«Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте» kitobidan iqtiboslar

Кобак через полвека с лишним узнала о том, как погиб ее отец в 1938 году. В село Ахины, что к югу от Байкала, в столыпинскую реформу из Белоруссии переселились крестьяне. Петр Филиппович Кобак среди них – самый энергичный, мастеровитый, уважаемый. Столяр-краснодеревщик, хотя на германской войне поранило ему руки. Правую особенно сильно задело – перебито сухожилие, пальцы с тех пор не сгибаются. Построил переселенец дом из лиственницы, да не лачугу – большой, из трех комнат. Забор врыл. Все это прочно стоит и поныне – спустя сто лет. Шестеро детей Кобака не знали голода. В 1931-м докатилась до Восточной Сибири коллективизация. Крепкие мужики против. И Кобака как самого авторитетного из них ссылают с клеймом кулака в Бодайбинский район – на реку Витим, в поселок Нерпо. Детей Кобаки пока оставили добрым людям. А через год, когда мать приехала их забирать, увидела, что им в ссылке живется лучше, чем здешним в колхозе. Петр Филиппович не опустил свои покалеченные руки. Всей семьей – родители, сын Михаил и четыре девчонки – наметили в тайге семь делянок, выкорчевали пни, распахали, стали выращивать картошку и овощи. Кобак сделал бочки под соления. Вырыл землянку, утеплил – для поросенка. Каждые полгода у них три-четыре пуда мяса, свои колбасы. Петр Филиппович служил механиком на лесозаготовках. Сделал парты с открывающимися крышками для школы, преподавал здесь уроки труда, вечерами скрюченной рукой заполнял школьные журналы. С такими людьми не пропадет русская земля, разве не так? В 1938 году Петра Филипповича увезли в Бодайбо. И там 7 июля расстреляли как «активного участника контрреволюционной организации». Нашли такую в таежной глуши! В тот год в захолустном Бодайбо расстреляли более 950 «контрреволюционеров», их фамилии позднее опубликовали местные газеты. Семья Кобака и в войну не голодала. Делянки продолжали приносить спасение. И соседей подкармливали. Сын «контрреволюционера», Михаил, в 1943 году погиб на фронте. Дочери Кобака выучились, внуки его стали довольно известными людьми в своих областях. Через 55 лет Анна Петровна после долгой переписки получила документы из комиссии по реабилитации. В протоколе допроса: «кулак», «бывший унтер-офицер». Подписан каракулями – пальцы-то у краснодеревщика не сгибались. От момента ареста до расстрела прошло 38 дней. Решение принято «тройкой», страшно отпечатавшейся в памяти миллионов. Без «либеральной канители», в режиме «разящего, сокрушительного удара». То, о чем мечтали пламенные революционеры, так и не вернувшиеся с Гражданской войны. Но они же этого не хотели! А их потом и не спрашивали.

Перенесемся всего на полтора десятилетия вперед. Анна Петровна Кобак через полвека с лишним узнала о том, как погиб ее отец в 1938 году.