Kitobni o'qish: «Российский Прованс: Розовое. Девушки. Раки», sahifa 4

Е

Евреи

Мы все, конечно, очень благодарны. Но в реальности коллективная благодарность схожа с супружеской изменой – часто, но не одновременно. Еще хуже, когда – с долгом. Редко и по принуждению. При этом когда надо, мы к месту, а чаще не очень, напоминаем, что подарили миру Фанни Гиршевну Фельдман, которая Раневская; Сабину Шпильрейн, впечатлившую Юнга и Фрейда; пионера джаза Парнаха и сестру его поэтессу Софию Парнок; и много кого еще. Подарили в том смысле, что родились неподалеку и позже, но пользуемся их недвижимым либо движимым имуществом, включая бессмертный фольклор, азартно путая Пасху с Пуримом.

Другое дело – глубокая личная благодарность. У каждого здесь, конечно, своя история, но в случае с донскими евреями она может приобретать какие-то очень уж фантастические черты. Персонально моя связана с невыразимым «спасибо» родившейся в Ростове Вере Кацман, которая, став Вейцман, осчастливила тем самым, как выяснилось 16 мая 1948 года, первого президента Израиля. В этом смысле Израиль, собственно, уже как бы должен быть немножечко благодарен нам. Нам – это тем, которые «подарили» (см. выше).

Об этом я цинично и намекнул представителю известнейшего еврейского благотворительного фонда на приеме по случаю выхода на русском языке первой книги Вавилонского Талмуда. На самом деле она была второй в четвертом из шести его разделов, но еврейский счет – не для русского ума. Попал я туда совершенно случайным образом, заблудившись в конференц-залах роскошного для конца 90-х столичного отеля. Честно собравшись уйти в каком-то смысле к конкурирующей организации, праздновавшей этажом ниже выход издания о славянских древностях, я зацепился взглядом за фуршетный стол. И немедленно примкнул к группе кудрявых специалистов (обоего пола) по иудаике. У славянофилов из угощения обещали лишь сбитень.

Представитель Леонид оказался человеком с юмором (что неудивительно) и, хмыкнув, предложил обсудить размер благодарности. Параллельно заметил, что поток очень образованных ростовчан (и не только) в последнее время сильно вырос, а Израиль все-таки государство небольшое. Намеки на легкую пожизненную ренту решительно отверг, обещав подумать над единовременным вспомоществованием. После чего дружески потянул меня на фуршет. Экспортная русская «Столичная» под фантастическую кошерную закуску и некошерные анекдоты, которые Леонид, с учетом аудитории, рассказывал сразу на четырех языках, заставили меня буквально забыть о своих претензиях до пришествия мессии. Мессия, однако, пришел! Ровно через месяц – в виде телефонного звонка русской женщины Светланы, устало сообщившей, что мне, как перспективному исследователю (здесь угадывался сарказм), предоставлен месячный грант, к которому прилагалось свободное пользование служебной квартирой практически в центре первопрестольной.

Отблагодарив уже Леонида, а заодно и Светлану традиционными ростовскими презентами, я немедленно впал в глубокое методологическое заблуждение. Оно сильно попахивало фарисейством. Суть его сводилась к тому, чтобы бесконечное количество раз вызывать у благодарных евреев чувство еще большей благодарности. Нужно лишь раскопать соответствующие факты богатой (в переносном смысле) истории донской еврейской общины. Для чего после возвращения из столицы безмятежно углубился в тему.

Отрезвляющий душ пролился на меня уже на первой букве этого провального исследовательского плана, пижонски изображенной в виде еврейской литеры «Алеф». Донская адвокатура просто лучилась (!) характерными фамилиями, спасшими не одну жизнь, а заодно и честь. Ее (адвокатуры) главная звезда, Владимир Львович Лившиц, и по сей день элегантно ставит правосудие в умопомрачительные комбинации, конвертируя (кто бы сомневался!) уголовные дела в идущую нарасхват художественную литературу. Призрак неизбежного фиаско замаячил на литере М – «Мем». Ростовская медицина, если не вся, то самая ее интимная часть, сильно задолжала еврейской общине, выстроившей в конце XIX века в Ростове шикарную хоральную синагогу. Советская власть синагогу конфисковала и, следуя какой-то неведомой логике, разместила в ней кожно-венерологический диспансер. Его пациенты до сих пор осторожно вышагивают по мраморным полам и лестницам.

Контрольный выстрел в неокрепшую аспирантскую голову был произведен на очередной историко-загульной конференции. Известный ростовский специалист сделал доклад о казаках-евреях и их подвигах на фронтах Первой мировой. Я сдался и судьбоносно обрел в лице докладчика научного руководителя. Первый же день моего присутствия на кафедре ознаменовался захватывающим заседанием ее сотрудников, на котором новообретенный патрон делал отчет о поездке на научное сборище в Иерусалим. По завершению отчета в установившейся завистливой тишине раздался голос бывшего секретаря партийной организации, рассказывающего теперь студентам о прелестях перестройки:

– Вы что, были на конференции в Израиле?

– Заметьте, – парировал шеф, – не только был, но и вернулся обратно!

С выбором я не ошибся. Куски диссертации возвращались с пометками, заставляющими вспоминать анекдоты гениального Леонида. На клавиатуре буквы «з» и «х» находятся рядом, и однажды шефу был отправлен фрагмент, начинавшийся с пассажа: «С моей точки хрения…» На возвращенном опусе сбоку красной ручкой красовалось: «Ни в коем случае НЕ исправлять!!!» Защита полностью расставила точки в вопросе, кто кому должен. Экзистенциальный долг рос, но патрон простил его, променяв донскую столицу на столицу столичную. Одной из причин отъезда стал фактор, граничивший с сюрреализмом.

Дореволюционный дом, в котором профессор обитал с семьей, в первый раз принял своих жильцов 1 марта 1881 года, то есть в день убийства народовольцами императора Александра II. Это обстоятельство, а также этнические параллели заинтересовали шефа, в результате чего он выпустил в свет монографию об участии евреев в революционном террористическом движении. Затем – не менее интригующее исследование о женщинах-террористках, где пресловутый элемент, как выяснилось, играл не меньшую роль. Несмотря на академизм, книжки мгновенно стали хитами. Популярность, однако, вышла патрону боком, ибо любознательные, но сильно пьющие соседи каждые выходные приставали к нему с вопросом, зачем тот угробил царя-освободителя. Факт, что гибель правителя и как минимум совершеннолетие профессора разделяли 90 лет, угарных любителей истории не смущал. Устав страдать от популярности, шеф попрощался.

Но ничто на земле, как справедливо изволил выразиться поэт-песенник, не проходит бесследно. Несмотря на вроде бы закрытый гештальт, жизнь постоянно выдает нам еврейский вексель, давно и щедро оплаченный понятно кем. Множество исторических особняков. Звездные имена. Фольклор, юмор, легенды, книги и прочая, как говорил добрейший и слишком рано ушедший из жизни Леонид, «мирихлюндия». Синагога, в конце концов. Не та, в которой лечат пострадавших от прелестей Венеры. Хотя и она тоже. Мудрые семиты, словно предвидя, какой гембель- таки выкинет история, выстроили еще несколько. Выстроив – сохранили и даже вернули в собственность. Но это уже к Лившицу. В одну из них, так называемую Солдатскую, нас, невзирая (в буквальном смысле) на лица, периодически зовут. Открытая представителям разных конфессий и даже агностикам, община устраивает здесь встречи с заезжими и местными звездами, интеллектуальные перформансы и заседания бизнес-клубов. Приходят все. Даже агностики. Тем более что в конце всегда ждет фантастический фуршет.

Закрыть гештальт:

«Солдатская» синагога

г. Ростов-на-Дону, ул. Тургеневская, 66/18

тел.: +7 (863) 299-02-68

https://www.evreirostov.ru/

Дом, где жила Вера Вейцман

г. Ростов-на-Дону, ул. Обороны, 64

Дом любавичского ребе

г. Ростов-на-Дону, Братский пер., 44

Дом, где жила Сабина Шпильрейн

г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 83

Елпидифор, или Парамоны

Молодежь зовет это место «Парамоны». Среднее, а тем более старшее поколение справедливо уточняет – Елпидифор! В таком разграничении, а главное, замене множественного числа на единственное заложен глубокий символизм. Комплекс зданий XIX века, будучи «складами» и принадлежа за свою историю многим лицам, сегодня реквием одному человеку – Елпидифору Трофимовичу Парамонову. Старшее (опять же) поколение любит называть его «хлебным королем России», филантропом и покровителем искусств, более молодое (в основном бизнес-тренеры и коучи) – гениальным стартапером. На семинарах по маркетингу приводят в пример хрестоматийную историю о разорении Елпидифором своего конкурента по речным пассажирским перевозкам путем предоставления за ту же цену не только места на пароходе, но и бесплатного чая и бутербродов с икрой. Историки-постмодернисты в связи с этим предлагают считать Парамонова родоначальником системы all inclisive, их коллеги-почвенники готовы признать только внедрение «шведского стола».

Приобретенный склад Елпидифор Трофимович удлинял вдоль береговой линии Дона, фасады получили неброский декор из того же красного кирпича. Уникальная система охлаждения помещений посредством подземных родников была разрушена из-за попадания авиабомбы во время войны. Однако подземные ключи пробивались, сам собой возник бассейн-купальня, вода в котором считалась целебной, но по причине аварийности стен его пришлось закрыть. Однажды в январе в неотапливаемом амбаре № 51 был показан артхаусный короткометражный фильм, что привело к идее сделать из «Елпидифора», то бишь «Парамонов», кинокластер. Встречные предложения взывают к центру современного искусства, апарт-отелю, спа-комплексу и ресторану, концертному залу. Пока идут споры, экскурсоводы новой формации проводят здесь театрализованные экскурсии. Следует признать, уже начальное зрелище с обзорной площадки на Седова, когда весь комплекс открывается с высоты, словно каменный корабль, ждущий новой судьбы на верфи жизни, заставляет сжиматься сердце от жалости и надежды одновременно. Уверенность в том, что памятник обретет новую жизнь, не оставляет нас, ведь имя «Елпидифор» означает ни что иное, как «приносящий надежду».

Обрести надежду:

Памятник федерального значения «Парамоновские склады»

г. Ростов-на-Дону, ул. Береговая, створ проспекта Соколова

и переулка Университетского

GPS – 47°13΄05˝ с. ш. 39°43΄36˝ в. д.

Ё

Ёлки зеленые

В 1888 году Чехов опубликовал «Степь». Мгновенно став бестселлером, повесть одновременно предопределила визуальные представления об области Войска Донского – как тех, кто никогда не бывал здесь, так и – не в последнюю очередь – тех, кто имел возможность оценить поэтичность пейзажа, просто свернув за угол и дойдя до конца улицы.

Поэтика Чехова не помешала преобразовательному темпераменту его современников и потомков, чьи кипучая энергия и ширившиеся эстетические потребности требовали наличия в степи корабельных лесов или соснового бора, тоже, кстати, немало воспетых русской словесностью.

В результате южная чеховская степь сегодня открывается местами пейзажем, привычным иным, более северным широтам. И у нас этот пейзаж – исключительно рукотворного характера, а значит, поразителен уже самим фактом своего существования.

Проживая в уникальном регионе, трудно выделить лучшие места, но легко поделиться любимыми. Первое – корабельный лес, окаймляющий северную окраину станицы Вёшенской. Его начали высаживать в тот год, когда Россия праздновала столетие победы над Наполеоном, и сегодня прогулка среди двадцатипятиметровых, протыкающих небо мачтовых сосен – замечательная возможность перезагрузки и релакса. Кстати, неподалеку знаменитый санаторий «Вёшенский», где релакс из эзотерической плоскости научно переходит в медицинскую.

Второе – искусственно выращенные хвойные леса в Усть-Донецком районе, в Кундрючке – так для простоты одним и тем же именем называют две отдельные станицы – Верхнекундрюченскую и Нижнекундрюченскую. Здесь прямо на песке растут не только разлапистые сосны, но и прямо под ними – маслята, зеленушки, рядовки, грузди, синеножки. Есть специалисты, которые находят и белые, и рыжики, и – не сойти нам с этого места – деликатесные сморчки. Здесь, в том числе, начинается та гастрономическая история, которая делает нас трендсеттерами ресторанного мира.

Конечно, есть у нас и другие елки, которые растут там, где им вообще-то совершенно невозможно расти, и всем нам хватает места, где занятно пофантазировать, как Антон Павлович, находивший особую прелесть и в прогулках, и в собирании грибов, описал бы донскую степь сейчас.

Прогуляться:

Санаторий Вёшенский

Ростовская область,

станица Вёшенская, ул. Шолохова, 2Г

www.veshenskiy.ru

GPS – 49º62’94’’ c.ш. 41º71’27’’ в.д.

Ростовская область, Усть-Донецкий район,

станица Нижнекундрюченская

GPS – 47°45΄03˝ с. ш. 40°56΄45˝ в. д.

Ростовская область, Усть-Донецкий район,

станица Верхнекундрюченская

GPS – 47°46΄37˝ с. ш. 40°50΄49˝ в. д.

Ж

Жердёла

 
Как ни крути, а новый день – к добру:
ЖердЁлы закипают белым цветом,
И сплетничают воробьи об этом.
Еще про то, что майский день хорош…
 

Ирина Коротеева

Раздел написан Татьяной Горяйновой

ЖердЁлы и никак иначе. Именно так на Дону называют этот сорт абрикосов. От классического абрикоса отличаются особым ароматом, сладостью, урожайностью, а самое главное, доступностью. Деревья в большинстве своем растут за оградами, потому что вырастают из обычной косточки, особого ухода не требуют, а плодоносят так, что большинство урожая пропадает прямо здесь, на земле – того количества, что собирают с веток, хватает на всё – на вкуснейшее жердЁловое варенье, компоты, сухофрукты, ну и, конечно, на наливочку. Ту, что будет стоять в большинстве донских погребков (а теперь – и ресторанов) рядом с подружками – наливочками из тютины, вишни и малины. Заранее оговоримся: вкусные – все! Выбрать будет очень сложно. Тютина (см. эссе Тютина) – еще один местный специалитет. Во всем другом мире ее называют шелковица. Только у нас она – тютина. Так же, как и жердЁла, зачастую растет прямо на улицах, в парках, в лесополках (или, как часто говорят у нас на Дону, в «поса΄дках»), во дворах за гаражами… Местные «гурманы» предпочитают употреблять эту ягоду в свежем виде. На рынке можно купить кулек тютины черной, и более редкой – белой. Хотя и варенье, и уже упомянутая наливочка, и компот из тютины – все это занимает свое достойное место в галерее закруток донских хозяек.

В мае жердЁла зацветает одной из первых. И так как деревьев этих в Ростовской области – целое море, погружаются наши станицы и города весной в белое цветущее благоухающее море. Никого не удивляют они даже на центральных улицах городов. Красиво и как-то по-особенному душевно. Наше, донское, родное…

И еще было время, когда все дети, независимо от возраста, обносили жердЁлы еще зелеными. Не то чтобы эти недозревшие плоды были вкусными, просто тепличных и заморских тогда не было, а эти уже были, хоть и незрелые, но совершенно же невозможно было дождаться лета, когда они, наконец, созреют. И тютина за гаражами…. Сегодняшние дети более благоразумны, и это, конечно, правильно. Но я совершенно точно не смогу пройти мимо жердЁлы, усыпанной еще зелеными плодами, чтобы незаметно не сорвать, тут же не съесть и не ощутить вкус детства. Тот самый!

З

Завтрак у Фанни

Две чашки искрометного юмора – обязательно две, завтракать в одиночку она считала так же противоестественным, как и вдвоем… ну, дальше вы сами знаете. Кокотница с сарказмом, блюдце печали, несколько тарелок невысказанности, ложка одиночества и огромное, бескрайнее блюдо любви.

Завтрак у Фанни «сервирован». Именно этот перформанс открывает фестиваль «Зонтичное утро», посвященный Фаине Георгиевне Раневской. «Завтрак» придумала Анна Валентиновна Цыганкова – изысканная, как мадригал, изящная, как кружевной зонтик, остроумная, как сама Фаина Георгиевна. Она и ее креативная команда. Ради этого и многого другого в самый разгар августовской жары мы едем в Таганрог, где дамы в шляпках и с зонтиками, мужчины в сюртуках с котелками на голове, подтянутые офицеры, словно из чеховских «Трех сестер», и все пронизано той атмосферой дореволюционного Таганрога, из которого виновница торжества умудрилась сбежать, но незримо присутствовала всегда.

«Завтрак у Фанни» – это не про еду, хотя и угощение тоже будет. Это про нас с вами, о том, как, куда и с чем мы в итоге приходим. Как в еще одном, всем известном афоризме Раневской, которая приглашала к себе в гости: «Звонок не работает, поэтому как придете, стучите ногами. – Почему ногами, Фаина Георгиевна? – Ну, вы же не с пустыми руками собираетесь приходить…» «Завтрак у Фанни» о том же – с какими руками мы собираемся прийти к ней, на угол Фрунзе и Тургеневского? С какой головой и каким сердцем? Главное – чтобы не с пустыми.

Прийти:

«Завтрак у Фанни» – автор и организатор —

Туристский информационный центр (ТИЦ) Таганрога,

Ростовская область, г. Таганрог, ул. Петровская, 78

тел.: +7 (863) 436-05-60

www.visittaganrog.ru

Закруткин

Долгое время я полагал, что Закруткин не писатель, а художник. Теперь уже не узнать, каким образом сошлись пути известного писателя и горного инженера, но мой отец бывал у Виталия Александровича, всегда прихватывая с собой какую-нибудь фильдеперсовую бутылку, и изредка – меня. Всю дорогу в Кочетовскую я, представляя себя героем «Поездки на долгих» и впитывая в основном пейзаж за окном автомобиля, вполуха слушал отцовские наставления и ловил лишь обрывки его вдохновенной речи. «Удивительный человек…», «совсем не зазнавшийся…», «тебе повезло, что ты можешь вот так вживую…», «потом будешь вспоминать…», «ты должен…», «как же он пишет…». На этом моменте мы подъезжали к ярко-синему дому, отец замолкал, они обнимались с хозяином и усаживались за стол, а я ускользал внутрь дома, где висели картины, одна из которых, огромного размера, изображала обнаженную женщину, то ли полулежащую, то ли полустоящую на звериных шкурах. Вспоминая, что хозяин «пишет», я полагал, что все картины, а особенно эта, и написаны тем, кто сейчас чокается рюмкой с моим отцом. А еще на стенах висели настоящие шашки, сабли и ружья. Озираясь, я думал – удивительный человек.

«Матерь человеческая», «Плавучая станица» и «Подсолнух» были прочитаны уже потом, когда не стало сначала хозяина ярко-синего дома, а затем и горного инженера. Остальное ожидает своего часа, и не из-за лени, а потому что проза Закруткина читается так, как в то время покупали одежду – на вырост. До некоторых его книг еще нужно дорасти, но именно в этом и кроется залог писательского бессмертия.

Вырастая вместе с его книгами, я одновременно нашел ответ на вопрос, который мысленно задавал себе, уже засыпая на заднем сиденье автомобиля, увозившего нас обратно. Как можно было променять «огни большого города» на станичную, пусть и живописную, глушь? Теперь, приезжая сюда, понимаешь, что только в таких местах и возможно жить художнику. Или писателю. Теперь здесь музей, где все осталось таким, каким было при его жизни. Ну, может быть, перевесили некоторые картины. J И теперь понятно, что каждому крупному таланту нужен только ему принадлежащий уголок леса, вид на реку или море, свой вишневый сад или своя гора. Забавно, как везде одинаково действуют законы писательского метапространства – например, американский кумир и автор «Звездной пыли» Нил Гейман живет в готическом доме, а работать уходит в сплошь обшитый деревом домик в лесу. Очень похожий на кочетовскую обитель.

Проживший здесь большую и, наверное, лучшую часть своей жизни, Закруткин стал почти физически ощущаемым genius loci. Здесь хорошо думается и дышится, здесь понятна почти мистическая его связь с этим местом. Здесь нетрудно догадаться, что не так уж был неправ тот недослушавший и недослышавший своего отца пацан, принявший писателя за художника. Закруткин и был подлинным художником. Не кисти, а Слова.

Увидеть и понять:

Мемориальный дом-музей В.А. Закруткина

Ростовская область, Семикаракорский район,

станица Кочетовская, ул. Набережная, 30

тел.: +7 (863) 562-36-27

www.semikarakorsk-museum.ru

Зонтичное утро

Конечно, Гёте был прав – «Бог кроется в деталях…» Деталь в данном случае – зонт. В Ассирии зонтики полагались только правителям. В Древнем Египте – богам. Полосатый зонт до сих пор служит символом власти римских пап.

Конечно, правильно, что веселая Франция десакрализировала этот удивительный предмет, вложив его в руки ажурных модниц и элегантных щеголей. Это был как входной билет в светское общество. Хочешь прослыть культурным человеком – купи зонтик, а Золя читать уже необязательно.

Конечно, это был гениальный – актерский и режиссерский – ход в виде необъятного ситцевого зонта то в руках, то над головой у знаменитой Лёли, которую безрассудно нервировал Муля, которая задала вечный вектор движения настырным «пионэрам» и которую звали Фаина Георгиевна Раневская. В фильме «Подкидыш» ее актерский гений волшебно показывает нам то властную, дьявольскую «египетскую богиню», то божественное «томное и нежное» создание. И все это – лишь в дуэте с зонтиком.

И, конечно, это была и восхитительно-точная идея – назвать фестиваль в честь знаменитой уроженки Таганрога именно так, как он известен теперь уже всей стране – «Зонтичное утро».

Фестиваль – конечно ☺☺☺ – это полный восторг души, такая конфетка и даже патока, что мы порой опасаемся, как бы с нами не приключился сахарный диабет. По улицам гуляют типажи, будто сошедшие с экранов фильмов, где сверкала Раневская, или из пьес, в которых она была не менее блистательна. Из одной только вывески на особняке отца Раневской наша знаменитость Игорь Пащенко умудряется сочинить искрометный рассказ в духе Аверченко. Легендарные афоризмы Раневской не просто витают в воздухе – они ходят в нем, нанесенные на майки и блузки, вручную изготавливаемые и продаваемые местными мастерами. Рядом, от самого угла улицы и ровно до заката, «потчует» своим «Завтраком у Фанни» Анна Цыганкова и ее команда. По улицам маршируют пионеры, и лучше не спрашивать их, куда. И, конечно, всюду – зонтики, зонтики, зонтики.

Фаина Георгиевна еще не раз умело использовала властно-модный аксессуар для создания образа то властной фурии, то томной гарпии. Он мелькает, кажется, и в «Золушке», и в «Мечте», где-то еще, и нам все не хватает времени произвести точный подсчет. Мы откладываем его на очередное «Зонтичное утро», ибо нескончаемый кинематографический перформанс под открытым небом идет весь этот день на той самой улице, где она жила. «Подкидышем» мы наслаждались уже три раза и с нетерпением ждем следующего, чтобы на себе проверить очередной перл Раневской: «Сморю фильм в четвертый раз и хочу отметить, что сегодня актеры играли как никогда». Словом, не побывать на этом празднике духа – преступление, совершаемое в извращенной форме.

Приезжайте. Ваш пропуск на фестиваль – разумеется, зонтик. Для дам – parasol от солнца. Для кавалеров – umbrella от дождя. Читать предварительно сборники афоризмов Раневской или смотреть ее фильмы необязательно. Посмотрим и почитаем вместе – в Таганроге.

Посмотреть и почитать:

Фестиваль «Зонтичное утро».

Ближайший выходной ко дню рождения Раневской

(27 августа) каждого года

Ростовская область, г. Таганрог.

Подробная информация —

Туристский информационный центр (ТИЦ) Таганрога,

Ростовская область, г. Таганрог, ул. Петровская, 78

тел.: +7 (863) 436-05-60

www.visittaganrog.ru

Версия Татьяны Горяйновой

Скорее всего, большинству наших читателей будет непонятно, о чем пойдет речь в этом эссе. Давайте попробуем догадаться. Если мы сразу оговоримся, что это традиционный (проводится в конце августа) фестиваль? Проходит в городе Таганроге (смотрим эссе «Таганрог»). Исходя из названия, можно предположить, что на этом фестивале кто-то ходит с зонтиками. И, видимо, утром. Первое, что приходит на ум – фестиваль связан с Чеховым. Потому что: «…а где же Чехов? А Чехов, как в том анекдоте, известно где! В Таганроге» (см. эссе «Таганрог»). Но при чем здесь зонтики? И при чем здесь утро? И конец августа, в конце концов? Нет, в этот раз не Чехов.

Фестиваль связан с именем другого выдающегося человека, женщины, которая родилась в Таганроге, в молодости жила в Таганроге, очевидно, была «создана» парадоксальной энергетикой этого совсем нетривиального провинциального города, который даже претендовал на то, чтобы стать столицей Российского государства, женщины, имя которой, скорее всего, ничего не скажет современной молодежи, но парадоксальным образом даже более старшее поколение вот уже несколько десятилетий помнит ее по одной-единственной произнесенной фразе, ОДНОЙ ФРАЗЕ, но произнесенной так, как могла только она: «Красота – страшная сила!» Некоторые еще обязательно вспомнят «Муля, не нервируй меня». Но так как сама она не любила этой сложившейся еще при ее жизни стойкой ассоциации с Мулей, мы все-таки за красоту!

Фаина Георгиевна Раневская, или просто Фанни. Русская и советская актриса театра и кино (энциклопедия), «королева второго плана» (современники), одна из величайших русских актрис ХХ века (потомки). Она сыграла множество комедийных ролей, но всю жизнь мечтала о драматургии. По воспоминаниям знавших ее, была не самым жизнерадостным человеком, но запомнилась именно своим искрометным юмором, уместившимся в сборник ее цитат. Была не в восторге от своей внешности, но самая ее знаменитая фраза – про красоту! Она не любила ею же созданный образ Ляли из фильма «Подкидыш», но именно в этом образе стоит в виде двухметрового памятника около своего дома в Таганроге. Она просто апофеоз нетривиальности и парадоксов. Как и ее родной город. Классический ГЕНИЙ МЕСТА.

Идея фестиваля, посвященного Раневской, появилась несколько лет назад. Время проведения – конец августа (она родилась 27 августа). Тогда же и было придумано название – «Зонтичное утро». Фанни часто ассоциируется именно с этим предметом гардероба. Даже уже упомянутый выше памятник изображает ее с зонтиком в руках. Зонтик дал название фестивалю и стал его неизменным символом. Все женщины на фестивале ходят с зонтиками, желательно, по моде начала ХХ века – кружевными на деревянной ручке. Некоторые зонтики – настоящие сохранившиеся образцы, а кто-то делает их своими руками, тем более в программе фестиваля – конкурс креативных зонтиков. Многие надевают еще и шляпки! Здесь огромное разнообразие цветов и фасонов. Зонтики и шляпки… На один августовский день Таганрог даже внешне превращается в то, чем он был всегда – южный солнечный провинциальный город с самой парадоксальной и нетривиальной энергетикой.

Изначально планировалось, что фестиваль будет небольшим мероприятием – на два-три часа. Отсюда и утро. По задумке организаторов, все желающие собираются у дома Раневской, фотографируются с ней (с памятником, конечно), общаются, вспоминают ее фильмы, ее знаменитые фразочки, просто вспоминают ЕЕ и идут завтракать в близлежащие кафешки. Позже придумали название этой части фестиваля – «завтрак у Фанни». Но уже после первых двух раз проведения стало понятно, что этого недостаточно. Фестиваль понравился, прижился и стал разрастаться. Теперь он проходит минимум два дня. И занимает гораздо больше пространства – задействованы практически все площадки города. Одна из улиц Таганрога превращается в food street, на нескольких сценах проходят конкурсы – лучший образ Фанни, лучший зонтик своими руками, лучший ее монолог из фильма, есть кинотеатры под открытым небом, где показывают фильмы с Раневской, по улицам ходят дамы в шляпках и с зонтиками, маршируют пионеры под предводительством одной из конкурсанток на лучший образ Фанни, в 2019 году даже стартовала яхтенная регата, приуроченная специально к «Зонтичному утру». Но самое главное, конечно, не антураж, а особая атмосфера фестиваля. Все сплелось неизъяснимым и волшебным образом: история с современностью, красота с увяданием, гениальность с парадоксами, яркость с пастелью, смех почему-то с нотками грусти, вкусы с запахом моря, полнота жизни с жалостью, и, конечно, ОНА, будто смотрящая на все это со своей непередаваемой саркастической улыбкой и вечной сигареткой в руке, и, кто знает, одобрительно кивающая или произносящая из своей вечности что-то типа «…меньше пафоса, господа!»