Kitobni o'qish: ««Руки Вверх!». Плейлист наших воспоминаний», sahifa 3

Ну где же вы, девчонки?

Всего за два месяца мы стали самыми популярными ребятами в области среди молодежи. Только у нас была лучшая танцевальная музыка.

Мы с Потехиным хорошо понимали, какие песни заводят людей на танцполе. У нас за плечами большой опыт работы на городских мероприятиях, дискотеках и даже на радио. В этом секрет успеха «Ну где же вы, девчонки?», да и многих других наших треков.

Наше знакомство с Лешей состоялось в 1993 году на «Европе Плюс Самара», куда я устроился работать буквально на второй день учебы в Самарском государственном институте искусств и культуры.

Прямо напротив института, на третьем этаже Дома офицеров, располагался офис радиостанции. В эфире «Европы Плюс» было много рекламы, ее озвучивали разными голосами, поэтому все время искали дикторов. Я зашел туда и сказал: «Здравствуйте, я по объявлению».

С первого же дубля я записал десять реклам. Мои работодатели обалдели, как быстро я завершил работу, а я – от суммы, которую получил всего за полчаса: она равнялась моей стипендии. Через некоторое время мне предложили возглавить отдел по отбору дикторов и ведущих. В мои обязанности входило записывать приходящих на конкурс людей и давать им свою оценку. А руководство уже принимало окончательное решение.

Теперь в маленькой комнате, где состоялось мое первое прослушивание, я сам отслушивал кандидатов. Однажды туда вошел Потехин, который хотел работать радиоведущим. Леше лучше не знать, какую оценку я дал его способностям – напротив его фамилии я сразу поставил черный крестик. Он записался и ушел. Однако мы стали общаться – у нас нашлись общие интересы и темы для разговора – и впоследствии уже стали хорошими друзьями. Он был не кто иной, как Потеха. На всех видеозаписях того времени Потехин рассказывает анекдоты или просто что-то веселое: кривляется, поет, переодевается. Леша, безусловно, – душа любой компании.

В те годы «Европа Плюс Самара» представляла собой ретрансляцию московского эфира с интеграцией местной рекламы. Максимум, что делал самарский ведущий в эфире – это зачитывал объявления, прогноз погоды и вел столы заказов. И однажды я предложил:

– А что, если нам сделать собственную передачу? Можно занять то эфирное время, когда из Москвы идет нон-стопом музыка и ничего интересного не происходит.

– Оно тебе надо? – удивилось начальство.

Однако я настаивал:

– Я уже все придумал! У нас нет ни одной программы для молодежи с танцевальной музыкой. А я такой музон принесу, все с ума сойдут! На «Европе Плюс» еще такого не было. Вся молодежь просто прильнет к радиоприемникам!

В итоге руководство согласилось, и я поехал к Потехину, у которого вся комната была завалена катушками с хорошей музыкой. Мы потратили целых два дня, чтобы собрать взрывной плейлист. Я даже не знаю, с чем это можно сравнить сегодня. Нет такого сравнения. Мы назвали это «Хит час». В эфир вышли в понедельник вечером. Нам специально отдали самое невостребованное эфирное время, когда мало кто слушает радио.

Первый выпуск я провел один, а потом позвал Потехина делать пятиминутную рубрику «Потешки от Потехина», которая ненадолго прерывала мой эфир.

Уже после первого выпуска редакцию завалили письмами с просьбой поставить наши песни еще раз. Это был грандиозный успех! Всего за два месяца мы стали самыми популярными ребятами в области среди молодежи. Только у нас была лучшая танцевальная музыка.

Но однажды к нам на эфир пришел кто-то из начальства, чтобы своими глазами увидеть, как делается самая успешная программа. Заметив, что мы запускаем всю музыку с кассет, нам устроили страшный разнос. Политикой радиостанции это категорически запрещалось. В эфир можно было запускать только компакт-диски, потому что на «Европе Плюс» не могло быть плохого звучания. Мы же сознательно пошли на этот риск. Где бы я достал в Самаре диски, да еще и с новейшей музыкой? Тем более нашему слушателю было плевать на качество звука, он кайфовал от треков.

В Тольятти наша передача тоже пользовалась популярностью, и однажды меня позвали поработать диджеем на местном празднике. Я быстро сдружился с ребятами, которые вели там все свадьбы и дискотеки, а потом подтянул за собой Потехина. Мы стали одной большой дружной командой.

К этому времени я перевелся в институте на заочное, и мы сосредоточились на собственном творчестве, стали записывать свои песни.

Нетелефонный разговор

Песня «Нетелефонный разговор» вышла только в начале 2000-х, она очень долго отлеживалась, потому что была слишком личной.

Сейчас все песни мира я посвятил бы своей любимой жене Регине, но на заре группы «Руки Вверх!» ее в моей жизни еще не было. И не важно, сколько хороших песен я написал до нее, важно, что посвящаю ей сейчас. Это более 400 стихов, которых никто никогда не увидит. Зато ОНА будет их бережно хранить и перечитывать, потому что в них весь я. Совсем другой Сергей Жуков.

Следующая история произошла в 1993 году, когда я уже переехал в Тольятти. Как-то мы с Потехиным ехали на троллейбусе и на остановке увидели двух симпатичных девчонок. Самоуверенно ляпнули что-то стандартное: «А что такое ужасное место делает вокруг таких красивых девочек?» Я предложил проводить одну из них по имени Лена до дома. Так началась моя первая большая история отношений. Впоследствии Лена стала моей супругой и матерью моего первого ребенка.

Шли мы очень долго, я травил анекдоты, а она смеялась. Когда наконец дошли до дома, дверь открыла моя будущая теща. Она сказала: «Лена, я понимаю, он идиот, но ты-то чем думала, что так поздно вернулась?»

Только потом я осознал, как мудро было сформулировать свои переживания именно так: не «Где ты шлялась, идиотка?», а «Я понимаю, он идиот, но ты же умная!». Лене тогда было 15 лет.

Ее папа считался вторым человеком на АвтоВАЗе, что-то вроде вице-президента. В то время было убито множество руководителей ВАЗа, коллег моего будущего тестя и его друзей⁷, он и сам все время ходил по лезвию бритвы. Дружить с девочкой, у которой такой отец, непросто. А самое сложное было объяснить ему, что я смогу обеспечить его дочери достойное будущее. Он хоть на тот момент уже и не жил с семьей, но свою дочь очень опекал.

Когда «Руки Вверх!» начали набирать популярность и Лена переехала ко мне в Москву, он пришел к нам в гости.

– Что ты можешь дать моей дочери? – спросил он тогда.

– Наши песни взяли на радио, вот-вот выйдет первый клип «Малыш». Скоро все будет хорошо! – ответил я.

Он строго посмотрел на меня и сказал:

– Если будет плохо, пожалуйста, скажи мне сразу.

И даже когда у меня было по 400 концертов в год, он все равно скептически относился к моей работе.

Когда Лена еще не переехала в Москву, у нас долгое время были отношения на расстоянии с редкими телефонными разговорами, потому что тогда не было мобильников. И когда я уезжал из Тольятти, она передала мне маленькую кассетку от диктофона, на которой записала сообщение. У меня не оказалось возможности сразу ее прослушать – собственного диктофона не было, да и денег купить его тоже. Помню, как долго искал у друзей возможность включить эту кассету, чтобы узнать, что же там записано. А когда послушал, долго плакал. Там было много личного, но были и такие слова: «Мы с тобой часто далеки друг от друга, но в этом вся прелесть и наслаждение. Мне даже нравится позлить тебя». Еще она говорила, что даже на расстоянии я всегда могу включить эту кассету и услышать ее голос.

Через много лет из того сообщения я сделал «Нетелефонный разговор». Кассеты с голосом Лены уже давно не было, поэтому в треке я записал Акулу, продюсированием которой тогда занимался.

Песня «Нетелефонный разговор» вышла только в начале 2000-х, она очень долго отлеживалась, потому что была слишком личной. Я выпустил ее уже после того, как мы с Леной развелись, когда все чувства прошли и песня стала для меня просто творчеством. Красивой лиричной композицией.