Kitobni o'qish: «Мишенью может стать каждый», sahifa 2

– Любят почему-то они, эти треклятые террористы, осень. Прямо какое-то психическое обострение у них начинается. Беслан, Нью-Йорк, «Норд-Ост». – проговорил генерал Воронцов в глубокой задумчивости. – А теперь и предположить ничего не могу и никто предположить не может, ради чего этот Ахмед сюда, в Москву, направляется. Интерпол предлагал свои услуги, но мы пообещали им, что справимся своими силами. Не хватало их еще к нам хозяйничать пустить.

– Все равно ведь их люди будут этого Ахмеда пасти. – пожал плечами Серов, прикидывая, реально ли ему вклиниться в разработанную Интерполом и ФСБ схему.

– Пусть пасут, наша задача – предотвратить теракт или теракты на нашей территории. А об этом, кроме нас, поверь мне, никто так, как мы сами, не побеспокоится, – сказал генерал.

– И у Ахмеда, уверен, своих людей в Москве хватает, – проговорил Серов.

– Именно поэтому с подачи Кошеля мы и обращаемся к тебе, Сергей. У террористов такого ранга, как Ахмед, охрана работает на предупреждение и глаз не спускает не только со своего босса, но и с тех, кто его, этого босса, «пасет». Вы с Кошелем люди непримелькавшиеся. Капитан Кошель у нас недавно, а ты вообще не на службе, так, вольный казак. Вот я и подумал вас двоих пока что к нему приставить. Ты согласен?

– Не знаю. – пожал плечами Серов.

– Ясно. – проговорил генерал Воронцов, пристально взглянув в глаза Серову. – Ты наверняка хочешь знать, что, точнее, сколько тебе за это будет?

И, не ожидая ответа, продолжил:

– Кроме приличных денег, я тебе могу пообещать на будущее. скажем так, помощь в экстремальных ситуациях, в которые ты, насколько я информирован, постоянно попадаешь. Хотя, сколько тебя знаю, риск – твоя стихия и ты за некоторые дела берешься и просто так, ради спортивного интереса.

– Ну, в наше кризисное время спортивным интересом сыт не будешь. – пожал плечами Серов, понимая, что от подобных предложений не отказываются.

– Задаток получишь сегодня, – пообещал генерал Воронцов.

– Когда он прилетает? – кивнув на лежащую на столе генерала Воронцова фотографию моложавого смуглого черноглазого человека, спросил Сергей Серов.

– Сегодня, – облегченно вздохнул генерал Воронцов, протягивая Серову фотографию, и добавил: – И я хотел бы, чтобы его встретил не Кошель, а ты.

– Я так я, – пожал плечами Серов, вглядываясь в фотографию.

– По сообщению Интерпола, внешность он не менял, даже усы оставил, играет ва-банк, – сказал генерал Воронцов. – Как видишь, обычный европеец. Только смуглый.

– Вообще-то, и французов смуглых хватает, – заметил Серов, отдавая фотографию.

– Что, брать не будешь? – переспросил генерал Воронцов.

– Я запомнил, – кивнул Серов.

И уже через несколько часов он дежурил в «Шереметьево», высматривая Ахмеда.

Рейс из Парижа задерживался, и поэтому, когда наконец прилетевшие начали выходить, толпа встречающих буквально бросилась им навстречу. Серов наметанным взглядом сразу вычислил и самого Ахмеда, не по погоде одетого в светлый плащ и лаковые туфли, и тех двоих, которые, очевидно, по поручению возглавляемой им организации должны были сопровождать его в Москве. Два накачанных серьезных парня восточной внешности одновременно подошли к Ахмеду и, поприветствовав, молча взяли у него чемодан на колесиках и саквояж. Дипломат Ахмед понес сам.

Парни подвели Ахмеда к синей «ауди», положили вещи в багажник. После чего один из парней сел за руль, а другой, осмотревшись, распахнул, а затем захлопнул дверь за Ахмедом и сел рядом на заднее сиденье.

«Ауди» тронулась, и Серов поехал следом на своем недавно купленном неприметном белом «фольксвагене».

Дождавшись, когда Ахмед с сопровождающими вошел в отель, Серов перезвонил Кошелю, но тот, как оказалось, был уже на посту. Он знал не только отель, в котором должен был остановиться Ахмед, но и номер, в который тот должен был заселиться.

Серов не любил работать вслепую и поэтому всегда по возможности аккумулировал все факты из жизни объекта наблюдения. В таком случае у него всегда была возможность не столько идти по следу, сколько предугадывать все возможные шаги и действия. Генерал Воронцов, который был об этом наслышан, в первый же день передал Сергею Серову достаточно полную информацию к размышлению.

Ахмед-эль-Шер-Альбар, именно под таким именем террорист номер один вылетел из Парижа, родился в одной из арабских стран. В какой – это теперь не имело значения, потому что тридцать два года и пять месяцев из прожитых им тридцати трех он провел в столице Франции. Туда его после гибели его родителей привез к каким-то дальним родственникам дядя. Родственники к тому времени давно обосновались в Париже, но прокормить еще одного ребенка им оказалось не под силу. И тогда они попросту подбросили его на заднее сиденье стоящей у одного из магазинов машины. Правда, оставили при этом карточку с его, Ахмеда, полным именем. Позже это и помогло Ахмеду узнать о своих родных. Хотя он всю жизнь называл мамой женщину, которая его воспитала. В тот день, когда его подбросили, элегантная сорокалетняя дама, выйдя из магазина и заводя машину, едва не лишилась чувств, обнаружив на заднем сиденье младенца. Но отвезла его не в полицию, а домой, где ее верная помощница по хозяйству Дуся помогла перепеленать и покормить найденыша. Сама дама, увы, опыта материнства не имела.

Все эти подробности стали так хорошо известны ФСБ благодаря тому, что воспитывался Ахмед не во французской семье, а в семье русских эмигрантов. А в той среде еще с послереволюционных времен хватало и глаз, и ушей. Екатерина Дашкова, которая обнаружила младенца, а затем непосредственно занималась воспитанием мальчика, жила в одном из престижных районов Парижа вместе со своими престарелыми родителями. Богобоязненная и одинокая, она восприняла чудесное явление младенца на заднем сиденье своего автомобиля не только как знак небес, но и как великое испытание. Ведь ее младшего брата, студента Сорбонны Владимира Дашкова, убили во время уличной потасовки арабы. И теперь ей предстояло вырастить и воспитать арабского мальчика.

Родители, тоже люди глубоко верующие, восприняли желание дочери усыновить младенца с пониманием. Правда, прожили они после этого недолго, оставив Екатерине Дашковой приличное наследство.

Усыновленному Дашковой мальчику не меняли его арабское имя. Более того, Екатерина позаботилась о том, чтобы Ахмед изучал не только французскую и русскую, но и арабскую культуру. Поэтому, когда он поступил на медицинский факультет, в его активном запасе было минимум четыре языка – русский, французский, английский и арабский. Как раз в это время в Париже вдруг объявился не то дядя, не то назвавшийся дядей арабский родственник. По странному стечению обстоятельств Екатерина Дашкова вскоре умерла. Она завещала себя похоронить на одном из подмосковных кладбищ, где покоились, как утверждали ее родители, все их предки. Ведь именно там, в Подмосковье, было до революции имение Дашковых. Ахмед на похороны приехать не смог, и погребением, правда за солидные деньги, занимались посторонние. Став единственным и полноправным наследником огромного состояния, Ахмед, как считали французские спецслужбы, немалую его долю вложил в деятельность одной из самых опасных террористических организаций.

Диплом медика давал Ахмеду возможность заниматься частной врачебной практикой. И он несколько раз выезжал в различные восточные, арабские страны, якобы изучать традиции местной медицины. Чем он там занимался и с кем встречался, можно только догадываться.

В Париже частная клиника Ахмеда пользовалась большой популярностью не только среди арабов, но и среди французов. Со временем Интерпол, который старался держать под колпаком всех богатых арабов, зафиксировал странную закономерность. В городах и странах, которые под различным предлогом посещал Ахмед, обязательно происходили странные события.

После того как след Ахмеда зафиксировали в Нью-Йорке накануне трагедии 11 сентября, его стали считать террористом номер один. Однако убирать или даже изолировать его одного, как посчитали в ЦРУ, было нецелесообразно. Американцы и их коллеги-европейцы хотели переиграть арабов и дождаться, пока Ахмед выведет их на своих сообщников, сам того не подозревая, раскроет все связи и, главное, планы террористов. Но в Москве без помощи ФСБ им было не обойтись. Генерал Воронцов, которому было поручено вести это дело, через свои каналы не только уточнил, но и дополнил имеющуюся у Интерпола информацию, которой и поделился с Серовым.

В Москве Ахмед находился под двойным, если не сказать, тройным колпаком. Его охраняли собственные соглядатаи. С него не спускали глаз засекреченные европейские и американские сыщики, которые побоялись доверить такой ответственный объект своим московским коллегам.

Круглосуточно дежурили и Кошель с Серовым.

Серов не только старался не выпускать из памяти полученную от Воронцова информацию, но и время от времени проигрывал ее, сопоставляя то одни, то другие факты и даты. Ведь даже какая-то малозначительная деталь могла помочь предотвратить беду или распутать клубок.

Ахмед тем временем, как было видно в мониторе, проснулся и отправился принимать душ.

– Скажите, после того, как я сдал дежурство, ничего подозрительного вы не заметили? – поинтересовался Серов.

– Нет, – пожал плечами один из охранников, не отрываясь от костяшек домино. – Там тетрадь лежит, мы все фиксируем. Все звонки, встречи.

Серов перелистал тетрадь. По сути ничего нового. Только один вечерний телефонный звонок, уже после его вчерашнего отъезда.

– Мне можно послушать запись? – попросил он.

– Конечно, но там ничего особенного, – пожал плечами охранник.

Сергей все-таки включил запись. Это звонил метрдотель:

– Господин Ахмед, вам передали какой-то пакет.

– Это, наверное, опять проспекты турфирм. Я его завтра заберу, – сказал Ахмед чисто по-русски. – Сейчас я уже ложусь спать.

– Может, вам передать в номер? – предложил метрдотель.

– Нет-нет, завтра, – ответил Ахмед и положил трубку.

– Вы посмотрели, что это за пакет? – спросил Серов.

– А зачем? – пожал плечами охранник. – Если бы это было что-то важное, Ахмед сам тут же спустился бы вниз, а так совсем никак не прореагировал.

– А где теперь этот пакет? – поинтересовался Серов.

– У метрдотеля или на ресепшн, – предположил охранник.

– То есть вы даже не поинтересовались, где он может быть? – удивился Серов и, выходя из дежурки, попросил: – Если Ахмед выйдет из номера, перезвоните мне на мобильник.

Внизу на ресепшн дежурила миловидная ясноглазая блондинка.

Серов, зная силу своего обаяния и умело им пользуясь, ласково улыбнулся ей и спросил:

– Для Ахмеда ничего не оставляли?

Блондинка улыбнулась ему в ответ и покачала головой:

– Нет. Но вы уже третий, кто спрашивает.

– А метрдотель, который вчера дежурил, скоро будет? – спросил Серов.

– Нет, – покачала головой девушка. – Он сегодня выходной.

– Да, но вчера ему передали для Ахмеда какой-то пакет. Кому он мог его оставить? – уточнил Серов.

– А вы, собственно, кто? – поинтересовалась девушка.

– Тот, кому это нужно знать и знать раньше, чем Ахмеду, – проговорил Серов, понизив голос и озираясь.

– Агент ноль-ноль семь, что ли? – шепнула девушка.

– Что-то вроде того, – кивнул Серов, стараясь подыграть ей.

– Ладно, зайдите к нашей начальнице, – проговорила девушка, кивнув на двери налево.

– А вы туда всех посылали, кто про пакет спрашивал? – поинтересовался Серов.

– Да нет, вас первого, – сказала девушка. – Те были иностранцы. И спрашивали не конкретно про пакет, а о том, не было ли чего для Ахмеда.

– Ладно, молодец, – кивнул Серов, не забыв улыбнуться. – С меня шоколадка!

– Если там что-то ценное, шоколадкой не отделаетесь! – сказала вдогонку девушка.

Но Серов уже входил в кабинет, где за столом сидела пышногрудая брюнетка и в воздухе висел густой, слегка терпкий сладковатый запах дорогих духов.

Дама оторвалась от бумаг и вопросительно взглянула на Серова. Тот опять улыбнулся и, достав выписанное на всякий случай в ФСБ удостоверение, протянул его даме.

– Очень приятно, господин Серов, – кивнула она, прочитав то, что было написано в корочке, и поинтересовалась: – И по какому вы ко мне вопросу?

– Вчера Ахмеду, который, как вам известно, находится под особым контролем, передали пакет. Он у вас?

– У меня? – удивилась дама и поинтересовалась: – А кто вам выдал такую информацию о клиентах?

– Хорошо, давайте вызовем метрдотеля, который вчера принял пакет, – предложил Серов.

– Нет, – покраснев, покачала головой мадам. – Он не любит, когда его тревожат по выходным.

– Так и не надо его тревожить, – пожал плечами Серов. – Только давайте решим этот вопрос побыстрее. Вы же понимаете, нам совсем не нужно, чтобы кто-то узнал о том, что я интересовался пакетом.

– Да, – кивнула мадам и попросила: – Заприте дверь.

Серов запер дверь, а мадам тем временем достала из ящика стола голубой пакет.

Сергей выдержал паузу, дождался, пока мадам протянет ему пакет, взял его и проговорил:

– Надеюсь, вы понимаете, чтобы у вас не было лишних проблем, вам лучше не знать, что в нем находится.

Мадам, обиженно поджав свои ярко накрашенные губки, только повела плечами:

– Я нелюбопытна.

Серов отошел в дальний угол, аккуратно вскрыл конверт и достал оттуда записку и карту.

Карту он тут же переснял на мобильный телефон, а набранную на компьютере записку перечитал два раза.

«На карте могила Екатерины Дашковой обозначена крестиком. Человек, который должен был ухаживать за могилой, умер. Поэтому найти могилу без карты довольно сложно».

В двери постучали. Серов положил карту и записку назад в конверт, запечатал его и, кивнув, отдал мадам. Дождавшись, пока та спрячет конверт в стол, он быстро щелкнул замком и открыл двери. На пороге стояла миловидная горничная. Она закраснелась и с порога тихо проговорила:

– Здравствуйте. Там постоялец из люкса. Ахмед.

– Сколько раз тебе повторять, у нас не постояльцы, а гости, понимаешь, гости отеля! – резко перебила ее мадам.

– Простите, гость Ахмед из люкса. – смутившись, проговорила девушка. – Он спрашивал о пакете, который ему вчера принесли.

– А ты что, по-арабски понимаешь? – язвительно усмехнулась мадам.

– Нет, этот Ахмед прекрасно говорит по-русски.

– А чего ты ко мне сразу пошла?

– Мне на ресепшн сказали, что вы в курсе.

– Ладно. Вот, – сказала мадам, протягивая девушке конверт.

– Ахмед просил меня только узнать. А за конвертом он сам спустится, – заволновалась девушка.

– У меня времени нет болтать. Дала – значит, отнеси, – скомандовала мадам.

– Хорошо, – кивнула девушка, забирая конверт.

Серов все слышал в приоткрытую дверь, и его, по правде, слегка удивило, что Ахмед, который вчера не спешил получать пакет, сегодня сам был готов за ним спуститься.

Все разрешилось, когда Серов вернулся в дежурку.

– Был звонок, – тут же отрапортовал ему один из охранников.

Серов включил запись.

– Вы получили пакет? – интересовался молодой человек чисто по-русски. – Мы передали вам карту. Там могила Дашковой обозначена крестиком.

– Спасибо, – ответил Ахмед.

– Мы должны задержать пакет? – спросил один из охранников.

– Расслабьтесь, – покачал головой Серов, понимая, что, скорее всего, ему придется сейчас сопровождать Ахмеда на подмосковное кладбище. – В домино играйте. Это развивает реакцию.

Однако его прервал звонок мобильного. Звонил сам генерал Воронцов.

– Ты где? – спросил он, даже не представляясь.

– В отеле, – ответил Серов.

– Отлично, – проговорил Воронцов и добавил: – Сейчас слушай и не перебивай.

– Есть, товарищ генерал, – отчеканил Серов на военный лад.

– Раз ты там, Ахмед, как я понимаю, тоже на месте?

– ^Да.

– Глаз с него не спускай! Поступили сведения, что в одиннадцать часов одиннадцать минут планируется теракт.

– И где, если не секрет? – уточнил Серов, догадываясь, что разговор идет о том самом теракте, о котором сообщал его сосед по телефону-автомату на горячую линию.

– Анонимные информаторы утверждают, что сегодня террористы хотят взорвать храм Василия Блаженного, – произнес генерал Воронцов.

– Ясно. – проговорил Серов, сам не зная почему не решаясь сказать, что он тоже в курсе.

– Твоя задача – выяснить, не связан ли с этим Ахмед. И не выпускай его из виду.

– Да, я понял.

– Если нужно, я перезвоню Кошелю или еще кого-то пришлю, – предложил генерал Воронцов.

– Не надо, думаю, сам справлюсь, – сказал Серов.

– А чем он там теперь занимается, этот Ахмед? – поинтересовался генерал Воронцов.

– Да вот собрался за город ехать, на одно подмосковное кладбище.

– За город? – удивился генерал Воронцов и попросил: – А можно поподробнее.

– Не стоит. – проговорил Серов, понимая, что их разговор, скорее всего, прослушивается из нескольких точек. – Я вам позже перезвоню.

– Лады, только не исчезай, – попросил генерал. – Ты веди этого Ахмеда, а мы будем Василием Блаженным заниматься. До связи.

– До связи, – ответил Серов и поспешил к выходу.

Ахмед уже выходил из отеля.

Глава 3

Только когда бракоразводный процесс, который длился уже почти год, в очередной раз зашел в тупик, Лина Фатеева поняла, как права была ее подруга Милка Вахрудинова, когда советовала заключить с Робертом брачный контракт. Главным камнем преткновения по-прежнему оставался ресторан на окраине Москвы, который ее теперь уже бывший муж пообещал продать не то армянам, не то азербайджанцам, не то чеченцам – одним словом, как любят выражаться коренные москвичи, людям кавказской национальности. И те в одну ночь сбили старую вывеску и прикрепили свою – «Кавказ». Но это было три месяца назад.

Линин адвокат, найденный, само собой, той самой Милкой, которому был обещан процент с будущей ресторанной прибыли, смог-таки в суде доказать, что ресторан куплен Лининым отцом и преподнесен молодым в качестве свадебного подарка, а потом вдруг нашлись и документы, по которым владела рестораном только Лина. Вывеска «Кавказ» была снята, и теперь ресторан назывался «Василий Блаженный». Почему именно «Василий Блаженный» – Лина объяснить не могла. Но ей почему-то казалось, что для русских, для москвичей «Василий Блаженный» то же, что горы для кавказцев.

К началу ноября ремонт был окончен. Открытие ресторана Лина решила провести с размахом числа седьмого ноября. Именно в этот день год назад Роберт сказал ей, что уезжает жить в Соединенные Штаты, где у него скоро родится сын. Это для Лины был удар ниже пояса. Ведь ей стоило немало усилий и денег убедить Роберта, что детей у них нет не по ее, а по его вине. Роберт поверил специально обработанным ею и Милкой врачам и смирился, что жить они будут без наследников. Он даже побаивался, как бы Лина не бросила его, бездетного, не изменила ему с кем-нибудь. И, уезжая по делам бизнеса в Майами, Роберт даже приставлял специального человека следить за Линой.

И тут как гром среди ясного неба сначала известие о беременности его молодой секретарши, с которой он, как оказалось, сошелся еще в прошлом году, а теперь брал с собой даже в командировки, потом заключение американских врачей, что он абсолютно здоров и ребенок действительно будет его, и ничей больше. Секретарша, боясь Лининой мести, осталась в Майами, где у Роберта была квартира. А сам Роберт вернулся в Москву только для того, чтобы объявить Лине о своем бесповоротном решении развестись. При этом он заявил, что, поскольку Лина его обманула, не поставила в известность, что детей у них нет по ее вине, вся недвижимость должна перейти после развода к нему.

Лина мало интересовалась делами мужа. Ведь Роберт поначалу чувствовал себя виноватым в бездетности и ни в чем ей не отказывал. Если бы не найденный Милкой толковый адвокат, Лина так и не узнала бы, что часть недвижимости, в том числе и ресторан, названный ею теперь «Василием Блаженным», была записана не на мужа, а на нее, Лину.

Но Фатеев, теперь уже, можно считать, бывший муж, не отступал. У него с кавказскими товарищами были, похоже, свои гешефты. Те в свою очередь, узнав по своим каналам, что по документам ресторан принадлежит не Фатееву, а его жене, сделали несколько попыток уговорить ее продать ресторан. Но Лина, приглашая на все переговоры Милку и нанятого по ее рекомендации адвоката, твердо держала линию и продавать ресторан не собиралась. Горячие кавказские парни приходили на переговоры и с цветами, и с дорогими подарками и пытались угрожать. Потом один из них попробовал ухаживать за Линой, изображая глубоко влюбленного. Но Милка, которая сопровождала Лину не только на деловые встречи, но и на свидания, всегда была начеку. Она быстро раскусила как бы случайно встретившего Лину влюбленного с первого взгляда Ашота. По ее просьбе адвокат навел справки и выяснил, что Ашот – родной брат Васгена, которому как раз и пообещал продать ресторан Фатеев.

– А ты что, растаяла уже, да? – донимала Милка потом Лину. – Ухаживает, говоришь, он красиво, цветы дарит, руку целует.

– Ну, понимаешь, – пыталась оправдаться Лина, – я теперь, после развода с Фатеевым, должна быть настоящей бизнес-леди. А бизнес-леди ходить одной на приемы не принято.

– Ну, если только ради этого, то и нашего бойфренда завести не проблема. Только свистни – любой побежит!

– Да нашего только пусти на прием! Напьется до свинячьего визга, потом не знаешь, что с ним делать. А Ашот, даже если выпьет коньяка, все равно мыслит трезво. С ним поговорить можно, и вообще. Он говорит, что всю жизнь мечтал о такой, как я, стройной блондинке с голубыми глазами. – вздыхала Лина.

– Да он потому и мыслит трезво, что ему тебя окручивать поручили! – злилась Милка. – Да, Лина, как учила одна моя продвинутая подруга, кстати, бизнес-леди, блондинкой можешь ты и быть, но мозг твой умным быть обязан.

– Так что мне теперь, может, перекраситься, как ты, в рыжую?

– Да ты хоть брюнеткой стань, ума не прибавится, – только покачала головой Милка и пообещала лично контролировать каждый Линин шаг.

Сама Милка несколько лет назад, после смерти своего немолодого, но достаточно богатого мужа Вахрудинова, стала полноправной наследницей не только довольно просторного подмосковного коттеджа, но и солидного банковского счета. И хотя вполне могла бы существовать на проценты, купила себе салон красоты, назвала его своим именем и теперь даже имела с этого неплохую прибыль.

– Женщине в наше время главное – иметь свое дело. Пусть маленькое, но свое! – поучала она Лину. – Ты, когда ресторан свой откроешь, почувствуешь, что значит быть хозяйкой, вспомнишь меня! Ты не представляешь, как это сладко! Нет, не сладко, сладостно! Только порог переступишь, а все твои сотрудники уже трепещут: «Сама пришла!» А ты пальчиком по подоконнику проведешь, скривишься, мол, пыль, господа. в кабинет к себе кого-нибудь вызовешь.

– Но у мужчин руководить как-то лучше получается, – пыталась слабо сопротивляться Лина.

Однако Милка была неумолима, она была уверена, что в будущем все руководящие посты во всех сферах должны занимать только женщины. И, приучая Лину к самостоятельности, она поощряла каждую ее маломальскую инициативу. Именно поэтому, когда Лина предложила назвать ресторан довольно странным для подобного заведения именем «Василий Блаженный», Милка не стала ее отговаривать, а тут же отыскала дизайнера, готового оформить интерьер в старорусском стиле.

Теперь на стенах еще недавно невзрачного серого зала появились красочные росписи с московскими теремами, русскими длиннокосыми красавицами в кокошниках и сарафанах, стрельцами в расшитых кафтанах и сафьяновых сапогах, райскими птицами и уносящейся вдаль тройкой.

Специально на заказ были сделаны украшенные ажурной резьбой столы и стулья, стилизованные а-ля рюс светильники. Даже посуду делали на заказ народные мастера. Милка пообщавшись с молодым и еще не очень дорогим дизайнером, так увлеклась, что даже уговорила подругу заказать не только посуду, скатерти, но и одежду для официантов и официанток.

– Ты представляешь, – взахлеб фантазировала она. – Девица в сарафане и кокошнике, с косой ниже пояса с поклоном подает клиенту жареного гуся с яблоками или румяного поросенка.

– Ну, допустим, сарафанами до пят мы никого к нам не заманим, – пожала плечами Лина.

И Милка тут же нафантазировала:

– Сарафаны у них будут совсем короткие! Представляешь, коса ниже пояса и сарафанчик с ней вровень. А на ногах сафьяновые сапожки!

– А где мы кос наберем столько? – трезво взглянула на ситуацию Лина.

– Косы беру на себя! – гордо пообещала Милка. – Изготовим в нашем салоне из, так сказать, отходов производства. Хотя. можно и конкурс объявить. Мол, ищем девушек славянской внешности с косами ниже пояса. Оплата выше среднего.

Как ни удивительно, практически все Милкины фантазии удалось воплотить в жизнь.

Теперь у них был не только мастерски оформленный интерьер, но и отменные повара, официанты – стриженные под горшок высокие статные блондины – и особая Милкина гордость – длиннокосые официантки в кокошниках, мини-сарафанах и сафьяновых сапожках.

Милке при этом удалось убедить не только дизайнера, но и художников, которые расписывали интерьер, мастеров, которые делали мебель, швей, шивших на заказ костюмы, принять в качестве оплаты не деньги, а акции нового ресторана, которые, по ее словам, гарантировали им стабильную ежемесячную прибыль на протяжении всей жизни. Поскольку никаких договоров ни Лина, ни Милка с молодыми приезжими людьми не заключала, выбора им не оставалось.

Торжественное открытие ресторана назначили на полдень 7 ноября.

Милке очень хотелось, чтобы на открытии присутствовали не только бизнесмены и банкиры, но и чиновники. На ужин их пришлось бы приглашать с супругами, от которых пользы как от козла молока. Одной салфетка покажется мятой, другой – картошка пережаренной, третьей – юбки у официанток слишком короткими. А так на обед придут мужички, дамочки из мэрии, округа, может, кто и рюмочку выпьет. От халявного обеда, да еще в обществе тех, кто имеет деньги, ясное дело, никто не откажется. При этом Милка вынашивала и один тайный план – сосватать за кого-нибудь из власть имущих Лину, а может, и самой посвататься. В общем, на обед, которым планировалось открыть ресторан «Василий Блаженный», Милка возлагала особые надежды. Именно поэтому она вынудила Лину все кухонные хлопоты закончить накануне вечером. Она сама заехала за ней на своем «лексусе» и продегустировала все блюда, которые планировалось готовить для гостей. Поскольку дотошная Лина попросила даже приготовить для пробы поросенка и гуся, которых потом разрешалось поделить между собой работникам кухни, Милка предложила Лине проверить и сервис. Они уселись за столик, освещенный лампой под расписанным райскими птицами абажуром, и, подозвав стройного голубоглазого официанта в сафьяновых сапожках, попросили его принести сначала порцию гусятины с яблоками и клюквой, а потом по маленькому кусочку поросятины с запеченной картошкой. Гусь был на удивление мягок и нежен. А поросятина с хрустящей корочкой имела необычный кисловато-медовый привкус.

– Это какой-то древнерусский рецепт, – поспешила объяснить Лина. – Я видела, как они над ним там колдовали. Сначала вымачивали. Потом ножки пергаментной бумагой и фольгой обкрутили, чтобы не обгорели. Все время жиром поливали, а потом обмазали медом, смешанным с соевым соусом.

– Вот блин! А я-то думаю, что такое знакомое! – хлопнула по столу Милка. – А это соевый соус. Только ты гостям этого всего не рассказывай! А то при чем соевый соус к Древней Руси? Да и конкурентам знать всего этого незачем. Да, блин! Вкусно получилось.

Лина же вдруг задумалась и проговорила:

– Блин. А блинов-то мы с тобой не попробовали! Завтра блины-то обязательно подать нужно. И с икрой, и с медом. А я чуть не забыла. Так и не знаю, как мой повар блины печет.

– Ну, ты, мать, даешь, – покачала головой Милка, доедая поросятину. – Блины же в русском ресторане – первое дело. Это же блюдо номер один.

Лина поднялась, чтобы пойти на кухню заказать блины, но Милка ее остановила, опять подозвала официанта, который, протирая бокалы, напряженно поглядывал на них.

– Попроси-ка нам еще приготовить по порции блинов с икрой, – проговорила Милка.

Официант кивнул и хотел уже удалиться, как Милка его остановила:

– Куда это ты, голубчик?!

Официант, смутившись, вернулся к столику.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

– Ты почему не уточнил, с какой икрой мы хотим блины? Или ты не знаешь, что икра бывает красной, черной, кабачковой, баклажанной? – ерничала Милка, получая удовольствие от смущения, в которое впал парень.

– Да ладно, перестань, Милка, – остановила ее Лина и попросила парня: – Нам давай с красной икрой.

– А может, я с кабачковой хочу или с заморской, баклажанной! – не унималась Милка.

– А разве блины с баклажанной икрой едят? – залившись краской, проговорил официант.

– Запомни, вьюноша, желание клиента для тебя закон! – не унималась Милка.

– Но ведь в меню такого блюда нет! – нашелся молодой человек.

– О. Лина, с твоим персоналом еще работать и работать нужно. Вот так, дорогой мой, никому никогда не отвечай. Ты не в общепитовском ресторане трудишься. Видишь, зал этот на царские палаты тянет. А в царских палатах все, что тебе захочется, из-под земли достать могут, – продолжала Милка.

– Так что вам принести? – вежливо поинтересовался официант.

– Запомни, вьюноша, если даже у тебя попросят куропатку под брусничным соусом и ты точно будешь знать, что ее на кухне и в помине нет, ты должен поклониться и сказать клиенту: «Сейчас схожу на кухню и спрошу, смогут ли они ее для вас приготовить». И предложить: «Что вам принести, пока блюдо будет готовиться?» А уже потом, когда принесешь хотя бы минералку, сказать: «Увы! Сегодня куропатки нет. Не сезон. Но мы можем предложить перепелов или там гуся с яблоками и клюквой. Повар говорит, что исключительно вкусно сегодня у него получилось». Вот так-то, вьюноша, – проговорила Милка и добавила: – Ну, а если мне захотелось блинов с баклажанной икрой, это вообще просто. Даже если ее нет на кухне, пошлите кого-нибудь купить ее в соседнем супермаркете и подайте.

– Так что, посылать за баклажанной икрой? – напряженно проговорил официант.

– Да ладно, – махнула рукой Милка, – сегодня так и быть, обойдусь красной, лососевой.

После ужина Милка отвезла Лину домой, в купленные неподалеку от ресторана в новом элитном доме шикарные апартаменты, и буквально приказала ей выпить на ночь глинтвейна, пораньше лечь спать и хорошенько выспаться, чтобы назавтра не позже чем в девять утра та в праздничном прикиде была у нее в салоне.

– Я сама лично прослежу, чтобы мои девицы сделали из тебя супермодель, чтобы мы с тобой выглядели не на сто, а на все двести процентов. Педикюр, маникюр, прическа, макияж – все будет по высшему разряду. Ты только уж шмотки сама подбери. Ты ж в этом лучше меня сечешь. И про брюлики не забудь! – дала последнее напутствие Милка.