Kitobni o'qish: «Обретение рая»

Shrift:

www.superizdatelstvo.ru

Предисловие

Дорогой читатель!

В течение многих лет я писал стихи и небольшие рассказы. В стихах отразились мои личные переживания, а в рассказах – история моей семьи, моё детство, юность и взрослая жизнь. Я заказывал специальные исследования о моих предках, роде, строил генеалогическое древо. И докопался до истоков: как они жили, что делали, кем были в конкретный исторический период. Общая картина была понятна. Не было только одного – отдельных, очень важных эпизодов в жизни моей семьи в трёх поколениях за последние сто лет. А это революция, гражданская война, коллективизация, репрессии тридцать седьмого года, война и послевоенные годы.

Кто-то скажет, да кто не пишет в наше время. И это будет правдой. Кто-то скажет, мало хорошей литературы. И это будет правдой. Но хорошая литература – это не только язык, стиль, но и темы, истории, достойные, как говорил Иван Бунин, писания. Истории, способные пробудить чувства, открыть глаза и, быть может, кому-то показать Путь. Николай Гоголь писал: «Пишут не потому, чтоб тягаться с кем бы то ни было, но потому, что душа жаждет излиться ощущениями». И меня в этот «океан» затянула не общая писательская волна, а ощущения моей души и желание рассказать, прежде всего, моим детям и внукам отдельные страницы из жизни моей семьи. Именно из таких страниц о жизни и быте, любви и страданиях, радостях и неудачах, победах и поражениях отдельных людей складывается цельная, живая и объёмная картина. Это как лес, который состоит из разных деревьев. И каждое дерево в нём имеет свою историю и потому исключительную ценность.

Каждый рассказ, каждый эпизод, описанный в этой книге, – это и борьба за жизнь, и поиск своего пути, который через терпение, надежду и веру ведёт тебя к любви и прощению, а значит, и к обретению своего Рая на Земле.

То же можно сказать и о стихах, небольшую выборку которых я включил в этот сборник.

Свой творческий путь в литературе я начал с детских рассказов, которые легли в основу двух книг: «Шагал по Земле Человечек» (2022 г.) и «Приключения Мишутки и Васятки» (2023 г.).

С большим трепетом, дорогой читатель, вверяю в ваши руки новую книгу рассказов и стихов с надеждой достучаться до ваших сердец.

С уважением,

Когда б Он полностью лишил тебя успеха,
Ты б не карабкался по терниям Пути
И не осмелился бы Рай свой обрести…
Преодоление и боль – благая веха.

Руми, персидский поэт-суфий

Дым

Рассказ «Дым» посвящается моим родителям, моему деду Башарову Мухамету и бабушке Марфуге (Марфе).
За основу взяты реальные события, рассказанные моей матерью.

Пролог

«Кто умер, но не забыт, тот бессмертен».
Лао-Цзы («Дао дэ Цзин»)

Роза стояла на вершине холма и смотрела на замерзающую деревню. Всё будто вымерло: ни дымка, ни света в окошках, ни души. Только звенящая тишина. Роза от страха попыталась крикнуть, но мороз железной хваткой сковал её горло. День быстро угасал. Уже появилась луна, и в темнеющем небе замерцали первые звёзды. На деревню, словно густой туман, опускалась синяя мгла. Она оседала на домах и зловеще поблескивала в лунном свете. Надо было торопиться.

Роза сделала шаг, другой, но окоченелые ноги плохо слушались. Неожиданно спиной Роза почувствовала холодную волну, и по её телу пробежала мелкая дрожь. Она машинально втянула голову в плечи и, преодолевая нарастающий страх, стала медленно поворачиваться. Краем глаза она заметила тень, которая исчезла так же быстро, как и появилась.

– Что это? – в ужасе подумала она.

В надежде, что за спиной ничего нет, Роза из последних сил заставила себя повернуться. То, что она увидела, привело её в состояние полного оцепенения. На расстоянии нескольких шагов висела тяжёлая тёмная масса, которая двигалась, меняла форму и, в какой-то момент, трансформировалась в зверя, похожего на огромного волка. Под его пронизывающим взглядом у Розы подкосились ноги, и, теряя сознание, она упала на ледяную горку. Горка «подхватила» её и с большой скоростью «потащила» вниз.

У подножия холма Роза очнулась и, не в силах кричать, думала только об одном – добежать до дома. Она встала и попыталась сделать несколько шагов. Ноги от холода и страха стали совсем «деревянными», и любое движение словно застревало в густой вязкой массе. Почувствовав близкое дыхание зверя, Роза упала на колени, поднесла ладони к лицу и через трясущиеся пальцы прошептала молитву:

– Господи, всемилостивый и милосердный, взываю к милости Твоей, спаси и сохрани, не дай умереть!

Оковы с ног внезапно упали, и неведомая сила, подхватив, понесла её к Марфе. Дом был совсем близко. Не оглядываясь, она вбежала на крыльцо и дёрнула за ручку двери. Дверь не открылась. Она в отчаянии дёргала ручку, не замечая висевшего на ней огромного амбарного замка. Роза в ужасе обернулась, и в этот миг волк прыгнул и всей своей чёрной массой навалился на неё.

– Неет! – задыхаясь, закричала Роза и, обливаясь холодным потом, открыла глаза. Волк исчез, а у кровати, у её изголовья, стояла мама.

– Что ты, что ты? – тревожно спросила Марфа.

– Мне приснился страшный сон, – оглядываясь по сторонам полутёмной избы, прошептала Роза. – Я видела его глаза.

– Чьи глаза? – спросила Марфа.

– Волка. И он гнался за мной с нашего холма.

– Ничего, ничего, это только сон, – пытаясь успокоить дочь, сказала Марфа.

Но она, услышав это, сильно побледнела, посмотрела на рядом стоящего сына, которому на днях рассказала о снах, посещающих её в последнее время. Это были те же сны, что и у Розы. Уже тогда у неё появились плохие предчувствия. И сон дочери только усилил их.

– Это плохой знак, – пронеслось в голове у Марфы. Сильная боль сдавила ей грудь, и, посмотрев на сына как в последний раз, она прошептала:

– Быть большой беде.

Часть 1
Между жизнью и смертью

Двадцать второго июня пришла война. И сон, увиденный Розой и Марфой, оказался вещим.

После долгих месяцев отступления и больших потерь немцы были остановлены только в декабре – в битве за Москву.

В одной татарской деревне, что под Нижним Новгородом, все мужчины старше восемнадцати лет были мобилизованы и отправлены на фронт. На фронт ушёл и старший сын Марфы Абдулхай. Остались только старики, женщины, подростки и дети. Тыловым хозяйством управлял председатель сельского совета Бахтияр и двое помощников: одноглазый Исмай и конюх Керим.

Под лозунгом «Всё – для фронта» все работали на износ с раннего утра до позднего вечера. На свою жизнь у селян сил уже не оставалось.

На передовую отправлялось всё: продовольствие, тёплая одежда, скот, дрова и заготовки торфа. Истощённые от голода и тяжёлого труда сельчане выживали, как могли. Летом ещё можно было поесть «болтушку», которую готовили из листьев свёклы, лебеды и крапивы. Зимой – одну-две картофелины и кусочек печёного хлеба на человека.

Голод поставил жителей села на грань жизни и смерти, и Бахтияр распорядился каждое утро обходить дома.

В один из январских дней сорок второго года Исмай вместе с Розой зашли в дом его родственницы Алии. Роза вошла в избу и через мгновение с криком оттуда выбежала.

– Там, там, – кричала Роза, – тётя Алия!

Исмай вбежал в дом и, подойдя к кровати, увидел Алию, лежащую с открытыми глазами без признаков жизни. Он взял её за оледенелую руку в надежде нащупать пульс. Но пульса не было.

– Так и не дождалась своих мужиков, – с горечью произнёс Исмай.

За полгода войны он видел много смертей, но смерть Алии сильно задела его, отпечатав во взгляде глубокую скорбь. Он закрыл её застывшие глаза и, сложив свои ладони перед грудью, как мог, прочитал короткую молитву из Корана.

На следующий день её хоронили всей деревней. Деревенский мулла, последний имам реквизированной в годы репрессий пятой соборной мечети, Мухамет, чудом спасшийся в тридцать седьмом году от расстрела, прочитал молитву за упокой души рабы Божьей Алии.

Измученные люди не хотели верить, что смерть так близка и уже стоит на пороге их дома. И страшные события не заставили себя ждать. За одной смертью потянулись и другие.

Во время очередных похорон Бахтияр принял тяжёлое решение, которое по законам военного времени каралось сурово, вплоть до расстрела. Чтобы не допустить мора в деревне, он на свой страх и риск решил открыть колхозный амбар и раздать небольшую часть заготовленного для армии зерна и муки.

Он позвал Исмая и Керима и сообщил им о своём решении. Они долго стояли в полной тишине, обдумывая все последствия такого шага.

– Ну что, молчите? Если я не сделаю этого, я подпишу приговор всей деревне. Никто не выживет. И это будет на нашей совести. А сделаю – только моя голова и полетит.

Исмай переглянулся с Керимом и, кивнув головой в знак согласия, сказал:

– Хорошо. Только отвечать за это будем вместе.

Бахтияру достаточно было их согласия. Но то, что он услышал, сильно его тронуло.

– Я верил в вас, – продолжил он и, тяжело вздохнув, сказал:

– Тогда сделаем так. Керим, ты пойдёшь на мельницу и будешь перемалывать зерно, а мы с Исмаем будем развозить муку по домам, сначала многодетным семьям, а затем и всем остальным.

Так и порешили. На следующий день Бахтияр с Исмаем развезли сельчанам по килограмму муки. На какое-то время это помогло справиться с голодом. Жители благодарили Бахтияра и молились за него и за свои жизни.

Но в этот раз беда пришла не одна. Голод оказался не единственным испытанием в зиму сорок первого – сорок второго года. Жители деревни даже представить не могли, что им придётся столкнуться с ещё более страшным бедствием – небывалыми морозами.

Морозы, опустившиеся на деревню, стали буквально «выкашивать» измученных голодом и непосильным трудом людей. Такого старожилы не помнили. Весь декабрь сорок первого года мороз держался ниже минус двадцати градусов. И с этим ещё можно было как-то справиться. Но в январе сорок второго морозы опустились ниже минус тридцати пяти, а порой достигали минус сорока и держались до февраля. Скудные запасы кизяка и дров, заготовленные на зиму, были сожжены в считанные дни.

Чтобы не умереть от холода, в печь пошли лавки, стулья и другая мебель. От отчаяния кто-то стал разбирать сараи и кладбищенские заборы.

Деревня быстро угасала. Ещё неделю назад над крышами домов можно было видеть небольшие дымки. Но с такими морозами они стали исчезать один за другим.

– Мама, у нас уже ничего не осталось, кроме кровати, – тревожно сказала Роза.

Печь быстро остывала, а с ней и надежда на спасение. Через день печь окончательно «умерла». С этого момента Марфа поняла, что их дни и дни всех жителей деревни сочтены.

Бахтияр просил помощи в области, но составы с древесиной и углём шли на фронт в направлении Москвы для строительства оборонительных сооружений, блиндажей, окопов и обогрева солдат.

Положение было критическое.

– Ещё неделя таких морозов – и деревня вымрет полностью, – с ужасом думал Бахтияр.

Времени не было. Боясь худшего исхода, он на свой страх и риск принял решение – вырубку близлежащего леса. С этой мыслью он подошёл к Исмаю.

– Исмай, – тяжело вздохнув, начал Бахтияр, – у нас плохие новости. Помощи из области до конца января, скорее всего, не будет.

– Как не будет?! – в сердцах крикнул Исмай. – Мы же все перемёрзнем! Они что, не понимают этого?

– Не знаю. Говорят, что понимают, но ничего сделать не могут. Пока не могут. Идут тяжёлые бои под Москвой. Москву, слава Богу, отстояли и остановили немца. Но сейчас всё идёт в одну «топку» – туда, на фронт. Я пытался хоть что-то «выбить», но, когда мне рассказали, что от голода и морозов умирает блокадный Ленинград, я уже просить ничего не смог. Так что, Исмай, им сейчас не до нашей деревни. Просили ещё потерпеть.

У Исмая не было слов. Некоторое время он сидел в тишине, пытаясь осознать произошедшее.

– Да, – прервал молчание Бахтияр, – только про Ленинград Марфе не говори. Ты же знаешь, там осталась её сестра с маленькими детьми. – И продолжил – Надо подумать, как спасти деревню. Конечно, можно пожечь сараи, разобрать пару пустующих домов. А дальше? Зима длинная. Когда поспеет помощь, боюсь, уже спасать будет некого. Нет, Исмай, это не выход. Это последнее, что мы сделаем. Но не сейчас, – с твёрдостью в голосе произнёс Бахтияр.

Исмай посмотрел на Бахтияра с удивлением, пытаясь понять, куда он клонит.

– Да, да, Исмай, не сейчас! Сейчас наш шанс – это вырубка леса. Работы для фронта, ты знаешь, временно приостановлены до окончания морозов. И этот шанс упускать нельзя. В такие морозы лучше лес рубить. Глядишь, и спасём деревню. А опыт у наших сельчан по лесозаготовкам такой, что не мне тебе рассказывать об этом.

– Бахтияр, ты же знаешь, что самый близкий к нам лес находится в двадцати вёрстах от деревни, – несколько смущённо сказал Исмай. – Не представляю, как мы доберёмся до него по такому морозу с обессиленными людьми и лошадьми. А обратная дорога? Сани будут нагружены «под завязку», и мороз к ночи усилится. Можем и не вернуться. Или вернёмся с потерями. К тому же, – продолжил Исмай, – эта вырубка незаконна. Головы точно положим.

– Можем положить, – ответил Бахтияр, – но тебе ли бояться этого после Смоленска? Здесь, Исмай, тоже война и своя линия фронта – между жизнью и смертью. И на этой войне мы с тобой на передовой. Я понимаю, это риск и очень большой. Но для меня сейчас главное – люди.

Бахтияр вплотную подошёл к Исмаю и, взяв его за плечи, произнёс:

– Верь мне, всё обойдётся. Доберёмся до леса, а там разведём большой костёр, и, Бог даст, не замёрзнем. – И, посмотрев на Керима, спросил:

– Что с лошадьми, Керим?

– С лошадьми, что и с людьми, – потухшим голосом ответил он. – Голодают, замерзают, – и после некоторой паузы тихо добавил – и умирают. Держатся только те, которых мы прикармливаем для военного резерва. Если такие морозы не спадут, то и этих можем быстро потерять.

– Значит, возьмём их сейчас, пока ещё не потеряли, – решительно ответил Бахтияр. И продолжил:

– Не мешкая приготовь все имеющиеся сани-розвальни, топоры, пилы и отбери резервных лошадей. А мы с тобой, Исмай, пойдём по домам. И ещё: завтра до леса надо будет добраться до рассвета. Надеюсь, все понимают почему. Нам лишние глаза не нужны.

Керим отправился в конюшню и при свете керосиновой лампы прошёлся по стойлам, где стояли резервные лошади. Среди сильно исхудавших животных он смог отобрать девять наиболее крепких. Да и те стояли из последних сил.

– Что же делать? – горестно промолвил Керим, осматривая каждого коня. – Дотянете ли до леса? Ведь все пропадём, если с вами что-то случится.

Он накрыл спину каждой лошади мешковиной, дал пшеничной соломы, разбавленной овсом, и с болью в сердце произнёс:

– Ну, «ребята», не подведите. Завтра нам всем приказано выжить.

Часть 2
Приказано выжить

Бахтияр с Исмаем пошли по домам, где жили подростки и молодые женщины. Новость о вырубке леса вселила в жителей маленькую надежду.

Исмай долго не мог подойти к дому Марфы и сообщить о планах. Он твёрдо решил, что Роза останется дома. Войдя в избу, он сообщил о вырубке и сказал:

– Марфа, Роза может остаться, ей всего четырнадцать лет, а твой сын на войне. Не прощу себе, если с ней что-то случится.

Утром, задолго до рассвета, все сани были готовы, лошади накормлены и напоены. На каждую лошадь Бахтияр выдал по ведру овса. У колхозной конюшни собралось человек сорок. Это были молодые люди от четырнадцати до восемнадцати лет, их матери и старики. Среди них была и Роза. В перелатанных валенках, обёрнутая двумя пуховыми платками, она была похожа на беженку.

Бахтияр смотрел на собравшихся односельчан, и его сердце сжалось. От накатившей боли он долго не мог вымолвить и слова. Перед ним стояли голодные и измученные непосильным трудом и морозами люди. Но все они пришли и были готовы отправиться в опасный путь.

Бахтияр пытался найти нужные слова, но от нахлынувших чувств они застревали в горле. Наконец, придя в себя, он произнёс:

– Я знал, что вы придёте. Сегодня, как никогда, наша жизнь в наших руках.

– В твоих руках, Бахтияр! – кто-то крикнул из толпы.

– В твоих руках! – закричали все остальные.

– Ив ваших тоже. В ближайшее время нам никто не поможет. А ждать – смерти подобно. И я не могу этого допустить. Путь до леса, вы знаете, дальний и нелёгкий. Но мы должны добраться до него и, желательно, живыми. Всех на вырубку мы взять не сможем. У нас только девять саней, и нам нужно отобрать по три человека на сани. Со мной поедут наиболее крепкие молодые люди.

– И ещё, – тяжело вздохнув, продолжил Бахтияр, – дров на всех не хватит. Поэтому прошу вас объединиться и перейти на временное жильё к соседям и родственникам. Кто к кому перейдёт, решайте сами. Но это нужно сделать до нашего возвращения, до заката. На дверях покинутых изб повяжите кусок материи как знак, что в них никто не живёт.

Отбирая парней и девушек, Исмай прошёл мимо Розы в надежде, что наберётся нужное количество. Но не хватало одного человека. Брать пожилых женщин и стариков они не могли.

– Исмай, поторопись! – крикнул Бахтияр. – Нужен ещё один человек.

Исмай с горечью посмотрел на Розу и сказал:

– Что с тобой делать, упрямая девчонка! Не послушалась мать. Ладно, делать нечего. Поедешь вместе со мной и не шагу от меня.

В толпе молодых людей Бахтияр заметил также и деревенского муллу Мухамета. Подойдя к нему, Бахтияр сказал:

– Мухамет, не могу тебе приказывать, но взываю к твоей мудрости и прошу остаться. Твоих старших детей будет достаточно. Молись за нас. Без Божьей милости нам не справиться. А топором махать есть кому. – И добавил – К тому же ты остаёшься в деревне за старшего. Приглядывай за домами, где есть старики и маленькие дети.

Выслушав Бахтияра, Мухамет с надеждой в голосе произнёс:

– Всё-таки вера в тебе есть, Бахтияр. Значит, света больше, чем тьмы. И это – путь к спасению. Буду молиться за ваши души и просить Бога, чтобы сменил свой гнев на милость.

Направляясь к своим саням, Бахтияр обернулся и сказал:

– Света всегда было во мне больше. А иначе ты бы здесь сейчас не стоял.

– Да, я помню, – ответил Мухамет, – что избежал ареста и расстрела в тридцать седьмом благодаря тебе.

Прочитав молитву и благословив собравшихся селян, Мухамет со словами «с Богом» махнул рукой.

Сани медленно тронулись и быстро исчезли в темноте.

По замёрзшему насту лошади, подгоняемые холодом, шли легко и быстро. Дорога пролегала вдоль деревень на небольшом расстоянии от них. На всём пути была одна и та же безрадостная картина: «потухшие» избы, окутанные зловеще мерцающим инеем, чёрные глазницы окон и гнетущая звенящая тишина. Даже не было слышно скрипа саней и лошадиного храпа. Словно всё замерло в этой вечной мерзлоте. Замерли и люди. Но их безмолвие было не от страха. Они его уже не чувствовали, поскольку думали только об одном – как можно быстрее добраться до спасительного леса.

Проезжая последнюю деревню, Бахтияр заметил едва видимые огоньки в некоторых домах и «курящийся» дымок из труб. Бахтияр остановил коня и крикнул:

– Исмай! Ты видишь то же, что и я?

– Я вижу слабые огоньки и дым, – ответил Исмай.

– Интересно, это то, о чём я подумал? – спросил себя Бахтияр.

И с этим вопросом на устах, через полчаса они въехали в лес. Все вздохнули с облегчением. Рассветало. Первые лучи солнца уже тронули верхушки деревьев. Окинув взором лес, Бахтияр обнаружил, что он то тут, то там был уже изрядно порублен.

– Так оно и есть, – обратился к Исмаю Бахтияр. – Ближайшие деревни уже вовсю орудуют здесь. И это точно они, поскольку заготовка дров для нужд армии в этом лесу не ведётся.

Бахтияр переглянулся с Исмаем и Керимом и, немного успокоившись, сказал:

– Значит, не только мы такие смелые. Так что отвечать за эту вырубку буду не только я. – Ис твёрдостью в голосе добавил – Всех не пересажают. Не тридцать седьмой год.

– Надо развести костёр и обогреться, – сказал Бахтияр.

Через полчаса вокруг полыхающего костра грелись люди и лошади. Кто-то достал картофелину, кто-то сухарь. Слегка подкрепившись и обогревшись, все подошли к Бахтияру. Окинув взглядом собравшихся, он понял, что на заготовку дров потребуется гораздо больше времени. До захода солнца они не управятся.

– Ну что, немного отогрелись? – спросил он. – Тогда пора. Далеко в лес не уходить, держаться друг друга.

После этих слов Бахтияра все разбились на группы по три человека. Роза была с Исмаем и Кошавом – сыном деревенского муллы. Он давно уже «положил на неё глаз» и при любой возможности пытался быть ближе к ней.

Спустя час появились первые вязанки дров. Роза таскала дрова и складывала их в сани. Лес редел, и группы постепенно уходили вглубь. Они зашли так далеко, что уже не видно было костра. Время быстро уходило, и стало темнеть.

В очередной заход Роза почувствовала, что не может больше идти. Голод и холод сковали её ноги, и, потеряв сознание, она рухнула на снег. Через минуту она очнулась от сильного звона в ушах, кое-как встала и, тяжело переступая, побрела в сторону слышимых звуков. Но это были звуки в её голове.

Она уходила всё дальше и дальше, а впереди был только лес. Роза остановилась и попыталась крикнуть, но сил уже не было. Вымотанная до предела, она решила передохнуть и, опираясь рукой о ель, опустилась на снег. Страх и темнота тут же накрыли её и тяжёлой чёрной массой «придавили» к дереву.

– Господи! – испуганно взмолилась Роза. – Неужели это был не сон?

И с этими словами она закрыла глаза и прошептала:

– Мама, прости меня.

Марфа сердцем услышала голос дочери и поняла, что эта ночь может стать для неё последней. Она почувствовала боль в груди, опустилась на кровать и, задыхаясь, промолвила:

– Роза, не уходи, твоё время ещё не пришло.

Сознание Розы быстро угасало. На пути в другой мир вся её маленькая жизнь пронеслась в одно мгновение. Неожиданно она увидела себя рядом с домом, на её любимом земляничном холме. Но всё было необычно – пространство холма было озарено ярким белым светом. Этот свет струился отовсюду, тёплыми волнами проникал в неё и делал невесомой. Такой красоты она никогда ещё не видела. Спокойная и умиротворённая, она шла к свету, уходя всё дальше и дальше от дома и Марфы. Тоненькая нить между Розой и матерью становилась всё слабее и готова была оборваться.

Марфа тянула к ней руки и, пытаясь остановить дочь, кричала:

– Роза, не уходи! Роза, не уходи!

Оставаться в доме Марфа не могла – не хватало воздуха. С трудом она вышла из избы и, посмотрев на тёмное звёздное небо, стала молиться. С молитвой появилась вера, с верой – надежда на спасение. Марфа чувствовала, что молитва даёт ей силы удержать слабеющую духовную нить с Розой.

В полной тишине она побрела к дому своей сестры Мариам, с которой хотела помолиться и разделить свою боль, веру и надежду.

Тем временем Исмай с Кошавом, ничего не подозревая, рубили деревья и пилили их на брёвна.

– А где Роза? – забеспокоился Исмай, обращаясь к Кошаву. – Что-то долго её нет.

– Наверное, у костра, – ответил он и, бросив топор, побежал к кострищу.

Там её не оказалось.

– Дядя Бахтияр, ты не видел Розу? – встревоженно спросил Кошав.

– А что случилось? Разве её нет с вами? – спросил Бахтияр.

– С нами её нет.

Для Бахтияра такой исход был фатальным. Он понимал, что если кто-то погибнет на этой самовольной вырубке, то для него это приговор, «вышка». Недолго думая, он собрал людей. Темнота быстро накрывала лес. Кричать было бесполезно. Вооружившись горящими головешками, все бросились искать Розу.

До полной темноты оставались минуты. Эти же минуты стали для Розы расстоянием между жизнью и смертью.

Исмай с Кошавом не теряли надежды, но с наступлением темноты и усилением мороза её оставалось всё меньше и меньше. Время уходило.

Неожиданно, в полной темноте, Кошав споткнулся о небольшую кучку дров и увидел следы, уходящие вглубь леса. Освещая себе путь тлеющей головешкой, Кошав пошёл по едва заметным следам и вскоре увидел сидящую под елью Розу. Была она жива или нет, Кошав не знал. Он взял её на руки и закричал что было сил. На крик прибежали все, кто был рядом, и быстро понесли её к костру.

Роза лежала у костра без признаков жизни. Свет ещё мерцал в её сознании, но быстро угасал, превращаясь в маленькую звезду. Звезда внезапно вспыхнула, и она услышала голос, который колоколом прозвучал в её голове:

– Зачем ты здесь? Я тебя не звал!

Роза открыла глаза и, увидев яркую звезду в тёмном небе, поняла, что в эту ночь она не умрёт.

– Я тебя не звал, – замёрзшими губами прошептала Роза и тихо заплакала.

– Я тебя не звал, – в это же мгновение прошептала Марфа.

Её молитва была услышана.

У костра, отогревшись, Роза окончательно пришла в себя. Бахтияр посмотрел на неё и, подойдя к Исмаю, сказал:

– Ещё пару минут, и мы бы её потеряли. На вырубке ей оставаться нельзя. Исмай, быстро грузи сани и забирай Розу. А мы дорубим и через пару часов отправимся следом. На всякий случай возьми ружьё и несколько патронов. Говорят, в этих местах появились волки.

Исмай под завязку загрузил розвальни дровами, натаскал пук сена и как мог утеплил Розу.

– Ну что, Исмай, с Богом, – сказал Бахтияр и хлопнул коня рукой.

Темнота опустилась быстро, и лишь луна да звёзды освещали зимнюю дорогу. Одно лишь радовало: дорога была укатана, и Огонёк шёл легко.