Kitobni o'qish: «Бегающий сейф»

Глава 1

3645 год от создания империи

Научно познавательная гало-видеопередача

– Здравствуйте уважаемые зрители! Сегодня в нашей программе мы с вами поговорим о таком явлении, как «коллективный разум». С нами в качестве эксперта будет профессор Зигмунд Эленью! – после этих слов кадр немного отодвигается и становится видно седого, статного мужчину с аккуратной бородкой. – Профессор скажите, вы ведь участвовали в экспедиции на планете Сильвон-6?

– Да, я провел на орбите этой планеты 6 лет. – кивнул важный мужчина с тонкими усиками. – Экспедиция, изучающая жизнь на этой планете, работает уже 20 лет и только в последнее время нам удалось добиться значительных результатов.

– Расскажите пожалуйста нам суть вопроса планеты Сильвон-6. – с профессиональной улыбкой попросила ведущая блондинка.

– Понимаете, когда была открыта эта система и обнаружена кислородная планета, на местную форму жизни никто не обратил внимания. – ученый грустно вздохнул. – Мало кто задумывается о насекомых, пусть и гигантских размеров, когда обустраивает колонию под колонизацию. Мы повели себя крайне агрессивно по отношению к местной жизни. Мы выжгли не одну колонию, пусть и больших, но все же разумных насекомых.

– Профессор, а правда ли, что первая волна переселенцев была полностью уничтожена агрессивными насекомыми? – сделав перепуганную мордашку, поинтересовалась ведущая.

– К сожалению, да. – сморщился гость студии. – После расследования происшествия, нам стала понятна суть этой формы жизни. Мы вторглись на территорию насекомых, но как стало известно в результате последних исследований, мы вторглись в единый организм, обладающий разумом. Коллективным разумом. И этот разум не гнушается ничем! Он перенимает наши технологии, устраивает засады, повторяет наши тактические приемы. Вы знаете, что четыре года назад, эти насекомые начали очень быстро эволюционировать и уже прошел месяц, как появились первые боевые насекомые, которые плюются плазменными зарядами?

– Поразительно! – всплеснула руками девушка. – Из вашей статьи в имперском научном журнале, профессор, мы поняли, что коллективный разум на Сильвон-6 не имеет конкретного центра. Как у них тогда получается действовать организованно?

– Не совсем так. Раса инсектоидов на Сильвон-6 вообще не имеет правительства в том понимании, которое мы придаем этому слову. У них нет военачальников и нет особей, управляющих колонией. Среди всех исследованных особей мы смогли найти только десять видов, способных приказывать другим. К примеру, – Кадр сменился схемой, на которой были изображены различные насекомые. Кадр сменился огромным изображением жука. – Особи-строители. Самое подходящее слово в нашем языке для них будет прораб. Они организуют до 30–40 особей других типов для строительства необходимых сооружений.

Картинка сменилась на другого жука хищного вида.

– Десятники. Это боевые особи, которые организуют до 70 особей и формируют в отряд. При массовом нападении, несколько таких особей держатся вместе и руководят сражением. – в кадре снова появилось причудливое насекомое. – Няньки. Это очень своеобразный тип инсектоидов. Они могут организовывать до 200 особей. Основная задача этих нянек – сохранение и обеспечение подрастающего потомства. Это единственный тип инсектоидов, которые могут приказывать почти любому типу особей. Если существует угроза для потомства, то они мобилизуют всех кто находится рядом. Для понимания нужно знать, что к примеру, строитель-прораб не сможет завербовать боевого инсектоида. Тот просто будет его игнорировать.

– Профессор, скажите, а как они их вербуют? У них есть язык для общения?

– Есть, но это не совсем то, что мы понимаем. Передача информации у инсектоидов происходит четырьмя способами.

На экране снова появилась схема из нескольких жуков.

– Первый способ – это запахи. У этой расы очень чувствительное обоняние. И у каждого насекомого на Сильвон-6 есть железы, способные генерировать более 1000 специфичных запахов. Это не всегда надежный способ для дальних расстояний, но он является самым популярным.

В кадре жук начал испускать видимый дым, на который другие жуки начали активно шевелить лапками.

– Второй способ – акустический. Почти все особи, в той или иной форме, могут им пользоваться. Некоторые издают стрекочущие звуки разновидностями передних жвал, некоторые – путем трения лапок с шипами о хитин брюшка. Способов воспроизведения звуков у этой расы очень много, но вот язык в основном один. Нам почти удалось его расшифровать. – Жуки начали отбивать лапками стук по земле. Распространение стука изобразили распространением белых волн. – Третий способ – вибрационный. Не все, но большинство представителей этой расы могут издавать вибрации особой частоты, которые по нашим исследованиям тоже несут в себе информацию. Этот способ передачи информации распространен среди особей, живущих внутри колонии. Звуки и запахи в таких закрытых помещениях распространяются плохо, а вот вибрации очень удобны.

Картинки исчезли и в кадре снова оказался профессор.

– Четвертый способ передачи информации был открыт недавно. Ментальные импульсы, издаваемые каждым насекомым, были открыты благодаря пристальному изучению расы Лоосков. Именно у них мы впервые открыли ментальные импульсы и научились их регистрировать. Инсектоиды, постоянно поддерживая ментальными импульсами связь, образуют ментальную сеть. И именно эта сеть, как оказалось впоследствии и является тем коллективным разумом!

– Получается эти ментальные связи и отдают приказы? К атаке на человеческие поселения, например.

– Не совсем так. У каждой особи инсектоидов хорошо развит мозг. До неприличия хорошо, но если взять отдельную особь и посадить в изоляцию, то мы увидим, что она использует только 2 % мозга для жизнедеятельности. Особь, при этом, будет мало отличаться от земных насекомых. Добавим туда еще несколько особей и не изменится ничего! Но! Дойдя до порогового значения в 15–17 особей, мы начинаем регистрировать ментальные импульсы. – поднял палец ученый. – Спустя несколько часов мы регистрируем стабильную ментальную сеть, которая уже способна решать сложнейшие задачи! Появляется коллективный разум! Это феноменальное открытие дает огромные перспективы!

– Не совсем понятно, чем для нас может быть полезно подобное открытие…

– А давайте попробуем перенести это на человечество! – подался вперед профессор и пригладил усы. – Бич нашего времени – это асоциальные люди. Нет, я не про наркоманов… вернее не только про них. У нас масса народа, миллиарды людей, которые выпали из социума. Они не востребованы обществом и не несут никакой пользы. Инвалиды, которых понятие гуманности не дает просто пристрелить, чтобы не мучились. Интроверты, которые не работают, а лишь получают довольствие. Пациенты в психиатрических больницах. Или вот уголовники в тюрьмах, которых надо содержать. Просто бомжи и наркоманы. Перечислять можно бесконечно. И если взять этих людей и подключить их мозг в один суперкомпьютер на основе ментальных связей, использующий их мозги как вычислительные мощности, мы получим настолько огромные вычислительные центры, что вам и не снилось!

– Но это противоречит человеческим законам!

– Вот когда Лооски начнут агрессию на человечество вы и задумаетесь! – сморщился ученый. – Все кричат о человечности до тех пор, пока к их голове не приставят плазменное ружье. Сейчас они воюют с неизвестной нам рассой, но поверьте! Как только они закончат с ними, они возьмутся за нас! В коллективных вычислительных центрах – будущее! Я, лично, другой альтернативы не вижу. Мы остановились в развитии технологий просто по тому, что новый тип двигателей для межпланетных перелетов наши суперкомпьютеры рассчитывают десятилетиями! Помяните мое слово! За этой технологией будущее!..

* * *

3759 год от образования Империи

Заседание администрации компании «НеоВирт»

– Таким образом, отдел Заимствования Вычислительных Мощностей (далее ЗВМ) смело заявляет о повышении стабильных мощностей на 30 %! Сейчас ведутся переговоры о создании центров полного погружения для пожизненных заключенных и психиатрических больных. Планируется разработка программ для реабилитации и лечения психиатрически больных и программа перевоспитания для асоциальных и преступных элементов.

– Вопросы к заведующему отделом «ЗВМ»?

– Отдел Платных возможностей продолжает выражать протест! Это читерство! Предоставлять контрактным игрокам в центрах полного погружения – условия 10-ти кратного ускорения прокачки всех параметров! Мы настаиваем на снижении до 2-х кратного! Мы рискуем порушить весь баланс игры из-за таких игроков! Когда появятся игроки, которым плевать на боль – мы рискуем получить монстров, которым будет до лампочки на других игроков, и на администрацию…

– Мы прекрасно поняли ваши возражения, господин Шульц! – прервал выступление директор администрации. – Вы каждое заседание протестуете.

– Разрешите ответить? – поднялся из-за круглого стола уже немолодой, с сединой в аккуратной бородке, заведующий отделением «ЗВМ». Он дождался разрешающего жеста директора и продолжил. – Не подскажет ли заведующий отделения экономического развития, сколько заработал отдел платных возможностей за этот год?

– Конечно подскажу! 8 миллиардов полновесных империалов!

– А может, вы еще раз нам подскажете, сколько заработал отдел «ЗВМ»?

– Чуть больше триллиона…

– А теперь, я хочу услышать от заведующего отдела Платных возможностей. Почему игра не должна быть ориентирована на игроков в полном погружении, если они и есть основной источник дохода компании?

Заведующий отделением платных возможностей, усатый и довольно молодой, по меркам того времени, мужчина, замялся и сразу как-то сник, но после 10-ти секундного молчания все же ответил:

– Игра молодая и мы каждый год наращиваем прибыль. И я прошу обратить внимание на недавно выявленный факт. Игроки, которые не находятся в центрах полного погружения, играют не круглосуточно. Они дестабилизируют мощность вычислительных центров. В результате, мы скоро столкнемся с ситуацией, когда мощность вычислительных центров будет зависеть от того, какое количество игроков сейчас играет. Я прошу закрыть информацию о десятикратном увеличении скорости прокачки персонажей!

– В этом есть здравая мысль! Мы снизим количество периодических игроков. Если бы не политика открытости информации компании, я бы вообще предложил такое ускорение прокачки дать только тем, кто в центрах полного погружения… – закончить заведующему отделом Статистики не дал зав. Юридической поддержки.

– Мы можем получить ряд исков, опять же рекламируя повсюду игру «Твой мир», как игру равных возможностей!

– Тогда я предлагаю убрать информацию из официальных источников и максимально усложнить жизнь игрокам в полном погружении! – при этих словах зав. отделением Платных услуг стукнул кулаком по столу. – Если у них 100 % ощущения виртуальной реальности, то пусть уж и крафтят по-настоящему! Без крафтовых ботов! Ну, а если мы не хотим появления в игре неубиваемых погруженцев, то режьте им сопротивления, боты-доводчики ударов и я бы еще предложил запрет на эпик предметы…

– Мы примем ваши возражения к сведению и примем решение. В ваших словах есть зерно здравого смысла, но так кардинально менять ситуацию мы не будем! К тому же, это может снизить темпы заполнения центров полного погружения. – подвел итог директор администрации и предложил проголосовать. – Кто за введения, предложенные господином Шультсом?

Мнения разделились поровну. Последнее слово оставалось за директором администрации.

– Если последнее слово за мной, то я решил так: подобных мер вводить пока не будем. Мы дождемся прецедента и будем исходить уже из него. Голосование повторится в следующем году, на общем заседании со всеми держателями акций компании. Таково мое слово!

* * *

3710 год от создания империи

Госпиталь атакующего корпуса Империи

В белой просторной палате, на белой простыне лежит то, что осталось от человека. Это я. Сегодня мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться – у меня просто не было другого выхода. Но для начала надо, наверное, немного рассказать о себе.

Семенов Евгений Витальевич, 38 лет. При наличии денег на омолаживающие курсы в наше время, я, можно сказать, молоденький паренек. Родился на планете Марс в 3672 году.

На момент нападения рептилоидов, около 10 лет назад, она была крупнейшим центром производства биомассы.

В наше время только в избранных, самых модных и дорогих ресторанах готовят из натуральных продуктов, всю остальную еду готовят в синтезаторах из биомассы. Биомасса – это смесь органических соединений, полученных из растений и животных (чаще сильно генномодифицированных, что уж греха таить). Можно сказать, аграрная планета получилась.

У нашей семьи была крупная ферма. Отец был военным техником, родом с Луны (спутника Земли), а по окончании контракта через знакомых сослуживцев вместе с выходной премией выбил себе купол. Это стандартное оборудование для развертывания силового экрана в непригодной для жизни человека среде, внутри которого образуется благоприятная атмосфера и гравитация. За бесценок мой отец выкупил землю (25 га горного участка), и с моей мамой, а познакомились они еще в училище и служили вместе, уехали на Марс. Там родился я и еще два моих младших брата.

Хозяйство у нас было крепкое, благодаря отцу почти все оно было роботизировано. Это уже после того, как попал на войну, я узнал от сослуживцев, что это довольно-таки редко – техников и специалистов роботизированных систем в аграрном комплексе днем с огнем не сыщешь. Зачем соваться в аграрный сектор, если на любой технической базе ты будешь зарабатывать вдвое больше? Но вот такой мой отец был чудак и этой причудой заразил маму. Кстати, благодаря роботизации хозяйства, мой отец имел свободное время, что давало ему еще возможность шабашить по окрестностям техником. Достаток в нашей семье благодаря этому был почти сопоставим с заработком военного инженера. Шабашки отца и доход от сдачи в гос. корпорацию биомассы давал очень неплохие деньги.

Я очень любил своих родителей, несмотря на то, что отец всегда заставлял меня работать руками. Я очень обижался на это: «Робота со снаряжением вызвать ему лень?», или когда мама меня заставляла готовить. Я все время с ней ругался и спрашивал зачем нам тогда дома пищевой синтезатор, в итоге получал по шее и снова шел готовить. Я, как самый старший, каждый день готовил еду. Поваром, конечно, не назовусь, но готовил вполне вкусно, и пару семейных рецептов довел до ума так, что звать за стол никого не надо было. Потом, ежедневно, в приказном порядке читал порядка 200 КБ текста. В основном, это были отцовские мануалы по ремонту дроидов или сервоприводов. Другой литературы он не держал.

(Примечание: КБ – Единица меры текста, т. к. страницы стали архаизмом. Бумага очень дорогая, а пластиковые страницы не уменьшали объем книг. В музеях были книги, но это стало привилегией любителей старины)

Сейчас, глядя на молодежь, что воевали рядом со мной, я понимаю, зачем это было нужно – слишком полагались на технику. Случись что с техникой, и работа встанет. После рукопашной атаки лоосков в пехоте выживали единицы: выйди из строя тактический шлем, или замкни панель плазменного ружья и все – пехотинец становится бесполезным куском мяса.

Конечно, у военных трехкратный запас прочности всего снаряжения, но это не влияло на ситуацию кардинальным образом.

Был случай, когда я, в который раз угробив своего меха (прим. Автора – мех – сокращение от робот-механоид – специализированное тяжелое вооружение для наземных операций), пытался пробиться к нашим.

Шансы были неплохи: на мне был десантный бронекостюм, боевой кинетический комплекс да плазменное ружье. Комплекс, по закону подлости, взрывом покорежило, а плазменное ружье я сломал, когда с размаху ударил им по морде лооска. Ну… он выскочил неожиданно, вот я, с перепугу, прикладом и приложил. Лооски – вообще любители рукопашных атак. Я приложил его раз двадцать, пока желчь из раны на голове ни пошла. Так нас учили: «Бей по голове, пока не потечет желтая хрень. Все остальное ящеры регенерируют». Оружия у меня тогда и не осталось.

Я взял кусок арматуры метра полтора длиной и шириной в два моих пальца, плазменным ножом заострил конец, с другой стороны приварил кусок болта. И арматуру, и болт взял с бота-разведчика, которого сбили лазером рептилоиды. Вот с этой арматурой я и дошел до наших. Острым концом пробивал грудь, если везло, а набалдашником проламывал голову. Не всегда везло, конечно, но дошел. С ранениями, но дошел.

Лооски вообще любят ритуальные атаки: частенько, после бомбардировок с орбиты, нас высаживали на зачистку, тут-то они и вылазили.

Шассена – так они называли последнюю атаку, атаку насмерть. Ты ползешь на мехе, а они прут, как лавина – кто с оружием, кто без. Складывалось ощущение, что твой мех пытаются завалить трупами. В первый раз очень испугался…

Когда мне исполнилось 16 лет, меня отправили в Имперское военно-техническое училище.

(Примечание: Имперское военно-техническое училище – место подготовки среднего общего обслуживающего и среднего узкоспециализированного персонала военной направленности)

Помню, как отец перед отправкой меня предупредил, что если я приеду без своего капитала из училища, на наследство могу не рассчитывать. Он очень хотел взрастить ту денежную черту, которая во мне никак не желала проявляться, и до сих пор она у меня так и не появилась.

Мама мне рассказывала, что еще во время учебы он зарабатывал больше некоторых преподавателей, ввиду неугомонной натуры. Я же был всегда спокоен, возможно, излишне, хотя иногда на меня находило, и появлялись приступы безбашенности. Мама за это называла меня тихим омутом.

Была в древности такая пословица то ли у росков, то ли у русков, не силен в истории. Звучала она так: «В тихом омуте черти водятся». Кто такие черти мне отец пытался объяснить, только я так и не понял. Рогатые, с копытами и хвостом, черного цвета и любят пакостить. И как это вообще понимать? В древней мифологии русов, даже профессора путаются. Папа меня называл богатырем. Иногда он мне рассказывал легенды того народа, говорил, что наш род оттуда корни ведет. Папа вообще был богат на странности.

Я был больше отца и матери. Мой рост составлял 215 см. Благодаря отцовским тренировкам со мной, я не был тростиночкой. Мой вес составлял 140 кг по земному тяготению. На Марсе, кстати, часто проявлялись мутации.

Отец частенько меня использовал как грузчика. Когда мне исполнилось 12 лет, он откуда-то привез военный тренировочный комплекс – сфера диаметром 12 метров и голографический проектор внутри, да еще специальный костюм с кучей датчиков. Тогда я познал боль и приобрел свою полезнейшую черту. Черту, отделяющую «не хочу» от «не могу». Отец часто говорил: «Не могу – это без сознания или паралич. Все остальное – не хочу!». Я потом нередко повторял эту фразу, когда зеленые необстрелянные сослуживцы стонали на тактическом учебном слаживании.

Тот архаичный агрегат, по недоразумению называемый «тренировочный комплекс», опустошал меня полностью, порой я не мог сделать и шагу – полз на карачках. Даже отец никогда перед тяжелой работой в него не залезал. Он мне рассказывал, что это еще урезанная модель. Папа, папа. Мне его очень не хватало. И на битве за Аринзе и на последней, за Суммом. На Аринзе был мой первый бой: жуткая смесь из страха и ярости. На Суммом была последняя битва. Там, где я разглядывал свою руку отдельно от меня. Нет, вы не подумайте – я бы никогда его туда не пустил, не дай бог, что с мамой потом случилось бы. Просто не хватало его руки на плече и шепота на ухо: «Можешь?» – «Да, могу!».

Иногда я вспоминаю их и думаю, что умерли они хорошо, легко, без мучений – одна вспышка, и все. Навсегда. А что до меня, то думать я начал поздновато. Без злости и ярости, четко осмысливая, что делаю. Эх, может, и не лежал бы сейчас обрубком в госпитале.

В день моего окончания Военного Училища по специальности «Оператор боевых роботизированных систем» я получил звание прапорщика. Стукнуло мне тогда 28. В эту же ночь, в пьяном угаре я узнал, что моей семьи, моей родной фермы, да и вообще живых на Марсе не осталось – лооски атаковали Марс и выкосили все, что было живое. У них кремниевая структура ДНК или что-то в этом роде. Нам на занятиях объясняли, что мы, в принципе, не можем быть совместимы, ни по полу, ни по еде, ни по атмосфере. Так что, они при атаке на планету в первую очередь скидывают кварзец-заряды. Эти заряды косят все, что живое на основе углерода и игнорируют любые наши щиты и защиты. В космосе эти заряды легко перехватывают ракетами, благо с ракетными носителями у рептилоидов всегда был швах.

А вот Марс никто толком не охранял. Что вы! В материнской системе? Нападение? Не смешите! Не смеялись.

В ту же ночь подал рапорт на перевод в атакующий корпус. Перевели.

За 10 лет войны я многое видел: и кровь друзей, и желчь врага, и безысходность схватки, и орбитальную бомбежку после команды «огонь на меня». Я все это видел, только жажда мести отделяла меня от окончательного безумства. Рвать, жечь, бить, топтать… Меня не брали транквилизаторы после боя. Я все куда-то рвался: «Бой, дайте бой! Есть еще ящеры. Они еще есть.» И все в том же духе. Отправляли на комиссию, думали, что я совсем слетел с катушек.

Меня приводили в чувства только сны – когда меня отпаивали алкоголем, я успокаивался и засыпал. Мне никогда не снились битвы и кошмары. Снилась мне все время наша ферма: поле виржа (это генномодифицированная рожь для выращивания на Марсе), наш дом, стада кирнов, мамин хлеб…

(Примечание: КИРН(Ы) – специально выведенная порода коров, имеет большое сходство с бизоном)

Папина рука на плечо, шепот в ухо и ответ: «Сможешь?» – «Да, смогу!» После таких снов просыпался, с полчаса плакал и не мог остановиться. А потом холодная ярость – скоро будет бой, надо подготовиться.

Все свое жалование я спускал у наших кладовщиков. У них было много из того, чего быть не должно. И ручное оружие спец. подразделений, и прицельные комплексы не от нашей техники, и плазмонейтронные орудия. Откуда у них это добро я никогда не спрашивал, а просто скупал все, на что хватает денег, чтобы усилить мех хоть на немного. Из-за этого, денег у меня толком так и не скопилось.

Поначалу зубами скрипел, сумасбродными атаками и безбашенными поступками прославился. Мой мех редко когда на точку сбора сам доходил. Только невероятная удача и, купленный на личные средства, десантный бронекостюм в багажнике меня спасал. Потом уже, в целях принуждения исполнять приказы дословно, меня зам по тактике натяг… ругал. Позже запал злости пропал, а уж потом я задумался: а что дальше? Война ведь к концу идет, сослуживцы о доме болтают, кто как с выходным пособием поступит. А потом спросили меня, что я куплю в первую очередь? Я долго молчал, пытаясь найти свою мечту, но кроме родителей и братьев в голове ничего не было. Я тогда ответил: «Надгробный памятник закажу…»

После тех посиделок неделю ходил смурной. Я и так не особо общительный, а после этого случая от меня вообще шарахаться стали. А в голове все крутилось одно и то же: без семьи, без детей и без места, что можно было назвать домом? За месяц до финальной битвы на родной планете рептилоидов, Суммом, я определился, это вышло само собой. Я перестал нагнетать себя и попытался, лежа в кубрике перед отбоем, почувствовать себя счастливым. И тут пришло понимание, что я был по-настоящему счастлив там, дома, на поле виржа, там, где остались мои родители. Мне не перестала сниться наша ферма, но плакать после этих снов я перестал. Стали появляться теплые чувства, как будто папа потрепал по голове, и мама обняла. Ярость в боях перестала захлестывать, остался холодный расчет, с оглядкой на пехоту и службу обеспечения. Комбат как-то мне сказал, когда я поделился с ним изменениями в своих снах: «Ты просто стал профессионалом». Только с ним я был откровенен. Даже психотерапевтической комплекс в госпитале не заставил меня сказать столько, сколько сказал я комбату. Не верил я электронным мозгам, а комбату верил. Мы вместе стояли в линии обороны на мехах. Комплекс же видел раза три за службу.

Я твердо решил, что вернусь на Марс и построю свою ферму, но как говорится – не суждено. Судьба – весьма капризная штука.

Суммом… Хм… Там было… Даже не знаю, как сказать…

Операция начиналась буднично – орбитальная бомбежка, тревога, погрузка на десантный грузовой бот, вылет. Нас сбили на подлете к точке выброса. Я спрыгнул на своем мехе, благо он стоял с краю, и активировал парашют, пытался приземлиться, «куда бог пошлет». Бог меня послал во вторую линию обороны противника, перелет на 30 километров получился. Я сел рядом с разбитым ботом. Из 6 машин в строю осталось 2, остальные вместе с пилотами были погребены под останками десантного бота.

Мы с Мишкой Арсеньевым держали оборону, где высадились, 18 часов. Выгребли все боеприпасы из бота. Даже успели пару раз шмальнуть тактической ракетой, они чудом сохранились целыми. Неплохо держались, думали – дождемся наших, когда первую линию вскроют.

А потом за нас взялись всерьез – нас начали месить с землей арт установками, когда поняли, что линия обороны прорвана. До подхода наших я дожил один. У Мишки был поврежден энергощит – еще при приземлении зацепило подкрылком, когда экстренно десантировался из подбитого грузового десантного бота. Мишка фронтом мех-бота поймал артснаряд с валеевым сердечником, а затем еще один, когда пытался прикрыть меня. Второго попадания он и не пережил, а взрывом его реактора меня сорвало и ударило мой мех-бот спиной о какой-то скальный осколок так, что реактор неслабо жахнул, и вся панель погасла.

Своих я дождался уже в десантном костюме. Моя удача благословила меня, и я остался жив, правда, все конечности так прошило осколками, что мне полевые хирурги не оставили шанса. Только благодаря десантному костюму и встроенной аптечке я остался жив. Трудно оставаться в себе, когда рука твоя в нескольких метрах от тебя, а ноги вообще тонким слоем размазало. Меня хватило только аварийный маячок на костюме включить и все.

Очнулся я уже в госпитале. Хирурги подлатали культи и отправили на реабилитацию. Тут-то меня и надломило: без ног, без рук, без протезов, без работы, с пособием инвалида войны. Кому я такой нужен? Я понимал, что пособие надбавят, что награды вроде как есть, но понимал и то, что на регенерацию всех конечностей денег не хватит, даже на руки. Не знаю к счастью ли, но….

* * *

Сегодня я, находясь в реабилитационном центре, имел разговор с «замом по имущественным отношениям». Этот разговор стал для меня новым лучиком, пускай и не смысла моего существования, но хотя бы надежды.

– Здравствуйте! – поприветствовал меня мужчина среднего роста с ярко рыжими волосами – Я являюсь ответственным по имущественным отношениям армии Объединенной империи Земли в атакующем корпусе, капитан Эдвард Сим. Можно просто Эдик.

– Здравствуйте! – промямлил я. Этого человека знал каждый калека в этом пристанище костылей и каталок. Он определял, кто вернется в строй на своих ногах, а кого списывать в утиль. Война окончена, по галактике гоняют недобитков лоосков. Я не испытывал иллюзий. На ценного военного специалиста я никак не тянул. Что мне скажут, я уже знал: 38 лет, два ордена за мужество, 8 выговоров за нарушение дисциплины и, как мне сказали, за последний бой – медаль «за отвагу» первой степени. Все упирались только в размер пенсии по инвалидности.

– Евгений Витальевич, я так думаю, вы уже все понимаете? Вам 38 лет, два ордена за мужество, 8 выговоров за нарушение дисциплины и, как мне сказали, за последний бой – медаль «за отвагу» первой степени, – да я сегодня в ударе! Прям, псиматик! После моего кивка он продолжил, – Ваше выходное пособие составило 1500 полновесных империалов.

У меня поползли брови вверх, Я не надеялся на такую сумму. Думал 500, ну 800, но брови быстро вернулись обратно – на полное восстановление все равно не хватало.

– Внушительная сумма, но вы понимаете, что ее все равно не хватает на полное восстановление? – продублировал он мои мысли, – Чем вы планируете заниматься?

Я был подавлен. Этот вопрос меня мучал все время с тех пор, что я пришел в себя после того боя. Мне даже на две руки не хватало! Каждая рука, восстановленная от плечевого сустава, стоила 225 тысяч империалов. Я даже в мастерскую механиком, пусть и безногим, не устроюсь. У меня даже варианта не было, что я буду делать таким безруким бревном. На пособие инвалидам в 5 «полновесных» я мог стать либо побирающимся нищим в приличном районе какого-нибудь мегаполиса, либо состоятельным калекой в трущобах какого-нибудь забытого императором городишки. Мои мысли прервал голос капитана.

– У меня есть для вас предложение, – увидев, что привлек мое внимание, он продолжил, – Я хочу предложить вам заработок и жизнь со своими руками и ногами. Новую жизнь.

Первая мысль – долговая яма, вторая – наемный убийца из военного, причем одноразовый. Но его пояснения меня повергли в изумление: он действительно думает, что я куплюсь на это? Я не купился… я продался с потрохами. Только за то, что смогу когда-нибудь заработать на руки и ноги. А сказал он мне вот что:

– Я предлагаю вам жизнь в капсуле виртуальной реальности. Я вижу в вас сомнения. Да, я это делаю не бескорыстно – мне платит корпорация НеоВирт. Я подбираю среди военных, кандидатуры для разрешения весьма щекотливой ситуации. Дело вот в чем. У корпорации НеоВирт в собственности самая популярная игра – «Твой мир». Это игра в стиле фентези, с магией и драконами. Проблема заключается в массовом боевом уклоне игроков, а игроки – люди среднего достатка и почти все мирных профессий в реальности. А эти люди, как вы понимаете, не хотят всех прелестей виртуальной реальности. В смысле – почти все игроки имеют фильтры на боль и кровавые сцены. Куча магов и стрелков, привыкших кидаться огнем и стрелами, и держащихся за болевые фильтры как за пособие по безработице на Луне.

Тут он заметил выражение моего лица и попытался объяснить еще проще.

– Эээ… Я вижу, вы не совсем понимаете, о чем речь. Что ж, думаю, когда вы попадете в игру, вы сами все поймете. Компании нужна максимальная достоверность, максимальный реализм. Это позволяет более плотно контактировать с вашим мозгом и использовать незадействованные участки в своих целях. Империя не даст квот на расширение центров полного погружения, если игра не будет развиваться. И размер квот напрямую зависит от количества задействованных игроков полного погружения. Конкуренты начинают наступать на пятки и, как следствие, компания теряет гранты и квоты.