Kitobni o'qish: «Жертва обстоятельств»

Shrift:

Глава 1

Началось очередное судебное заседание. Это было похоже на какой-то страшный сериал, который все никак не закончится. Но вряд ли кому-нибудь захотелось бы его посмотреть. Полине самой уже все до такой степени опротивело, что, кроме глухой пустоты, ничего внутри не осталось.

Все так банально: встретились, полюбили друг друга, потом родился сын, и вот теперь они стали совершенно чужими друг для друга. В третий раз их пытаются развести. Во время первого слушания она так умоляла судью дать им отсрочку, что тот сжалился и отложил дело на два месяца. Полина так надеялась, что за это время муж одумается, и они попытаются все начать сначала. Временами ей казалось, что и он хочет того же самого. Но это лишь иллюзия, невероятно тяжело осознавать, что любимый человек отдалился и прикладывает все усилия, чтобы отгородиться. Кирпичик за кирпичиком между супругами образовалась непролазная стена. И нет в ней ни одной щелочки, чтобы пробиться, осталось только сделать звукоизоляцию понадежнее, и тогда наступит полный крах.

Во второй раз она уже была сдержаннее, но и отпустить Петра не хватало духа. После десяти лет знакомства и пяти лет брака для нее стало невозможно отрешиться от прошлого, сказать «Прощай!» Сколько ночей за эти годы они провели в обнимку? Да, последнее время это происходило все реже, потом совсем исчезло… Но ведь хорошего было больше, чем плохого! Если бы он только попытался… сделал шаг навстречу…

И вот теперь, спустя еще месяц, они снова оказались в зале суда. Полина поняла, что на этот раз развода не миновать. Но она уже и сама не хотела оставаться с мужем. До сознания вдруг дошла мысль, которая до этого никак не могла пробиться сквозь непрошибаемую броню из воспоминаний и еще живых чувств, тлеющих перед своей гибелью. Она всеми силами старалась раздуть огонь, кто знает, может быть, это бы ей удалось, если бы Петр, каждый раз не задувал вновь зародившееся пламя.

Наконец, она подумала о том, что не нужно держать того, кто всеми силами старается уйти. Если для него стало невыносимо находиться с ней в одном пространстве, зачем неволить? У самой все умерло, отболело, рана затянулась и покрылась засохшей коркой. Еще немного и она отвалится, и единственное, что может от нее остаться, в худшем случае, это еле заметный рубец. Если специально не приглядываться, то ничего и не будет заметно. А всматриваться туда она уж точно не собирается!

Мысленно попрощавшись с мужем, она была настроена решительно. Чинить препятствий при разводе Полина не собиралась, но за сына намеревалась бороться до конца. Никитушке только недавно исполнилось четыре годика. «Бедный мой мальчик! – причитала она по дороге в суд. – Сколько тебе из-за нас пришлось пережить!»

Сына она не видела уже несколько дней. Петр забрал его и уехал к родителям, заявив, что не намерен больше оставаться с ней под одной крышей.

– Я не отдам тебе Никиту! – выкрикнул он перед уходом.

Всю ту ночь она прорыдала в подушку, которая к утру заметно потяжелела, напитавшись ее слезами. Или ей это просто показалось, потому что сил совсем не оставалось. Если, находясь сутки без сына, она так тоскует, то как же сможет провести без него всю жизнь? Это все равно, что умереть заживо!

Полина надеялась, что Никита останется с ней. Ведь в подобных делах суд часто находится на стороне матери. Мальчик еще мал и в ней нуждается больше, чем в отце. Конечно, ребенку лучше всего расти в полной семье. Но что делать, если обстоятельства так сложились? Она сделала все, что могла для того, чтобы сохранить семью. Тут ведь важно желание обоих. Что ей остается? Принять его решение и отпустить. Но только одного! От сына она отказываться не намерена!

Убедив саму себя таким образом в победе, она немного успокоилась, подтвердила свое согласие на развод и с замиранием сердца ждала, когда дело дойдет до вопроса о сыне.

Однако далее ее ждал очередной удар, значительно тяжелее, чем тот, который она испытала, когда узнала, что Петр подал на развод. Не думала она, что муж способен на такую подлость! Он опустился до откровенной лжи, стал поливать ее грязью, говорил о том, какая она ужасная мать, как издевается над сыном. Даже позвал свидетелями своих родителей, воспитателя из детского сада и соседку, тетю Марту.

Что могут сказать на суде родители мужа? Конечно же, они подтвердили все слова сына, иначе и быть не могло. Это поначалу они были милые и улыбчивые, всегда приветливые и обходительные. Но вся их доброжелательность прошла вместе с любовью их сына, теперь все от нее отвернулись.

Ольга Михайловна, воспитатель Никиты, подтвердила вышесказанные доводы. Это стало для Полины настоящим потрясением. Как она могла? Муж редкий день забирал сына из детского сада. Все ведь было хорошо, она никогда не опаздывала, как некоторые родители других детей, забирала сына вовремя. Да, в жизни группы, она не принимала активного участия, не входила в родительский комитет, но ведь это не повод для такой наглой клеветы. Может быть, Петр ей заплатил, чтобы Ольга Михайловна ее оговорила? Скорей всего! Иной причины быть не может!

А тетя Марта, – вообще, известная сплетница! Она и рада стараться! Ей палец в рот не клади! Соседка с нескрываемым удовольствием вторила предыдущим свидетелям, добавляя все новых красок к нелицеприятному портрету никчемной матери.

После всего услышанного Полина совсем сникла. Надежды, что Никита останется с ней и вовсе не оставалось. Петр постарался на славу! Собрал кучу доказательств, а она пришла на суд совершенно неподготовленной.

«Наивная! Как я могла думать, что муж спокойно отдаст мне сына? – ругала себя Полина. – Нужно было хорошенько продумать, что она будет говорить в суде. Может, стоило тоже позвать маму?.. Нет… Она бы не смогла помочь».

При мысли о матери ей стало совсем тоскливо. Молодая женщина подумала о том, что именно сейчас, в этот самый момент решается вся ее дальнейшая жизнь. И если ей не отдадут сына, то она упадет замертво прямо в здании суда.

Она стала кричать все, что приходило ей в голову, придумывала для мужа всяческие обвинения. Раз он ничем не гнушался, смешал ее с грязью, то и она не станет его жалеть. Полина заявила, что он часто пил, бил ее и изменял с другими женщинами. Все это походило на истерический припадок и выглядело, как последняя отчаянная попытка изменить ход дела.

Как и следовало ожидать, в этот день их развели окончательно и бесповоротно. А когда судья объявил свое решение о том, что Никита останется жить с отцом, нервы теперь уже бывшей жены не выдержали, и она упала в обморок.

По дороге домой она вспоминала слова Петра, которые прочно засели в голове, и никаким клещами не получалось их оттуда вытащить: «Я больше не могу с ней жить!»

Она вернулась в пустую квартиру. Казалось, что стены в ней даже раздвинулись, чтобы подчеркнуть, как много свободного места здесь образовалось. Было так тихо, что мысли звучали громче обычного и отдавались эхом в голове. Ей предстояла очередная бессонная ночь, наполненная рыданиями и безысходностью.

Глава 2

Уснуть не удалось. Сначала душили слезы. Это длилось несколько часов с минутными перерывами на затишье. Потом совершенно измотанная Полина закрыла глаза, силясь забыться сном. Но после тщетных попыток уставилась в потолок и почти неподвижно лежала до самого утра.

Ватная голова не хотела подниматься и, перевешивая все тело, тянула обратно на постель. Наконец, удалось встать. Качаясь из стороны в сторону, она побродила по комнате и остановилась около окна.

Облака, равномерно распределились по синему полотну и безмятежно паслись, поглядывая на своего пастуха. А солнце нехотя показывалось на глаза, потом снова пряталось. Свет его был тусклым, словно какая-то пелена стояла перед оконной рамой и не давала природе пробиться в квартиру.

Изнутри глодала боль. Полина прижала руки к груди, запрокинула голову и издала истошный крик. Может быть, это поможет терзаниям вырваться на свободу, исторгнуть из себя всю муку, а если нет, то разлететься на куски и таким образом избавиться от страданий.

Вновь стало тихо. Ничего не изменилось ни внутри, ни снаружи. «Неужели так будет всегда? – промелькнуло в голове у Полины. – Не может это состояние длиться вечно, должно наступить облегчение. А если я не доживу до того момента, когда боль утихнет? Все замерло, как в период безвременья. Сколько выдержит мое сердце? Вдруг и оно остановится?.. Хотя что это я… Так даже лучше…»

Она прошлась по комнатам. Последние дни это было ее единственное занятие. Но если раньше она ходила в ожидании, что Никита вернется, и мертвые стены начнут дышать, то теперь женщина ощущала себя покойницей в склепе. Больше не осталось ни веры, ни любви, ни даже надежды.

Петр забрал почти все вещи, свои и сына, но кое-что осталось. Его старую зубную щетку она так и не решилась выбросить. В детстве, почистив зубы, Полина представляла, что щетка – это она и есть, играла, стучала по столу, будто ее маленькая копия идет на прогулку. Это одно из немногих приятных воспоминаний, оставшихся с тех лет. Нельзя допустить, чтобы и оно омрачилось, пусть хотя бы ее миниатюра не будет одинока.

Ванная комната вообще выглядела так, будто в квартире живут оба супруга. Все туалетные принадлежности были на месте, поддерживая иллюзию семьи. Даже полотенце, которым он успел воспользоваться, по-прежнему висело на крючке.

Но спальня обличала суровую правду жизни. Пустые полки шкафа красноречиво напоминали о разбитом счастье. Теперь это слово кажется таким незнакомым.

Здесь осталось несколько вещей, которые Петр давно уже перестал носить, но все никак не мог куда-нибудь пристроить или выбросить. Они были стираные, но ей все равно казалось, что одежда все еще хранит его запах. Что бы еще больше не усугублять свое состояние и не погружаться в тяжелые воспоминания, она сдерживалась, чтобы не взять вещи в руки и не понюхать их. Но даже на расстоянии уловила знакомый аромат и резко закрыла створки шкафа.

Детская… Полина долго не решалась туда войти, все стояла у двери, как парализованная, потом потихоньку повернула ручку. Радостные ежики с обоев глядели прямо на нее, и возникло такое ощущение, что Никита где-то здесь, просто спрятался. Он всегда любил эту игру. Но было слишком тихо, не по-детски. Она подошла к маленькой кроватке, опустилась на колени и уткнулась лицом в одеяло.

Когда дрожь в плечах прекратилась, она поднялась и снова огляделась вокруг. Здесь осталось довольно много игрушек, в основном те, с которым Никита давно уже не возился, так как рассчитаны они были на детей помладше.

Полина взяла пирамидку, перевернула – кольца посыпались вниз и разлетелись в разные стороны. Она поставила на пол основание, собрала разноцветные детали и стала собирать, нанизывая одно кольцо за другим. Когда конструкция была готова, она еще раз проделала то же самое.

Волна безысходности смыла все, что находилось внутри, освободив место для новых чувств. Стала подкатывать злоба и ненависть на весь мир. Ощущение полнейшей несправедливости не давало покоя. «За что мне все это? – прошептала Полина, потом про себя продолжила свои рассуждения. – Что такого плохого я сделала, что судьба так жестоко меня наказала? Дала все, чтобы потом отнять навсегда! Лучше бы ничего этого со мной не произошло! Жила бы себе одна… пусть без любви, но я и боли такой бы не знала! За что?.. Не убила, не украла, была верной женой… За что?..»

Приступ негодования все усиливался и порождал ярость и гнев. Новые мысли стали появляться в голове и звучали, как откровение, способ справиться со своей бедой: «Жестоким и бессовестным людям живется намного легче. Почему? Так может, стоит переметнуться на их сторону? Всем на меня наплевать, так почему я должна заботиться о переживаниях других людей? Меня никто не любит, значит, и мне это чувство ни к чему! Тем более, что я изначально знала, что семья не для меня! Но зачем-то ввязалась во все это!»

Полина вышла из детской совершенно в ином состоянии, чем, то, с которым входила. Глыба враждебности придавила собой былые душевные терзания. Она зашла на кухню и открыла холодильник. Он был полупустой, а из того, что в нем находилось, часть продуктов можно смело выбрасывать, так как у них закончился срок хранения.

Последний раз она ела вчера утром. Вроде бы бутерброд… Или она только собиралась это сделать, но аппетит так и не пришел. Ведь впереди был суд… А теперь чувство голода дало о себе знать.

Она решила переодеться и сходить в магазин. Хоть проветрится, а то сидит взаперти! Погода стояла теплая. Солнце пригревало, будто стучало в сердце и призывало оглянуться и посмотреть по сторонам, увидеть, что мир разнообразен и все не так плохо, как кажется. Но и его жаркие лучи раздражали, захотелось укрыться в тени.

Набрав полную корзину продуктов, Полина подошла к кассе. Очередь набралась приличная и продвигалась очень медленно. Накатила новая волна негодования.

– Можно работать поживее! – нетерпеливо выкрикнула Полина. – И почему вторая касса закрыта?

– Потому что обеденное время.

– Сами так пожрать не забываете! Зачем думать о других?!

– Женщина, успокойтесь! – решительным тоном произнесла кассир.

– Вы мне рот не затыкайте!

Когда подошла очередь, Полина порывистыми движениями выложила все содержимое корзины.

– Пакет брать будете?

– Нет, в зубах все понесу!

Кассир молча подала пакет, пробила чек и облегченно вздохнула, избавившись от нервной покупательницы, но Полина вернулась.

– Что вы мне вместо «симиренко» пробили яблоки «голден»? Глаз нет или совесть потеряли?

– Не хамите! Сейчас все исправим.

– А вы работайте нормально и покупателей не дурите!

Восстановив справедливость и излив все свои претензии в книге жалоб, Полина несколько успокоилась и вернулась домой. Больше она никуда не выходила.

Двое суток без сна дали о себе знать, и вечером, едва коснувшись подушки, она погрузилась в глубокий сон.

Глава 3

Первой пришла мама, такая странная, необычная. Стояла и молча смотрела, долго и безотрывно. Глаза ее были такие грустные. Они никогда не смотрели по-родному, как сейчас. Впервые с жизни в них читалась любовь, жаль, что это лишь во сне.

Повзрослев, дочь всегда старалась избегать матери, но сейчас захотелось побыть рядом с ней.

– Мама… Мамочка! – прошептала Полина и заплакала от переполнявшей ее незнакомой нежности, потянулась для объятий.

Та в ответ тоже протянула руки, но в них оказалась скакалка. Та самая, которую она когда-то выпросила много лет назад в детском магазине, и которая не раз становилась орудием для наказания за провинности.

– Возьми! Это тебе! – грустно сказала мама.

– Зачем? Она мне не нужна!

– Ты ведь всегда этого хотела.

– Нет! Я была маленькой, это от обиды!

– Бери!

Мама стояла неподвижно. По всему ее виду стало понятно, что она готова ждать вечность, пока дочь не подойдет к ней и не заберет скакалку. Пришлось подойти.

– А теперь бей!

– Не буду! – покачала головой Полина, и в глазах появился страх.

– Ну, давай же! Мне это нужно! Я заслужила!

– Нет, мамочка, нет! – слезы из детства покатились по щекам.

Только будучи маленькой девочкой, она так плакала, чувствуя себя беззащитной и одинокой.

– Ты всегда была слишком слабой! – перед глазами предстал привычный образ и смотрел сверху вниз. – Никогда не могла постоять за себя, несчастная трусиха! Совсем как твой тюфяк-отец! Полное ничтожество!

– Не смей!

В порыве обиды Полина замахнулась, но мать уже исчезла, и хлесткий удар пришелся по полу. Эхо несколько раз повторило хлопок. Полина отбросила скакалку в сторону и закрыла уши руками.

Кругом было слишком темно, чтобы что-то различить, и невыносимо тихо. Неизвестно, сколько прошло времени, казалось, что целая вечность. Стали мерещиться несуществующие звуки, появился страх.

Неожиданно послышался голос Никиты.

– Мама! – позвал он. – Мама, ты где?

– Я здесь, сыночек! – она и сама не знала, как объяснить свое место нахождения, и пошла на голос.

– Мама!

– Я иду к тебе, мой мальчик!

Она передвигалась на ощупь, выставив руки вперед. Через несколько минут тьма расступилась, и показался свет. Так идти стало намного легче, и она преодолела все расстояние за считанные секунды. Голос сына доносился именно оттуда.

Полина оказалась в знакомой детской комнате и увидела Никиту и Петра. Сын, увлеченный игрой, бегал вокруг и смеялся.

– Мама! Ну, где ты? – уже устав от поисков спросил он уныло.

Вдруг штора распахнулась и оттуда вышла она… Полина! Такая счастливая и беззаботная!

– Ага! Сдаешься! – весело прокричала она и стала обнимать Никиту.

К ним подбежал Петр, обхватил обоих, и они втроем стали резвиться на полу и хохотать.

«Кто эта женщина, так похожая на меня? – подумала Полина. – Как такое возможно? Что она здесь делает? Это моя жизнь! Мое место! Я должна играть с мужем и сыном, а не эта самозванка!»

Внутри все похолодело от ужаса. Видимо, в этот момент сознание не выдержало такого удара и подключилось, начало протестовать, сон и реальность – все смешалось в голове.

– Я твоя мама! – закричала Полина что есть силы и бросилась к сыну.

Ни Петр, ни та женщина никак на нее не отреагировали, словно ее здесь и вовсе не было, а Никита посмотрел недоверчиво и сказал:

– Нет! Ты не моя мама! Вот моя мама!

Направил он свой указательный пальчик в сторону ее копии.

«Так это все из-за нее! Вот почему Петр бросил меня и забрал сына! Чтобы радоваться жизни с другой! А сына обманул, заставил думать, будто его мама – это совершенно посторонняя женщина!»

Она хотела кинуться на Петра с кулаками, но все снова исчезло. Опять воцарилась тьма со своей верной спутницей тишиной. В груди бушевали эмоции и стоять на одном месте было просто невозможно. Она металась из стороны в сторону, и возникло такое ощущение, что в радиусе бесконечности нет ничего и никого.

Ее передвижения остановила рука, что легла на плечо. Этот жест ее совсем не испугал, потому что прикосновение было до боли знакомым. Его черты проявились в тусклом освещении.

– Зачем ты вернулся?

– Ты попросила.

– Я тебя не звала!

– А я услышал.

– Ты меня предал! Сына отнял! Я видела тебя с ней!

– С кем?

– С другой женщиной!

– После знакомства с тобой для меня существует только одна женщина.

– Ты пришел меня мучить?

– Ты сама себя мучаешь.

– По-твоему, я все это выдумала?

Петр подошел ближе, взял за руку, обхватил кисть и приложил к своей груди:

– Все здесь. Слушай!

Она напрягла все силы, но, кроме ритмичных ударов, ничего не смогла разобрать:

– И что это значит? Что я должна была услышать?

– Бедная моя девочка!

Он заботливо погладил ее по голове и исчез.

– Петя!.. Петя!.. – кричала Полина в пустоту, но ответа не последовало. – Вернись!

Вдалеке показался светлый силуэт.

– Петя, это ты?

Снова тишина. Она пошла навстречу и поняла, что это кто-то другой, но никакой опасности от него она не почувствовала, и страха не было. Полина приблизилась к незнакомому образу насколько смогла, но в какой-то момент поняла, что сколько бы ни пыталась, подойти вплотную не удастся. Черты его лица расплывались.

– Кто вы?

Он покачал головой и тоже испарился.

Полина открыла глаза. Наступило утро.

Глава 4

«Какой странный сон мне приснился!» – Полина все еще пребывала под впечатлением. На душе оставался нехороший осадок, но она решила не придавать особого значения видению, так как и в реальной жизни проблем хватает, чтобы еще грузить себя призрачными заботами.

Сегодня она собралась повидаться с сыном. Накануне вечером Полина позвонила Петру и сообщила о своем намерении.

– Завтра я хочу увидеть Никиту!

– Хорошо.

Она подготовилась к словесному поединку, говорила решительным тоном, продумала доводы на его возможные возражения и была удивлена тому, как легко он согласился.

– Когда ты придешь? – спросил Петр.

– Утром, только позавтракаю.

– Во сколько?

– Это так важно? Забыл, во сколько я обычно просыпаюсь?.. Хотя что это я? Ты не обязан теперь об этом помнить… В 10.00.

По пути она зашла в детский магазин и купила развивающую игру. В прихожей ее встретили родители Петра. Она сухо с ними поздоровалась, спросила, где Никита, и, узнав, направилась в спальню.

Все здесь для нее знакомое и чужое. Много раз они втроем в былые времена приезжали в гости, чтобы навестить бабушку с дедушкой, а теперь это место стало родным домом для всех, кроме нее.

В комнате находились Петр с Никитой. Они раскладывали железную дорогу. Оба были очень увлечены подготовкой к захватывающей игре, готовясь к первому запуску поезда.

– Здравствуй, сыночек! – позвала Полина.

Она присела на корточки и протянула к нему руки, ожидая, что он побежит к ней навстречу.

Увидев маму, мальчик замер. Петр взял его за руку и подвел ближе.

– Мама очень по тебе соскучилась и пришла навестить, – тихо произнес он.

Полина обняла Никиту:

– Сыночек, мой родной! Я так тебя люблю!

Мальчик стоял неподвижно с опущенными вниз руками и молчал.

– Я тебе игру новую принесла! – сказала она с улыбкой, стараясь интонацией заинтересовать сына.

Он посмотрел на отца, тот ободряюще кивнул головой, потом взял коробку и поблагодарил.

– Хочешь, сыграем в нее? – спросила Полина.

– Мы железную дорогу уже разложили, – возразил Никита.

– А зато здесь картинки разные, ты же любишь этих героев из мультика! – продолжала она настаивать.

– Ну и что?

– Ладно, пойдем играть в паровоз.

– Это не паровоз, это поезд!

– Какая разница? – в ее вопросе прозвучала нотка раздражения.

– Видишь, сколько тут вагонов?!

Она не стала дальше углубляться в разницу между поездом и паровозом. Сложно было не заметить, что Никита постоянно оглядывается на отца в поисках поддержки, это ее еще больше взбесило.

– Что ты трешься возле нас? Я к сыну пришла, а не к тебе. Дай нам поиграть спокойно, а то он в твоем присутствии не может и шагу ступить без разрешения! Ты настраиваешь сына против родной матери!

– Это не так, – Петр с тревогой на нее посмотрел.

– Что ты уставился? Думаешь, что, как только выйдешь за порог, я схвачу Никиту и швырну его об стену!

– Полина! Что ты такое говоришь?!

– Уйди! – потребовала она.

– Нет! Пусть папа останется! – вмешался Никита.

Мальчик вцепился в Петра, боясь, что тот, и вправду, может уйти.

– Ты его пугаешь! – отец погладил сына по голове.

Вся эта ситуация привела Полину в ярость. Насколько могла, она сдерживалась, но эмоции так и лезли наружу. Она не могла простить Петра за то, что он развелся с ней и забрал сына. Теперь Никита привязан к отцу и не признает мать. С ней мальчику жилось бы гораздо лучше, и он бы так ее не сторонился. Вместо этого она может видеть его лишь урывками, и то не получается толком пообщаться.

Присутствие рядом Петра страшно раздражало ее. Он был преградой на пути к близкому общению с сыном. Если бы не он, то встреча прошла совсем по-другому, они бы сейчас весело играли, смеялись и шутили. Но выгнать его не получилось, пришлось смириться.

– Ну, хорошо! – она нервно прошла и села на пол возле разложенных рельсов. – Давайте играть!

– Пойдем, – похлопал Петр Никиту по плечу.

Они соединили между собой вагоны и запустили поезд, но игра не клеилась, настроя не было.

– Может, пойдем на улицу, немного прогуляемся? – предложил Петр. – А то скоро Никите пора будет ложиться спать.

Полина пожала плечами в знак того, что не возражает, и они стали собираться на улицу. Никита сразу побежал кататься с горки, а родители присели рядом на скамейке.

– Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, – попытался Петр ее поддержать.

– Нет, – покачала Полина головой. – Тебе не понять! Вы все вместе, а я совсем одна. Ты и представить себе не можешь, как страшно просыпаться в пустой квартире. Я тоскую без Никиты. Почему ты отнял его у меня?

– Для него так будет лучше, ты ведь сама это знаешь. А ты можешь видеться с ним, когда захочешь.

– Под твоим чутким надзором? Спасибо!

Они оба говорили спокойно, не привлекая к себе внимание окружающих, но у каждого была своя боль, а поделиться ею не получалось.

– У тебя кто-нибудь есть, я имею в виду женщину? – Полина вспомнила свой сон.

– Мне не до романов.

Никита перебежал с горки на качели.

– Сыночек, помочь тебе раскачаться? – спросила мама.

Он кивнул. Воодушевленная его согласием, она стала толкать.

– Тебе не страшно?

– Нет, – мальчик покачал головой и попросил. – Сильнее!

Его улыбка, обращенная к ней, стала самым счастливым и радостным событием за последнее время. Внутри потеплело и захотелось плакать.

– Родной мой, обними маму, – попросила Полина в завершении прогулки.