Kitobni o'qish: «Живешь только трижды»

Знаете, когда я слышу выражение «умывать руки», мне сразу кровь представляется. Много крови… Поначалу я здорово комплексовал по этому поводу. Ногти до мяса срезал – все мерещилось, что запекшаяся кровь под ними остается. А мой командир, царство ему небесное, как-то приметил и говорит: э, кончай дурью маяться. Представь, говорит, что ты хирург. Я ему в ответ: они, хирурги, в перчатках, им по барабану, что руки по локоть в крови. А он мне: на то они и доктора. У нас, говорит, такой привилегии нету. Подумал-подумал и закончил: хотя, брат, занимаемся мы одним делом. Вскрываем, значит, и удаляем на хрен. Такие дела…

Застольная речь

офицера спецназа ФСБ

Глава 1
Таможня дает добро

Самолет медленно снижался, кренясь на левое крыло. Лица пассажиров непроизвольно напряглись, будто они находились на борту тонущей субмарины. Облака, искаженные стеклами иллюминаторов, походили на пенистые гребни чудовищных волн, готовых поглотить серебристый «Ил-86».

Вылетев из Москвы в 11.30, он провел в воздухе ровно два часа, но, по гениальной задумке дерзновенных украинских умов, пассажирам предстояло приземлиться в Симферополе не в 13.30, а в половине первого дня. Таковы были причуды местного летнего времени. В борьбе за самостийность украинцы опередили всех братьев славян на целый час, хорошо еще, что без гака.

Насчет гака высказался сосед и напарник Бондаря, неугомонный Костантин Кардаш. Вот уж у кого язык без костей! Парень использовал любую возможность, чтобы затеять разговор о чем угодно, отдавая предпочтение забавным, на его взгляд, сторонам жизни. Когда Бондарь решительно заявил, что терпеть не может фривольные анекдоты и байки из жизни спецназовцев, напарник сменил тактику, принявшись зачитывать отрывки из дурацкого шпионского романа, взятого в дорогу. Вот и теперь, как бы не замечая, что Бондарь старательно притворяется спящим, он бесцеремонно толкнул его локтем в бок:

– Нет, ты только послушай, что тут пишут!

– Опять кого-нибудь прикончили с помощью шляпы? – проворчал Бондарь, неохотно открывая глаза.

– Дело не в шляпе, – заверил его Костя. – Прикинь, летит, значит, Джеймс Бонд через океан с этим… – Костя заглянул в книгу, – с атташе-кейсом, напичканным аппаратурой и оружием, а его даже не обшмонали в аэропорту. Вот раньше были времена! Я просто балдею…

– Наверное, – предположил Бондарь, – дело происходило задолго до всеобщей борьбы с международным терроризмом.

– Вот я и говорю – раздолье было для нашего бра… – Перехватив предостерегающий взгляд Бондаря, Костя поспешил поправиться: – Для разных там шпионов. Лично мне про них ничего не ведомо, но я так полагаю, что для них тогда сплошная лафа была. Летишь себе, значит, покуриваешь прямо в салоне… вернее, английский шпион по имени Джеймс Бонд летит… а при нем под видом ручной клади волшебный чемоданчик. Его спецы перед полетом ободрали как липку, а потом…

– Бонда ободрали? – полюбопытствовал Бондарь.

– Да нет, чемоданчик, – ответил Костя, на всякий случай сверяясь с текстом. – Короче, сняли кожу, замки, ручку, все дела. Между наружной обивкой и изнанкой уложили полсотни патронов калибра шесть тридцать пять, а по торцам присобачили метательные ножи. Нажимаешь пипочку на углу, бац! – выскакивает лезвие.

– Не хотел бы я с таким портфелем в общественном транспорте ездить. – Бондарь покачал головой. – Женщины за порванные колготки глаза выцарапают. Линчуют на месте.

Костя фыркнул:

– На всякий пожарный случай в ручке кейса таблетка цианистого калия припрятана.

– Тогда лучше бы твой охрененно секретный агент отравился в первой же главе и не морочил людям головы, – сказал Бондарь, привалившись к обшивке самолета со скрещенными на груди руками.

В своей простой белой рубахе и черных брюках он напоминал провинциала, которому нечасто доводится летать самолетами, тем более на Черноморское побережье. Однако это обманчивое впечатление рассеивалось, как только Бондарь переставал напускать на себя сонный вид и становился самим собой. Каждое его движение было четким, выверенным до миллиметра, а прищур серо-голубых глаз был внимательным и пристальным, словно они смотрели на мир поверх невидимого прицела. Одного холодного взгляда Бондаря было достаточно, чтобы осадить любого зарвавшегося собеседника, но на Костю это не действовало. Пошуршав немного страницами, он опять принялся за свое:

– Не пойму только, какой дурак станет травиться, когда он упакован по высшему разряду? – Костин вздох прозвучал совершенно по-детски. – В тюбике с кремом для бритья припрятан глушитель для пистолета, в нессе… в нессесре пистолет нехилый. А главное, в крышке чемоданчика хранятся пятьдесят золотых соверенов… Это много или мало?

– Хренова гора денег, – пробормотал Бондарь, устало сомкнув веки.

– Не то что у нас с тобой, – посетовал Костя.

– Завидуешь?

– Как же не завидовать?

– А ты представь, что чемоданчик у шпиона сломался и он вынужден таскать все свое барахло в карманах. Пистолет с глушителем, ножи, патроны, золотые монеты… Вот тебе и супершпион на тайной службе Ее Величества.

Костя подумал-подумал и затрясся от смеха. Веселиться ему было все равно, что с горки катиться.

Честно говоря, Бондарь не слишком одобрял выбор руководства, прикрепившего к нему столь легкомысленного напарника. Но Управление контрразведывательных операций ФСБ России – не то учреждение, где принято обсуждать приказы. Бондарю было известно это не понаслышке. Будь он хоть чуточку посговорчивее и полояльнее к начальству, давно бы ходить ему с майорскими погонами, но он был таким, каким был, так что присвоение очередного звания оставалось под большим вопросом. Впрочем, карьерист из Бондаря был никудышный и, что самое странное, осознание этого факта не портило ему ни аппетит, ни сон.

Открыв глаза, он не удержался от судорожного зевка. Судя по синхронно открывающимся ртам большинства пассажиров, у них, как и у него, заложило уши. Двигатели загудели в новой тональности. Провалившись сквозь тройной слой облаков, «Ил» завис над неправдоподобно синим морем, окаймленным столь же неправдоподобно зеленым побережьем.

– Вот мы и на месте, – оживился Костя. – Сто лет не был в Крыму, веришь?

Покосившись на него, Бондарь заметил:

– Пока что мы не в самом Крыму, а только над Крымом.

– Это меняет дело?

– Еще как. Древняя украинская мудрость гласит: «Нэ кажи гоп, докы нэ пэрэстрыбнэш».

– Что это значит?

– Это значит, что местные вояки могут запросто шарахнуть по нам ракетой, а потом скажут, что их хата с краю. Прецеденты были.

– Были, – согласился Костя, вспомнив израильский пассажирский самолет, сбитый над Черным морем. – Только президент Украины тогда не про хату сказал…

– Он сказал: «Нэ трэба робыты з цього трагэдию», – процитировал Бондарь по памяти. – Перевести?

– А чего тут переводить, все и так ясно…

Беззаботная улыбка исчезла с Костиного лица.

Этого Бондарь и добивался. Пора было настраиваться на серьезный лад. Они ведь не загорать в солнечном Крыму собирались, а работать. Проводить совместную операцию, разработанную их ведомствами. Неунывающий балагур и зубоскал Костя Кардаш из спецназа Главного разведывательного управления и капитан Бондарь, представляющий интересы ФСБ.

Таким образом, оба являлись самыми настоящими секретными агентами, хотя им никогда не доверяли атташе-кейсов, набитых золотыми соверенами. Оружия при них тоже не было, зато каждый имел при себе безупречные документы, у Бондаря они были выписаны на фамилию Стрельцов. Бондарю было не привыкать выдавать себя за кого-то другого, хотя положа руку на сердце он не верил в возможность сохранения конфиденциальности в обстановке глобальной слежки за всеми.

К примеру, совсем недавно он побывал в Астрахани под видом невинного орнитолога, и разве это уберегло его от неприятностей? Задав себе этот риторический вопрос, он закрыл глаза. Гул самолета позволял без труда представить себе милое личико астраханской стюардессы Фатимы, благодаря которой Бондарь познакомился с ее отцом, Ринатом Асадуллиным.

Благодаря, хм… Уместно ли это выражение в данном случае, учитывая, что в результате их встречи Фатима осиротела, а Бондарь взял на душу очередной грех, которых за ним и без того водилось чересчур много?

Стоило ему задуматься на эту тему, как его похолодевшие внутренности ухнули вниз, повторяя маневр самолета, снизившегося сразу на пару сотен метров. Облачная пелена исчезла, открывая взору раскинувшийся внизу ландшафт, кажущийся игрушечным, вылепленным из цветного пластилина. Стали различимы рельефные холмы, островки зелени, ниточки дорог с букашками машин, нагромождение домиков и даже рябь на безбрежной морской глади. Хотя это вполне могли быть самые настоящие волны. Самолет находился еще довольно высоко.

В проходе появилась стюардесса в строгом фирменном костюмчике, плохо вязавшемся с ее почти интимным пришепетыванием:

– Наш воздушный лайнер авиакомпании ОАО «Аэрофлот – Российские авиалинии», рейс Эс-Ю сто девяносто девять, готовится совершить посадку в Симферополе. Просьба пристегнуть ремни и воздержаться от курения…

«Можно подумать, что до сих пор пассажирам дозволялось дымить напропалую», – раздраженно подумал Бондарь, успевший истосковаться по сигарете. Места в салоне так называемого эконом-класса обошлись ему с Костей примерно в двести пятьдесят долларов, и за эти деньги они не получили никаких привилегий, кроме законного права безвылазно томиться в своих креслах на протяжении двух долгих часов.

Близких соседей у них не имелось ни спереди, ни сзади. Салон самолета был заполнен на две трети, не больше. Это раньше отдых в Крыму приравнивался чуть ли не к путешествию в жаркие страны. Теперь же все больше россиян предпочитало проводить отпуска в Турции, Греции или в еще более экзотических краях. Крым перестал быть таким уж привлекательным местом отдыха из-за участившихся тревожных сообщений о грядущем разделе Черноморского флота, бесчинствах татарских экстремистов, учениях НАТО…

Стюардесса, конечно, щебетала не об этом, а о вещах, представлявшихся ей куда более важными. Когда она сообщила температуру воздуха за бортом, Костя недовольно пробурчал:

– Лучше бы сказала, какая температура на земле.

– Градусов тридцать пять в тени, – предположил Бондарь.

– Шутишь? Быть того не может. Мы ведь не в Африке.

– Но и не в Серебряном Бору.

– Черт! – Костя откинулся на спинку сиденья. – Ну почему это каждая горячая точка, куда меня посылают, расположена в самом настоящем пекле? – В его тоне сквозило неподдельное уныние.

– Во-первых, в Антарктиде нашему брату делать нечего, – тихо заметил Бондарь. – Во-вторых, Крым пока что не горячая точка и, надеюсь, никогда таковой не станет.

– Нашими молитвами…

– Нашими стараниями.

* * *

К тому моменту, когда был подан трап и пассажиров пригласили на выход, напарники успели немного размять кости и избавиться от воздушных пробок в ушах. Акклиматизация прошла успешно, хотя, спустившись на бетонное поле, Бондарь и Костя почувствовали себя так, будто их накрыли душным пледом, оглушили раскаленной кувалдой, а потом еще ошпарили кипятком.

Было так жарко, что многие из пассажиров хватали воздух широко открытыми ртами, мало чем отличаясь от рыб, вытащенных из воды. Не ощущалось ни малейшего ветерка.

– Ну и жарища, – пожаловался Костя, рубаха которого успела покрыться влажными пятнами. – Яйца на солнце печь можно, как в Таджикистане, веришь? Однажды мы с ребятами…

– Легче на поворотах, – произнес Бондарь, почти не разжимая губ. – Мы обычные руссо туристо, облико морале. И если уж ты затеял разговор о яйцах, то мы прибыли сюда исключительно для того, чтобы греть их на крымском солнце. Так что наслаждайся.

– Уже, – пропыхтел Костя. – Наслаждаюсь на всю катушку. Это ведь такой кайф, когда тебя поджаривают на сковороде живьем.

– Ты предпочитаешь поджариваться мертвым? – вкрадчиво поинтересовался Бондарь.

– Я предпочел бы уйти из жизни в свежемороженом виде.

– Если ты не научишься держать язык за зубами, то твоя мечта вскоре сбудется. – Голос Бондаря упал до приглушенного шепота. – Давай, вспоминай во всеуслышание Таджикистан, Афган, Ирак. Тебе ведь есть чем похвастаться, верно? А посторонних ушей вокруг хватает.

– Извини, командир. Молчу.

Костя действительно закрыл рот, хотя было заметно, что он еще не выговорился до конца. И что его недавнее предвкушение крымских каникул начало сменяться самым мрачным пессимизмом.

Бондарь не стал его разубеждать. Уж лучше пусть молчит и дуется, чем треплется без конца. Боевой офицер спецназа ГРУ, он должен свыкнуться с мыслью, что внешне мирная обстановка таит в себе массу опасностей. Кому это знать, как не Бондарю, капитану оперативного отдела Управления контрразведывательных операций ФСБ. Если Костя не доверится его опыту, то их совместная миссия завершится слишком рано. А ведь за ее провал придется отвечать собственными головами. Головами, принадлежащими в настоящий момент сугубо штатским лицам – двум гражданам Российской Федерации, находящимся на территории независимой Украины. Настолько независимой, что никто тут не станет церемониться с парочкой москалей, утративших бдительность. Вступаться за них некому. Или пан, как говорят на Украине, или пропал. Что касается Бондаря, то ему пропадать определенно не хотелось, несмотря на одуряющий зной.

К тому моменту, когда гомонящая гурьба пассажиров ввалилась в прохладное здание аэровокзала, все они смахивали на группу грешников, проделавших ознакомительную экскурсию в аду. Но их мытарства только начинались. Потому что теперь за них взялись симферопольские таможенники, настырные как черти.

К их неподдельному огорчению, с документами у русских был полный порядок, не придерешься. Бондарь и Кардаш имели на руках самые обычные гражданские паспорта, помеченные штампами на второй странице обложки. Сим удостоверялось, что они действительно прописаны на территории Российской Федерации, так что платить взятки в размере ста баксов не намерены. Их общий багаж весил значительно меньше пятидесяти килограммов, ликероводочных изделий они при себе не имели, а что касается наличия порнографии, оружия или наркотиков, то в этом плане они тоже не представляли собой никакого интереса. Тогда таможенник почесал затылок и задал самый каверзный вопрос, на который был способен:

– Иностранная валюта имеется?

Изъяснялся он, кстати, на чистейшем русском языке, как подавляющее большинство крымчан. Что не мешало ему относиться к гостям из Москвы с настороженностью, граничащей с враждебностью.

– Имеется, – заверил таможенника Костя.

– Предъявите. – В устремленных на него глазах зажглись алчные огоньки.

– Пожалуйста.

На стойку легли две невзрачные стопки гривен, украшенных ликами ясновельможных князей, усатых гетманов и не менее усатых кобзарей.

– Какая ж это иностранная валюта? – искренне огорчился таможенник.

– Для нас иностранней не бывает, – изрек Костя, за что удостоился сразу двух испепеляющих взглядов. Один из них принадлежал Бондарю, неодобрительно наблюдавшему за напарником.

– Не лезь на рожон, – процедил он, когда их скромная наличность была пересчитана и они были отпущены с миром. – Это очень зловредный и непредсказуемый народ.

– Ты имеешь в виду хохлов?

– Таможенников, Константин, только таможенников, – ответил Бондарь.

– А что они нам могут сделать?

– В принципе ничего. Но дразнить гусей не надо, уяснил?

– Нет, – простодушно признался Костя. – О ком мы толкуем? О хохлах, таможенниках или все-таки о гусях-лебедях?

Хотел Бондарь сказать ему пару ласковых, но тут их окружила шумная толпа квартиросдатчиков, предлагавших немедленно отправиться хоть в Алушту, хоть в Алупку, на выбор. Путешественники стремились в город-герой Севастополь, и проживание в частном секторе их не прельщало, но прошло не менее пяти минут, прежде чем удалось втолковать это назойливым домовладельцам. А затем на двоих москвичей накинулись местные таксисты, готовые доставить их хоть к черту на кулички.

– Куда едем, молодые люди? – распинались они, стараясь перекричать друг друга. – Едем куда?

– Уже приехали, – успокаивал их Бондарь, а Костя молча рассекал толпу плечом, сопя, как медведь, окруженный сворой собак.

Вырвавшись наконец на открытое пространство, Бондарь отметил про себя, что рубаха напарника смахивает на тряпку, которой вытирали испарину со лба великана. Его собственная рубаха тоже постепенно теряла свежесть.

Солнце, отражаясь от каменных поверхностей, слепило глаза. Прикрывая их ладонью, Бондарь окинул взглядом площадь. Нужная машина стояла вдалеке, давая понять, что ее водитель не намеревается конкурировать с местными таксистами. Это была алая «Ауди» с севастопольскими номерами. До нее было метров сто, но Бондарь не спешил преодолевать их, хотя стояние на самом солнцепеке не доставляло ему ни малейшего удовольствия. Он достал пачку «Монте-Карло» и поставил сумку на полурасплавленный асфальт.

– Чего мы ждем? – поинтересовался Костя, пристраивая свою сумку рядом.

– Автобус, – ответил Бондарь, прикуривая сигарету. После трех затяжек ее следовало выбросить и вставить в рот новую.

– Ты хочешь меня доконать? – спросил Костя, не веря своим ушам. – Мы там задохнемся к чертовой матери. Это же настоящая душегубка!

Отправив дымящуюся сигарету в урну, Бондарь пообещал:

– Ладно, попытаюсь смягчить нашу участь. При условии, что ты помолчишь хотя бы минуту.

Вторую сигарету следовало докурить до самого фильтра, и он делал это с наслаждением. Покосившись на выпускаемый им дым, Костя демонстративно отвернулся, но пауза продлилась недолго.

– Эй, смотри, – воскликнул он, трогая Бондаря за рукав. Его взгляд, устремленный на газетный киоск, светился мистическим ужасом. – Нет, ты только посмотри на это!

– В чем дело? – насторожился Бондарь.

– Они нам в отместку за дамбу на Тузле Крымский перешеек перекопали, что ли?

– С чего ты взял?

– Обрати внимание. – Костя не поленился приблизиться к киоску, чтобы ткнуть пальцем в заинтриговавшую его газету. – Называется «Остров Крым», смекаешь? Когда это они успели заделаться островитянами?

– Дурное дело нехитрое, – проворчал Бондарь, умолчав об одноименной книге Аксенова.

Костя и без того достал его своим шпионским романом, а ведь Бондаря направили в Крым не для того, чтобы устраивать литературные диспуты или заполнять пробелы в Костином образовании. Поэтому, хорошенько затянувшись напоследок, он выбросил окурок и зашагал к сверкающей на солнце «Ауди».

Напарник, как и следовало ожидать, последовал за ним неотступной тенью. К несказанному облегчению Бондаря, это была настолько же молчаливая, насколько обескураженная тень.

* * *

Выбравшийся им навстречу водитель был мокрым, как будто только что искупался одетым, хотя пахло от него не чистотой и свежестью, а совсем наоборот. Ничего удивительного. Согласно инструкции, бедолага прибыл в аэропорт за полчаса до посадки самолета из Москвы и все это время провел в машине, которая успела превратиться в подобие духовки на колесах. И все же он нашел в себе мужество приветливо улыбнуться. Снова согласно полученным инструкциям. Которые, как подозревал Бондарь, парень успел проклянуть раз сто, не меньше.

– День добрый, – поздоровался он.

– День добрый, – произнес Бондарь с ответной улыбкой на бронзовом от загара лице.

Их влажные ладони чуть не слиплись при рукопожатии.

– Господин Стрелецкий? – Губы парня разошлись чуть шире, обнажая пару дополнительных боковых зубов, не таких белоснежных, как передние.

– Стрельцов, – поправил его Бондарь. Это была ложь чистой воды, но именно такая фамилия значилась в его паспорте, о чем встречающий был прекрасно осведомлен.

– Извините, бога ради, – заученно произнес он.

– Ерунда, – отмахнулся Бондарь, подводя черту под затянувшимся обменом любезностями.

Теперь они оба знали, что их встреча не случайна и они могут доверять друг другу. Собственно говоря, в задачу парня входило лишь доставить двух москвичей в Севастополь и передать им конверт с документами. Содержимое конверта не являлось секретом для Бондаря. Пять тысяч долларов на непредвиденные расходы, кое-какие бумаги. Ничего более интересного парень предложить приезжим не мог, да и не порывался. Было заметно, что ему не терпится избавиться от обузы и помчаться принимать душ. Никаких других желаний в его глазах не читалось.

– Поехали? – предложил Бондарь, заныривая в душную иномарку.

Воодушевленный его примером, парень занял свое место за рулем. Последним в «Ауди» втиснулся Костя, шипя, словно закипающий чайник.

– С ветерком, ладно? – почти умоляюще попросил он, опуская стекло.

Бондарь мечтал о том же самом, потому что кондиционера в машине не было и дышалось в ней примерно так же, как в багажнике, где покоились сумки с вещами.

– С ветерком не получится, – тоскливо сказал парень, трогая «Ауди» с места.

Бондарю показалось, что он слышит, как отрываются резиновые лоскуты от покрышек, прикипевших к асфальту. Жаркое лето выдалось в Крыму.

– Почему не получится? – возмутился Костя, стараясь заглотнуть как можно больше горячего воздуха, врывающегося в открытые окна. – Мотор не тянет?

– ДАИ, – коротко сказал водитель с таким видом, будто произнес самое страшное на свете проклятие.

– Дои? Кто кого доит, не понял? – Костя смахнул со лба пот, норовивший залить ему глаза.

– Доят нас. Дэржавна автоинспэкция. Гаишники по-вашему, – пояснил водитель, выруливая на оживленную магистраль. – В Крыму их как собак нерезаных. Это не считая «экологов».

Пока «Ауди» неспешно продвигалась в правом ряду, не рискуя обогнать пыхтящий впереди самосвал, приезжие узнали много любопытного о безопасности дорожного движения в Крыму. Оказывается, водителей тут «доят» не только обладатели полосатых жезлов, но и всяческие подозрительные личности, машущие зелеными или красными квадратами, а также треугольниками и кружками – чем кому вздумается. Импровизированные посты размещаются в самых неожиданных местах, причем грабители с большой дороги не обделяют вниманием даже едущих по противоположной стороне. Это жулье блюдет не столько порядок, сколько какую-то мифическую «экологию», или «чистоту атмосферы». Документы, попавшие в руки одному из таких «экологов», возвращаются владельцу лишь за определенную мзду. Поводом для придирок могут стать недостаточно тщательно вымытые колеса и даже пятна от мошкары на лобовом стекле. Беспокоит «экологов» также состав выхлопных газов из вашей тачки, и можете быть уверены, что содержание СО окажется у вас впятеро выше нормы – они это за версту чуят.

– А ты не останавливайся, – посоветовал Бондарь, меланхолично любуясь проплывающими мимо пейзажами.

– А я и не останавливаюсь. – Голос водителя был замогильным. – У меня таких денег нет, чтобы на каждом посту двадцатку дарить.

– Это сколько в рублях выходит? – спросил Костя.

– Около стольника. – Стоило Бондарю присвистнуть, как парень бросил на него осуждающий взгляд и проворчал: – А вот этого не надо, примета плохая. И пристегнитесь, пожалуйста.

– Все же решил поддать газу? – обрадовался Бондарь.

– Нет. Просто у нас штрафуют за непристегнутые ремни. И за наезд на треугольные разметки перекрестка штрафуют. И за обгон «даишников» тоже. И за превышение скорости хотя бы на пару кэмэ. – Водитель ударил кулаком по рулю. – Идешь по магистрали под сто, а за кустом – вжик! – знак ограничения скорости, а за следующим кустом прячутся эти паскуды с радаром.

– Тебе бы поменять гражданство, братишка, – посочувствовал Костя.

– Еще предложите по здешним дорогам с российскими номерами кататься. – Смех парня был невеселым. – Тогда каждая поездка из Севастополя в Симферополь будет обходиться мне в полсотни баксов.

Тут Бондарь вспомнил, что за свои скромные услуги этот тип получил от ФСБ раз в десять больше, и чувство жалости умерло в том самом закутке его души, где только что успело зародиться.

– Ты должен мне кое-что передать, – сухо напомнил он.

– Ах да. Возьмите.

Завладев протянутым конвертом, Бондарь бегло пересчитал доллары, сунул их в карман и принялся изучать письмо.

– Что пишут? – полюбопытствовал Костя.

– Вечером встречаемся с портным, – рассеянно пробормотал Бондарь.

– Что за птица?

– Самый обыкновенный портной, который снимет с нас мерки.

– Зачем? – удивился Костя.

Это был удобный случай припомнить ему цитирования дурацкой книжонки, продолжавшиеся на протяжении всего полета.

– Чтобы сшить два однобортных темно-синих костюма из легкой шерсти, подобрать белые рубашки и галстуки соответствующей расцветки, – деловито пояснил Бондарь.

– Какие костюмы, ты что, командир?! – ужаснулся Костя. – И на кой черт нам понадобились галстуки?

– Не в задницу же втыкать специальные булавки с микрофонами, верно? И замшевую кобуру поверх рубахи не нацепишь, так что придется попотеть в костюмах.

– Издеваешься?

– Просто удовлетворяю твое любопытство. Ты ведь этого хотел?

Осознавший свою оплошность Костя уставился в окошко, а Бондарь вернулся к чтению письма.

Текст был отпечатан на фирменном бланке местного турагентства «Ахтиар». Из него следовало, что руководство фирмы предлагает двум московским партнерам, господину Стрельцову и господину Кардашу, провести в Севастополе несколько незабываемых дней с целью упрочения дальнейшего сотрудничества. Для гостей были забронированы номера в гостинице «Севастополь», а кроме того, в их распоряжение предоставлялся прогулочный катер «Афалина», пришвартованный в Южной бухте. В заключение генеральный директор выражал надежду, что гостям понравится ознакомительная экскурсия, хотя сам он, к сожалению, не имеет возможности уделить им время по причине занятости. Массовый наплыв туристов и все такое. С уважением, Дубинский Ю. М.

«Что ж, – подумал Бондарь, – какое-никакое, а прикрытие на тот случай, если наша бурная деятельность привлечет внимание местных правоохранительных органов. Кроме того, на катере нас дожидается снаряжение, которое не провезешь в самолете. Сам катер может доставить нас к борту российского корабля, возникни такая необходимость. В общем, летайте самолетами «Аэрофлота», но не забудьте позаботиться об иных средствах передвижения».

– «Афалина», – задумчиво пробормотал Бондарь, пряча письмо в конверт. – Что-то знакомое. Какая-нибудь богиня?

– Нет, – захихикал водитель. – Это всего-навсего дельфин. А еще у нас водится белобочка. И катран. Это черноморская акула, маленькая, но зубастая.

– Тогда «Ахтиар» – это маленький черноморский кит? – предположил Бондарь, закуривая.

– Да нет же. – Водитель прямо-таки расцвел от возможности блеснуть эрудицией. – Когда-то на берегу Севастопольской бухты было такое поселение. Ах-Яр или Ахтиар. В переводе с тюркского означает «Белый обрыв».

Он и прежде не отличался молчаливостью, а с этого момента не замолкал ни на минуту, пичкая пассажиров все новыми и новыми сведениями о родном крае. Когда «Ауди» свернула на объездную дорогу, он счел необходимым упомянуть, что строительство этого тринадцатикилометрового отрезка трассы курировал сам президент Украины Леонид Кучма («Чучма», – хмыкнул Костя). А когда за окнами открылся вид на Севастополь, водитель высказался в том смысле, что город, подобно Риму, стоит на холмах.

– Мои старики живут в деревне Малые Пеньки, – заметил Костя. – Она тоже расположена на холмах. И что с того?

– При чем здесь какие-то Малые Пеньки? – занервничал водитель.

– А при чем тут Рим?

Бондарь отключился, пропуская их болтовню мимо ушей. Его состояние было каким угодно, только не беспечным. От Москвы его отделяли полторы тысячи километров. От Симферополя – еще около восьмидесяти. Но при этом они с Костей пока что не приблизились к своей цели ни на миллиметр. И хуже всего, что они понятия не имели, где ее искать, эту цель.