Kitobni o'qish: «Шерлок Холмс и запертая комната»

От автора

Это римейк повести 'Тайна запертой комнаты' Джона Диксона Карра.

Почему было написано это произведение?

Холмс и Ватсон встретились относительно молодыми. Но по какой-то причине автор игнорировал все то, что свойственно молодым. Например – увлеченность, влюбленность, прочее…

И мне вдруг захотелось описать молодого Ватсона, с его мечтами, желаниями, ошибками и разочарованием. Захотелось вдохнуть больше жизни в этот персонаж. Ведь не мог он жить такой скучной жизнью! Наверняка ведь были у него какие-то сильные увлечения, ошибки, тайные мечты, страстные, безумные порывы! Он ведь – живой человек! И ни что ему не должно быть чуждо!

Вот обо всем этом, взяв за основу произведение Джона Диксона Карра, я и хотел поведать читателю.

1

В те времена, к которым относится данный рассказ, мы с Шерлоком Холмсом жили на Бейкер-стрит 221Б. Нас никто не знал и денег у нас тогда было еще мало. Изредка ко мне приходили посетители. Еще более изредка – к моему другу. Но тем не менее на жизнь мы не жаловались, мы были молоды, энергичны, решительны, подвижны и точно знали, что все у нас будет еще впереди.

Вот и это утро ничем вроде бы не отличалось от многих других. Мы сидели в гостиной в ожидании завтрака и впереди у нас не было никаких дел.

– Ватсон, ну и что вы думаете по поводу нашей проблемы? – поинтересовался Холмс, сидя в своем излюбленном кресле и внимательно глядя на меня. На нем, как обычно в последние дни, был старый халат мышиного цвета.

Утреннее солнце с трудом пробивалось сквозь густой туман, скудно освещая нашу уютную гостиную, и мы сидели в полумраке, глядя на разгорающиеся в камине поленья, невольно ежась от утренней прохлады.

Кисловато пахло табаком.

Я, в отличии от Холмса, как всегда к завтраку вышел в костюме и при галстуке. Неторопливо раскурив трубку, пару раз затянулся, наслаждаясь, и только потом повернулся к своему другу.

– Мне кажется – это просто ужасно, – честно признался я. – Бедная миссис Хадсон…

Холмс только недовольно поморщился.

– Ватсон, я это знаю и без вас, – скривился он. – Меня интересует, что вы можете предложить в данном конкретном случае.

Я снова затянулся и снова посмотрел на Холмса. На этот раз – виновато. На Бейкер-стрит я жил всего лишь второй месяц. С Холмсом мы еще плохо знали друг друга, но он был честен и бескорыстен, и мне нравились эти его черты. И вот вдруг оказалось, что ни он, ни я не в состоянии заплатить за квартиру за текущий месяц. У меня были проблемы с врачебной практикой и все деньги ушли на аренду кабинета и на его ремонт. А у Холмса последнее время не было клиентов и в то же время возникли какие-то свои семейные денежные проблемы, о которых он мне не говорил. И мы все оттягивали тот момент, когда нам придется сообщить добрейшей миссис Хадсон, что заплатить, к нашему глубокому сожалению, мы ей не сможем!

Холмс продолжал пристально смотреть на меня и я окончательно смутился.

– Ну-у, – замялся я. – Думаю, не смотря на то, что ремонт еще не закончен, подать сегодня объявление и принимать своих пациентов, как и раньше, здесь, на Бейкер-стрит. И если мне удастся немного заработать, я заплачу за нас обоих, – добавил я, невольно краснея.

– Ватсон, вы очень благородны, – мягко улыбнулся Холмс. – И, признаюсь, я думал точно также, но уже со своей стороны.

Теперь уже я несколько удивленно посмотрел на Холмса. На сколько я знал – он сам предпочитал выискивать для себя дела – те, которые привлекли его интерес, зачастую ничего за это не получая. А теперь, выходит, что он согласен и на любые.

Мой сосед по квартире добродушно мне улыбался.

– Вам же придется заняться всякой ерундой, – заметил я.

Холмс только пожал плечами.

– Я надеюсь – это будет ненадолго, – ответил он, размеренно попыхивая трубкой.

Я кивнул, принимая это к сведению.

– Давайте сделаем так, – предложил Холмс. – Оба подадим объявления в газеты. Кому подфартит, тот и будет счастливым спасителем квартирных утопающих. Договорились?

И он, хитро прищурившись, посмотрел на меня.

И к своей глубокой радости, причем совершенно неожиданной, я не прочел в его глазах ни тени сомнений во мне. И я невольно приосанился. По примеру Холмса я сначала глубокомысленно затянулся трубкой, внимательно посмотрел на витиеватые клубы дыма, уходящие в потолок, а потом степенно кивнул.

– Договорились, – размеренно произнес я. – Сейчас и напишем. К кому первому придет клиент, тот и хозяин гостиной.

И я уверенно посмотрел на Холмса.

И он довольно кивнул мне одними ресницами, расслабленно откидываясь в кресле.

И в этот момент раздался резкий и почему-то неприятный звук колокольчика от входной двери.

2

Я насторожился и озадачился, тем не менее стараясь не подать виду и равнодушно глядя на разгорающиеся языки пламени, жадно облизывающие сухие поленья. Так рано ни ко мне, ни к Холмсу еще никто не приходил. Скорее всего, это молочник. Но в душе я надеялся – а вдруг клиент? Например, ко мне с чем-то срочным? Или к Холмсу. Вот было бы здорово!

Я украдкой посмотрел на своего товарища, но его равнодушно-невозмутимый вид ни о чем не говорил. И даже создалось такое впечатление, что он совсем не слышал звонка.

Но вот мы услышали скрип ступенек на лестнице.

– К вам посетитель, – степенно произнесла миссис Хадсон – худенькая миловидная женщина средних лет, заглядывая в приоткрытую дверь.

Она отступила в сторону и на пороге нашей гостиной в полутьме слабого освещения вдруг возник девичий силуэт, всем своим обликом навевая тревогу. Мы оба поспешно встали.

Девушка переступила порог и я невольно замер и сердце мое екнуло в нехорошем предчувствии.

– Мистер Холмс? – в необычайном волнении спросила она, приподнимая вуаль и буквально с мольбой глядя на меня (я был ближе всего к ней), тут же околдовав своей молодостью и красотой. И необычайной бледностью, отчего сразу же захотелось броситься ее защищать и спасать – не важно, от кого или от чего.

– К вашим услугам, мадам, – ответил мой друг, слегка наклонив голову и девушка тут же перевела взгляд, пристально разглядывая Холмса, словно решая – сможет ли он справиться с ее проблемой или нет.

Я с надеждой повернулся к своему другу – все какие-то деньги! Да и, честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы эта девушка заходила к нам снова и снова – чтобы узнать, например, как продвигается расследование по ее делу. Мы бы неторопливо пили бы чай, совместно обсуждая всяческие нюансы… И от этой картины у меня заныло на душе, и я искренне встревожился – что это вдруг такое случилось со мной? Никогда такого ведь не было!

– Пожалуйста, простите за столь раннее вторжение, – устало опустив плечи, еле слышно прошептала она. – Я пришла… пришла…

Девушка вдруг замолчала. Молчал и Холмс, ожидая продолжения. Я же, совершенно не понимая, что происходит, просто смотрел на нее, и сердце мое почему-то бешено стучало. И я все смотрел и смотрел, не в силах оторвать взгляд, и понимал, что веду себя бестактно, да и пауза затянулась и необходимо что-то сказать.

– Довольно теплая погода для этого времени года, – наконец выдавил я через силу ледяным безразличным голосом, покрывшись при этом мелким потом. – Однако всегда есть шанс подхватить простуду, особенно если комната не защищена от сквозняков и недостаточно заперта.

Это безобидное замечание, которое, впрочем, стоило мне огромных трудов, произвело самое неожиданное впечатление. Секунду-другую посетительница смотрела на меня широко раскрытыми серыми глазами – и сердце мое забилось еще сильнее, – а затем сдавленно воскликнула:

– Запертая комната! Боже мой – запертая комната! – в ужасе закрыла она свое лицо обеими ладошками.

Девушка вдруг пошатнулась, падая на коврик перед камином – явно в глубоком обмороке. К счастью я мгновенно среагировал на это и успел подхватить ее сзади за подмышки, невольно коснувшись ее тела, затянутого в корсет. Естественно, я покраснел, волнуясь еще сильнее, но рук не одернул, иначе бы она стукнулась затылком об пол. Напрягшись, я аккуратно опустил ее на коврик.

Не на шутку перепугавшись, Холмс быстро налил из графина в рюмку воды, и поспешно добавил немного бренди (по счастью бутылка стояла рядом с графином).

– Как ее состояние, Ватсон? – в сильнейшем волнении пробормотал Холмс, держа рюмку в руках и глядя на нас сверху вниз. – Что с ней?

– Обычный обморок, – ответил я, по профессиональной привычке успев быстренько взглянуть на ее зрачки и замерить пульс, причем, почему-то оба этих простых действия необычайно взволновали меня. – Надо бы ее пересадить в кресло.

Стоя на коленях возле нашей посетительницы я поднял голову и посмотрел на Холмса, но тот только растерянно показал на рюмку с бренди в своей руке. Я вздохнул и снова повернулся к нашей таинственной посетительнице. И в бессознательном состоянии она была ужасно красива! Почему-то изрядно волнуясь, я просунул руку под эту очаровательную головку и мягко придержал ее затылок. И заволновался еще больше. Предварительно напрягшись, слегка приподнял ее за плечи, придерживая под тонкой нежной шейкой, после чего вторую руку просунул ей под талию и попытался оторвать девушку от пола. На удивление она оказалась очень легкой! Но поза у меня была не очень удобной и поэтому я недовольно взглянул на Холмса, который так и стоял с рюмкой бренди. Но, видя, что помощи от него не дождаться, я, кряхтя, выпрямился, предварительно встав на колени. Покачнулся.

– Холмс, черт возьми! Да помогите же! – невольно вырвалось у меня.

Холмс, по непонятной мне причине по-прежнему не выпуская рюмку с алкоголем, тем не менее подскочил ко мне довольно быстро и, суетясь, помог переложить нашу посетительницу в любимое кресло Холмса – так как оно располагалось ближе всего к камину.

Какое-то время мы – двое довольно молодых людей – глупо смотрели на беспомощное тело худенькой стройной девушки, на ее невольно приоткрытое платье.

– Джон, дружище, – наконец нарушив молчание, в сомнении произнес Холмс, с каким-то детским испугом глядя на неподвижную девушку. – Может, ты что-нибудь сделаешь с ней? Жалко будет, если она умрет. Да и с деньгами у нас туго.

Я только усмехнулся практичности своего друга, впрочем, искренне переживая за нашу посетительницу – ведь такие красавицы в Лондоне попадаются довольно редко, а я ведь холост! И я невольно поймал себя на мысли, что очень сильно хотел бы, чтобы меня по жизни сопровождала женщина, очень похожая на эту! Ну или я бы ее сопровождал… Но главное – чтобы мы были всегда вместе.

Я быстренько сбегал к себе за медицинским саквояжем, вернулся еще быстрее, и т

олько раскрыл его, как услышал за спиной тихий голос Холмса.

– Не надо.

Я обернулся.

Холмс склонился над нашей посетительницей, которая пока что еще смотрела на него и на весь мир ватными глазами.

– Мисс Кора Миррей? – вдруг произнес мой друг.

И девушка невольно сосредоточила на нем свой затуманенный взгляд.

– Вас ведь так зовут? – настойчиво продолжал он, поднеся к ее губам рюмку и заставив сделать несколько глотков.

Девушка по-прежнему молчала, но по-крайней мере, после бренди уже более осмысленно хлопала своими волнующе-длинными бархатными ресницами. Я нерешительно теребил пузырек с нюхательной солью, видя, что скорее всего он не понадобится, и от волнения сам нюхнул пару раз, стараясь этим привести себя в чувство и взять в руки.

– Вы ведь близкая подруга Элеоноры Гранд, которая вышла замуж за полковника Уорбертона, и вы живете на Кембридж-террас с полковником и мисс Уорбертон? – снова спросил Холмс.

Девушка непонимающе посмотрела на моего друга.

– Элеонора! – вдруг воскликнула мисс Мюррей, стремительно порываясь встать. – Она уже мертва! А ведь я какие то часы назад еще разговаривала с ней, и мы при этом смеялись!

Холмс, быстро положив ладонь на ее худенькие плечи, прижал ее в кресле, не давая подняться.

– Они оба мертвы – горячо добавила она, снова попытавшись встать и снова – безуспешно. И в этот миг я невольно позавидовал моему другу – ну почему же мне не пришла в голову такая простая мысль, и сейчас бы я уверенно держал свою руку на ее плече!

И когда она снова попыталась встать, я тут же положил руку на другое ее плечо, невольно задержав при этом дыхание и покраснев.

– Успокойтесь, – тихо промолвил Холмс. – И объясните свои слова.

Я в это время неотрывно смотрел на мисс Мюррей. Почему-то – непонятно почему – не мог оторваться от ее лица.

И прекрасно видел, как дрожали ее веки, ресницы, губы. И на все это мое сердце отвечало своими искренне сочувствующими толчками. И я понял, что я просто схожу с ума.

Но и это понятие тем не менее не смогло меня заставить отвести взгляд от мисс Мюррей. Я был просто не в силах совладать с собой.

– Они лежали там, в запертой комнате! – сдавленно выдохнула Кора, попеременно глядя на нас распахнутыми глазами затравленной лани.

Вдруг она схватила мою руку, впилась в нее обеими руками и умоляюще подняла на меня глаза:

– О, мистер Холмс, я так на вас надеюсь! Только вы можете мне помочь. Вы и ваш друг, мистер доктор Ватсон!

Сердце мое забилось еще сильнее. Вот оно, оказывается, как выглядит счастье! Я заволновался, словно школьник, забыв про трагичность ситуации.

При этом невольно покосился на Холмса и с удивлением заметил, что тот недовольно поморщился от ее слов. Я же, как доктор, прекрасно понимал, что мой пациент просто пока что плохо соображал и ориентировался в пространстве.

– Но ведь вы сами только что сказали, что полковник Уорбертон мертв, – слегка сжимая ее руку, пробормотал я, видя, что мой друг молчит, а сказать что-то все-таки необходимо. – Чем мы сможем вам помочь?

Она побледнела еще сильнее.

– Как вы не понимаете! – взволнованно воскликнула она, ее грудь стала при этом слишком уж учащенно вздыматься, невольно приковав к себе мое внимание. – Ведь тень падет на ее доброе имя! – еле слышно добавила Кора сквозь бледные сжатые губы, глядя куда-то в пол. – И на доброе имя ее мужа. Боюсь только – затея эта безнадежна!

– Безнадежных ситуаций не бывает, мисс Мюррей, – утешил ее я и решительно повернулся к своему другу. – Что ты собираешься предпринять, Шерлок? – требовательно и даже как-то чересчур жестко произнес я.

– Мой гонорар вам известен? – осторожно, словно боясь вспугнуть удачу, поинтересовался Холмс, и я в легком недоумении посмотрел на него, так как и сам не знал его гонорар.

Но мой друг оставался невозмутим.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Сто фунтов, – еще тише произнес Холмс, невольно побледнев.

Я было вскинулся глазами, пристально глядя на Холмса. Но он спокойно кивнул мне ресницами – мол, все будет хорошо, и это дело он не выпустит их своих рук.

А я вдруг расстроился, но и обнадежился одновременно. С одной стороны – тут же разрешится наш квартирный вопрос и не надо будет больше переживать по этому поводу, а с другой стороны – такой красавице хочется помогать бескорыстно, и даже наоборот – отдать все, что у тебя есть, лишь бы ей помочь и заслужить ее один быстрый мимолетный благодарный взгляд. И я, не зная, как правильно поступить, покраснел от мелкой мыслишки, что я в этой ситуации – за деньги.

– Каждая работа должна оплачиваться, – снова тихо произнес мой друг. – Вы согласны со мной?

И девушка обессиленно кивнула.