«Дикая собака динго, или Повесть о первой любви» kitobidan iqtiboslar

Она сидела тихо, прижимаясь спиною к темному стволу широкой лиственницы, точно ей хотелось опереться о нечто более незыблемое, более надежное, чем ее неясные мысли, смутно толпившиеся в уме.

Но и лиственница слегка колыхалась под силой предрассветного ветра. Он шел от реки по вершинам, раскачивая их.

Рассвет катился за ним, как прибой, ударяясь в отвесную стену леса.

А в небе над рекою не было уже ни одной звезды.

Таня разогнула спину, но не перестала смотреть на стекло и на воду,

потом без улыбки остановила внимательный взгляд на подруге. Всей душой

позавидовала она ее круглым щекам, ее трезвой голове, полной столь

удивительных мыслей, и вздохнула. И губы ее, сложенные для вздоха, издали

тихий свист.

Дорогой мой, бедный Тигр!" - подумала Таня.

Он прыгал по целине высоко, он тонул, он задыхался в снегу. Он, может

быть, проклинал людей, которые изуродовали его тело, сделали короткими

ноги, шею длинной и слабой. Но он любил эту девочку, с которой вместе играл

щенком и вырос вместе, и только он один состарился. Справедливо ли это?

- Ты прав, – сказала она. – Что-нибудь должно остаться. Все не может пройти. Иначе куда же... – спросила она со слезами, – куда же девается наша верная дружба навеки?..

Кончилось детство! Как это случилось? И кто мог бы им это сказать? Ни

песок, ни лес, ни камни, бывшие с ними всегда. Только родная река их одна

убегала все дальше к восходу, струилась меж темных гор. И там, в незримой

дали, вставала перед ними иная, волшебная страна, простирался светлый край.

И, обнявшись, они неотступно смотрели все в одну и ту же сторону, не

назад, а вперед, потому что у них еще не было воспоминаний.

Но первая грусть расставания уже потревожила их.

- Прощай, дикая собака динго, - сказал Филька, - прощай!

Ему хотелось горько заплакать, но он был мальчик, родившийся в

молчаливом лесу, на берегу сурового моря. Он лег на песок у воды и замер.

А Таня пошла по песку вдоль реки, и чистый ветер, прилетевший с того

же сурового моря, дул ей все время навстречу.

- Но ведь солнце так сильно, - сказал он все же с упрямством. -

Неужели же всякий след исчезнет? Может быть, что-нибудь и останется, Таня?

Подумай.

И Таня, подумав недолго, согласилась с ним.

- Ты прав, - сказала она. - Что-нибудь должно остаться. Все не может

пройти. Иначе куда же... - спросила она со слезами, - куда же девается наша

верная дружба навеки?..

водовозке, не вильнув даже хвостом. Но все ее хитрые умыслы разлетелись прахом в тот самый миг, как только Таня позвала ее по именинет

– У нас же… – сказал Филька и в то же мгновение умолк, потому что его хозяйка не держала цветов в своем доме. Она держала свинью, которую его собаки во что бы то ни стало хотели разорвать на части. Таким образом собрали много цветов. Но кто же вручит их ему? Кто при всех, в большом школьном зале, где ярко будут гореть сорок ламп, поднимется на дощатую сцену и пожмет писателю руку и скажет: «От имени

Тонкая ле́са была спущена в воду под толстый корень, шевелившийся от каждого движения волны.

идущую рядом, мальчик подавил свой страх, лег прямо и долгим, немного воспаленным взглядом посмотрел на Танино лицо. – Ты плакала недавно? – спросил он вдруг. Таня закрыла цветами свой рот. Она прижала их к лицу, словно эти несчастные саранки имели когда-нибудь приятный запах. Но что может знать этот больной мальчик о запахе северных цветов? – Ты плакала, – твердо повторил он снова. – Что ты, что ты! Тебе кажется это, – ответила Таня, кладя к нему на носилки цветы. – Я не плакала. Это какой-то т