Kitobni o'qish: «Под тремя солнцами. Часть 1. Ярышма и прочие неприятности»

Дикий Пень. Тридень месяца облаков.

Дверь захлопнулась, окончательно отделяя собравшихся в зале от мира, который через считанные минуты должен был превратиться в адское пекло. Ярышма уничтожала всё живое, не спрятавшееся вовремя, а потому каждый мало-мальски разумный житель планеты спешил к восходу третьего солнца оказаться в надёжном убежище.

– Наконец-то, генерал, – шерр Сламбо поднялся со своего места за длинным дубовым столом и сделал несколько шагов к последнему участнику собрания.

Генерал Твисти подтянул ремень, постоянно сползавший под давлением распирающей мощи, сконцентрировавшейся в центре живота, провёл пальцем по закрученному усу цвета ночи в алмазной шахте и оглядел присутствующих. Всё те же голубые рожи. Впрочем, кроме благородно голубокожих шерров здесь ещё и один полумеханоид затесался. Матт Кремлин, аж из самого Техникуса припожаловал. У него кожа только на руках, да и та не своя. Качественные, надо заметить, перчатки. Неплохо было бы поинтересоваться, где железяка их заказывает.

– Проходи, шерр Твисти, – Сламбо рукой указал гостю на свободный стул с богатой швеппской отделкой – красная кожа, золотая обтяжка.

– Что задержало славного шерра? – недовольно спросил Клопси Штребень, представитель северной области. – Мы не вправе рисковать своими жизнями, когда судьба Федерации на кону.

– Я, шерр, военный, и привык к риску, – сухо ответил генерал, устраиваясь на стуле с деликатностью, не соответствующей его фигуре. Деликатность эта, впрочем, объяснялась количеством мебели, случайно уничтоженной оной фигурой.

– Одно дело, генерал, когда рискуют всякие там ляги и хрюмзели, – не согласился Клопси. – И проявляют чудеса героизма на благо и во имя. А шерру глупо погибать под лучами Ярышмы.

Генерал фыркнул. Представителей севера из области с говорящим названием Пнище он считал деревенщинами.

– Не ссорьтесь, славные шерры, – широко улыбнулся Сламбо Потребень, занимая место рядом с председателем, лениво поглядывающим на собравшихся из глубин кресла, стоявшего во главе стола. – Главное, что нам удалось собраться, и теперь можно приступить к обсуждению насущных проблем.

Убедившись, что после слов Сламбо наступила тишина, председатель Гуль Кинкхе, отличавшийся от остальных морщинистой изюмоподобной кожей тёмного, почти фиолетового оттенка и блеклыми миндалевидными глазами, произнёс своим тихим голосом, который, однако, пробирал до костей:

– Причина сегодняшней встречи очень серьёзна. Халиф Просту Бей передал секретное сообщение, что некто Стеран Пазин готовит серьёзный бунт в области Гроль. Однако губернатор Кропи Слепень таких сведений не имеет, и каждый раз докладывает, что на его территории всё спокойно, – Гуль помедлил и, сделав глоток из стакана, добавил: – У нас нет причин не доверять Слепеню, но и оставить сообщение халифа без внимания мы не можем.

Председатель посмотрел на Сламбо, и тот продолжил за него:

– Гроль – важная область. Алмазные шахты. Добыча спениума. И ещё, это грядки боевых тыкверов, внедрение которых в состав вооружённых сил Федерации уже дало свои плоды в битве при Сухом Плевке. Но, как вы знаете, есть ряд неприятных моментов, – Потребень хлопнул в ладоши, и на стену при входе опустилась огромная карта. – Первый, это то, что большую часть Гроля занимает пустыня Нагара. А это – хрюмзели. Пусть они разобщены и туповаты, но зато их много, и они мобильны, хоть и не быстры. И никто не может с точностью сказать, что взбредёт в голову тому или иному племени. Или у нашего министра иностранных дел есть какое-то мысли по этому поводу? Что скажешь, почтенный шерр Шелль?

Верми Шелль, маленький пожилой шерр, поджал губы.

– Мои ребятки установили контакт лишь с племенем Ш’харр Д’одр, – произнёс он высоким голосом, на названии племени перейдя то ли на хрип, то ли на рычание. У неподготовленных шерров разговор на родном языке хрюмзелей вызывал рвотный рефлекс, и во многом из-за данного факта очень мало кто понимал этот пустынный народ. – У секача Х’марры появились к нам дружеские чувства после того, как ему доставили сундук Руальского урожая года Хромого Огурца.

При упоминании вина, являвшегося одним из символов Федерации, да ещё такого удачного года, члены собрания заелозили, а шерр Кнедль из Залипшей Пустоши зачмокал губами. Сбор Руальского винограда всегда был почётным, но небезопасным делом, с которым справлялись только потомственные ляги-виноделы из Золотого Руаля.

– Это хорошие новости, – кивнул председатель Гуль и взглядом показал Сламбо, чтобы тот продолжал.

– Как бы то ни было, – шерр Потребень поднялся со своего места и подошёл к карте, – бунт в Гроле недопустим. Если поднимутся племена хрюмзелей, то с ними ещё могут справиться гарнизоны Пекка, – Сламбо указал на крупную точку на границе с пустыней Нагара. – А вот если восстание вспыхнет в аграрных районах, то придётся перекидывать войска чуть ли не с Сесили, – палец уткнулся в точку западнее, за голубой волнистой линией реки Конторка. – Поэтому, пока есть время, проблему нужно решить точечно. Нам необходимо выследить Стерана Пазина и, если сведения о его причастности подтвердятся, уничтожить.

– Судя по имени, Стеран из лысых обезьян? – подал голос глава почтовой службы шерр Дин Версень. При этой новости генерал Твисти хрюкнул. По его глубокому убеждению, возглавить хрюмзелей мог только хрюмзель. Однако почтмейстер получил от Сламбо утвердительный ответ и предложил: – Можно узнать у посла Далиды, что у них есть по нему. Наверняка обезьяны собрали на подобную личность не один том.

– Во-первых, – подал свой вечно недовольный скрипучий механический голос Матт Кремлин, – обезьяны не обязаны предоставлять вам сведения. Во-вторых, Стеран Пазин может быть их агентом. И тогда вместо информации ты получишь дезинформацию. Ха-ха, – добавил полумеханоид, сочтя последнюю свою фразу хорошей шуткой.

– Смею тебя заверить, душевный Матт, – натянуто улыбнулся Дин Версень, – мне Далида не солжёт.

*

В отличие от шерров, уважительным обращением к полумеханоидам было именно «душевный». Сами эти создания некогда были представителями странного и, откровенно говоря, совершенно бесполезного народа Эльпако, обитающего в глубоких пещерах. Существа эти не имели ни речи, ни письменности, а интересы его не пересекались с интересами цивилизованных государств.

Впрочем, польза нашлась и от них, хоть и не сразу. Эльпаки, столкнувшись с шеррами, спустившимися в пещеры в поисках алмазов и всего остального, чем только можно поживиться, стали вслед за ними выбираться наружу. Их хрупкие тела часто не выдерживали соприкосновения с суровым реальным миром. А после гибели рассыпались в пыль. Оставался лишь небольшой полупрозрачный камешек, названный Зерном Душ. Изначально название это прилипло из-за вечного шевеления внутри – какое-то белёсое марево то кружилось в толще камешка, то рассыпалось на крупинки, а потом снова собиралось в единое облако.

Шерранские учёные и маги заинтересовались странными камнями. И в год Потухшей Ярышмы, которая на самом деле не потухла, но отчего-то на более долгое, чем обычно, время стала не такой смертоносной, шерр Ньюти Шлобень, магистр Заболоньского университета, представил первого полумеханоида. К удивлению научного сообщества, прототип, в отличие от привычных механоидов, обладал собственной волей. С речью было не так однозначно. В отличие от предшественников, он с трудом формулировал предложения, путаясь даже на этапе образования слов.

В любом случае, это было нечто новое, и после положенных дифирамбов и наград шерр Шлобень поведал коллегам, что движет его созданием вовсе не механизм. Нет, механизм, разумеется, принимал в этом активное участие, но он не был запрограммирован ни простейшими устройствами, ни магами-записниками. И двигаться он мог сам, только гораздо быстрее он это делал с помощью пара или алхимических таблеток. Импульс, или, если хотите, волю к жизни и активности полумеханоид получал от маленького камешка, Зерна Душ.

После этого множество учёных принялись за изучение новой перспективной тематики. Множество Зёрен было загублено в экспериментах, большое количество первых полумеханоидов оказались нежизнеспособны либо безумны, прежде чем появился новый народ, лояльный к властям Федерации, но свободолюбивый и со своими странностями. К тому же, неконтролируемая добыча Зёрен Душ привела почти к полному истреблению самого народа Эльпако. Лишь недавно, в Тригод Просвещения, правительство строго ограничило выпуск новых полумеханоидов, а поиск нетронутых мест обитания Эльпако поручило специально созданному факультету Заболоньского университета.

Переродившийся народ, ранее индифферентный к ценностям мира, вдруг обрёл интересы. Получив новые крепкие тела, бывшие эльпако стали неплохими механиками, хорошими строителями и отчаянными наёмниками, которых, впрочем, среди них было всё же меньшинство.

Собственно, из-за Зерна внутри и возникло обращение «душевный» к уважаемым членам сообщества полумеханоидов. Нашлись, правда, среди них и изгои, не гнушающиеся идти на преступления и подлости. Но эти в единственном городе, выстроенном своим народом, не появлялись, ограничиваясь техобслуживанием в мастерских на окраинах Федерации.

*

Пока мы тут углублялись в историю, Матт Кремлин и Дин Версень устроили настоящую дуэль взглядов, которую прервал тихий, но приковывающий к себе внимание голос председателя Гуля:

– Не стоит беспокоить посла, шерр Версень. Мы пошлём агента непосредственно к главе Совета Объединённых Королевств. Я напишу Доберу Манну лично. И в обмен на то, что я дам ему, он сдаст нам Стерана с потрохами. Даже если кто-то из обезьян в нём заинтересован.

Собравшиеся начали переглядываться. Кто-то ухмылялся, кто-то недоумевал, а кое-кто ощутимо напрягся. Всем было интересно, что хочет сообщить председатель Королю королей? А вот сомнений, что Гуль добьётся своего, не возникло ни у кого.

– Но зачем направлять агента? – удивился Дин Версень. – Мы ведь почтовая служба. Отправлю почтальона, да и всё.

– Слишком важная информация, – покачал головой председатель. – Пожалейте своих подчинённых.

– В любом случае, – снова вступил Сламбо Потребень, – необходимо направить кого-то и в Гроль. Информация от обезьян дойдёт в лучшем случае через десять тридней. Чтобы не терять время, нужно пока обнаружить Стерана и его приспешников. Идеальным было бы внедрить к заговорщикам своего агента. Но вряд ли это будет шерр – слишком подозрительно. А вот полумеханоид стал бы идеальной кандидатурой. – Сламбо повернулся к Кремлину: – Душевный Матт, есть ли у тебя кто-то для такой задачи?

Матт Кремлин задумчиво постучал себя по блестящему латунному лбу. Получилось мелодично.

– Пожалуй, да. Один чайник у меня есть. Со свистком. Ха-ха-ха.

– Почему чайник? – удивился Конкин Грень, бургомистр Дикого Пня, в котором и проходило собрание. Конечно, присутствие здесь бургомистра было неожиданным. Но на этом настоял сам председатель.

– Шерр имеет в виду, что для подобной миссии больше подошёл бы паровоз, но никак не чайник, – пояснил удивление коллеги Дин Версень. – У нас чайниками называют лиц неопытных, в деле себя проявить не успевших. А паровоз сочетает в себе мощь и целеустремлённость.

– Ха-ха-ха, – похоже, Кремлин счёл слова почтмейстера шуткой. – Паровозов мало. Они хоть и мощные, но передвигаются исключительно по рельсам. А если цель находится в глуши, паровозу туда никак не добраться. Зато чайник маленький и подвижный. А если закипит, никакая сила не удержит на нём крышку! – полумеханоид подпрыгнул на жалобно заскрипевшем стуле и выдал из правого ложноушка струю пара, сопровождавшуюся громким свистом.

Генерал расхохотался. А вот помалкивавший всё это время министр поддержки научных заведений и производств Хрусь Шестернь задумчиво поскрёб небритую щёку. Он и не представлял, что Кремлин использует дополнительный паровой источник питания. Такой уважаемый и богатый полумеханоид должен был, по его мнению, пользоваться алхимическими таблетками. Служат дольше, энергии выдают больше.

– Решено, – подал голос председатель. – Шли своего… кхе… чайника. Что же относительно моего письма Доберу Манну, – он задумчиво окинул собравшихся и остановил взгляд на скромно сидевшего между Шестернем и Шеллем тайном советнике Огго Гродне, – рекомендую рассмотреть кандидатуру одной эмансипированной особы, уже несколько раз доказавшую свою полезность Федерации.

– Шлёпси? – удивился шерр Гродень.

– Считаешь, твоя племянница в состоянии справиться с подобным поручением? – спросил Сламбо Потребень.

– Бабу с особо важным письмом? – возмутился генерал Твисти. – Это что же, может, ей ещё и роту солдат в сопровождение выделить?

– Во-первых, письмо будет не одно, – покачал головой Сламбо. – Во-вторых, шерри отправится тайно и без сопровождающих. В-третьих, дамочка – довольно опытный агент. Ну, а в-четвёртых, в качестве изюминки, дополню, что она владеет боевой магией. На довольно-таки среднем уровне, но всё же.

– И всё равно, она баба, – буркнул генерал.

– А чтобы наш славный военачальник не переживал, что ему не достанется славы, – улыбнулся шерр Сламбо и указал на ещё одну точку на карте, – ему поручается организация дополнительного гарнизона в местечке Дохлая Пухля и наведение переправы через речку Средний Выхлоп. Как вы видите, места там дикие, но наличие гарнизона и переправы может нам сэкономить как минимум три тридня при необходимости срочного выдвижения войск к Северному Гролю.

Шерр Твисти поморщился. Он считал себя староватым для подобных экспедиций, а дикие земли, как и всё Пнище, не любил никогда.

– У кого-то есть ещё соображения по данному вопросу? – Сламбо Потребень обвёл присутствующих внимательным взглядом.

Соображений не имелось. Председатель Гуль кивнул бургомистру.

– Проходите в главный зал, шерры, душевный Матт, – Конкин Грень взмахнул рукой, указывая на двери в глубине комнаты совещаний. – Там нас ждёт закуска. Также вам предоставят апартаменты, где вы сможете переждать Ярышму.

Следуя друг за дружкой, члены собрания неторопливо проследовали на выход. Лишь Огго Гродень на секундочку задержался в дверях и обернулся к оставшимся в комнате Гулю Кинкхе и Сламбо Потребню.

– Что-то хочешь сказать, славный шерр? – вскинул на него взгляд Сламбо.

Гродень молчал, не решаясь вымолвить ни слова.

– Не беспокойся о племяннице, – понял его сомнения председатель. – Она справится.

Шерр Огго кивнул и вышел.

– Думаешь, стоило так подставлять Шлёпси? – Гуль посмотрел на помощника, чуть наклонив голову. – Как ни крути, а опасность реальная.

– Мы убиваем двух кабачков одним выстрелом. Король королей оценит услугу. А Шлёпси… Шлёпси справится. Она лучший кандидат. Даже скептики из Шо-Доу это признали. И маги подтвердили, что она вполне может оказаться ключом.

– Может быть. Но вот в генерала я совсем не верю. Заплесневел старикан.

– Дротти за ним приглядит. Не беспокойся, шерр председатель. План идеален, – успокаивающе улыбнулся Сламбо. – Как все твои планы, достойный шерр, – он чуть поклонился председателю.

– Ну-ну, – улыбнулся тот. – Не надо лишней лести. Ты тоже приложил к нему свою голову. Так что вправе гордиться. Но и ответственность в случае провала тоже будь любезен разделить.

Малая Копна. Четвердень месяца облаков.

Жал Пышкович разрядил оба пистоля по мишеням, не прекращая движения. Несколько болтов вонзились в дощатое ограждение там, где он только что стоял. Пока верхние руки перезаряжали пистоли, нижние, короткие и трёхпалые, бросили в цели громовые шишки. Прежде чем бабахнуло, Жал присел и укрылся за перевёрнутой телегой. Земля сотряслась. Поднялось песчаное облако, сквозь которое трудно было что-либо разглядеть. Полумеханоид быстро высунулся из-за укрытия и разрядил оружие. Раздался рёв клаксона.

– Все цели поражены, – прогремел смотритель полигона Кол Брагин. – Семнадцать секунд.

Песок потихоньку прекратил своё бешеное кружение в воздухе и опал. Жал поднялся и вышел из-за телеги. Не успел он сделать и пяти шагов, как со стороны уничтоженных целей прилетел ещё один болт. Пышкович отмахнулся полой тяжёлого плаща, и снаряд отлетел к смотрителю. Тот зажал его своей клешнёй и загрохотал раскатистым смехом.

– Кто-то сказал, что все цели поражены, – Жал подошёл к Колу, неспешно заряжая пистоль.

– Мир полон неожиданностей, Чайник, – Брагин, громадина в полтора раза выше Пышковича, смял в железной ладони болт и отбросил в сторону. Его проволочные усы-мочалки завибрировали в такт смеху. – Продолжай кипятиться! Сохраняй давление в системе, и ничто не сможет тебя убить. Кстати, почему ты не использовал запасные стволы? Так ты мог выиграть от двух до пяти секунд и установил бы новый рекорд.

Пышкович поставил пистоли на предохранители и убрал в поясную кобуру. Потом взглянул на смотрителя из-под широкополой шляпы.

– Потому что мир полон неожиданностей, Брага. Сам же сказал.

Кол захохотал ещё громче, и усы его окончательно запутались. Тогда смотритель достал из кармана железную щётку и принялся их расчёсывать.

– Слышал, шерры уже используют пятизарядные пистоли, – сообщил Жал. – Там барабан такой хитрый, сам крутится. Револьвер называется.

– А пули к нему какие? – заинтересовался смотритель. – Наши обычные подойдут?

– Вроде бы, другие. Но точно не знаю. Надо будет у Лавра спросить.

– Откуда у нашего снабженца такие новинки? – отмахнулся Брагин. – Это если только у крысюков заказывать. Они что угодно достанут.

– Чайник! В штаб! – проорал в рупор адъютант начальника лагеря Штоль Похин.

Жал и Кол переглянулись.

– Похоже, что-то затевается, – довольно проворчал Брагин.

– Поглядим, – Пышкович поправил шляпу, встряхнул плащ и потопал в штаб.

– Держи в курсе! – в спину ему потребовал смотритель полигона.

– Если не секретно – расскажу за склянкой минералки, – отмахнулся Жал.

– Да кому ты нужен с этими секретами?

*

Спустя два часа Жал Пышкович брёл по лагерю, опустив голову и изредка поглядывая из-под полей шляпы на собратьев-полумеханоидов. Пнул горошину, перебегавшую дорогу от одной казармы к другой. Толкнул механика-ляга, идущего куда-то с ящиком инструментов. При этом инструменты рассыпались по песку, а Чайник отбросил ногой подальше здоровенный разводной ключ.

– Что за проблемы, Жал? – возмутился Наг Потрескун, маленький шестиногий и восьмирукий полумеханоид, заведовавший складом запчастей. – Что ты себе позволяешь?

– Не твоих шестерёнок дело! – рявкнул Пышкович.

Потрескун помог лягу собрать инструменты, косясь на сбрендившего Чайника. А Жал Пышкович отправился в сторону таверны.

– Склянку скипидара! – велел он, взгромоздясь на барный стул перед стойкой. Потом подумал и заявил: – Хотя, нет. Давай ведро.

Крысюк Вассер скептически поглядел на клиента, но всё же выдал требуемое. Душевный Жал никогда не пил в долг, а потому был весьма уважаемым, хоть и редким, посетителем. Если у него есть желание потратить половину жалованья и вырубиться – надо уважить. Хотя с ведра скипидара полумеханоид может и шалить начать, но на этот счёт есть договор с комендантом лагеря о возмещении убытков, причинённых кадровыми рейдерами.

Вассер считал себя не только умным, но ещё и везучим. Когда он собирался открывать заведение в лагере рейдеров, его сородичи над ним смеялись. Говорили, что он вернётся сразу же, как только наглые и сильные полумеханоиды разломают его повозку и утащат весь товар. Но шёл уже шестой год, а дело только разрасталось.

Крысюк сорвал пломбу и оторвал крышку, защищавшую окружающих от запаха, а потом поднатужился и выволок ведро на стойку. Очки его при этом съехали на самый кончик длинного чуткого носа и чуть не шлёпнулись прямо в скипидар. Побыстрее отстранился, потирая нос.

– Гулять изволим? – спросил Вассер, выставляя рядом с ведром блестящую железную кружку.

Вместо ответа Жал напялил свою шляпу крысюку на голову, закрыв не только уши, но и глаза, а сам поднял ведро и влил его содержимое в распахнутую пасть. Его сапфировые глаза бешено завращались в глазницах, а из небольшой трубки, что торчала сзади на манер одинокой косички, вырвалась струйка чёрного дыма.

– Хорошо, – проскрипел Пышкович, захлопнув пасть. – Все шестерёнки прочистились. Теперь можно поспрашивать народ о смысле жизни.

С этими словами Жал содрал с пребывающего в дезориентации крысюка шляпу и водрузил на положенное ей место. После чего повернулся на стуле и обозрел помещение.

– Ой-ёй-ёй! – пробормотал Вассер, как-то вдруг осознав, что без дебоша не обойдётся.

Других рейдеров внутри таверны не оказалось. Да и вообще никого, кроме парочки хрюмзелей, приехавших продать скот, и одного ляга, задумчиво поглядывающего на небо сквозь стакан. Время было такое, что все жители лагеря ещё пребывали на местах службы.

– В чём смысл жизни, братцы? – обратился Пышкович к скотоводам, зависая над их столом.

Те в ответ прохрюкали что-то нечленораздельное.

– Отсутствует, – констатировал Жал и бесцеремонно плюхнулся прямо на стол. – Пасёте свой скот, свинячите там же, где живёте. Никогда вам не стать цивилизованными, как шерры.

Хрюмзели то ли что-то возразили, то ли просто хрюкнули в ответ.

– Что? – Пышкович приблизил лицо к пятачку одного из скотоводов, отчего оба хрюмзеля явственно напряглись. – Считаешь, что и шерры гадят? Ну, в этом ты, пожалуй, прав. Но шерры ничего просто так не делают. Даже если и нагадят, то получат с этого если не награду, то хотя бы удовольствие. Они и нас-то создали лишь для того, чтобы мы делали за них грязную работу. – Тут он резко приблизил свой палец к пятачку другого хрюмзеля и прошипел: – Только они просчитались!

– Душевный Жал, – донеслось от окна, рядом с которым сидел ляг. – Прошу прощения, душевный Жал, но, смею заметить, что нельзя так говорить о шеррах.

– Это ещё почему? – Пышкович слез со стола и уставился на ляга.

– Они создали полумеханоидов, они построили Федерацию, они несут культуру и свет, – восхищённо затараторил тот.

Жал неторопливо подошёл к нему.

– У тебя в голове что? – спросил он без тени издёвки.

– Говорят, мозги, – пожал плечами ляг. – Но я сам не видел.

Полумеханоид присел на стул рядом и задушевно поведал:

– Нет, не мозги.

– А что? – заинтересовался ляг.

– Помои, которые вливают вам в уши шерры! – рявкнул Жал так, что его собеседник тут же юркнул под стол. Стакан, правда, он прихватил с собой.

Доставать оттуда ляга Пышкович не стал. Вместо этого он повернулся к хозяину таверны, опасливо выглядывающему из-за стойки, и пожаловался:

– Ну что у тебя за унылое заведение? Даже нормально подраться не с кем!

В задумчивости полумеханоид сделал шаг в направлении стойки. Потом вдруг резко повернулся, схватил стол, под которым сидел ляг, и запустил им в окно, высадив раму целиком. Наклонился к испуганному посетителю и поинтересовался:

– Будем проверять, кто из нас прав? Я, знаешь ли, неплохо вскрываю черепные коробки, – он выдернул из-за пояса короткий изогнутый нож.

Ляг так быстро замотал головой, что она, казалось, вот-вот отвалится.

– Как хочешь, – не стал настаивать рейдер и тут же переключился на хрюмзелей, оживлённо хрюкающих за своим столом: – Чего такого смешного?

Он решительно шагнул к скотоводам, но тут в проломе окна появилась фигура полумеханоида.

– Что за беспорядки? – прогудел рейдер с красной повязкой на рукаве рыжего плаща. – Пышкович? Что за ржу ты тут творишь?

– Адъютант Штоль! – воскликнул Жал, оборачиваясь к коллеге. – Присоединяйся! Давай вместе разнесём эту убогую хибару!

Штоль Похин выдрал поломанные доски и втиснулся внутрь таверны. Был он крупнее Пышковича, но имел только одну пару рук.

– Скипидар? – спросил он у крысюка. Тот кивнул на пустое ведро. – Жал, с какого переклина ты наклюкался? На работы захотел?

– Да брось, адъютант, – отмахнулся Пышкович. – Мы же эта… элита. Мусорщики Федерации. Вот я и решил – а что мы всё убираем и убираем за шеррами? Дай-ка и я помусорю.

– Что за разговоры, Жал? Мы все давали клятву верности Федерации и шеррам. Подобное недопустимо. И убери уже нож, а то граждане нервничают.

– Как скажешь, – Пышкович взмахнул рукой. Нож прожужжал к потолку и срезал трос, крепивший люстру на двадцать свечей. К счастью, они не были зажжены по причине ясного дня. Но люстра оказалась достаточно тяжёлой, чтобы сломать стоявший под ней стол.

– На день работ ты уже натворил, – констатировал адъютант.

Жал издал противный звук и выдавил из своей трубки-косички чёрное облако.

– Хорошо, на два, – согласился Похин. – Пойдём, пока не стало хуже.

– Никуда я с тобой не пойду, – заявил Жал, устраиваясь на столе скотоводов. – Ты прихвостень шерров. Почему все перед ними преклоняются, Штоль? Ну, ладно там ляги. Они простаки и недотёпы. К тому же сделаны из мяса. Но почему мы? Мы же сильны, умны и почти бессмертны! – Он задумался на секундочку и добавил: – Их стараниями.

Адъютант нахмурил тряпичные брови, цитриновые глаза неожиданно приобрели рубиновый оттенок. Он схватил рейдера за отвороты плаща и приподнял над столом.

– Не смей так говорить! – прогудел он. – Это нарушение присяги! Пять тридней работ!

– Меньше чем на десять я не согласен, – заявил Жал и боднул адъютанта головой прямо в один из глаз. Тот завращался в глазнице, дезориентируя полумеханоида.

От неожиданности Штоль отпустил дебошира, а потом ещё пропустил два удара в голову. Но затем обхватил руки наглеца, и они затанцевали по таверне, круша мебель и доламывая стену.

Хрюмзели шустренько спрятались к крысюку за стойку. Ляг продолжал дрожать на полу, лишь придвинувшись к стене, и пока ему везло.

На улице образовалась толпа из лягов и полумеханоидов, но никто не решался вмешиваться. А какой-то крысюк, не иначе, как родственник Вассера, стал принимать ставки на комбатантов.

– Что за шум? – к толпе зевак приближалась группа полумеханоидов, двое из которых были рейдерами довольно высоких чинов, а в крупном представителе этого народа с высоким цилиндром на голове мы могли бы узнать Матта Кремлина, присутствовавшего на собрании в Диком Пне.

И надо же было такому случиться, что как раз в этот момент Жал изловчился и, опрокинувшись на спину, перекинул через себя оппонента. Адъютант, успев в полёте произнести несколько довольно специфических ругательств, врезался в подошедшее начальство, погребя под собственной тушей полковника Шедля и самого Кремлина.

Пышкович поднялся, готовый продолжать схватку, но, увидев копошащихся в пыли полумеханоидов, брякнулся в проломе стены и громко захохотал, указывая на них пальцем.

Спутники Кремлина справились, наконец, с освобождением подопечного и помогли ему подняться. Даже цилиндр вернули на почтенную голову. Душевный Матт посмотрел сначала на согнувшегося в раскаянье адъютанта, потом перевёл взгляд на хохочущего рейдера и указал на него тростью из красного дерева, которую носил для солидности.

– В шахты его! – заорал полковник Шедль, продублировав жест Кремлина пальцем.

Сразу шесть рейдеров шагнули к Жалу Пышковичу, закрыв его своими массивными железными телами от взглядов зевак.

*

Незадолго до восхода Ярышмы в кутузку ввалился Кол Брагин. Не обращая внимания на дежурного, прошёл по коридору к камере, в которой лежал, закинув ноги на стену, Пышкович. Плащ и шляпу ему оставили. А вот оружие всё, разумеется, отобрали.

– Что случилось, Жал? – взволнованно спросил смотритель полигона, прислонясь к прутьям решётки. – Ты словно взбесился после похода в штаб!

Пышкович только надвинул на глаза шляпу.

– Чего они тебе там наговорили? Я ходил, спрашивал. Все молчат. Ну хоть ты-то расскажи мне, что там у вас произошло?

Жал лязгнул пятками о стену и положил правую ногу на левую.

– Так и будешь молчать? Не будь сволочью, я же твой друг!

Друг молчал.