать акваланг. Его мысли метались, он пытался найти выход. Тренер подумал о том, что, возможно, ему удастся подать сигнал тюленям, они нападут на аквалангистов в воде, и вместе они смогут каким-то образом обезвредить диверсантов.

– Возьмите ваш сигнализатор. – Кнутсен протянул Виктору пищик. – Только не вздумайте отдават шивотным команду нападат на наших людей, – словно прочитав недавние мысли Виктора, предупредил он. – У водолазов ест усыпляюшие капсули. Не хотелось бы стрелят ими в вас или в шивотных. Будьте благоразумны. Под водой вы будете находиться недолго. На той стороне вас ждет катер. Шивотных надо будет погрузит в клетки. Впрошем, вам все объяснят, когда вы прибудете на ту сторону.

– Если я не позвоню через полчаса на «Екатерининскую», то меня начнут искать. – Виктор уже отчаялся и не знал, чем он еще может аргументировать свое нежелание подчиняться норвежцам.

– Наверняка будут, – согласился Кнутсен, но тему развивать не стал, а лишь опять поторопил Малюкова: – Если вы готовы, то спускайтес за борт. О лодке не беспокойтес.

Виктор в последний раз тоскливо осмотрелся вокруг, но не найдя ни одной зацепки и ни одной причины, чтобы хоть как-то еще потянуть время, сдался и начал спускаться под воду. В воде его сразу же окружили с трех сторон люди в гидрокостюмах, с водными пистолетами и гарпунами в руках и жестом указали, в какую сторону ему следует плыть. Немного погодя ему, опять же жестами, велели подозвать к себе Беляша и Зосю и дать им команду следовать с ними. В лодке у Виктора все еще оставался соблазн приказать тюленям атаковать чужаков, но тут, под водой, это желание быстро пропало. Во-первых, аквалангистов было больше, чем он ожидал, а во-вторых – они были и вправду вооружены весьма опасным для тюленей оружием. Оставалось только одно – подчиниться и надеяться, что его похищение будет вскоре замечено, и, значит, будут предприняты попытки вызволить его самого и его подопечных из беды.

Время под водой текло не так, как на поверхности, и казалось, что прошла целая вечность до того момента, когда аквалангисты, до этого плывшие практически у самого дна, начали постепенно подниматься на поверхность. Люди – не тюлени, и на них давление толщи воды влияет не так, как на ластоногих, которые одинаково переносят перепады давления и в воде, и на суше. Поэтому понадобился целый час, пока Виктор и его сопровождение не поднялись к ожидающему их на волнах пограничному катеру. Норвежскому пограничному катеру.

Неуютно и тревожно чувствовал себя Виктор, пока ему помогали взобраться на борт чужого судна. Было ощущение какой-то нереальности, словно он спал и все это ему снилось. Зато ни Зося, ни Беляш не чувствовали никакой тревоги или опасности. Их друг и тренер был рядом с ними, и это успокаивало животных. Они все так же спокойно и безо всякого сомнения по команде Виктора забрались в ящики, которые были спущены на воду. Ящики подняли на борт, и катер, набирая обороты, помчался по холодным волнам, удаляясь все дальше от российской границы. И чем дальше они удалялись от нее, тем тревожнее и тоскливей становилось на душе у Виктора Малюкова.

Его проводили в специально подготовленную для него каюту. Принесли одежду, для того чтобы он переоделся. Но Виктор не торопился снимать мокрый гидрокостюм и надевать хотя и сухую, но такую чуждую ему одежду. Он сел на пол возле койки и, закрыв лицо руками, замер. В каюте было тихо, ни один звук с палубы и из коридора не проникал в эту клетушку. И тут, в этой тишине, ему и пришли в голову вопросы, ответы на которые он очень бы хотел узнать. Как так получилось, что Асле Кнутсен все знал и о нем, и о его тюленях, и о проекте, в котором они участвовали? Откуда норвежцы могли знать, что он поедет со своими животными тренироваться в Финманскую бухту? Как военные из Норвегии могли узнать о новой методике обучения ластоногих, разработанной им, Виктором Малюковым? Кто мог сообщить им эту информацию, которая держалась в большом секрете? Вопросов было много, а ответов на них не было…

Единственное, что хоть как-то успокаивало Виктора – так это мысль, что военные, узнав о его похищении, не оставят его и тюленей в беде и придут на помощь. Как? Он, конечно, этого не знал. Может быть, потребуют его возвращения по дипломатическим каналам, а может, обменяют на какого-нибудь шпиона. Такого, как Кнутсен, например.

Но, однако же, и он, Виктор, не собирается сидеть сложа руки и ждать, когда решится его вопрос. Он откажется от сотрудничества с норвежскими военными. Да-да, именно так – откажется. Или – будет как-то тянуть время, если ему снова начнут угрожать убийством. Он что-нибудь обязательно придумает. Потом. А пока… Пока ему надо прийти в себя, осмотреться и узнать, что же конкретно потребуют от него и его лахтаков.

Глава 4

Когда Виктор не вышел на связь после полудня, Степан не слишком обеспокоился. Он знал, что ученые – народ рассеянный, они всегда заняты только своими исследованиями и мало обращают внимания на такую мелочь, как время. Однако, прождав еще час, Степан сам позвонил на сотовый Малюкова. Ответа он не дождался, и хмурый, но не удрученный отсутствием связи с Виктором, вышел на берег. Всматриваясь в серые волны бухты, он видел, что ветер усиливается и погода портится. Приближался шторм, и это было плохо. В октябре бури не были редкостью, но рыбаки уже практически не выходили на лов, а потому береговой охране, МЧС и пограничникам волноваться было не о чем. Еще две попытки дозвониться ни к чему не привели, и Степан набрал номер сотового Решетникова.

– Он не вышел на связь и мне не отвечает, хотя сигналы и проходят, – без лишних объяснений, о ком идет речь, заявил он.

Решетникову не надо было ничего объяснять, он и так понял, кого Степан имеет в виду.

– Я доложу, кому следует. Позвоню в МЧС. Но если он вдруг появится на твоих радарах, сразу мне позвони.

– Скоро начнет штормить, – предупредил Степан.

– Я прогноз знаю. Раньше четырех шторма не будет, – заметил пограничник. – Я его предупредил, чтобы он вернулся до этого времени. Жди.

Он прервал связь, и Степану не оставалось ничего другого, как ждать. Ждать, когда прибудут спасатели из МЧС, приедут пограничники или еще кто-то там, ответственный за спасение людей в море и на суше. Он и сам бы поплыл к острову, чтобы поискать Виктора. Еще одна лодка с мотором и на хорошем ходу у него была. Но он должен дождаться спасателей. Таковы были правила, и он не мог их нарушить. Иначе в случае его неудачи или какой-то нечаянной ошибки спасать пришлось бы двоих, а не одного. А это не так-то просто в условиях Крайнего Севера.

Первыми прибыли пограничники. Они приплыли на скоростном катере, и Степан в подробностях рассказал им, куда собирался ехать Виктор. Уточнив направление по карте, пограничники умчались к острову. Буквально через несколько минут над «Екатерининской» завис вертолет. Он немного повисел на одном месте, как раз над домиком Степана, и тоже улетел в сторону Лапинсари.

– Как думаете, его найдут? – спросил Степан у собак, которые сидели рядом с ним и смотрели вслед удаляющемуся вертолету.

Собаки молча посмотрели на хозяина и так же молча перевели взгляд обратно на небо.

– Вот и я не знаю, – вздохнул Степан. – Странный это народ – ученые. Нам с вами их не понять, – все так же обращаясь к хаскам, произнес сторож.

Он давно привык разговаривать с ними. Они были хорошими слушателями. Немногие люди могут похвастать тем, что умеют слушать. А вот собаки Степана – слушать умели.

– Будем надеяться, что лахтаки не дадут случиться беде, и с Виктором все обойдется, – сказал Степан самому себе и собакам одновременно.

Он направился к домику, и собаки, немного помедлив, побежали за ним.

Виктора искали до самой темноты. Сначала пограничники, обойдя на катере остров, ничего не смогли обнаружить, но потом со спасательного вертолета была замечена притопленная в воде между двумя частями острова лодка. В лодке оказались все вещи Малюкова и все оборудование, которое он брал с собой. Все, кроме акваланга и пищика для общения с животными. Вертолет облетел всю ближайшую к острову территорию, но никаких других следов Виктора поисковики не обнаружили. Как и присутствия тюленей. Когда стемнело, решили продолжить поиски уже утром и с использованием аквалангистов.

Но и второй день не принес ничего утешительного. Виктор и его ластоногие ученики словно провалились сквозь землю. Или, что было бы уместней предположить, – сквозь морское дно. После суток поиска пограничники связались с военными из министерства, а те, в свою очередь – с начальством Виктора. Через два дня в «Екатерининскую» приехал следователь из военной прокуратуры и стал расспрашивать Степана о Малюкове.

– Что вы можете мне рассказать о человеке, который у вас жил два дня? – спросил он Степана.

– Да какие уж там два дня, – развел руками смотритель. – Я его видел-то только утром два раза, да вечером один день, накануне дня, когда он пропал.

– Неважно, – перебил сторожа следователь. – Вы мне вот что скажите. Он кому-то звонил при вас по сотовой связи? С кем-то общался, кроме вас?

– Нет, никому не звонил. По крайней мере, при мне. Так вы сами в его сотовом и посмотрите. Там ведь должны быть…

– Не нашли мы его телефона, – снова прервал Степана следователь. – Ну да ладно. Не звонил, значит, не звонил. А какие-то подозрительные разговоры он с вами вел?

– Что значит – подозрительные? – не понял Степан.

– Ну, скажем, про политику. Может, недовольный был своей жизнью. Правительством, начальством?

– Нет, мы с ним вообще ни о чем таком не говорили. Больше молчали, – ответил сторож. – Я у него только про животных как-то спросил, – немного подумав, добавил он. – Мол, они послушные у него или нет. Так он сказал, что они вообще у него очень умные, даже умней некоторых людей, и рассмеялся. А так-то мы больше ни о чем таком и не говорили. Не любитель я разговоры разговаривать. Да и Виктор, похоже, тоже не из говорунов.

– Ага, понятно, – понимающе кивнул следователь. – А вообще вел он себя как обычно, когда собирался плыть позавчера на остров? Не волновался, не нервничал?

– Нет, спокойный был, – не задумываясь, ответил Степан. – Так вы у Решетникова спросите. Он у него документы в тот день проверял. Он вам подтвердит, что Виктор спокойный был.

– Решетников? Кто такой Решетников?

Степан пожал плечами и пояснил:

– Старший лейтенант Решетников. Он пограничник. Следит на этом участке за порядком.

– Ладно, и у него спросим, – согласился следователь, задал Степану еще пару ничего не значащих вопросов и удалился.

Странное исчезновение Виктора Малюкова взволновало не только его начальство, но и военных. Их проект был под срывом, а это значило не только потерю времени и денег, но и результатов. Правда, у них в проекте были задействованы еще два инструктора и четыре тюленя, но их результаты были ниже, чем у Малюкова и его животных. На продолжение проекта требовались дополнительные средства и, опять же, время, что означало оттягивание дальнейших испытаний в данном направлении. А это не входило в планы командования северными войсками. С командования тоже требовали результат, и результат положительный и быстрый.

В ММБИ опять прибыл представитель из министерства обороны – полковник Красиков. Он вошел в кабинет к директору института. Чуть позже к начальству вызвали и руководителя лаборатории морских млекопитающих Авдеева. Все трое о чем-то долго совещались, а потом разошлись. Директор после этой беседы еще три дня ходил угрюмым и раздражительным.

А через три дня произошло событие, которое перевернуло с ног на голову весь институт, а заодно и военное министерство. Илье Григорьевичу Авдееву на электронную почту пришло письмо. Вернее, не письмо, а видеосообщение. И пришло оно не откуда-нибудь, а из Норвегии. Правда, адрес, откуда оно пришло, узнали несколько позже и с большим трудом. Да и то только после того, как с видео поработали специалисты из разведотдела ГРУ. Но в момент, когда эта запись упала в электронный почтовый ящик непосредственного начальника Виктора Малюкова, никто еще не догадывался, откуда оно было послано.

Илья Григорьевич уже при первых же кадрах видео сначала побледнел, затем покраснел так, словно его сейчас хватит удар, а потом снова побледнел и схватился за телефон.

– Андрей Федорович! – крикнул он в большом волнении, когда директор ММБИ отозвался на его звонок. – Я нашел Малюкова! Вернее, он сам нашелся. Мне пришло видео, и он на нем. На этом видео! Да! Он в Норвегии, представляете себе! Там такое сообщение! Я прямо даже не знаю, что мне с этим делать!

– Ну, во-первых, успокоиться, Илья Григорьевич, – стараясь говорить бесстрастно, ответил директор, хотя его голос тоже дрожал от волнения. – А во-вторых, перешлите эту запись мне на почту. Хотя нет, погодите. Вдруг там какой-то вирус вложен, а у меня на компьютере важная для института информация. Сделайте так – скопируйте видео на какой-нибудь электронный носитель информации. А то не дай бог эта запись самоликвидируется. Хотя я и не знаю как, но все может быть. Тут такое дело… И – сразу же привезите это видео мне. И никому, слышите, никому об этом видео ничего не говорите.

– Да-да, конечно, никому, – поспешно отозвался Авдеев.

Он сделал все, как ему велел начальник, и уже через полчаса сидел у Маркова в кабинете и трясущимися руками доставал из кармана флешку с записью.

– Это нечто. Это – удар по всему нашему институту, – прокомментировал Илья Григорьевич, протягивая электронный носитель информации директору. – Он там такого наговорил!

– Успокойтесь, сейчас посмотрим, что там такого ужасного. – Андрей Федорович торопливо вставил флешку в компьютер, но потом вдруг встревоженно спросил у Авдеева: – Вы проверяли видео на вирусы?

– Да, да, я проверил, – заверил его Илья Григорьевич. – Оно чистое.

– Хорошо, отлично, – пробормотал директор себе под нос, внимательно следя, как открывается видеосообщение. – По крайней мере, мы знаем, что Малюков жив и здоров.

– Лучше бы он умер, чем такое, – в отчаянии простонал Авдеев.

Марков покосился на него, но ничего не ответил, а стал внимательно смотреть на экран монитора. И чем дальше он смотрел запись и слушал, что на ней говорит Виктор Малюков, тем больше хмурился и лицо его серело. Илья Григорьевич, нервно кусая ноготь на пальце, следил за меняющимся выражением лица директора и понимал, что ничего хорошего ждать в ближайшее время им не стоит. Запись закончилась, и в кабинете установилась тягостная тишина. Минуты три было тихо, а потом директор сказал:

– Нужно сообщить об этой записи Алексею Алексеевичу.

– Полковнику Красикову? – уточнил Авдеев.

Марков кивнул и потянулся к телефонной трубке.

Уже через два часа к ММБИ подъехали две машины с номерными знаками, означавшими, что они относятся к парку военных автомобилей. Из одной машины вышел полковник Красиков, а из другой – еще один человек. Не в военной, а в гражданской одежде. Но директор, который смотрел на него в окно из своего кабинета, сразу же по осанке и походке признал в нем военного. Причем не просто какого-нибудь там полковника-штабиста, как Красиков, а повыше чином и из тех, кто не сидит за бумагами в кабинете, а выполняет реальные служебные задачи, связанные с безопасностью страны.

– Ну, Андрей Федорович, повезло вам, что я еще не успел вернуться в столицу и оказался, так сказать, под рукой. Показывай нам, что там вам прислал Малюков, – сказал Красиков, после того как представил директору ММБИ и Авдееву человека, который приехал вместе с ним.

Этим человеком оказался генерал Владимир Юрьевич Степнов, занимающий должность одного из заместителей начальника Главного разведывательного управления, а точнее – Восьмого отдела, и отвечающий именно за северное направление. В том, что видео заинтересовалось ГУ, не было ничего странного. Едва Красиков услышал от директора ММБИ, что именно было на видео, он сразу же связался со своим начальником, а тот, в свою очередь, с начальником разведывательного управления. Решение взять под контроль ситуацию, связанную с пропажей Малюкова, было принято, едва стало понятно, что он жив и находится на территории сопредельного с Россией государства. Причем государства, входящего в блок НАТО. Для изучения видео, высланного Авдееву, а также для принятия дальнейших решений в ММБИ и был отправлен Степнов.

Андрей Федорович развернул монитор в сторону военных, которые разместились на стульях вокруг его стола, и включил запись. На экране появился Виктор Малюков. Он сидел за столом из светлого дерева. Лицо его было напряжено, глаза, не мигая, смотрели в одну точку. По всей видимости, он смотрел на того, кто снимал его на видео. Руки Виктора лежали прямо перед ним ладонями вниз, пальцы были переплетены. Заговорил он не сразу, словно бы собираясь с мыслями, а когда начал говорить, то все время делал паузы и скашивал глаза чуть в сторону, словно бы считывая текст своей речи с какого-то невидимого зрителям устройства.

– Я записываю это свое признание добровольно, – начал говорить Виктор, – и для того, чтобы внести ясность в свое внезапное исчезновение. Илья Григорьевич, я решил прислать вам эту запись только для того, чтобы объяснить свой поступок и заявить о том, что я жив и ни о чем не жалею.

Последовала небольшая пауза, во время которой Виктор развел пальцы, а потом снова переплел их.

– Я много думал, прежде чем принять решение, и это решение было добровольным. Никто не принуждал меня к моим действиям, никто не угрожал мне, никто не похищал меня, и никто не соблазнял меня деньгами или еще чем-то. Повторюсь, к этому решению я пришел самостоятельно.

Малюков снова на несколько секунд замолчал и отвел взгляд в сторону.

– Я сам связался с норвежским посольством… Вернее, с человеком, который служит в посольстве, и предложил свои услуги в качестве тренера боевых тюленей. Меня, конечно же, проверяли, после чего согласились предоставить мне политическое убежище и переправить меня, хотя и незаконным образом, через границу.

Пальцы Виктора снова заскользили по поверхности стола, словно в волнении, а затем опять переплелись.

– Почему я так поступил? Меня не устраивала ни зарплата в ММБИ, ни мои условия жизни. Я не видел никакой перспективы роста в своей карьере, поэтому единственным для меня выходом было сменить российский паспорт на паспорт гражданина Норвегии. Единственное, что я мог предложить соседнему с нами государству взамен, – это мои услуги тренера ластоногих.

И опять небольшая пауза и отведенный от камеры взгляд.

– Илья Григорьевич, – продолжил Малюков. – Я ничуть не жалею о принятом мной решении. Я сам подготовил свое бегство и старался вести себя так, чтобы никто не догадался о моих намерениях. Я забрал с собой Беляша и Зосю и буду работать с ними дальше, обучая их по своей методике. Мне обещали выделить средства для моей работы, и я теперь смогу без оглядки на отсутствие финансов воплотить свои планы и мечты в реальность. Вы ведь знаете потенциал моих лахтаков и мои способности как тренера. Мы добьемся больших успехов, и я горжусь своими подопечными.

Немного помолчав, Виктор закончил свое сообщение словами:

– Мне больше нечего вам сказать. Не стоит искать меня. – На этих словах Малюков моргнул и снова разъединил и соединил пальцы рук.