Kitobni o'qish: «Искусство жизнестойкости. Стратегии выносливости для духа и тела»

Shrift:

Originally published in the English language by HarperCollins Publishers Ltd. under the title

The Art of Resilience

* * *

Спасибо моему отцу, самому стойкому мужчине, которого я знаю.

Предисловие

Энт Миддлтон

Достаточно взглянуть на цифры: 2882 километра, 157 дней в море, сожжено полмиллиона калорий, выполнено более двух миллионов гребков. Ошеломляюще. И знаете, что еще более сногсшибательно? Ни одного пропущенного дня по болезни.

Я думал, что обойти Великобританию под парусом достаточно сложно. Какой же сумасшедший решится обогнуть ее вплавь?

Вот почему я хотел стать одним из первых, кто поздравит Росса по возвращении на пляж Маргита после проведенных им пяти месяцев в море – грандиозного Великого британского заплыва. Больше всего в этот день мне запомнилось то, что он был измучен, голоден, выглядел как пришелец из другого мира… и все же на его лице сияла широкая улыбка.

Один из ключевых принципов мышления, который помог мне в жизни, – это позитивность. (И тем, кто знает Росса, не нужно говорить, что он буквально пронизан ею.) Наличие данного качества означает, что у вас больше ментальной энергии. Позитивный настрой может вывести вас из мрака (прочитав эту книгу, вы увидите, что Росс побывал там).

Что дает вам мотивацию, которая побуждает преодолевать болевой барьер, и стойкость, позволяющую справляться с любыми препятствиями, воздвигаемыми природой на вашем пути? Какие механизмы сознания настолько мощны, что дают вам силы достичь невероятных вещей? Как Росс смог раскрыть в себе удивительный потенциал, пойти наперекор человеческой натуре и решиться на то, чего никто никогда раньше не делал?

В поисках ответов на эти вопросы я вспоминаю, как в мою бытность в спецназе тренировки научили меня оценивать шансы. В боевой ситуации я бы думал о том, что произойдет, когда мне придется войти в дверь, по другую сторону которой находится вооруженный враг. Доберется ли он до меня раньше, чем я до него? Какова степень риска получить пулю в голову и мгновенно умереть? В большинстве ситуаций я бы счел, что вероятность такого исхода невелика, и сказал бы себе: «К черту все это, цифры на моей стороне, я захожу».

Росс преодолел все трудности. Медузы в Корриврекане, танкеры, пересекавшие его путь, коварные течения и приливы, ветры и волны, штормы. Удивительно, что странная атлантическая акула не решила присоединиться к приветственной вечеринке!

Если кто-то и мог добиться успеха в Великом британском заплыве, так это Росс с его физическими и умственными способностями, подкрепленными профессиональной спортивной квалификацией и пониманием правильного питания. Вы можете стать лучшим пловцом в мире, но не продержитесь и недели, если не проявите силу духа, жизнестойкость и не переключите себя в режим выживания.

Из этого смелого начинания можно извлечь бесчисленное множество важных уроков. Не позволяйте другим людям определять вашу жизнь. Преодолейте страх перед неизвестным. Очистите свой разум от всего, что не связано с вами и с водой. Не сдавайтесь, войдите в зону действия и доведите работу до конца.

Росс – один из самых скромных и вдохновляющих людей, которых только можно встретить. После прочтения этой книги становится ясно: можно достичь всего.

Кто осмелится, тот и проплывет. Удачи, приятель! Я горжусь тем, что могу назвать тебя другом. Ты настоящий британский герой, единственный в своем роде, и мне не терпится узнать, что ждет тебя в следующем большом (надеюсь, сухопутном) приключении.

Пролог

Сейчас 10 часов утра 31 января 2018 года в учебном центре коммандос королевской морской пехоты в Лимпстоуне, графство Девон. Я только что завершил 48-часовой тренировочный заплыв (преодолев 185 километров в тренировочном бассейне центра), следуя своему стремлению установить рекорд по самому длинному в мире заплыву без течения в океане, море или заливе. Я планировал принять этот вызов на Бермудских островах, где была теплая вода, вкусная еда, а также множество людей с лодками, так что весьма к месту оказалась бы ощутимая поддержка.

В офицерской столовой (помещении, где военнослужащие не только едят, но и общаются) я встретился со своим хорошим другом Олли Мейсоном, капитаном королевской морской пехоты, главным тренером по регби и моим временным инструктором по тренировкам, чтобы поговорить о последних нескольких днях. Расположившись на великолепных кожаных диванах, мы пили чай… но первые несколько мгновений провели в тишине.

Оглядываясь вокруг, я чувствовал, что для меня большая честь просто находиться здесь. Сотни офицеров прошли через эти двери. Кроме того, это место отличалось некой вневременной старомодной роскошью: книжные шкафы из цельного дуба, дверные рамы из полированной латуни, рояль в углу и огромная картина, на которой изображена группа коммандос, получающих зеленые береты и становящихся полноценными королевскими морскими пехотинцами.

Молчание нарушил присоединившийся к нам старший офицер.

– Парень, я слышал о твоем 48-часовом тренировочном заплыве. Для чего ты тренируешься? – обратился он ко мне, указывая на мои сморщенные руки.

Он был высокого роста, с весьма впечатляющими усами, и чашка в его массивных руках выглядела комично маленькой. Вряд ли можно было бы создать лучшего офицера королевской морской пехоты, даже если очень постараться.

– Возможно, я готовлюсь к самому длинному в мире заплыву в воде без течения, – сказал я.

Он сделал паузу и отхлебнул чаю, задумчиво глядя на дно чашки, словно надеясь найти там подсказку, прежде чем вынести вердикт.

– Могу я быть честен с вами, молодой человек? – спросил он.

– Конечно, – ответил я, заинтригованный тем, что он скажет.

– Это просто звучит немного дерьмово.

Излишне говорить, что я был огорошен. Безусловно, для начала мне следовало бы представиться и узнать его имя. Но получилось так, что, опустив обычные для таких случаев любезности, мы сразу перешли к импровизированному мозговому штурму.

Затем вмешался Олли:

– Буду честным, приятель. Думаю, тебе стоит просто набраться мужества и совершить заплыв вокруг Великобритании.

– Зачем мне это делать? – спросил я, ошеломленный масштабом предложенного.

– Есть как минимум три причины. Это около 2900 километров, так что получится самый длинный поэтапный морской заплыв в истории человечества. Ты привезешь этот рекорд домой, в британские воды. И это выглядит не так дерьмово, как заплыв в воде без течения на Бермудах, – сказал он.

Я сделал паузу, чтобы обдумать его логику.

Сначала я отверг эту идею. Потягивая чай в полубессознательном и пропитанном хлоркой состоянии, я смеялся, качал головой и содрогался при мысли о том, что проведу лето, преодолевая одни из самых коварных течений в мире вдоль побережья Британии.

Однако ночь подходила к концу, запасы чая заканчивались… и предложение уже не казалось мне самым худшим в мире. Может быть, я плохо соображал из-за недосыпания, сидя в полукоматозном состоянии в гигантском кожаном кресле, но мысль о том, чтобы проплыть вокруг этой большой скалы, которую мы называем Великобританией, продолжала крутиться в моей голове. Я стал думать о великих британских путешественниках древности, от капитана Джеймса Кука до Эрнеста Шеклтона; похоже, приключения и исследования внедрились в нашу британскую ДНК, и идея пойти по их стопам (в моем собственном скромном смысле) теперь разожгла огонь у меня под ложечкой, которого не смог погасить даже изнуряющий 48-часовой тренировочный заплыв протяженностью 185 километров.

* * *

Сейчас 3 августа 2018 года, 19:00, и мы уже 63 дня (и более 1280 километров) участвуем в Великом британском заплыве. Мы достигли Корриврекана – узкого пролива между островами Джура и Скарба у западного побережья материковой Шотландии. Это дикий, неизведанный запад Великобритании. Летом возвышающиеся горы спускаются в долины внизу, среди разбросанных пятен сосен. Но зимой те же самые горные хребты окутываются белым, поскольку арктические метели оставляют на их вершинах слой мерцающего снега в виде кристаллов.

В данный момент мы находимся где-то между летом и осенью. Миля за милей холмистые, влажные пустоши между заливами и холмами становятся золотисто-коричневыми под лучами постоянно слабеющего солнца. Этим невероятным и неповторимым зрелищем можно насладиться, надев толстое пальто, шерстяную шапку и термоперчатки.

Но им сложно наслаждаться, если вы погружены в морскую воду с температурой 8 °C на полпути к попытке стать первым человеком, который проплывет вокруг Великобритании, девятого по величине острова в мире.

Именно там я сейчас и находился. Примерно 1377 километров того, что будет известно как Великий британский заплыв. Я был далеко не счастлив и далеко не здоров.

После плавания сквозь коварные штормы, бушующие волны, постоянно меняющиеся приливы и загрязненные морские пути мои легкие и конечности больше не функционировали так, как раньше, и последние два месяца подряд меня мучила усталость по двенадцать часов в день. Но она не была похожа ни на что из того, что я испытывал раньше.

Истощение, по сути, глубоко проникло в мои связки и сухожилия. Более того, мой язык расслаивался от непрерывного воздействия соленой воды, ведь я хватал ртом воздух при каждом движении. (Это было состояние, известное как «соленый язык», при котором во рту пересыхает слизистая, вследствие чего первые несколько слоев языка начинают разрушаться.) В довершение всего, шотландские воды не проявляли милосердия, поскольку сами приливы казались злыми и ядовитыми.

Что касается других частей моего тела, то плечи уже очень долго безжалостно искривлялись волнами, а кожа страдала от раздражения, морских язв и сильного холода. На самом деле она стала такой грубой, обесцвеченной и представляла собой такую странную смесь синего, фиолетового и серого цветов, что я больше не выглядел принадлежащим к этому миру. Наконец, мой нос и щеки так сильно распухли от постоянных ударов волн, что я с трудом натягивал защитные очки на свои все более болезненные глазницы.

Впрочем, несмотря на столь впечатляющий перечень невзгод, я считал, что мне повезло, ведь я все еще находился на поверхности воды, а не под ней. Местная береговая охрана сказала нам: воды настолько коварны, а число погибших так велико, что это место навсегда закрепилось в шотландском фольклоре. Местные рыбаки рассказывают о мифологической богине Карге, которая управляет озерами и прудами Шотландии.

Должен отметить, что до прибытия в Корриврекан я не считал себя очень суеверным, но это быстро изменилось. Когда над островами пронеслись завывающие ветры, навязчивый звук, который, казалось, эхом разносился по всему побережью, навел меня на мысль о том, что своей попыткой заплыва я оскорбил какого-то шотландского мифологического персонажа.

Все выглядело так, будто дикая природа Шотландии тоже была с этим согласна. Собравшись, чтобы насладиться невиданным зрелищем, птицы принялись кружить над моей головой, а одинокий тюлень наблюдал издалека, и никто из них не был вполне уверен, что знает, чему именно они стали свидетелями. Это потому, что мои плечи так долго безжалостно сгибались под натиском волн, мой гребок был упорным и неуклюжим… я не был похож на большинство людей, которых они видели раньше.

Держась на безопасном расстоянии от получеловека-полузверя (а именно так я, наверное, и выглядел), команда нашего вспомогательного судна «Геката» решила, что пришло время подготовить меня к дальнейшим пыткам. Мэтт (капитан Великого британского заплыва) и Тэз (сын Мэтта и начальник экипажа) выкрикивали четкие инструкции с палубы.

«Тебе придется поддерживать темп в течение трех часов, – сказал Мэтт с оттенком сочувствия, понимая, что он многого требует от моего избитого волнами синюшного тела. – Если ты сделаешь это, мы выберемся из водоворота».

Учитывая текущее состояние моего организма, можно отметить, что трехчасовой спринт был весьма амбициозным. Но я понимал, что Мэтт был прав: это единственный способ проплыть через бурлящий участок воды, известный как водоворот Корриврекан. В этот момент времени стратегий поддержания темпа, отдыха и восстановления просто не существовало. Ты либо усердно плывешь, либо не плывешь вообще.

Я дал знак Мэтту и Тэзу, что готов. Аккуратно надев защитные очки на опухшие глаза, установил на часах трехчасовой таймер обратного отсчета и пообещал себе, что не перестану плыть, пока не услышу сигнал. Ни водоворот, ни легендарные духи воды не отвлекут меня от поставленной задачи.

Гребок за гребком я метался между храбростью и здравым смыслом. У меня болели руки и ныли легкие, но я знал, что это лучше, чем альтернатива, ожидающая меня на дне океана, поэтому первые сорок минут я умолял свое тело поддерживать невозможный темп, пока мы продолжали нашу атаку на Корриврекан. Но примерно через час у шотландских вод, также известных как мистическое корыто богини Карги, появились другие идеи, и они преподнесли удар, которого я никак не ожидал: гигантскую медузу, плывшую прямо мне в лицо.

В воде оказалась не одна медуза, а целая армия этих созданий. Это были волосистые цианеи, их щупальца могут достигать 1,8 метра в длину, а весить они могут до 25 килограммов. Впрочем, щупальца медуз и раньше много раз били меня по лицу, но эти были какими-то другими. Я пытался плыть дальше, несмотря на их укусы, однако все еще чувствовал жжение в носу и на щеках.

Через два часа боль стала невыносимой. Мне казалось, что кто-то прижимает к моему лицу раскаленную кочергу, которая впивается в плоть с такой силой, что я чувствую, как с каждым километром множатся волдыри.

Через два с половиной часа боль стала парализующей. Я понял, что больше не контролирую левую сторону лица, поскольку токсины от укусов медуз просочились в мою кожу, вызывая самую болезненную форму паралича, которую я когда-либо испытывал. Больше не владея своим ртом, я пускал слюни, но, к счастью, все еще не тонул.

Через два часа и сорок пять минут боль стала ослепляющей. Паралич распространился на глаза, и теперь слезы наполняли мои защитные очки, ухудшая видимость. Пытаясь поправить очки в середине гребка, я быстро обнаружил, что этот последний укус медузы так сильно обжег мое лицо, что глазницы воспалились, а прилегание очков к лицу больше не давало водонепроницаемости.

– Продолжай плыть! – крикнул Мэтт с лодки.

Обладая сорокалетним опытом хождения под парусом, он лучше, чем кто-либо другой, знал, что мы всё еще находимся в опасной близости к одному из самых больших и смертоносных водоворотов в мире.

Поскольку мое зрение все больше ухудшалось из-за слез и соленой воды, я почти ослеп – в море, не чувствуя направления, – поэтому в отчаянии надвинул защитные очки на лицо. Каким-то образом (с трудом) снова закрепив водонепроницаемое уплотнение на ободах, я немного восстановил зрение и смог плыть в направлении, куда мне указал Мэтт.

Через три часа я понял: боль того стоила. Будильник никогда еще не звучал так сладко, сигнализируя о том, что я выплыл из водоворота. Но у меня не было времени радоваться, и я сразу же сполна ощутил боль от укусов медуз, которая теперь терзала мое лицо, шею и руки.

– Меня ужалила медуза! – крикнул я команде.

Тэз бросился к борту лодки, чтобы оценить ситуацию.

– Моя кожа все еще горит, – пожаловался я, морщась от боли.

Пока Мэтт сосредоточился на том, чтобы строго придерживаться курса в опасных водах, Тэз посмотрел на мое лицо и сразу понял, в чем дело.

– Да, я знаю. Вижу щупальце на твоем лице, – проговорил он, теперь тоже заметно поморщившись.

Невероятно, но я плыл со ЩУПАЛЬЦЕМ МЕДУЗЫ НА ЛИЦЕ на протяжении всего Корриврекана.

Я отцепил жирное, толстое, ядовитое щупальце, которое каким-то образом пролезло сквозь ремешок очков и обхватило мое лицо, и испытал мгновенное облегчение, когда резкий шотландский ветер охладил мою кожу. Теперь, когда я был свободен и мог продолжать плавание, я преодолел еще пять километров, прежде чем вырвался из лап Корриврекана.

Забравшись в лодку, я рухнул на палубу, морально и физически истощенный. Теперь я понял, что правила традиционного спорта здесь неприменимы. В этом диком, неосвоенном уголке Британии техника плавания не должна быть ограничивающим фактором. Битвы, подобные этой, можно было выиграть или проиграть в зависимости от способности человека собрать все имеющиеся в его арсенале физические и умственные силы и преодолеть хроническую, изнуряющую усталость.

В ту ночь я понял, что это было гораздо больше, чем просто плавание, – это была форма экстремального исследования искусства жизнестойкости.

* * *

Сейчас 13 августа 2018 года, 7:45, и мы (все еще) находимся среди Внутренних Гебридских островов Шотландии.

– Как только вы пройдете под этим мостом, все поменяется, – сказал рыбак с сильным шотландским акцентом, из-за которого его слова звучали еще более зловеще.

Он был стар, возможно, ему было за семьдесят, и он плавал в этих водах более полувека. В каждой черточке его покрытого глубокими морщинами и обветренного лица можно было видеть мудрость и опыт мореплавателя, а годы, проведенные за перевозкой ежедневного улова, запечатлелись в его мозолистых, огрубевших руках.

– До сих пор Шотландия была добра к вам, – произнес он.

– Правда? – воскликнул я.

Я оттянул вырез своего джемпера, чтобы показать боевые раны, которые состояли из морских язв, натертых гидрокостюмом, укусов медуз и шрамов со времени, проведенного в Корриврекане с богиней Каргой.

– Если это было доброе, то что тогда жестокое? – спросил я.

– Ты плыл по Внутренним Гебридам, между островами у материковой части Шотландии. Они расположены близко друг к другу, иногда всего в полутора километрах, и поэтому укрывают от ветра и волн. Если начнется шторм, можно зайти в гавань за продуктами и припасами. Возможно, даже удастся испытать знаменитое гебридское гостеприимство и попробовать местный односолодовый виски, – сказал он.

Сказав это, он повернулся к поселку под названием Кайл-оф-Лохалш, где в местном пабе можно было услышать, как народные музыканты разговаривают и поют на древнем гэльском языке.

– Ты ничего такого не найдешь, если проплывешь под мостом Скай. Как только пройдешь под ним, направляйся к Внешним Гебридам и дальше. Здесь негде спрятаться от шторма, ширина около 50 километров. Там тебя не встретят с виски. Вместо этого ты столкнешься с арктическими штормами со скоростью 50 узлов и шестиметровыми волнами. Медузы будут наименьшей из твоих забот, – предупредил он.

Некоторое время мы все стояли молча и смотрели на мост Скай. Протяженностью менее полутора километров, он соединяет остров Скай с материковой Шотландией и поселком Кайл-оф-Лохалш по воде, которую до 1995 года можно было пересечь только на лодке. Теперь он станет ключевой вехой в Великом британском заплыве.

Тем утром я был на лодке и давал интервью прессе вместе с несколькими местными рыбаками, заинтригованными моим путешествием вокруг Британии. Начался отлив, и это означало, что интервью закончились, так что я вот-вот пойду в новый заплыв. Когда журналисты и рыбаки покинули лодку, я молча сидел рядом с Мэттом и осторожно пытался надеть холодный, липкий гидрокостюм на кровоточащее тело. Как и я, один писатель-одиночка задержался на палубе и набрался смелости задать три заключительных вопроса, которые станут неотъемлемой частью как заплыва, так и этой книги:

• «Почему вы это делаете?»

• «Почему ваше тело не ломается?»

• «Как ваш разум не сдается?»

По правде говоря, я еще не знал ответов на эти вопросы.

Усталость и боль глубоко проникли в каждую клеточку моего тела – пока я сидел там, они угрожали остановить заплыв. Перед журналистом, хотя я все еще не был уверен в ответах на сто процентов, я изо всех сил старался сформулировать вывод, к которому пришел после 74 дней в море:

«Я думаю, причина, по которой мое тело не сломалось, а разум не сдался (пока что), заключается в том, что я смог объединить учения древнегреческих философов с исследованиями современных ученых в области спорта, чтобы сформировать свою собственную форму философии, называемую стоической спортивной наукой».

Журналист сначала выглядел озадаченным, но затем кивнул, держа ручку и блокнот наготове, как будто с нетерпением ожидая продолжения моего ответа, надеясь, что я поделюсь какой-нибудь глубокой и одухотворенной морской мудростью. К сожалению, у меня больше ничего не было для него. Поскольку мне оставалось проплыть еще около полутора тысяч километров, моя новообретенная философия была далека от подтверждения. Но я сказал ему, что если завершу заплыв, то закончу свое исследование и книгу.

– Тогда мне придется подождать с покупкой экземпляра, – с улыбкой сказал он.

Я улыбнулся, когда мы сидели там, любуясь бескрайним пространством, окружавшим нас, и размышляя о том, что свело нас вместе на этом необычном собрании.

– Хорошо, тогда зачем вы это делаете? – спросил он.

Я посмотрел на Мэтта. Он одарил меня понимающим взглядом. Ничего не нужно было говорить.

Воспоминаниям о начале этого путешествия (и жизни на суше), казалось, была целая вечность. С того дня прошло много километров, приливов и закатов. Но чтобы понять, почему мы это делали, вы должны осознавать, что мы, люди, веками практиковали искусство жизнестойкости. Это единственная ключевая черта, которой мы отличаемся от всех других видов. Поэтому во многих отношениях то, что началось 1 июня 2018 года на песках пляжа Маргита на юго-востоке Англии, было всего лишь усиленным выражением нашей уникальной человеческой способности находить силы, когда страдаешь.