Неудачница. Это слово в свой адрес ей приходилось слышать не раз. Порой сама она думала так же. И именно сейчас это самое слово эхом раздавалось в её голове. Не-у-дач-ни-ца. Как ни произноси – всё равно звучит одинаково унизительно, одинаково презрительно, заставляя почувствовать себя никем.

Почти беззвучный удар кулака в кожаную обивку двери, затем ещё один. За дверью, в коридоре, орала друг на друга супружеская пара соседей-алкашей.

Из единственной крохотной комнатушки в квартире Неудачницы ей подмигивал огонёк компьютерного монитора.

Слёзы. На её глазах блестели слёзы.

Постепенно под грузом своих мыслей девушка начала оседать на пол, скользя спиной по внутренней стороне входной двери. Ноги подгибались в коленях, и Неудачница растянулась на коврике в неудобной позе, начиная тихо всхлипывать.

Наверное, почти каждый человек, независимо от пола, возраста, национальной принадлежности, вероисповедания и прочих социальных факторов, в какой-то период жизни чувствует себя растоптанным и не знает, как исправить хоть что-то в своей жизни.

И у каждого свой способ, который может помочь если не избавиться от боли, то заглушить её. Неудачница заставляла себя вспомнить, что где-то гибнут дети, а значит, она не должна плакать от жалости к себе, ведь это кощунство перед теми, кто страдает гораздо сильнее. Эта девушка живёт не в «горячей точке» и не на холодной улице – разве не должна она уже быть довольна? Но отчего это не помогает быть счастливой?

Она попыталась подняться с пола. В висевшей на плече внушительных размеров сумке звякнули бутылки, напоминая, что ими давно пора заняться.

Девушка прикладывается к бутылке? Да, к пивной бутылке. Ведь это самый простой способ успокоить расшатанные очередным провальным собеседованием нервы. Увы, это было с ней не в первый раз. Неудачи в поисках работы сопутствовали ей постоянно, а тут вообще второй отказ за неделю…

Помотав головой из стороны в сторону, она встала. Сгрузила с себя на пороге комнаты звякающую сумку и принялась лениво раздеваться, безразлично глядя в зеркало. Стянула вязаную шапку, пальто, шарф, а потом и сапоги. Вещи кое-как нашли свои места в крошечной прихожей. Она не стала разглядывать своё отражение. Зеркало безучастно отразило худую фигуру в белой блузке и чёрных брюках, маленькое личико с заплаканными карими глазами, под которыми уже образовались следы от туши, и копну встрёпанных рыжих кудрей, по которым вряд ли можно было догадаться, что с утра их тщательно укладывали.

Опустившись на корточки, девушка выудила из сумки две бутылки зелёного стекла и пересекла комнату. Её путь лежал прямиком к той отдушине, которая всегда остаётся с человеком (если, конечно, не полетит система или не сгорит процессор) – к компьютеру. Вот такой он – «лучший друг» человека двадцать первого столетия, способный выполнять функции и друзей, и домашнего любимца, и средства развлечения.

Компьютер был не нов и при включении гудел, словно идущий на взлёт самолёт. Стандартная загрузочная заставка операционной системы воспринималась как данность, потому что старая машина не имела обыкновения быстро загружаться.

Неудачница уселась на стул, подогнув под себя одну ногу, и откупорила первую бутылку с пивом. Жидкость вспенилась. Пара глубоких глотков немного помогла оттолкнуть отчаяние в сторону. Как надолго – неизвестно. Поэтому нужно было пользоваться моментом.

Проверять электронный ящик она не стала. Вместо этого девушка решительно кликнула на иконку «Квипа». К её счастью, в режиме «онлайн» было не так уж много знакомых, а из близких так и вовсе никого. И она, колеблясь, приступила к исполнению замысла, возникшего ещё во время возвращения с неудачного собеседования…

– О-оу! – после двух выпитых бутылок, нескольких выкуренных сигарет и кучи потраченных впустую нервов этот звук показался Неудачнице на редкость раздражающим. И всё же, не надеясь на адекватный ответ, она развернула «окно» нового сообщения.

– Привет, это ты писала, что хочешь «пообщаться, чтобы поднять уровень английского»? – сообщение было на соответствующем языке.

– А ты не будешь меня домогаться или просить виртуального секса? – щёлкнула клавиша отправки, и Неудачница запоздало сообразила, что ник-нейм англоговорящего собеседника женский.

– Чего?! – это слово плюс шокированный смайлик говорили сами за себя – кажется, наконец, откликнулся кто-то нормальный.

Неудачница судорожно попыталась прикинуть в уме, как объяснить незнакомке на английском, что те люди, которые отвечали раньше, вели себя как полные идиоты.

– А, ясно, просто никто нормальный не откликнулся на твою просьбу, – собеседница практически угадала её мысли и прислала следом смеющуюся «рожицу». – И какого рода тебе нужна помощь?

– Любого! – забегали пальцы по клавиатуре. – Буду рада любой помощи!

На самом деле, проблема Неудачницы была не в том, что она английского не понимает. Понимала она его как раз неплохо, а вот когда дело доходило до общения с реальным собеседником, у неё начинался ступор. Как-то так девушка и описала свою проблему в разосланном доброй полусотне людей сообщении. Двух бутылок пива хватило только на ломаные, неуклюжие фразы, и разговор проходил не лицом к лицу, но пока её, похоже, понимали.

На несколько минут в диалоге повисла пауза, потом Неудачница заметила, что её собеседница что-то увлечённо строчит. В ожидании ответа девушка пригляделась повнимательнее к первой части их беседы. Снова отругав себя за корявое общение, она только сейчас разобрала ник своей новой знакомой.

«Кристанна… – прочла Неудачница. – Хм, звучит красиво…»

Наконец, ответ пришёл.

– Я не против помочь, но в течение пары недель у меня будет много дел. В общем, я тут подумала, раз у тебя такие проблемы именно с разговорной речью, можно для начала послушать или почитать, как ведутся реальные диалоги на английском на самые разные темы! Например…

В сообщении появилась активная ссылка на незнакомый ресурс со странным адресом monsta.com. Неудачница навела на неё курсор и замерла в нерешительности.

«А если это вирус? Или какой-нибудь спам?»

Вдруг непонятное покалывание коснулось кончиков пальцев. Неудачница не была уверена, что это хороший знак, но указательный палец будто сам стукнул по левой клавише «мышки». Началась загрузка в браузере.

Оформление сайта было мрачным. В качестве текстуры использовалась фотография тёмной обветшалой стены, словно из заброшенного дома. На стене красовалось большое граффити красного цвета. Оно было выполнено так, точно его нацарапывали на стене. Monsta. Снова это сокращение. «Монстр».

Через долю секунды картинка стала сильно размытой, и в центре появилось маленькое окно аутентификации. Одновременно с этим пришло новое сообщение в аське: «Можешь воспользоваться моим логином и паролем – ChrisTa, **********».

Неудачница второй раз поймала себя на мысли, что должна ощущать беспокойство. Но его не было. Девушка судорожно впечатала полученные данные и ждала уже чего угодно от потока жёсткой порнографии до немедленного приезда ОМОНа. Она даже испытала небольшое разочарование, что увидела лишь аккуратные блоки текста с заглавиями и кнопками управления, а стена с граффити уменьшилась в размерах и переехала вверх.

– Что это? – поинтересовалась Неудачница.

– Да так, одна история. Типа фэнтези.

– Ты писатель?

– Да какой я, нафиг, писатель? Это просто стёб, чисто друзей повеселить…

– Спасибо за такое доверие. А конкретнее, что это?

– Не парься, там много сленга, много ненормативной лексики и разных речевых примочек. Просто попробуй перевести на русский, потом ещё спишемся. У меня тут есть народ, который в русском шарит, я попрошу их глянуть…

– Я даже не знаю, как благодарить…

– Да просто забей!

И снова она получила «улыбку» от Кристанны.

Глава 1 «This girl’s life»

«Настало время, пробил час,
Мы начинаем наш рассказ:
О жизни, смерти и любви…
Тьфу, вот чёрт!»

Я старательно удалила клавишей бэкспейс первые строки. Какого чёрта я скачала вчера с Инета запись мюзикла «Нотр-дам де Пари», да ещё и посмотрела его на ночь на своём верном Маке?

Говорила мне мисс Мейер: «Оставьте эту штуковину и ложитесь спать…»

Но нет! Я же всё делаю не как нормальные люди. Собственно, как и все в моём семействе, но давайте по порядку.

Меня зовут Кристанна или Кристина Джозефсон, кому как больше нравится. Лично я предпочитала менее броский псевдоним «Кристина» настоящим паспортным данным. Да и в мире шоу-бизнеса уже существовала одна звезда с точно таким именем. Впрочем, моя подруга Дженнифер Микел была того же мнения.

Сколько мы с Джен всего пережили… Так сходу и не расскажешь.

Итак, мне двадцать один год. Я родилась и выросла в Нью-Йорке, где меня воспитывали в основном мои дедушка с бабушкой, Арман и Дагмара Джозефсоны. Моя мама умерла, когда мне было шесть лет. Её я практически не помнила, а отец… Что ж, хороший вопрос. Можно сказать, что тут всё очень и очень… нестандартно. Дженнифер была самым близким мне человеком: подругой, наставником, но больше – опорой и поддержкой.

Всего пару месяцев назад мы с ней жили вдвоём в съёмной квартире-студии в Сохо. Там был наш маленький оазис музыки. Мы, наверное, могли бы далеко пойти в шоу-бизнесе. Если бы, конечно, «попутный ветер» не занёс сначала меня, а потом и её в полную ж… простите, бредовую ситуацию, которую и под хорошей травой не вообразить.

До недавнего времени я исполняла некоторые несвойственные мне функции, а теперь вот валяюсь в постели в качестве идущего на поправку пациента под чутким наблюдением мисс Мейер и ещё около десятка людей. Пару дней назад мне стукнуло в голову описать все наши приключения, и я попросила Дженнифер тайком принести ноутбук. Хотя от мисс Мейер этот факт не ускользнул, она была уже порядком утомлена спорами с тем существом, в которое я имела «удовольствие» превратиться.

И вот я сижу и с колоссальной скоростью набиваю на компе свою историю. Комп опять тормозит, думаю, завтра надо будет переставлять «винду» (да, он у меня большой мученик и терпит две системы сразу). Правда там, где я сейчас нахожусь, компьютер работать не должен, но только не тогда, когда речь идёт о моих вещах.

Мак специально адаптирован для работы в несколько необычных условиях. Кроме того, я имею на него личное разрешение от Барбары Бересфорд. На него и ещё кучу добра типа сотового, эпилятора и других вещей, без которых современный человек, то есть, я хотела сказать, человек в нормальном мире не в состоянии существовать.

Хотя кто сказал, что он нормален?

Приспособить свой ноутбук к столь необычным условиям мне посчастливилось, однажды удачно… поколдовав, если можно так выразиться.

И теперь, при желании, взломать базу Пентагона с его помощью, как два пальца обо… об асфальт. Простите, выражаюсь я иногда крайне нецензурно, а порой и довольно путано, но это от переизбытка эмоций.

Ещё два месяца назад мы с Джен не имели понятия о том, насколько на самом деле всё вокруг нас сложнее, чем принято думать. Да и жили вполне себе обыкновенно, если не учитывать тот факт, что я не человек и никогда им не была. Зато Джен до определённого момента была самым что ни на есть полноценным членом общества.

Эта история начинается с момента моего появления на Бродвее в поисках славы. Тогда я была одной из завсегдатаев всевозможных прослушиваний на роли в мюзиклах. Колледж давно был брошен ради старого как мир и глупого желания прославиться. Бездарностью меня назвать трудно – голос есть. И школу искусств я окончила с высокими оценками.

Когда-то мне казалось, этого хватит, чтобы занять свою нишу в шоу-бизнесе. Но реальность отличается от мечтаний: чаще всего мне доставались подпевки и подтанцовки. Изредка удавалось выступить с собственными номерами в маленьких клубах. Оплачивалось последнее, как правило, плохо.

Моих собственных финансовых средств, равно как и средств моей подруги, едва хватило бы на съём жилья, причём весьма захудалого, в лучшем случае, где-нибудь в Бруклине. Но тут на помощь наивным молодым девушкам часто приходят… правильно, «спонсоры». Избежать подобной участи в лице продюсера средней руки не удалось и мне. Благодаря его вложениям, мы с Джен довольно неплохо жили, и на горизонте даже рисовались перспективы. До поры до времени.

Помню, как это началось, и жизнь стала фарсом. Хорошо помню, потому как началось оно со смерти моей бабушки, Дагмары Джозефсон. После чего мой дедушка Арман попал в больницу и с тех пор был прикован к постели. Врачи говорили, что жить ему осталось недолго.

После этих событий я временно отказалась от работы в шоу-бизнесе. Естественно, к всеобщему неудовольствию. Особенно сильно негодовал Джек Маршал (назовём его так) – тот самый продюсер, с которым у меня были довольно непростые отношения. Именно он обещал в скором времени устроить личную встречу с молодым режиссёром, который был под впечатлением от моего выступления в одном из клубов.

Я бросила всё, чтобы быть рядом с дедушкой в больнице. Предположения врачей сбылись – он прожил совсем недолго…

Как-то раз, помнится, это был май месяц, я безвылазно провела четыре дня в больнице у деда и поехала отсыпаться домой в Сохо. Именно в ту ночь его не стало.

А меня даже не было с ним.

Как ни странно, дальнейшие события той ночи напоминали плохо режиссированную «чёрную» комедию. С первой секунды после смерти деда моя отлаженная жизнь пошла наперекосяк. Но я ещё об этом не знала. Я спала, и так много изменивший звонок из больницы не успел раздаться.

Мой сон был дерзко прерван чем-то тяжёлым, упавшим на голову. Матюгнувшись, я проснулась в тёмной квартире. Дженнифер в тот день ночевать дома не соизволила.

Я включила свет, осмотрелась и, не обнаружив ничего подозрительного, предприняла попытку снова уснуть. Наверное, просто показалось. От хронического недосыпа и не такое может почудиться…

Бум! Мне на голову опять что-то упало. В глубине души начало медленно подниматься негодование, свойственное разбуженному посреди ночи человеку. Но стоило опять включить свет, как раздался телефонный звонок.

– Мисс Джозефсон?

– Да, это я, – собственный голос зазвучал вдруг странно.

– Мне нужно сообщить вам нечто очень важное…

Куча официальных соболезнований – стандартный монолог дежурного врача, которому выпала доля сообщить о смерти.

Телефонный разговор грозил затянуться надолго, в какой-то момент я подняла взгляд к потолку… и потеряла дар речи. Под потолком парила, именно парила, толстая книжица в красном переплёте.

Я протёрла глаза, в голову полезли никак не вяжущиеся со случившимся событием мысли:

«Чёрт, хороша была травка, которую я курила последний раз с Джен».

Но ни один наркотик не действует в течение такого времени.

Вежливо попрощавшись со своим собеседником, я положила трубку. Тут с потолка книга снова рухнула мне на голову. Так вот какая зараза меня разбудила!

Не знаю, каким образом, но томик вовремя сообразил, что на него крайне озлоблены, и отлетел в сторону, чем довёл меня до крайнего бешенства.

Вместо страха и горя мною овладел гнев. Вскочив с постели, я принялась скакать по комнате, пытаясь схватить ненавистную книгу, но это никак не удавалось. Тогда рассудок подсказал, что галлюцинацию поймать невозможно. Вот только для галлюцинации эта штука больно дерётся.

Этот цирк безмерно надоел, и я решила, что при первой же возможности необходимо посетить психиатра. А потом с досадой махнула рукой на книжку:

«Пошёл вон, глюк проклятый! Заколебал уже!»

Повернувшись спиной к наваждению, я отправилась обратно в постель с таким видом, будто забыла про его существование.

Книга, похоже, обиделась, когда её обозвали «глюком», и с разгона прицельно ударила меня по заднице. Я взвыла от боли и рухнула на пол. Гадкий книжный «НЛО» продолжал парить надо мной. Нет, галлюцинации не причиняют вреда, но может, это какой-то неправильный глюк?

– Чего тебе от меня надо?! – чуть ли не в слезах взмолилась я. Эмоции, наконец, прорвались наружу.

Назойливая книга успокоилась и опустилась передо мной на пол, сама собой раскрывшись на первой странице.

Я нервно сглотнула. На титульном листе аккуратно чёрными чернилами было выведено имя моей матери «Александра Джозефсон». Я машинально пробежала глазами по тексту, следующему за именем:

«Кристина, если сейчас ты читаешь эти строки, значит, ни меня, ни моих родителей уже нет в живых. Этот дневник я вела с девятнадцати лет. Из него ты сможешь узнать правду, которую мы все сознательно скрывали, потому что любили тебя. И, наверное, немного боялись. Благодаря моим записям тебе распахнётся дверь в новый мир, о существовании которого ты не догадывалась. Должна предупредить, тебе может не понравиться то, что ты узнаешь…»

Я погрузилась в чтение.

* * *

Пять утра. Плакать уже не было сил. Я ехала на такси в больницу. На сотовый позвонила Дженнифер и обещала скоро подъехать. Даже мысли о прочитанном причиняли боль. Зачем я вообще открыла этот дневник…

Наша семья существовала обособленно от остального мира. Именно поэтому я съехала от них сразу после школы. Мы мало с кем общались. С самого детства я помню, в какой напряжённой атмосфере жили мои родные. Теперь же знаю почему. Не могу сейчас пересказать полное содержание дневника, это слишком личное, да вы и так скоро всё поймёте – дайте хоть выдержать сюжетную интригу!

Чрезвычайно трудно описать мой прежний ужас. Я не принадлежала этому миру и не могла понять, где моё место. Мои мама и бабушка оказались не совсем обычными людьми, а я сама… Прежде у меня не было магической силы потому, что члены семьи её блокировали, но теперь никого из них нет в живых, и заклятье больше не действует. Теперь я стала опасной. И ОНИ уже скоро прибудут за мной… это из-за наследия… из-за той чудовищной мощи, которую я получила от своего деда…

Глупо звучит, вы не находите? Но в моем случае уже (как там Джен выражается?) «поздно пить «Боржоми». Не до конца понимаю, что это значит, но звучит одновременно странно и смешно.

Я была чем-то средним между демоном и человеком… Вопрос с моей сущностью не решён и по сей день, поэтому пока не станем на нём сильно акцентироваться.

Путь у меня, как я тогда полагала, только один – бежать прочь из Нью-Йорка и не контактировать ни с кем, даже с Дженнифер. Я собиралась исчезнуть сразу после похорон. Навсегда.

В ту памятную ночь о том, чтобы лечь спать, и речи быть не могло. Я успела совершить ещё много интересных открытий: от перепада моего настроения, пока я читала дневник, полопались все лампочки в квартире. При этом ощущалась смесь страха и неестественной, истерической весёлости, которая пробивалась даже сквозь слёзы. Чего из этого было больше – определить так и не удалось. Минут пятнадцать я просидела в темноте, в осколках от лампочек и злая, как дюжина собак. После чего принялась-таки убирать этот мусор.

Добираясь до больницы на такси, я ощущала себя зомби, у которого из уха потихоньку вытекает мозг. Было настолько паршиво, что, когда водитель-индус объявил о прибытии к месту назначения, у меня напрочь отшибло восприятие… Как расплатилась, как дошла от машины до госпиталя… Ничего не помню.

Мне навстречу уже спешил доктор Шепард, лечащий врач дедушки.

– Здравствуйте, мисс Джозефсон, – заговорил он. Голос врача казался каким-то далёким.

– Здравствуйте… – я машинально поздоровалась и кивнула головой. Всё вокруг казалось серым и пустым, а порой – почти нереальным.

– Примите мои соболезнования.

Я снова кивнула доктору – такова его работа.

Последовала небольшая заминка, прежде чем он заговорил вновь:

– Я понимаю, в каком вы состоянии, поэтому постарайтесь не воспринимать близко к сердцу то, что сейчас увидите. Всё, что вы сейчас увидите. Мистер Джозефсон был стар и болен.

– О чём вы? – безразличие как рукой сняло.

– Вот, я должен отдать это вам. Сестра-сиделка записала его последние слова, – доктор протянул мне клочок бумаги.

«Барбара! Я знаю, ты слышишь меня… Позаботься о ней. Моя последняя воля – не дай ей стать Злом!»

* * *

Конечно, ни сиделка, ни врач не заподозрили в этом никакого мистического подтекста. Слова деда были приняты либо за предсмертный бред, либо Бог ещё знает, за что. Но только не за то, чем они были на самом деле.

В день похорон я ходила как громом поражённая и от всех шарахалась, а Дженнифер по возможности старалась быть рядом. Пока мы ехали на кладбище Голгофа^[1], лил дождь.

То, что начало происходить со мной и вокруг меня с момента смерти последнего члена нашей семьи, не поддавалось контролю. Иногда оно вырывалось неожиданно, вместе с неконтролируемым выбросом эмоций, как тогда, с ни в чём не повинными лампочками, а иногда происходило само по себе, будто от меня ничего не зависит. Других изменений я ещё не выявила, а может, просто не успела.

Пока шли приготовления к похоронам, мне чудом удалось улизнуть так, чтобы Дженнифер меня не заметила.

Какая ирония, похоронная процессия с полным набором: священник, проповедь… Интересно, как отреагировал бы на такие почести дед, увидев всё это? Но с другой стороны, это не вызовет подозрений.

Я, постоянно оглядываясь, ушла прочь от часовни вглубь зелёных насаждений и, спрятавшись за огромным деревом, облегчённо вздохнула. А потом снова с трудом задышала, прикрыв глаза и прислонившись к стволу спиной. В моей голове всё было перепутано. Попытки хоть как-то сконцентрироваться не принесли желаемого результата. Попробовала ещё поплакать. На сей раз потому, что почувствовала себя совершенно одинокой и не знавшей, откуда ждать очередной беды. О помощи же не осмеливалась и мечтать.

Несмотря на то, что в ночь смерти деда я учинила бардак в квартире, не пошевелив и пальцем, мысли о сумасшествии снова посетили мою голову. Ну, разве может всё это быть правдой? Летающие книги, магия, демоны и ещё многое из написанного в дневнике. Ведь я не ощущала себя как-то иначе. Все было почти по-старому. Почти…

«Я человек, обычный человек…» – и сама не заметила, как снова повторила эту фразу вслух.

– Нет, боюсь, всё же нет… – голос застал меня врасплох. Он раздался так неожиданно и близко, что тело инстинктивно дёрнулось, и мой затылок впечатался в дерево, служившее укрытием.

– Твою мать! – выругалась я, подаваясь вперёд, открыла глаза и уткнулась лицом в пуговицы чьей-то жилетки.

Так-так-так, кто-то оказался прямо впритык ко мне, а я даже этого не заметила? Замечательно, с таким подходом меня быстро поймает тот, кому надо, даже не напрягаясь.

Я медленно подняла голову, изучая представшего передо мной человека. Классический чёрный пиджак с жилетом под ним, идеально завязанный темно-синий шёлковый галстук, белоснежная рубашка, шея, овал лица, бледная кожа, пожалуй, даже слишком… Всмотревшись в его лицо, я невольно оцепенела. Меня внимательно, с отражённой в них глубокой задумчивостью, рассматривали небесно-голубые глаза. У меня, видимо, как-то не очень эстетично отвисла челюсть, потому что к внимательности и задумчивости в этом взгляде прибавилась некоторая доля раздражения.

Не успев понять, что происходит, я ощутила, как меня вдруг с силой вжали в дерево. Ещё секунда – и не миновать бы этому наглецу страшной расправы с использованием отборного, пробивающего даже камень мата и всех своих, в том числе, вновь обретённых (правда, если только получится их применить) способностей, но мне предусмотрительно заткнули рот. На секунду что-то изменилось – перед моим мысленным взором поплыли багряные узоры. А его рука… нет, наверное, это просто я перенервничала, вот и мерещится Бог весть что.

В ход моих мыслей вмешался шелест травы. Непонятное видение пропало само собой так же внезапно, как и появилось. Моё внимание вернулось к происходящим событиям.

Незнакомец склонился ко мне. Прямо напротив моего лица оказалось его: молодое, но в тоже время было в его выражении что-то чертовски странное. Оно завораживало. Черты лица… словно каменные. Голубые глаза и выразительные чёрные брови строго приказывали мне молчать и не дёргаться. Одним уголком бледных тонковатых губ он едва заметно ухмыльнулся. Ни разу в моей короткой жизни мне не доводилось встречать человека с таким лицом. Так, стоп! Собственно, с какой стати этот тип прижимает меня к дереву, да ещё и на кладбище?

Странный субъект с лёгким кивком, словно прося меня проследить за его взглядом, повернул голову чуть влево. Почему-то я безропотно повиновалась на этот раз.

В отдалении среди могил и деревьев легко двигалась высокая женская фигура в чёрной блузе и брюках. Тёмно-русые пряди с ореховым оттенком, выбились из собранных на затылке волос и от влажности слегка вились. Неожиданно девушка остановилась, хотя было совершенно ясно, что и я, и этот тип остались ею незамеченными. Факт был очевиден по элементарной причине: она стояла спиной к моему импровизированному «убежищу».

Конечно же, я сразу её узнала. Джен… По-видимому, она забрела сюда в поисках меня. Моя подруга целенаправленно вглядывалась куда-то вдаль, а затем начала поворачиваться в мою сторону. Когда я увидела такой знакомый профиль с высокими скулами, то не на шутку испугалась, что запланированная на сегодня попытка к бегству потерпит эпический провал. Это пугало меня гораздо больше, чем незнакомец, зажимающий мне рот рукой. Я должна справиться сама! Не хочу, чтобы она была втянута во всё это.

Какая-то часть моего существа взмолилась о том, чтоб она не заметила ни меня, ни той ситуации, в которой я находилась. Похоже, молитвы были услышаны, и Джен вдруг направилась совсем в другую сторону.

Взгляд голубых глаз проводил её, а затем вновь устремился на меня. Незнакомец приложил палец к своим губам, давая понять, что кричать мне по-прежнему не следует. Я для виду согласно закивала головой. Стоило ему только убрать руку, как я, нет, не подняла визг, а ударом кулака проехалась по челюсти незнакомца. И снова от физического контакта с этим человеком возникло пугающее чувство.

– Как только я вас увидел, то сразу понял, что будут проблемы… – сквозь зубы процедил неизвестный, прижимая ладонь к щеке.

Он даже не шелохнулся, хотя била я, вкладывая вес всего своего тела в удар. А я, наивная, полагала, что постоять за себя умею. Но стоит заметить, что это было чисто по-человечески. Суперсила, или что-то в этом роде, либо просто отказывалась себя проявить, либо «кто-то» элементарно не умеет ею пользоваться.

В этот миг мне послышался звук шипения. Весьма и весьма подозрительный звук.

– Кто ты, мать твою, такой? – хватило сил выдохнуть мне.

Он промолчал, а затем убрал руку от лица с какой-то непонятной обречённостью. От его подбородка и до щеки протянулась отметина, похожая на небольшой шрам от ожога. Мои глаза непроизвольно округлились. Я прекрасно помнила, что пару минут назад его кожа была безупречной. Догадка испугала: кольцо на моей правой руке серебряное. От него могла образоваться либо ссадина, либо царапина, но уж никак не ожог. Пока координировала в голове свои наблюдения, отметина начала постепенно исчезать. Снова округлив глаза и почувствовав, что челюсть отвисла ещё более неэстетичное, я поняла, что начинаю на полном серьёзе терять равновесие. И таки потеряла, усевшись задом на мокрую после дождя траву.

Губы мужчины искривились в невольной усмешке. Теперь он возвышался надо мной подобно башне.

– Чего вы хотите? – голос срывался и звучал вопреки моим попыткам тихо и неуверенно.

Впервые на его губах появилось подобие нормальной улыбки, и он склонился ко мне, протягивая руку, чтобы помочь подняться. Но я не сразу приняла её, вместо этого продолжая с опаской разглядывать незнакомца. Строгого покроя чёрный костюм-тройка был явно индивидуального пошива ввиду нестандартного роста мужчины. Длинные (до середины спины) гладкие иссиня-чёрные волосы забраны на затылке в тугой хвост.

«Вот блин, уставилась, будто на породистого жеребца!» – голос разума был, как всегда, не вовремя. Эта мысль почему-то начала зарождать в моей голове некие образы весьма фривольного содержания, которые в данный момент были совсем не к месту. В ответ на это голос разума обозвал меня «пошлячкой», и он был прав. Я помотала головой, словно отгоняя наваждение.

Наконец, когда я приняла его помощь и меня с лёгкостью подняли с земли, прежнее загадочное чувство снова дало о себе знать.

– Меня зовут Драйден Ван Райан. Мне поручено доставить вас к Барбаре Бересфорд в Англию, Кристанна. Вы понимаете, о чем я говорю?

Драйден? Англия? Барбара? Барбара! Не верится, но, кажется, ко мне подоспела та самая помощь, которой я никак не ждала. Да, мне нужно к Барбаре, Барбаре Бересфорд!

Ответить нечто вразумительное сразу у меня не получилось.

– Да, в общих чертах, – я сглотнула. – Мне оставили предсмертное послание. И не зовите меня Кристанной, мне это не нравится.

Он снова чрезвычайно внимательно посмотрел на меня.

– Тогда как вас называть?

Голубоглазый незнакомец говорил без какого-либо заметного акцента и совершенно не походил на простого американского парня. Он употреблял какой-то донельзя правильный английский и употреблял его чётко, плавно и спокойно. Ещё я заметила, что от шрама на лице не осталось и следа.

– Крис, в крайнем случае – Кристина, – с трудом выговорила я.

Наши руки были всё ещё соединены, и «круги» снова плясали перед моими глазами. Сказать, что мне было от этого не по себе – ничего не сказать…

– А теперь, – я постаралась вложить в свои слова и выражение лица всё то радушие, на которое только была способна, словно мы говорим о том, какой хороший сегодня выдался денёк, – не соизволите ли рассказать мне более подробно, кто вы всё-таки такой? В противном случае я никуда с вами не пойду.

Он хмыкнул в ответ.

– Вас что-то беспокоит?

– Ну, знаете, меня бабушка в детстве учила никуда не ходить с незнакомцами, – звучало это довольно беззаботно, ведь свои страхи и панику я попыталась запрятать так глубоко, как только могла.

Мужчина резко отдёрнул руку.

– У нас не так много времени, чтобы тратить его на остроумие, – его взгляд стал неприятным.

– Может, я ещё и «ламер» во всех этих ваших делах, но о том, что вы не человек, догадаться способна! – не очень-то изящно пояснила я. – А мне ой как хочется знать, с кем же придётся отправиться в Англию. Ничего личного, просто беспокоюсь о собственной безопасности.

– Вы действительно уверены, что хотите знать ответ? – голубые глаза испытующе посмотрели на меня.

1. Католическое кладбище в районе Квинс, Нью-Йорк.