Kitobni o'qish: «SOS», sahifa 3

– Ясно, – беспардонно соврал военный. – Так всё же…

Хаим в ответ лишь издал стон, полный раздражения, после чего произнес:

– Да! Кажется, Господин Наблюдатель согласен.

– Отлично! – буркнул Олег. – Отсоединяйте его. Вертушка уже готова к отправлению.

Ученые сразу же принялись за работу и уже через несколько минут всучили в руки военному освобожденный от проводов ящик.

– Береги его, Олег, – попросила Хельковская.

– Постараюсь, – ответил Одинцов без особого энтузиазма. – Вы уверены, что это сработает?

– Нет, – честно призналась она, – но у меня хорошее предчувствие. Мы уже совершили невозможное: установили контакт с представителем другой вселенной без разрыва пространственно-временного континуума. Думаю, удача наконец-то начала нам благоволить.

Олег лишь хмыкнул, но не стал комментировать ее последнее заявление и быстро распрощался с профессором. Они договорились поддерживать постоянный радиоконтакт, но стоило ему войти в лифт и нажать кнопку самого верхнего этажа, как военный тут же замолк и больше не проронил ни слова.

Гадать особо не приходилось – мужчина испытывал к Наблюдателю открытую неприязнь.

Вот бы узнать почему! Забраться в голову и выведать все скрытые там мысли. Да! Однажды… Когда он потеряет бдительность.

Долгая поездка на лифте закончилась небольшой тряской. Как только двери перед человеком и коробкой открылись, внутрь устремился поток холодного воздуха. Ветер бушевал, дул непрерывно, причем с завидной настойчивостью. Сопротивляясь ему изо всех сил, Олег бросился бежать вперед, к посадочной площадке и вертолету, чьи лопасти уже вовсю вращались. Забравшись в салон и прихватив с собой Наблюдателя, он приказал:

– Взлетаем!

Но из-за окружающего шума никто его так и не услышал.

Седовласый пожилой мужчина – один из четырех ветеранов-асов, который прошел с Одинцовым немало сражений и был выбран для участия в данной разведывательной операции, протянул командиру наушники с микрофоном. Олег незамедлительно взял и надел их, повторил свое распоряжение вновь, после чего устроился в кресле, примостив по соседству металлический ящик с двумя щелями.

Машина нехотя оторвалась от земли и отправилась в полет. Чем выше она поднималась, тем живописней вид открывался пассажирам. Несмотря на ветер и лютый мороз, небо оставалось кристально чистым, правда, оно каким-то образом сменило окрас: с привычного голубого на ярко-сиреневый. Этот новый цвет выглядел даже неплохо, особенно на контрасте с белым заснеженным лесом и степью, если бы не одно но: сия метаморфоза служила предвестником надвигающегося конца. Вдалеке тянулась «линия горизонта», а за ней существовала лишь пустота: пространство без гравитации, законов и жизни. Квантовое пепелище, которое не поддавалось точному описанию. Теперь слова Хельковской о пригодных землях обрели смысл. У данного мира, похоже, имелся край, вполне осознанная и конкретная грань, с которой легко можно было свалиться, погрузившись в небытие. Одно лишь только солнце продолжало светить, как и прежде, невзирая на странности, наперекор всем проблемам, и это, бесспорно, вселяло надежду в немногочисленных выживших.

– Так, значит, это он, да? – поинтересовался седовласый мужчина в бело-сером камуфляжном бушлате. – Наш спаситель? Он сказал, как его зовут?

– Нет, – покачал головой Одинцов. – И поверь, Андрей, лучше тебе не слышать ту кличку, которую карга для него придумала.

– Не смей так отзываться о старших, сопляк, – возмутился собеседник, но лишь понарошку. – Меня за спиной ты тоже старым хрычом обзываешь?

– Нет, конечно, – незамедлительно ответил командир. – Для тебя я подбираю более матерные прозвища.

Они оба улыбнулись.

– И всё же, скажи, что там у него за кличка? – настоял пожилой военный. – Человек к нам на выручку пришел, как-никак. Давай с ним хоть познакомимся нормально, – предложил он, но через секунду добавил: – Он же ведь человек, да?

Олег тяжело вздохнул.

– Господин Наблюдатель. Можете обращаться к нему Господин Наблюдатель.

– Ого! Помпезно. Ничего не скажешь, – отметил седовласый. – Ну, да какая мне разница. Господин Наблюдатель, рад с вами встретиться. Меня зовут Андрей Тюрков.

– О! О! А я Юрий Хединский, – вдруг вмешался в разговор еще один военный: рыжий и немного полноватый. – Но можно просто Юра… или Хед. Это у меня позывной такой.

– Юра, угомонись! – попытался успокоить товарища Одинцов. – Откуда столько энтузиазма?

– Так это же гость из другого измерения! Обалдеть можно! Я раньше о таком лишь в книжках читал да по телику видел.

– Ага, а пейзаж, значится, за окном тебя нисколько не удивляет, да?

– Не придирайся, командир. Ты же меня понял! – простонал он, после чего вновь переключился на Наблюдателя. – В общем, давайте я представлю вам всех оставшихся, – предложил Юра и пальцем указал на худосочного блондина с повязанным вокруг шеи зеленым шарфом. – Вот этого вот красавчика зовут Никита Бальдров. Он наш снайпер.

– Привет! – незамедлительно ответил военный.

– Ага. А второй, значится, Фраер. Прошу любить и жаловать.

– Не Фраер, а Фрейр! – раздраженно поправил его лысый солдат. – Юра! Достал уже мою фамилию коверкать.

– Да, да, – совсем не смутился Хед, явно давая понять, что наслаждается содеянным. – У него, в общем, скандинавские корни. Так, что еще… Ах да! В детстве я мечтал стать фермером, но как-то не сложилось. В восемнадцать лет меня забрали в армию, и с тех пор я с пулеметом не расставался. Призвание, видать, такое.

– Юра. Ты что творишь? – прервал его командир.

– Как что?! С Господином нашим знакомлюсь. Хочу, чтобы он узнал обо мне побольше. Да про всех нас! Не волнуйтесь, я про каждого немного расскажу.

– Не стоит. Только зря потратишь время. Гость нам попался неразговорчивый, поэтому он ничего тебе не ответит. Так что иди-ка лучше спать. Кстати, это касается всех. До Крота лететь примерно четыре часа. Советую вам всем хорошенько отдохнуть и подготовиться к операции. Если трюк Хельковской удастся, то нам придется быстро отступать и ждать прихода основной кавалерии. Времени на сон не останется.

Атмосфера пропала в мгновение ока, но никто не мог поспорить с разумностью только что сказанных слов. Военные молча разбрелись по своим углам. То же сделал и Олег: сел в кресло, потуже закутался в бушлат и закрыл глаза. Через несколько минут он уже крепко спал рядом с испускающей свет коробкой.

***

Олег! Он меня заинтересовал. Я чувствую его гнев, подавленную ненависть. Но этого недостаточно! Хочу знать больше! Выяснить причину! Предпосылки! Погрузиться глубже в его разум, правда, тем самым я открою ему и свой. На любое действие последует противодействие. Ну и пусть! Кто ему поверит? Сейчас, пока он расслаблен! Пока не настороже!

***

– Мама, ну мы же договорились! Я хочу сходить на день рождения к Алёне. Весь класс туда пойдет!

– Глупости, Олег! Этих праздников у тебя будет еще много, а прослушивания, возможно, уже никогда. Только подумать, пробы в кино! Такой шанс дается лишь раз в жизни, и я не собираюсь его упускать. Ты станешь звездой, мой мальчик. Ты обязательно прославишься!

– Мама! Но я же уже сказал, что приду! Алёна меня ждет!

– Так! Не хочу больше ничего слышать! Встретишь ее в школе и вежливо откажешься. На этом всё! Лучше давай поговорим о твоей успеваемости. Преподаватель по риторике звонила. Сказала, что ты начал лениться. Это неприемлемо, Олег! Иди в свою комнату и выучи стих, который она задавала, понятно?! Я обязательно приду и проверю. И впредь не позорь меня так!

– Не выучу…

– Что ты сказал?

– НЕ ВЫУЧУ! – прокричал он. – И на прослушивание не пойду! Алёна мне нравится. Ясно! Я не стану ей отказывать.

– НЕБЛАГОДАРНЫЙ ЩЕНОК, – взревела женщина, подскочила к ребенку и ударила его. – Ты хоть представляешь, сколько сил я на тебя трачу! Каждый день горбачусь на работе, чтобы оплачивать твоих репетиторов! И вот так ты решил мне отплатить?! Повелся на какую-то мелкую мразь?! Прекрасно! Замечательно! Весь в своего проклятого папашу! Лишь одни жалобы и ни капли преданности. Но тебе я не позволю меня бросить! Ты слышишь?! Не позволю!

Несколько минут она просто стояла и тяжело дышала, а потом начала плакать. Наклонившись к Олегу, женщина заботливо охватила его лицо руками. Заставила посмотреть себе прямо в глаза.

– Прости, Олег. Я не хотела причинять тебе боль. Я просто слишком остро отреагировала… Но ты же ведь любишь маму? Любишь, правда? Вот и мама тебя любит. Мы с тобой одни в этом мире, поэтому давай заботиться друг о друге. Хорошо? А теперь иди, дорогой. Иди в свою комнату и выучи стих. Не волнуйся, прослушивание обязательно пройдет как по маслу. А твои синяки мы снова замажем тональником.