Kitobni o'qish: «Лето волонтёра»

Shrift:

Часть первая

Глава первая

Был, несомненно, июнь.

Я сидел на лавочке, цедил прямо из бутылки воду с газом и смотрел, как Дарина играет в волейбол.

Говорят, газировка для желудка вредная. Но мне плевать. Если вам не доводилось пить из разорванной артерии Прежней радиоактивный энергетический газ – то не надо со мной спорить о здоровом питании.

Спортивная площадка была при школе, где я когда-то учился. Днем туда посторонних не пускали, конечно, а вот вечером можно было прийти и поиграть. Тусили тут и несколько одиннадцатиклассников, старательно изображающих из себя взрослых, и наши ребята, бывшие серчеры. Кто-то чуть старше школоты, а кому-то и хорошо за тридцатник.

Будь Дарина единственной Измененной на площадке, игра вышла бы нечестной. Но против нее играла стража из Гнезда на Олимпийском, так что команде Дарины приходилось туго. Стражи куда быстрее и сильнее, чем жницы.

Но жницы, во всяком случае на Земле, поумнее. Стражи – бойцы, их готовят по ускоренному курсу.

Так что команда Дарины все-таки держалась и даже вела в счете.

Смеркалось, на небе (сезон дождей неделю как закончился) все ярче и ярче блистало Лунное кольцо. Я поднял голову, выискивая среди звезд Росс 128.

И не увидел.

Я знал, где она – тусклая звезда, у самой короны которой кружит планета Саельм. Я там был.

И звезда, конечно, осталась на небе.

Но мой небывалый второй Призыв прошел. Когда два месяца назад Высший в теле Миланы вернул меня из формы Защитника в человеческий облик, он что-то очень серьезно поменял. «Откатил» меня к моменту первого Призыва и даже дальше. Я чувствовал, что остаюсь сильнее и быстрее обычного человека, наверное, почти на уровне жницы. Но никаких способностей изменять тело, поглощать электричество, швырять лезвия энергетических полей не осталось.

Не то чтобы я сильно переживал…

Хотя вру. Конечно же, немного обидно.

– Сетка! – завопил кто-то из команды противника, когда Дарина сильным ударом вколотила решающий мяч.

Но сетки не было, стража покачала головой, подошла к Дарине и пожала ей руку. Потом что-то шепнула, стянула футболку и подала ей. Дарина перетянула себя футболкой, повязав на манер пояса, и, хмурясь, пошла ко мне. Волосы у нее за последние месяцы отросли до плеч, она была очень похожа на обычную девушку, только глаза остались фиолетовыми, волшебными.

– Умница, – сказал я. – Что за новый обычай?

– Футболка? – рассеянно спросила Дарина. – Трофей… Пошли домой?

Я поглядел на стражу. В шортах и без футболки та, как ни странно, выглядела лучше. Пропала внешняя схожесть с людьми, которую давала одежда. Мускулистое тело со светлой шершавой кожей, крупный подбородок, очень короткие волосы, длинные руки – все было гармонично.

Большинство Измененных больше не носили комбинезоны. Жили они по-прежнему в Гнездах и вроде как продолжали заниматься своими делами, но стали выходить, гулять по городу, общаться. Вот, даже спортом занимаются…

– Посидим? – предложил я.

– Максим…

– Понял, понял. – Я вздохнул, вставая. – Пошли. У меня есть несколько идей на этот вечер.

Дарина рассеянно улыбнулась, уточнять не стала.

Мы дошагали до дома, это совсем рядом, поднялись ко мне. Консьерж Андреич настороженно кивнул нам. Дарину он побаивался, хоть никогда бы и не признался в этом. Он вообще недолюбливал Измененных, а ко мне относился с сочувствием – угораздило же парня влюбиться в нелюдь…

Откуда я это знаю?

Смысл, поглощенный когда-то на планете Трисгард, остался во мне, Высший его не забрал. Я умею чувствовать чужое настроение.

Дома Дарина тут же направилась в ванную и щелкнула замком на двери.

– Эй, я тоже вспотел и тоже хочу в душ! – сказал я.

– Я быстро.

– Может, вместе помоемся?

– Потерпишь…

Зашумела вода, я вздохнул, прошел в гостиную, включил телевизор. В новостях рассказывали об исследованиях по созданию низкоскоростного интернета. Как на мой взгляд, выглядело это уныло, но, может, и сойдет для школоты, не знавшей нормальных сетей. Эх, какой у меня в детстве был интернет! Все летало…

Высший прогнал с Земли и Инсека, и Прежних. Продавцы ушли сами. Кристаллы по-прежнему возникали где попало, значит, орбитальные излучатели работали, выколачивая из людей смыслы. Вот только покупать их было некому.

Почему он так сделал?

Загадка.

Я спрашивал об этом Милану, когда та стала собой, но она не смогла ответить. Высший – это существо, живущее на всем протяжении времени с того момента, когда первый его разумный компонент появился на свет, и… и до конца Вселенной? Не знаю. Вроде как даже Высшие не бессмертны. Так вот, Милана – это начало Высшего. Он может перенести в нее свое сознание, проявиться в ней или в ком-то другом. Но по большей части Высший своими младенческими временами не интересуется. Так, появился пару раз, чтобы обеспечить свое собственное рождение, – и исчез. Может быть, он сейчас гасит и зажигает звезды, рисует туманности, жонглирует черными дырами и закручивает галактики. У него свои интересы.

Милана считает, что я и Дарина тоже станем частью Высшего. Но я подозреваю, что не все так предопределено.

– Дарин, ужин сделать? – крикнул я, когда шум воды стих.

– Я сделаю. – Она вышла в одном халатике, улыбнулась. – Пиццу. Я ведь жница, готовить – моя обязанность. Готовить, лечить, убирать…

– Идеальная боевая подруга! – восхитился я. Попытался посадить Дарину себе на колени, та ловко увернулась.

– Максим, я на кухню.

– Идеальная! – повторил я громко.

И нахмурился.

В общем-то Дарина совсем не против, когда на кухне командую я. Что это с ней?

– Лучше к экзамену готовься! – донеслось до меня. Потом пискнул телефон – она кому-то звонила.

Ну да… экзамен.

Я все-таки собрался поступить в университет. Стать дипломатом. В идеале – межзвездным.

Если, конечно, Измененные однажды разрешат людям пользоваться порталами. Если Инсеки и Прежние захотят иметь с нами дипломатические отношения.

Однажды Лихачев сказал мне, что я поступлю, даже если на экзаменах буду сидеть и загадочно улыбаться. Я единственный из людей, кто побывал на других планетах, общался с несколькими инопланетными цивилизациями, контактировал с Высшим… и даже некоторое время был им. Про такие вещи публично не говорят, но кому надо – те знают. Я две недели с утра до вечера писал отчеты, рассказывал о своих приключениях. Меня даже пытались загипнотизировать для лучших воспоминаний, но кончилось это неожиданно, доктора сами впали в транс. Хотя я ничего не делал, честное слово!

Но мне так не хотелось. Так что я честно учил историю, особенно ту, что «после Перемены», повторял забытые правила русского языка и даже подтянул немного английский и испанский.

Немецкий у меня остался со второго Призыва – это общий язык Измененных, выбранный ими по каким-то своим странным соображениям.

Я полистал учебник, повторяя даты и прислушиваясь, как Дарина шумит на кухне. Что-то она от меня скрывает, но что – я понять не мог. А использовать смысл было бы нечестно.

В конце концов учебник меня все-таки увлек. Я, к примеру, не знал, что «происшествие в Вазастане» было вызвано мигрантами, уверовавшими, что наступил конец света.

Но как открылась дверь, я все равно услышал. Выглянул в коридор.

Наська торопливо скидывала кроссовки. Значит, не от родителей спустилась, бегала куда-то на улицу.

– Привет, я к Дарине, – сообщила она и унеслась на кухню.

– Унюхала пиццу? – спросил я вслед, но ответа не дождался.

Меня подмывало встать и пройти на кухню, к девчонкам.

Но это было словно признать, что у подруги и у приемной сестры от меня завелись секреты. Слишком обидно!

Я упрямо уставился в учебник новейшей истории для 11-го класса. Не хочу на экзамене выглядеть глупее недавнего школьника…

А потом понял, что уже не один в комнате.

Сказать, что я испугался, – ничего не сказать.

Да, Прежних и Инсеков на Земле нет. Я ничуть не сомневался, что прямой запрет Высшего они проигнорировать не рискнут.

Но остались Слуги.

Очень много Слуг, большинство из которых – влиятельные и богатые.

И еще прорва Кандидатов. Если не ошибаюсь, то сами по себе они превратиться в Прежнего не могут. Но способности у них все равно серьезные, Слугам не чета.

А Кандидатам, как и Слугам, любить меня не за что. При этом формально они считаются людьми и запреты Высшего на них не распространяются.

Так что я подскочил, опрокидывая кресло, и замахнулся учебником – единственным, что у меня было под рукой.

– Я уже читал эту книгу, Максим, – сообщил гость.

– Вашу мать! – выкрикнул я.

– Вы же знаете, у нас нет матерей, – укоризненно заметил Продавец.

Громоздкая фигура передо мной была закутана во что-то, напоминающее тонкие полоски мохнатой желто-оранжевой шкуры, стелющиеся по полу, словно бальное платье. Из меха торчала рыжая голова, похожая на лисью, но размером не меньше человеческой. Шерсть на голове подозрительно походила на мех одежды. Лис дружелюбно скалился.

– Дарина! – позвал я, не отрывая взгляд от Продавца. – Только не пугайся, но у нас…

– Она не услышит, – перебил Продавец. – И еще девять минут не появится.

Ну конечно, он ведь живет в закольцованном времени и знает ближайшее будущее, хоть и не может его изменить.

До меня теперь не доносилось ни одного звука с кухни. А Дарина с Наськой наверняка не слышали меня.

– Мы знакомы? – спросил я. – Вы тот Продавец, что работал возле Гнезда?

– Нет-нет. – Лисья голова качнулась. – Мы не встречались. Но он просил передать вам привет и всяческое уважение.

Я уже пришел в себя. Продавцы были себе на уме, они использовали чужие части тела, помогали и нашим, и вашим (в своих интересах, конечно).

Но все-таки, если положить все их поступки на чаши весов, хорошее перевесит, они куда больше помогли и мне, и всем людям. И уж точно были порядочнее Прежних и Инсеков.

– Думал, вы ушли с Земли, – пробормотал я.

– Ушли, – согласился Продавец. – Но почему бы не навестить приятную планету? Одну из немногих, где обитатели имеют пусть ограниченное, но все-таки чувство юмора. И при этом создают неплохие телесериалы… Кстати, у вас не найдется второго сезона «Дочери Шелдона Купера»?

Я подошел к телевизору, молча выдернул флешку и протянул Продавцу. Лисья лапа бережно взяла ее и сунула куда-то под шкуры.

– Вы за этим пришли? – спросил я.

И сам не понял, с надеждой это произнес или с разочарованием.

– Боюсь, что нет, Максим.

– Плохое начало… – прошептал я.

– Вначале всегда все плохо, – кивнул Продавец.

– А потом?

– Потом привыкаешь. – Лисья морда ухмыльнулась.

– Давайте, выкладывайте, – сказал я.

– А кристалл? – капризно спросил Продавец. – Информация стоит смыслов…

Сам не знаю, зачем подобрал вчера этот круглый орик. По привычке, наверное. Сунув руку в карман джинсов, я протянул оранжевый шарик.

– Большой, но мутный… – вздохнул Продавец.

– Вы сам такой, большой и мутный, – ответил я. – Раз пришли, значит, вам нужнее. И времени у вас мало, верно?

Продавец спрятал кристалл. Посмотрел мне в глаза.

– Да, вы правы. Но взять кристалл – это как ритуал перед началом разговора… Максим Воронцов, нужна помощь.

– Кому? – мрачно спросил я.

– Нам. Впрочем, скорее всего, весь мир в опасности.

Я даже не удивился, только разозлился.

– О! Я мечтал спасти мир. Это давно стояло в планах. Успею поужинать?

– Вероятно, да, – кивнул Продавец. – Я не знаю, что вы будете делать и где. Возможно, на Земле. Возможно, вам придется отправиться в путь. Может быть, одному, а может быть, с друзьями. Я лишь знаю, что вы должны быть предупреждены. Шансов, что справитесь, – немного, но иных шансов нет вообще.

Мне вдруг стало не по себе. Как-то слишком серьезно он говорил.

– Можно без этих загадок? Скажите, что происходит?

– Нельзя, – Продавец покачал головой. – Видите ли, Максим, как только я попытаюсь рассказать вам то немногое, что знаю, я серьезно пострадаю.

– Тогда не надо, – быстро сказал я.

– Спасибо, – Продавец кивнул. – К сожалению, я все-таки попытаюсь. Я это знаю. У меня осталась одна минута.

– А потом? – Я насторожился.

– Потом я ничего не вижу, – сказал Продавец. – Вы в курсе, что это может значить для нас.

Я кивнул.

– Но, как бы то ни было, я все-таки попробую. Дело в том…

Продавец исчез.

Мне показалось, что перед этим его одежда на мгновение засверкала, будто по меху пробежали искры.

В воздухе свежо запахло озоном.

– Максим, тебя сколько звать? – донесся с кухни голос Дарины.

Я прошел к тому месту, где стоял Продавец.

Подобрал с пола флешку, орик и оторвавшуюся от одежды рыжую шерстинку.

Плохо, когда знаешь будущее, но не можешь его изменить.

Я бы с ума сошел.

Наверное, вырасти Дарина среди людей, то пиццу сделала бы лучше. Но как по мне, если пицца горячая, то она уже вкусная.

Зато обычная девушка мне бы не поверила.

– Не думала, что Продавцы так умеют, – сказала Дарина, хмурясь. – Вот просто так взял и появился?

– И потом исчез, – кивнул я.

– Грозой запахло? – с любопытством спросила Наська.

– Да! – обрадовался я. – Что-то об этом знаешь?

– Нет, ничего, – замотала головой бывшая куколка.

– Слушай, это не игра! – сказал я строго.

– Да не зна-а-аю я! – возмутилась Наська, начиная тянуть слова. Появилась у нее такая манера, когда она обижалась. – Это в книжках всегда так пишут, когда кто-то исчезает или появляется. Пахнет грозой, искры летят…

– Искры тоже были, – признался я.

– Вот! – торжественно сказала Наська и схватила еще один кусок пиццы.

– Ты же не собираешься… – Дарина замялась, но все-таки закончила: – Что-то делать?

Я покачал головой.

А что я могу сделать?

Да ничего!

Прежние ушли, Инсек ушел. Продавцы ушли. Высший больше не появлялся. Земные власти осмысливают этот факт. Было несколько неожиданных отставок и импичментов в высших сферах власти самых разных стран. Было и несколько неожиданных несчастных случаев, самоубийств и скоропостижных болезней с летальным исходом.

Как я понимаю, идет зачистка Слуг и Кандидатов, которых сумели вычислить.

К сожалению, я точно так же понимаю, что это одни Слуги и Кандидаты руками людей зачищают других, менее удачливых.

– Экраны работают? – спросил я на всякий случай.

– Между Гнездами, – ответила Дарина. – На Саельм… не знаю. Уже два месяца как никто не уходил. И не приходил, конечно.

Я знал, что два месяца назад почти пять тысяч Измененных с Земли ушли на Саельм. Те, кто не принял уход Инсеков, кто решил продолжать служить им в войне с Прежними.

Потому что война не закончилась. Она идет по всей Галактике, Прежние и Инсеки делят территории и захватывают чужие миры, собирая смыслы на пути к сингулярности.

Только Земля теперь вне этой войны.

Я поймал взгляды девчонок. Дарина смотрела испуганно и напряженно, а Наська – с живейшим интересом.

– Не собираюсь я никуда уходить! – возмутился я. – Тем более, Продавец ничего толком не сказал! Им нужна помощь, мир в опасности… знаешь, я убедился: мир всегда в опасности, а помощь нужна всем.

Дарина расслабилась, а Наська огорчилась.

– И никаких сроков, кстати, он не называл, – успокоил я и себя, и Дарину. – Никто ведь не запрещает спасать мир в рабочем порядке? Может, мне стоит выучиться, начать работать и уладить конфликт между цивилизациями.

– Учиться – скучно, – сообщила Наська. – Я хочу закончить школу в следующем году. Я почти все знаю, я посмотрела учебники.

В этом я не сомневался. Обучение в Гнезде идет совсем на других скоростях.

– Закончишь, а дальше? – спросил я скептически. – В десять лет?

– Между прочим, мне будет одиннадцать!

– И что станешь делать?

– Отдыхать! – Наська встала, прихватила еще кусок пиццы, сообщила: – С колбасой еще ниче, а с рыбой подгорела… Я домой!

Дарина против ожиданий ничего не сказала, хотя обычно она Наську строит и наглеть не дает. Мелкая подмигнула ей, а меня хлопнула по руке.

– Без меня мир не спасай, лады? Ты мой главный герой! Ну, после Человека-паука, конечно.

– Почему после Человека-паука? – неожиданно обиделся я.

– Он такой красавчик! – сказала Наська драматическим шепотом.

Я демонстративно прошел за ней в прихожую и убедился, что девочка ушла. Потом вернулся на кухню.

Дарина все так же сидела, кутаясь в халатик, перед куском остывшей пиццы. Я обнял ее за плечи.

– Эй… я не собираюсь никуда бежать и никого спасать.

– Знаю…

– С чего вдруг мелкая прибегала? Ты ей звонила?

– Угу. Наська в аптеку сбегала, я попросила. По женским делам.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это может значить. Потом я смущенно сказал:

– Рановато, наверное. Но она же растет.

– Это мне, Максим, – сказала Дарина. – Это я стала девушкой, понимаешь?

– Э… – ответил я, складывая воедино стражу, что-то шепнувшую Дарине, повязанную вокруг пояса футболку, принятый в одиночестве душ и шумящую в ванной стиральную машину.

– У Измененных детей не бывает, – сказала Дарина. – У меня никогда раньше не случалось… критических дней. Теперь есть. Видимо, Высший что-то исправил.

– Ага, – сказал я, сел напротив. – Но ты ведь осталась жницей?

Дарина взяла со стола вилку. Согнула ее, потом распрямила. Сказала:

– Вроде как да.

– А могут быть дети у человека и жницы? – спросил я. – Разумеется, если Высший… меня тоже исправил…

Дарина пожала плечами.

– Ну, я рад, – сказал я неуверенно. – Здорово!

– Все становится сложно, – сказала Дарина, не глядя на меня. – Нас на Земле довольно много, одних жниц с миллион. Две трети девушки, остальные парни. Власти с этим мирились…

Я понимал ее. Измененные всегда были занозой для правительств. С одной стороны, бывшие люди, бывшие дети. С другой, уже не люди, куда сильнее и умнее, с доступом к технологиям Инсеков…

Но Измененные не размножались и почти не контактировали с людьми. Можно было не беспокоиться, что они начнут занимать ответственные посты, вытеснять людей. Бесплодные мутанты, пройдет сотня лет, и они исчезнут.

А теперь?

Кто может родиться у жницы и стражи? Или у двух стражей? Или у человека и жницы?

Людям хватает цвета кожи, диалекта языка или маленькой разницы в религии, чтобы начать ненавидеть и убивать друг друга. После Перемены и появления Инсеков все это ушло на второй план.

Теперь возвращается. В новостях снова замелькали террористы, политики вспомнили прежние споры.

И сюда еще добавить Измененных, которые начнут размножаться!

– Все сложно, – признал я и взял в руки ладонь Дарины. – Но мне плевать. Я рад, правда!

В дверь позвонили, и я почувствовал, как Дарина вздрогнула.

– Допустим, Наська решила, что пицца не столь уж плоха, – сказал я, глядя на Дарину. – Но мы уже спим.

Позвонили снова.

– Иди, – сказала Дарина.

Я прошел в прихожую. Помедлил и открыл дверь.

На пороге стоял Лихачев. В штатском, в светлом льняном костюме, будто какой-то немолодой отпускник. Костюм выглядел так, будто ему лет двадцать, а надевали его от силы десяток раз.

Мы кивнули друг другу. Я молчал, и Лихачев ничего не говорил.

– Пройдешь или мне собираться? – спросил я настороженно.

– Пройду, – сказал Лихачев с удивлением. – Есть разговор… А ты будто меня ждал?

Я покачал головой.

– Не ждал, но… в общем, кое-что случилось.

Глава вторая

Лихачев – правильный чел. Мы познакомились, когда уничтожитель Прежних разгромил Гнездо в бывшем Минкульте. Спаслись только Дарина и Наська, и то лишь потому, что их не было в здании.

В общем, дальше все закрутилось. Дарина в панике призвала меня на защиту Гнезда, возглавлявший отдел «Экс» в московской полиции Лихачев попытался меня завербовать… сам не пойму, получилось у него или нет. Мы как-то дальше не касались этой темы, хотя я получил право на ношение оружия и удостоверение консультанта (и недавно, после одной пустяковой истории в метро, убедился, что оно работает до сих пор).

Слишком много всего случилось, чтобы вспоминать такие мелочи.

Дарина появлению Лихачева обрадовалась. От еды полковник отказался, выпить чая согласился.

– Совсем перебралась к Максу? – спросил он Дарину.

– Как будет себя вести, – ответила Дарина с достоинством.

Лихачев рассмеялся. Вот этим он мне и нравится. Никаких дурацких нравоучений.

– Я хотел посоветоваться с Максимом, но, если ты послушаешь, будет еще лучше.

Дарина кивнула.

– Экраны в Гнездах работают? – спросил Лихачев тоном человека, знающего ответ.

Я нервно рассмеялся, даже Дарина улыбнулась. Потом пояснила:

– Максим то же самое сегодня спрашивал… Работают. На Земле – да, на Саельм давно никто не уходил.

– А на Селену?

– Это плохая идея, – ответил я резко.

– Но ведь Инсек ушел?

– Да. Нет. Не знаю. – Я пожал плечами. – Высший велел, Инсек исчез. Может, на свой корабль, может, перенесся в свои миры.

– Скорее всего, ушел, – рассуждал вслух Лихачев. – Значит, его корабль стоит на Селене. Пустой.

У меня даже голова заболела от нехороших предчувствий.

– Игорь Григорьевич, – сказала Дарина. Она единственная звала полковника по имени-отчеству, да и то нечасто. – Не надо этого делать! Высший защитил Землю. Но мы не знаем, как на самом деле все это было и на каких условиях. Мы слышали только то, что говорилось вслух!

– А они общаются иначе, – добавил я, вспоминая полусон-полуявь про разговор Прежнего, Инсека и Высшего, вложенный в мою память Фортом. – Совсем иначе! Это поток информации, очень сложный, мы его воспринимаем лишь поверхностно, какую-то внешнюю форму! Но внутри – целые договора с пунктами и подпунктами, условиями, соглашениями, исключениями…

Лихачев нахмурился, неохотно кивнул.

– Лучше сидим ровно, позволяем Высшему развиваться, – заключил я, ободрившись. – Занимаемся своей родной планетой. Ко мне вот сегодня Продавец приходил…

– Что?

Я коротко рассказал о визите Продавца.

– Он перенесся сюда? Без всяких экранов, без синтезаторов материи? – недоверчиво спросил Лихачев.

– Угу. – Я подвинул к полковнику рыжую шерстинку, лежащую в центре стола. – Вот, с его одежды упало. Или с морды. У него была лисья голова. Пусть аналитики проверят, убежден, что там неземная ДНК.

– А Максим никуда не собирается отправляться и ничего не станет выяснять! – твердо сказала Дарина. – И вам не надо лезть, ни на Саельм, ни на Селену!

– Американцы и китайцы возобновили программы пилотируемой космонавтики, – неохотно сказал Лихачев. – Наши, наверное, тоже. Только у меня нет такого допуска, чтобы знать про наших.

– Пока они еще построят ракеты, – я покачал головой. – Технологии потеряны, а многие теперь не работают.

Лихачев шумно вздохнул и выложил:

– Есть информация, что через одно из американских Гнезд был совершен переход на Селену.

Я посмотрел на Дарину. Та молчала, смотрела на Лихачева.

– И еще неподтвержденная информация о переходе китайской и бельгийской групп.

Почему-то я нервно хихикнул.

– Да, меня тоже удивило про бельгийцев, – согласился Лихачев. Покрутил в руках чашку, допил чай. – Меня попросили предоставить заключение о целесообразности нашего проникновения на Селену, я не рекомендовал. Попросили спросить у тебя, Макс.

– А что у меня-то…

Лихачев хмыкнул, достал из кармана полиэтиленовый пакетик с застежкой, аккуратно стряхнул в него рыжий волосок чайной ложечкой. Он что, всегда ходит с пакетом для улик?

– Хороший ты парень, Воронцов… У кого же еще спрашивать?

– Не надо, – твердо сказал я. – Мое мнение – не стоит.

Полковник кивнул, будто и не сомневался в ответе.

Я проводил Лихачева до дверей, там он наклонился к моему уху и спросил:

– Не ссоритесь?

Я замотал головой.

Лихачев удовлетворенно кивнул, будто Дарина приходилась ему дочерью или племянницей. Похлопал меня по плечу. И вышел.

А я вернулся на кухню, где Дарина убирала со стола. Взял пару чашек, стал мыть. Спросил:

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Я не знала про американцев, – произнесла Дарина. – Была уверена, что никто из наших не пропустит людей через экраны.

– Спросишь? – поинтересовался я.

– Конечно.

Мы навели порядок на кухне. Потом пошли и включили серию «Дочери Шелдона Купера», которую так мечтал досмотреть знакомый Продавец.

Довольно смешной сериал, но у меня голова была забита совсем другими вещами.

Потом я лежал в темноте, слушал, как дышит Дарина. Она стала больше спать – не как человек, конечно, но все-таки ложилась вместе со мной и несколько часов спала обычным крепким сном.

Меня это неожиданно потрясло. В Дарине становится больше человеческого. Теперь еще, оказывается, она может родить…

Вот те раз!

А я к такой неожиданности готов? Оно мне надо?

Я, между прочим, лишился своего основного заработка! Серчеры стали не нужны, лут никто не покупает.

Хотя ходили слухи, что государство вот-вот начнет скупать кристаллы. Вряд ли секрет их употребления остался секретом, Лихачев все наблюдал, отчеты писал… Смыслы государству пригодятся.

И не только России. Метод наверняка узнают и другие страны. А еще авантюристы, жулики и наркоторговцы. Большинство кристаллов несет лишь эмоциональный заряд, ну так этого как раз люди и ищут, когда употребляют наркоту. Некоторые будут мечтать пережить чужую любовь или восторг, а некоторым понравится тоска или злость.

А тут еще вылазки на Селену!

Американцы и бельгийцы. Скучные обстоятельные бельгийцы куда полезли, вспомнили колониальные времена, что ли?

Сейчас начнется: попытки разобраться в инопланетной технологии, подчинить себе корабль Инсеков… всяческая гонка вооружений… мало нам было двадцатого века…

Я вдруг очень четко представил себе Ивана.

Прежний ухмылялся, глядя на меня: «Что, добились своего? Выгнали нас? Ну-ну, поживите сами, мы посмотрим…»

Черт.

Я заворочался.

Может, это и не фантазия, не дрема, а Прежний каким-то образом отправил мне послание через бездны космоса. Они такие, хоть и нелюди, но злопамятные и с огромным самомнением!

Я даже встал и пошел на кухню, попил водички. На глаза попался учебник истории. Что там, если разобраться, в нашем прошлом? Сплошные амбиции, войны, обиды друг на друга, попытки слабых стать сильными или прилепиться к сильным.

А я вдруг решил, что Высший все это разом исправил?

Милана живет обычной жизнью, что бы ни было в доставшемся ей смысле – оно не стало мгновенным чудом, которое все изменило. Высший лишь обеспечил собственное появление, а сколько сотен или тысяч лет люди будут барахтаться в крови, его особо не интересует. Я же помню тот миг, когда он входил в меня! Да, в нем было слабое сочувствие и приязнь, но в основном – раздражение от окружающих.

А появление Продавца?

Зачем он пришел, как именно, и кто мог его остановить, если ни Прежних, ни Инсека на Земле нет?

Неужели он действительно погиб?

Нет, надо предупредить Измененных. Никаких визитов на Селену!

С этой мыслью я вернулся в спальню, забрался в кровать и уснул, обнимая Дарину.

Самым странным за прошедшие два месяца было то, что Гнезда почти не изменились.

Никто больше не уходил через экраны на Саельм. Никаких распоряжений от Инсека не поступало.

Но Измененные по-прежнему занимались своими делами, обучались и проходили военную подготовку. И к ним по-прежнему пытались передать больных детей отчаявшиеся родители.

Когда мы с Дариной подошли к бывшему Минкульту, я подумал, что Гнездо похоже на брошенный где-нибудь на стройке механизм. Рабочие ушли, побросали инструменты, но забыли выключить компрессор. И вот он стоит, тарахтит, выбрасывая сизый дымок, гонит вхолостую воздух в шланги. Пока есть топливо, будет и видимость работы…

У входа в Гнездо стояла женщина средних лет, в длинном платье и темном платке на голове. Наверное, она была моложе, чем выглядела, и я догадывался, почему.

На руках у нее был ребенок. Маленький, года два, в ярком оранжевом комбинезончике. Ребенок спал, как-то очень безвольно повиснув у женщины в руках.

Я прислушался к Гнезду, уловил его слабый бесконечный гул. Люди слышат его иначе, но он вызывает беспокойство, поэтому рядом с Гнездом не задерживаются.

Но женщина стояла, и мне показалось, что она тут уже давно.

– Девочка… – позвала женщина. – Девочка… ты из Гнезда? Ты жница?

Дарина остановилась.

Да, у нее были длинные волосы, и одевалась она в человеческую одежду, но кожа оставалась слишком гладкой, и радужка глаз мерцала сиреневым.

– Да, – сказала Дарина. – Я жница.

– Девочка, как тебя зовут, девочка?

Я мрачно смотрел на женщину. Ничего хорошего этот разговор не предвещал.

– Дарина.

– Дарина, ты хорошая девочка, – быстро заговорила женщина. Я подумал, что она откуда-то с Северного Кавказа, судя по легкому акценту и чертам лица. – Дарина, помоги мне? Моя детка болеет, а Гнезда больше не берут детей.

– В Гнездах нет мутагена, – сказала Дарина тихо. – Мы получали его от Продавцов, но Продавцы ушли.

– Я знаю, знаю, – закивала женщина. – Но посмотри, какой он славный… Может быть, у вас осталось немного?

Дарина сделала шаг, заглянула в лицо ребенку. Потом отступила, внимательно посмотрела на женщину.

– Он маленький, ему немножко надо, – пробормотала женщина. – Он станет стражей, большим и сильным.

– Я спрошу, – сказала Дарина. – Мутагена нет. Но я спрошу.

Женщина часто закивала и что-то зашептала беззвучно. Наверное, ей было достаточно того, что Дарина пообещала спросить.

– Зачем ты ей пообещала? – спросил я тихонько, когда мы поднимались по ступенькам. – Ты же знаешь…

– Мутаген не поможет, ребенок уже умер, – ответила Дарина вполголоса. – Может даже, еще вчера. Она сошла с ума…

Я взял ее за руку, мы остановились. Обернулся на женщину, укачивающую мертвого ребенка.

– Дарина…

– Ничего не поделать, – прошептала Дарина. – И раньше Гнезда спасали не всех. Но…

Мне показалось, что она сейчас заплачет. Но она сильная, она сдержалась. Вместо этого озабоченно произнесла:

– У меня нервы стали какие-то дерганые. Настроение скачет. Слушай, это у всех девушек так? В особые дни?

– Ну… не знаю… – смутился я. – У кого больше, у кого меньше… Да, у всех.

– Тяжело вам с нами, – вздохнула Дарина. – Ладно, я буду себя контролировать. Это всего лишь гормоны.

Мы вошли в Гнездо.

У входа дежурила незнакомая стража. Без оружия, конечно. Помещение преобразилось – исчез весь мягкий хлам, которым раньше был завален пол, большую часть лампочек поменяли, и внутри стало светло. Еще изменился запах, тот характерный запах влаги, ветхости, чужой жизни, который был раньше. Он вроде как и остался, но что-то яркое и острое из него ушло, а что-то смутно знакомое добавилось. Может, в Гнезде вентиляцию запустили?

– Та, что вы сделали? – удивилась Дарина. Она стражу различала лучше меня.

– Ты давно не заходила, – ответила стража. – Мы убрали лишнее! Нам не надо больше готовиться к планетам с зыбкой почвой.

Дарина пожала плечами. Сказала:

– Нам надо поговорить с хранителем.

Стража не удивилась.

– Идите, она ждет.

Но идти не пришлось, хранитель Гнезда вышла навстречу. Странная девочка, которая так мечтала стать Измененной, что сама себя изувечила. И, по сути, «запрыгнула в последний вагон», получив мутаген перед самым уходом Продавцов.