Kitobni o'qish: «О природе философии»

Посвящается Даниилу Валентиновичу Пивоварову

Без философии с человеком случаются ужасные вещи.

Г. К. Честертон

I. Введение в философию

Предисловие

Слово в современном мире можно сравнить с вирусом (от лат. virus – яд) – универсальным, проникающим повсюду явлением, существующим на границе живого и мертвого, полуреальным носителем различных, прежде всего разрушительных для живого, воздействий. «Полу- реальность» слова означает, что оно все более становится частью символического обмена в обществе, когда посредством всеобщих символов-подобий (пластических движений и материалов) естественные явления, вещи и события заменяются на искусственные, например, «живой голос» на его тот или иной вид записи. Естественное в этом процессе не исчезает, но становится производным, зависимым от искусственного. Другими словами, возникает особая, виртуальная (от лат. virtus – качество внешнего проявления, доблесть, внутренняя сила), созданная человеком реальность. Слово-знак оказывается элементом неимоверно разрастающейся системы виртуального, прежде всего в средствах массовой коммуникации, настолько, что слово все более «забирает» энергию у природных стихий, приобретает их силу и, далее, превосходит их – становится иным, чем-то «сверхъестественным». Тогда слово из средства отождествления, установления смыслов и значений превращается в постоянно ускользающую от анализа цель. Например, в современном мире панический ужас может быть вызван сообщением о некотором явлении, но не самим явлением, которое, лишенное своей естественности, напротив, может вызывать притягательный интерес и любопытство. С этой точки зрения, современная культура характеризуется универсальными возможностями, по сравнению с прошлыми эпохами, и усилиями сделать все видимым, слышимым – выраженным.

Это обстоятельство хорошо передается формулой: «Существует то, о чем можно что-то сказать, или что можно как-то выразить». Эта формула усиливается её обращением, а именно следующим положением: «То, о чем сказывается, только это и есть, существует». Подобные усилия-усиления-утверждения ведут к тому, что Слово («Логос») стало языком-словами, а язык – набором сигналов, любых материальных явлений, меток, т.е. следов-следствий некоторых событий или действий. Поэтому, например, произнесение, написание, прочитывание слова «философия» вызывает различные ряды воздействий-впечатлений (звуковых, зрительных, моторных и т.д.), которые ведут в качестве следов-меток к различным представлениям о философии – от весьма скучной и ненужной вещи до чрезвычайно возвышенного дела. В случае учебного курса, например, философия – это то, что читается на лекциях преподавателями и сдается (обратно) студентами на экзамене.

Предварительная и самая первая встреча с философией происходит при знакомстве с услышанным или прочитанным словом «философия», которая может продолжиться чтением какого-либо словаря для определения значения этого слова. Однако в этом случае всегда будет сохраняться ощущение или понимание того, что философия здесь только слово-след еще неизвестно чего. В то же время значения слова «философия» скрывают в себе истину того дела, явления, события, которое этим словом обозначается (отмечается). Этимология (учение о значениях слов) входит в учение об истине. Это означает: исследование того, что такое философия, вполне может иметь своей основой-началом анализ слова «философия».

Итак, [1] философия (греч. fileo – люблю и sofia – мудрость) – это любовь или стремление к мудрости, смыслу.

Однако, что такое мудрость? Если философия – это стремление к смыслу, мудрости, то это означает, что необходимость философии определяется тем, насколько люди нуждаются в мудрости. Обычно мудрость связывается со знанием сути жизни, умением достичь счастливой, блаженной жизни и её продления, житейским опытом (опытом глубоких переживаний) и пожилым возрастом. Против этого утверждения может быть выдвинут довод (лат. argumentum): счастье столь неопределенно, неуловимо и непостоянно, что всегда возникает сомнение в его существовании, а сами по себе ни возраст, ни житейский опыт и «знание жизни» не сопровождаются появлением подлинной мудрости, весьма ограничены, и есть, к примеру, немало пожилых людей, отмеченных лишь внешними чертами мудрости, а где её взять молодым? Кстати, это обстоятельство служило предметом обсуждения для древних философов – в каком возрасте следует начинать занятия философией? Не рановато ли в юности и не поздновато ли в старости?

Следующий шаг в понимании того, что такое философия, может заключаться в отнесении философии- мудрости к тому, что древние греки называли эпимелейя (греч. epimeleia) – заботой о себе, связывая её с гигиеной тела, гимнастикой, уходом за своим окружением (домом и близкими) и, главное, заботой о своем уме.

[2] Философия – это забота о себе, прежде всего забота о своем уме. (Философ тот, кто заботится о своем уме).

Философия-мудрость тождественна образу жизни человека. Как человек мыслит, какие разделяет философские принципы, так он и живет. Это – прежде всего практическая философия, основа действий человека, направляющая его поступки, особенно в переломные моменты жизни индивида и переходные эпохи истории. Здесь личность философа и есть его философия, или так: личность и философия тождественны; философия есть история личности, её образ жизни, то, что происходит с чело-веком.

Положительное значение, отличное от отрицательного принципа эгоизма, принципа заботы о себе заключается в установлении места – топологии (греч. topos – место) истины, а именно: индивида, каждого отдельного человека. В самом деле, каким образом существует истина? Понятие истины парадоксально в том смысле, что истина имеет по своей природе объективный, безличный характер, с одной стороны, и личный по своему предназначению – с другой. Другими словами, является ли истиной то, что никоим образом не затрагивает, не волнует человека, не воздействует на него и изменяет (преобразует) его? Принцип заботы о себе раскрывает живую истину, способность человека быть местом-носителем истины, когда истина вообще воплощается в истинных чувствах, мышлении, поступках, воле и т.д. Принцип заботы о себе предполагает работу над собой, возделывание себя, своеобразную дисциплину чувств, тела, ума, что обозначается словом культура (лат. cиltura – возделывание, обработка, уход)¹.

Это обстоятельство ведет к следующему определению философии.

[3] Философия – это культура ума (мысли).

Принцип заботы о себе означает, что истинное начало понимания мира и жизни следует искать в себе, а не вовне. Человек не может существовать без внешнего мира, природы, других людей. Ему просто необходимо давление внешних впечатлений для нормального существования в качестве живого организма. Однако при соприкосновении с вещами человек всегда имеет дело с их внешними (здесь можно позволить себе слово вещными, вещественными доказательствами) проявлениями, настолько, что любое движение «вглубь вещей» завершается познанием поверхностей вещей. Конечно, на это можно и нужно возразить: понятие вещи является обобщением, и на самом деле вещей не существует, а есть события и их последствия, которые и являются действительными предметами воздействий и познания. Этим аргументом подтверждается, но в другой терминологии, сказанное выше, а именно, внешний характер того, с чем имеет дело человек в своих действиях. Это и означает принцип реализма: источником познания и истины признается независимая от человека действительность.

Однако есть и другой путь к действительности. Это – погружение, проникновение в свои первичные восприятия, в котором отсутствует деление на внешнее и внутреннее. Такое проникновение в точку (момент) восприятия показывает: если впечатление осталось неподвижным (лишь моментом), то здесь не произошло открытие сути мира; если же восприятие становится непрерывным, длительным, то восприятие становится тождественным и открытым самому потоку жизни, и поэтому – истинным. Здесь изложена позиция французского философа Анри Бергсона (1859–1941).

Последний подход совсем не означает субъективизма или волюнтаризма, принципов, согласно которым всё (или почти всё – основное) зависит от человека, индивида или общества. Этот подход указывает на отправную точку в познании истины и мира, к которым уже не требуется приписывать свойство «внешнее». «Внешнее» предполагает безразличное, поверхностное отношение, которое, без сомнения, имеет свои преимущества: дает возможность рассматривать мир в качестве явления, представления, однородности, наблюдаемости, фактичности, измеримости и т.д. Однако в этом случае возникают сложнейшие вопросы движения к внешнему, его основах, причинах, направлениях, средствах, целях, задачах, последствиях и т.д., которые так или иначе решаются через разрешение вопроса о совпадении, тождестве с внешним, субъективного и объективного, внутреннего и внешнего.

Признание началом самого себя – это не отрицание признания внешнего мира в качестве источника существования, а вывод, добавим – философский вывод и принцип, сделанный из признания внешнего. Принцип автаркии (букв. греч. autos – сам и arhe – начало) означает возделывание самого себя, культуру себя, для того чтобы быть способным возделывать внешний мир. Иногда в этой связи спрашивается, когда следует начать заниматься философией? По-видимому, тогда, когда возникает потребность в росте и развитии ума.

В этом смысле принцип заботы о себе, или культуры себя, является прекрасным введением в философию, истоком её происхождения. Философия есть явное или неявное осознание основ жизни отдельного человека, общества и исторической эпохи.

[4] Философия есть осознанная сущность (квинтэссенция) своей эпохи (времени), её самосознание.

Познание внешнего мира является формой эволюции человеческого рода, его выживания в природной среде, приспособления к ней, её активного изменения. Однако познание выражает и эволюцию другого рода, а именно: развертывание в качестве внешней поверхности интересов, потребностей, умственных, сенсорных (от лат. sensus – чувство), имагинативных (от лат. imaqo – образ, воображаю) и т.д. способностей людей. Эта поверхность является своеобразным зеркалом, отражающим образ человека и общества некоторой эпохи, возвращающим человеку его существенные свойства и возможности. Осознанием этого отражения человека в его мире и делах является философия. Здесь преобладают формы собственного: не мир вообще, а мир человека, не бытие вообще, а бытие-в-мире, человеческое бытие; не время как таковое, а переживание человеком времени; не пространство, а место человека в ряду других живых существ и космосе в целом. Философия – это своеобразное возвращение человека к самому себе от «растворения» в процессе овладения внешним миром. Возвращение к философии (Ренессанс философии) всегда связано с попытками разобраться, что осталось от человека в его внешней активности.

Философия – это не создание, конструкция или игра какого-либо сознания, а само сознание. Самосознание оказывается мерилом (критерием) свободы и самостоятельности человека, а также мерой ответственности. Дело не в вынесении суждений (оценок) эпохе или времени, а в его понимании. Философию можно рассматривать с точки зрения её социальных источников в качестве выражения отношений между людьми. Поэтому философию довольно часто смешивают с идеологиями, политической риторикой и их толкованиями. Подлинная философия тождественна пониманию своего времени в том смысле, в каком схватывает его суть, основы, и в этом процессе выделения, очищения этой сути философия оказывается весьма далекой от того, что представляется насущным. Например, важнейшей проблемой для современной философии является вопрос об отношении разума и экзистенции, который может быть выражен в виде конкретных вопросов об отношении тотального (всеобщего) и индивидуального, общей воли и личной свободы, безличного (анонимного) порядка и своеобразии каждого индивида, подлинного существования и растворения во все нарастающих формах обмена, жесткого индивидуализма (нарциссизма) и потребности в другом, и т.д. Следует заметить, этот вопрос является реальным продолжением традиционного вопроса философии, а именно, вопроса об отношении мышления и бытия.

[5] Философия – это обращение (возвращение) к человеческому.

Философия в поисках оснований как бы стремится вернуть человека к «первобытным», изначальным чувствам, представлениям, мышлению. Все утонченные современные средства воздействия на природу и людей – это лишь средства, и должны быть отброшены при непосредственной встрече с явлениями. Самый верный инструмент познания – это тело человека, но в силу своей «неустановленности» (неопределенности, ведущей к отождествлению с пустотой-ничто) в мире, человек обречен быть естественным и искусственным, непосредственным и опосредованным, рациональным и стихийным существом, мыслимым только посредством подобных противоположностей и всей их суммы. Изначальная космическая неустроенность человека делает из него эксцентрическое существо, ищущее своё место в мире. Человек стремится преодолеть свою недостаточность посредством овладения внешним миром – источником высшего, всеобщего, гармонии и целостности, и возвращением с помощью этих ценностей к себе. Такой подход представлен в концепции немецкого философа Хельмута Плесснера (1892–1985).

Согласно другому подходу, человек – это необходимая часть вселенной, обладающая формами всеобщности, например мышлением и символами, без которых мир остается в хаотическом состоянии. Человек – это звено или посредник (медиум), без которого мир оказывается неполным и случайным. Это другая форма стремления к всеобщему: от мира к человеку, которая иногда выражается в так называемом антропном принципе. Без человека (как родового, так и индивидуального существа) мир является недостаточным, ущербным. Здесь человек – решающее звено в понимании законов природы.

В этих подходах выражается нечто общее – стремление ко всеобщему. Это ведет к следующему определению философии.

[6] Философия – это осознание (установление) всеобщего.

Любое философское учение является ответом на вопрос, что такое всеобщее. Из истории философии можно привести примеры решений этого краеугольного для философии вопроса.

I. Всеобщее существует реально и является другим, логическим обозначением природы, сущего, материи, духа и т.д. Таким всеобщим может быть нечто всегда постоянное: мировая константа, мировая линия, структура (которой соответствует старинное философское понятие «субстанция»), элементарная частица и т.д.

II. Всеобщее – это не формально-логическое понятие, когда согласно закону соотношения объема и содержания понятия всеобщее (родовое) по объему понятие оказывается пустым по содержанию. Всеобщее связано с объяснением и пониманием, которые возвышают, поднимают отдельные явления до всеобщего.

Тогда, к примеру, дыхание становится Жизнью, Духом или Душой, материал (вещество) – Материей, происходящее (событие) – Историей, существующее – Сущностью, образы – Сознанием, характер действия – слабой или сильной Волей, утверждение – Бытием, отрицание – Ничто, первое во времени – изначальным или Первоначалом, постоянное в изменчивости – Субстанцией, источник активности – Субъектом, и т.д. Объяснение предполагает нахождение своего основания, понимание- наделение смыслом.

Наделение части значением исходного понятия (явления, события) дает основу принципа меризма (греч. meros – часть), а целого – холизма (греч. holos – целое). Страдание (в пределе – смерть) может пониматься и в качестве того, что отнимает у жизни её смысл, и того, что наделяет индивида собственно человеческими качествами.

III. Понятие всеобщего открывает другое измерение существующего – возможность.

В данном случае следует ограничиться двумя значениями возможного:

1) всеобщее связано с действием обобщения, и здесь возможность открывается через ошибки при обобщении (поспешное, чрезмерное, необоснованное, переход в другой род (смешение) и т.д. обобщение) и посредством предела обобщения; возможное здесь – проявление силы, мощи человеческого ума, способного находить всеобщее и устанавливать его в качестве заранее данного, или a priori (лат. «из предыдущего»), а также a posteriori (лат. «из последующего»).

2) всеобщее – это объемлющее, которое охватывает не только действительность, но и скрытую способность к изменению, ещё лишь намечающееся; например вечность – это не вневременная сущность, а скорее постоянное, непрерывно длящееся явление, настоящее в качестве расширяющегося мгновение, которое оказывается наполненным чрезмерным содержанием и этим отличатся от пустоты однородно- временного отрезка.

Возможность – это всегда нечто подвижное, уходящее и уводящее в прошлое, тождественное началу (априори), или направляющее в будущее и завершающее в нем (апостериори).

IV. Всеобщее – это норма, требование, которое создает определенные явления, более того – строго определенные явления, например, регулятивные идеи, право, идеалы и образцы искусства и морали. Всеобщее представляет собой условие существования таких явлений, обосновывает их право на существование. Такие явления должны существовать, при всей неопределенности и противоречивости их сущего. И все же они с необходимостью предполагают существование всеобщим образом, в качестве всеобщего.

С этой точки зрения всеобщее лежит в основе философской проблемы различения и отношения сущности и существования. Эта проблема имеет одним из своих источников представление о мире как порядке зависимостей. На вопрос, чем определяется сущее, сам собою напрашивается ответ: существенным, главным. Однако, парадоксальным образом «сущность» – понятие, образованное от «существования», сущего, имеет значение всеобщего и поэтому строго определенного, сохраняет свой производный смысл. «Сущности» – это не реальные, а идеальные понятия, охватывают и тем самым определяют (обозначают предел: де-термин-ируют) явления или события. В этом определении с необходимостью устанавливается их смысл. Сами же нормы, идеи, идеалы не имеют (реального) смысла, а лишь обозначают его с определенной мерой строгости. Например, это идеи бесконечности или конечности мира, идея единства мира, идеи простого (элементарного) и сложного (комплементарного), истины, добра, красоты и т.д. В терминологии учения Иммануила Канта, идеи, сущности имеют регулятивное (направляющее) значение.

Нормы, идеи и сущности – это обобщения, которые собирают в себе предельное содержание настолько, что невозможно сказать, что это такое. Например, все попытки философов определить понятие бытия кажутся безуспешными. Само собой разумеющееся представление о бытии в философии в качестве идеи становится неимоверно парадоксальным: одновременно предельно простым (следовательно, пустым) и предельно сложным (следовательно, не имеющим предела по содержанию).

В принципе тождества сущности и существования хорошо видно своеобразие философского мышления, которое своими идеями замещает все сущее. Конечно, жить такими идеями невозможно, но они необходимы для понимания жизни с точки зрения очертания её границ. Путь философии начинается с идей существования. Этот путь никогда не может быть завершен, и более того – иметь начало. Идеи всякий раз останавливаются у границ существования. Другое направление – от существования к идеям, охватывает виды, модусы (лат. modus – вид) существующего, и останавливается на понимании того, что нечто существует, а что это такое, неизвестно.

Это означает, что началом философии служит не разделение на идеи и существование и последующее рассмотрение отношения между ними, а открытие идей существования, когда идеи и существование берутся вместе. Это обстоятельство может служить аргументом против философии, поскольку в этом случае философия есть сфера родовидовых отношений, или порождения и подчинения.

Подобная парадоксальность показывает два вида всеобщего (сущности и существования) и подводит к следующему определению философии.

V. Всеобщее – это первоначальное во всех его смыслах².

Здесь всеобщее имеет значение единого, лежащего в основе всего и охватывающее собой все – существующее и несуществующее. Единое – это первичное, существующее независимо от всего, в том числе времени и любых изменений, и определяющее все.

Положение (статус) универсального характера философских понятий показывает источник всех философских проблем, их решений и суждений о них. Вся история философии – это примеры нахождения и утверждения тех или иных видов всеобщих явлений, их первоначального значения, доказательств и опровержений достоверности принятия чего-либо за первоначальное и всеобщее. Характерным примером служит противоположность идеализма (греч. idea, eidos – идеальная форма, вид) «линии Платона» и гилеморфизма (греч. hyle – материал, материя и morphe – форма) «линии Аристотеля». В средневековой философии эта противоположность нашла развитие в другой противоположности – между реализмом и номинализмом, а в философии Нового времени – между рационализмом и эмпиризмом. Если Платон открыл, установил первичность сверхчувственных, чистых форм, идей, то Аристотель – единство форм вещей и их материала. То, что это противостояние не было чудачеством или лишь словесной перебранкой мужей-философов, доказывается его существованием, претендующим уже на статус «вечного», в современной мысли. К примеру, вопрос, существуют ли числа сами по себе, чистые формы, лишенные конкретного содержания (100, а чего?), имеет в современной математике, царице наук, утвердительное решение.

Следующее определение философии является продолжением и развитием предыдущего.

[7] Философия есть следование всеобщему (или: исследование всеобщего).

Древнегреческий философ Гераклит (около 540– 480 г. до н. э.) утверждал: «Надо следовать всеобщему»³. Как возможно указанное следование, и, следовательно, сама философия? Древние мыслители считали, подобное познается подобным, прежде всего посредством идея. Последнее закрепилось в языке суффиксом – ид, образованного от слова идее (от греч. eidos – вид, образ): антропоиды (человекоподобные), астероиды (имеющие вид звезды) и т.д. На современном языке сущность познания образует отношение тождества и различия. Это означает, что всеобщее познается во всеобщих формах, прежде всего – языке. Под всеобщностью языка понимается его тождественность с космосом, бытием, жизнью или каким-либо другим мировым началом. Такая тождественность отличает язык от другой всеобщности и другого «языка», связанных с искусственной универсальной применимостью знаков, которые стремятся заменить собою все вещи и, более того, – создавать новые вещи, новые реальности и новых людей, а также новые формы зависимостей. Такую всеобщность можно назвать «дурной», поскольку она опустошает естественное или неповторимое. Цветок можно заменить его описанием, пусть даже гениальным, поэтическим, и вызвать более утонченные переживания, чем простое его созерцание, однако цветок всегда будет сохранять свою естественную непонеповторимость и нерукотворность, тождественную с неделимой красотой всего мира. Здесь вполне уместен вопрос-проблема: Необходимо ли следовать языку, и если да, то какому? Сказанное имеет свое продолжение в следующем определении философии.

[8] Философия – это предельное внимание к языку (слову) и миру (жизни).

Как настаивает современный отечественный переводчик и философ Владимир Вениаминович Бибихин (1938–2004), «Философия – мысль, отпущенная до пределов внимательного понимания»⁴.

Служение философии всеобщему является своеобразным пробным камнем философии. Дело в том, что в современной мысли всеобщее, как и подавляющее множество других философских и научных понятий, рассматривается операционально (лат. operatio – действую), т. е. с точки зрения исследовательского действия, например теоретического конструирования, вычислений, эксперимента и т.д. Всеобщее, сложное или простое – это значения понятий, создаваемые или подтверждаемые действиями. Например, всеобщее (универ-сальное) – это нечто постоянное в некотором множестве действий (преобразований), а именно: понятия формальной логики как схемы внешних действий человека, физические постоянные, культурные универсалии, праязыки и т.д.

Процесс нахождения всеобщего в действиях является открытым, поскольку всегда есть стремление, к примеру, что-то сделать проще простого.

Вопрос о поисках чего-либо и о путях к нему предполагает решение вопроса о средствах. Например, сами по себе действия оказываются неопределенными и незавершенными, если не выражаются при помощи соответствующего им языка.

Корень вопроса о всеобщем заключается в средствах его достижения. Для философии характерны прежде всего созерцание (непосредственное видение, интуиция), рефлексия (мысль, обращенная на единство своего предмета и основания; мысль, возвращенная от предмета к себе в качестве ответа на запрос, сделанный предмету), общение (сообщение, коммуникация) – передача мыслителями своих идей, их доказательство или опровержение. Сразу же следует заметить, что созерцание (интуиция), рефлексия и коммуникация далеко не всегда считаются собственно философскими средствами, поскольку присущи другим видам интеллектуальной деятельности, или же, более того, как раз не присущи философии, когда, например, философия – не столько место общения по поводу истины, сколько бесконечные, пустые споры, дискуссии ради утверждения превосходства, в которых позиция противника либо замалчивается, либо искажается до неузнаваемости так, что складывается впечатление: философия – это диалог «глухих», буквально – абсурд (лат. ab surdum – от глухого, с глухим)⁵.

Язык философии – это её средоточие, сердце. Поэтому аргументом против философии служит именно утверждение бессмысленности слов (предложений), составляющих её здание (тело). Философские предложения ничего не означают, а являются скорее выражением эмоционального, сравнимого с поэтическим, чувства жизни. В самом деле, понятие ничто есть отражение чувства пустоты человеческого существования, переживания ничтожности, тоски, одиночества, тщетности всех усилий и т.д.⁶. На аргументы, подобные приведенному, можно ответить так: проблема философии, её природа, место (статус) среди других видов деятельности и способы существования заключаются в предельности философского мышления. Предельности, т.е. во внимании к границам человеческих способностей. Философия всегда находится (буквально: «и быть расположенной», и «быть достигнутой») на горизонте сознания, видимого и невидимого, непосредственного и опосредованного, поверхности и глубины, и т.д. Известное положение немецкого философа Эдмунда Гуссерля (1859–1938): «Между сознанием и реальностью поистине зияет пропасть смысла»⁷, – достаточно точно показывает место (топику) философских исследований. Конечно, можно возразить против данного утверждения требованием анализа употребленных в нем слов сознание и реальность, и, более того, доказать с точки зрения эмпирического (опытного) подхода, что эти слова суть фикции. Однако подобные возражения будут тем, что в логике называется соскальзываем в бесконечную неопределенность уточнения значения терминов. Другими словами, в таких случаях говорится одно и то же, то же самое (отсюда понятие тавтология), различие же заключается не в разделении утверждений на истинные/ложные, имеющие смысл / бессмысленные, а в подходах, которые предполагают свои критерии истины и смысла. Поэтому более жестким требованием к проверке философских предложений является логический, или структурный. Например, замена слов сознание на осознание, реальность на описание событий (явлений) приведет к их терминологическому тождеству (идентичности) именно в рамках структурного анализа. Тождество, с логической (аналитической) точки зрения, есть условие истинности как предметов познания, так и предложений о них (прежде всего, их предметов и предикатов, т.е. сказуемых предложений), а также условием сведения философских предложений к проверяемым наблюдениям, или, по крайней мере, условиям возможности такой проверки, наблюдаемости. Иногда, в таком случае, под философией понимается аналитика (логика) – познания, сознания, языка и т.д., которая приводит предложения или к утверждениям и отрицаниям, а также их непрямым формам, так называемым пропозициональным формам (лат. proposition – предложение, высказывание, выражение), например, психологическим установкам, верованиям, убеждениям, допущениям и т.д., или к абсурду.

Подавляющее число современных аргументов, направленных против философии вплоть до утверждения о смерти философии или же за ограничение её возможностей, основывается на отрицании связи философии с реальностью, действительностью, бытием, жизнью. Это означает отсутствие у философских высказываний и понятий реального содержания и собственного смысла. Кроме того, подобные аргументы выражают своеобразную направленность в развитии философии: современная философия, в отличие от древней или мистической, не имеет своим непосредственным источником природу, жизнь, кос- мос, действительность или же связана с ними через посредников – науку, религию, искусство, экономику, политику, технику. Такой подход к философии есть следствие все нарастающего активизма – явления, в котором исходной точкой рассмотрения мира и людей и оценки к ним служит активность, деятельность человека, мера изменения природы и человека в этом процессе. Человек – это активист, деятель. Принцип активизма есть выражение целой эпохи модерна, исторического движения к радикальному обновлению мира.

Принцип активизма предполагает в качестве своего другого (лат. alter ego) принцип конкуренции, ведущий, так или иначе, к принципу превосходства. Отчасти последнее провоцируется природой самой философии: философия – это дело предельного, превосходящего все другие, обобщения, возвышения ума. В данном месте важно следующее: иногда под философией понимается форма интеллектуального превосходства. Это – ложное понимание философии, делающее из неё прибежище невежества, лентяев (лат. asylum ignorantiae), внешнего подражания величию прошлого философии и примерам современного мышления, получение выгоды от такого подражания, например в виде утверждения «высоты» своего ума и положения за счет умения пользоваться трудами других, которые оцениваются подобными «философами» низко. Немецкий философ Макс Шелер (1874–1928), рассматривая явление конкуренции и связанную с ней мораль, назвал таких людей подло оценивающими⁸.