Kitobni o'qish: «Крыса в лабиринте»
Аварийная посадка
– Вот тебе, блин, и мягкая посадка, – проворчал Сызоев, пытаясь высвободить ногу и выбраться из кресла пилота.
Первым делом он ещё раз проверил связь. Ничего. Тишина. Самолёт он сохранил и посадил, точнее, приводнил. Вот только куда? Что это за местность? «Ладно, самое время проверить пассажиров», – вздохнув и мысленно дав себе подзатыльник, Сызоев стал пробираться в салон.
Всё, что не было закреплено, валялось вперемежку на полу: бутылки, остатки еды, перевёрнутые коробки, разбитая посуда и даже какая-то одежда.
– Эй! Все живы? – осторожно позвал Сызоев, медленно пробираясь через баррикады.
В углу раздался треск разрываемой ткани. С невозмутимым видом Ян отрывал рукав своей щегольской рубашки. Сызоев увидел красное пятно на его локте и похолодел. Но тут Ян, справившись с рукавом, скомкал испорченную ткань и швырнул её в угол, пробормотав себе под нос: «Чёртов кетчуп». Сызоев выдохнул и усмехнулся. Нетерпимость к любым пятнам на своей одежде у телохранителя Эммы ребята заметили уже давно.
Впереди, из-за сваленных коробок показалась спутанная шевелюра Ольги. Она охала, потирая ушибленные бока и тихо сетовала на то, что отстегнулась в самый неподходящий момент. Сызоев недовольно цыкнул и закатил глаза. Наверняка Ольга выполняла какую-нибудь неотложную просьбу подруги, наплевав на безопасность.
– Кто-нибудь видел аптечку? – поинтересовалась Ольга и не ожидая ответа, пробормотала себе под нос. – Мы же брали её. Должны были взять.
Рядом с ней, судя по всему, только что, пришел в себя Гений. На полу. Сипло поинтересовался из-под кресла судьбой своих рук и ног. Видеть его Сызоев не мог, а вот то, как он весьма активно и комично шевелил конечностями, говорило о том, что с Гением всё порядке. Эмма, самый главный пассажир на борту, сидела в кресле, крепко стиснув подлокотники. Она молчала, игнорируя не только вопросы друзей, но и то, что Гений пытался схватить её за лодыжку.
– Дорогие мои друзья и примкнувшие, – Сызоев коротко взглянул на Яна. – У нас произошла аварийная посадка в ебенях.
Ольга возмущенно фыркнула. Роман не обратил на неё внимания и продолжил:
– Я вижу, что все живы и практически здоровы, алкогольное опьянение разной степени не считается. Скажу прямо – мы потерялись. Связи нет.
– Планета Шелезяка. Воды нет. Полезных ископаемых нет. Растительности нет. Населена роботами, – имитируя механический голос, процитировал Гений известный мультик, за что тут же получил локтем в бок от Ольги. – Чего ты пихаешься?
– Нас будут искать, поэтому от самолёта не удаляемся и ждём помощи. Сели мы на воду, спасибо твоему папе за хороший самолёт. – Сызоев посмотрел на Эмму и поморщился.
Эмма не поднимала глаз, молчала и внимательно рассматривала свой маникюр. Плохой знак. Очень плохой.
– Сейчас нам надо собрать вещи и высадиться на берег. Ян, мы с тобой займёмся трапом, а Гений и Ольга посмотрят, что нам может пригодиться.
– А оружие у нас есть? – с улыбкой спросил Гений.
– Зачем оно тебе?
– Ну как же! Охотиться на диких зверей. Представьте себе – закоренелые жители мегаполиса, мы же в лесу. Вдали от цивилизации, с нами может произойти всё, что угодно. Это же здорово. Просто сказка, шанс из тысячи. Необитаемый остров. Робинзон Крузо. Граф Монте-Кристо, хотя это другое. Давайте здесь немножко поживём.
– Кукурузо, блин, – тихо, но отчётливо произнёс Ян.
– Оружия нет. Есть сигнальные ракеты, сухой паёк, аптечка и надувной плот. Всё как положено.
– Ну, раз кем-то положено… – развёл руками Гений.
– И наденьте спасжилеты. Ольга, достань непромокаемые мешки, они в спинках кресел. Сложи сюда дополнительную одежду, пледы, не знаю, что ещё. Реши сама. Гений, ты что там ищешь?
Гений, который с интересом рылся в коробках, выпрямился и развернулся к ребятам. В одной руке он сжимал батон с колбасой, в другой – бутылку с пивом.
– Нам идти сквозь лес, препятствия и лишения, – замогильным голосом начал он. – Мы будем голодать и умирать от жажды. Дикие звери, птицы и комары – наши враги. И только у меня будет колбаса и пиво. Поэтому я стану шаманом нашего племени. Все женщины должны будут мне отдаться, а мужчины охранять как зеницу ока.
– Мечтай, – фыркнула Ольга.
– Это правда жизни, моя маленькая скво. Но я, так и быть, поделюсь с тобой. Чтобы в тяжелую минуту меня не оставила твоя милосердная рука. И когда мне будет плохо, ты бы погладила меня по голове и сказала…
– … «Отдай колбасу, дурак», – писклявым голосом закончила за него Ольга и засмеялась.
Ян с Сызоевым фыркнули.
– Ты всё опошлила, – печально вздохнув, проговорил Гений и передал девушке найденные продукты.
– Учусь у лучших, – отсалютовала ему колбасой Ольга.
Пока Гений с Ольгой паясничали, а Сызоев и Ян открывали люк и скидывали трап, Эмма всё ещё неподвижно сидела в своём кресле.
– Скажи мне, Сызоев, – медленно начала говорить Эмма, словно обдумывала каждое слово. – Ты действительно хочешь сказать, что мы приземлились неизвестно где и не попадём сегодня на банкет? На банкет в честь моего дня рождения? Что мы застряли чёрт знает где и совершенно не можем выбраться отсюда самостоятельно? – голос Эммы набирал обороты. Все замерли. – И ты угробил папин самолёт?!
Эмма сняла поцарапанную туфельку и, размахнувшись, бросила её в Сызоева. Следом полетела вторая. А потом в ход пошло всё, что попадалось ей под руку.
– Ян, выноси, – громко скомандовал Сызоев, уворачиваясь от летящих в него предметов.
Ян схватил визжащую и брыкающуюся Эмму. Вдвоём с Ольгой они нацепили на неё спасательный жилет. Гений прыгнул на трап первым и, уже в воде подхватив слетевшую на него Эмму, поплыл с ней к берегу. Следом выпрыгнул Ян, потом Ольга с мешком. Сызоев покинул самолёт последним. Истерика Эммы заставила всех действовать быстро и слаженно. Впрочем, как всегда.
Друзья и телохранитель
Нежное ласковое море тихо шлёпало волнами по берегу, слегка облизывая кромку пляжа. Полуденное солнце играло бликами в иллюминаторах покинутого самолёта. Песчаный пляж, на который они высадились, упирался в светлый лиственный лес. Друзья переоделись в сухое и Сызоев ещё раз повторил, что надо оставаться рядом с самолётом и не разбредаться по пляжу.
Говорить не хотелось. Истерика Эммы захлебнулась в воде, и Ольга уложила её безучастную на заботливо расстеленный плед. Ян сел рядом прямо на песок. Мелкие песчинки почти белого песка сыпались из его кулака, словно в песочных часах. Высыпав всё до конца, он снова загребал рукой и подняв кулак высыпал тонкой струйкой лёгкую пыль. Тёмные густые волосы, которыми восхищались девушки, были ещё в самолёте стянуты им в низкий хвост, чтобы не мешали. Чтобы чем-то себя занять, Ольга вяло разбирала взятые с собою вещи.
Истерика Эммы была обычной для их компании. Эмма была звездой и все четверо принимали этот статус. Красота, доставшаяся от матери и пробивной характер, воспитанный отцом, а главное, деньги семьи, открывали для неё любые двери. А вместе с ней всегда следовали её верные друзья. Так повелось ещё с детства. Класса с пятого, когда волей случая четыре подростка с совершенно разными судьбами и взглядами на жизнь оказались в одном классе. Сначала они терпеть друг друга не могли. И подружились только после того, как однажды подрались и в наказание были вынуждены вместе проводить уборку в классе. Как уж они тогда смогли договорится? Кто выступил инициатором мира? Никто из них и уже и не помнил. Разве что Ольга. Но после той прогремевшей на всю школу драки и последующего наказания ребята поняли, что прекрасно дополняют друг друга. И вместе придумывать, и претворять в жизнь различные каверзы гораздо интереснее. И эффективнее.
После школы дружба их ещё больше окрепла. Они, как пазлы, сцепились намертво, помогая друг другу и в учёбе, и просто в жизни. Роман, которого все называли исключительно по фамилии – Сызоев – служил честью и совестью этой компании. Старший сын в многодетной семье всю сознательную жизнь по-мужски заботился о младших. Не ограничивая свободу, но давая опору и постоянное напоминание об ответственности. Всю жизнь влюбленный в небо, только благодаря отцу Эммы смог выучится на пилота. Женька, сразу после школы официально поменявший имя на Гений, балагур и весельчак, неожиданно для всех увлёкся покером и заделался профессиональным игроком. Никто не ожидал такого от самого способного ученика, окончившего школу с золотой медалью и обожающего точные науки. У Гения с собой всегда была пара игральных кубиков, которые он подбрасывал, когда о чём-то глубоко задумывался. Ольга выучилась на медсестру и тут уж никто не удивился. Она всегда была добродушной, сердобольной девушкой. Особым умом не блистала и всегда держалась в тени своих друзей. Эмма, благодаря маме, с пеленок жившая в модельном бизнесе, не особо выбирала куда пойти после школы. Всё решили за неё. «Ты рождена для подиума», – сказала мама и на этом вопрос был закрыт.
Когда Эмму стали узнавать на улицах, по настоянию родителей, к ним примкнул Ян. Официально – телохранитель. На самом деле, самое сложное, что ему приходилось делать, это вовремя уносить Эмму с бурных вечеринок.
Море, пляж, лес
Сызоев и Гений подошли к самому краю пляжа. Прибой шуршал, перебирая разноцветные камушки. Лизнёт песок. Подтащит гальку, заставляя её крутиться и тут же назад, словно жадина, прячет свои драгоценности. Странный это был пляж. Чистейший песок. Спокойное море. Кромка моря метров тридцать, а по краям валуны огромные. Тихая бухта. «Как я здесь сесть умудрился», – поёжился Сызоев. А за спиной лес. И не так, чтобы далеко. Высоченные деревья, упирающиеся в небо. Тишина.
– Скажи мне, кудесник, любимец богов, – как всегда с прибаутки начал Гений, заставив Сызоева поморщиться. – Что всё-таки случилось?
– Я не знаю, – просто ответил Роман, и ему внезапно стало легче.
Признаться старому другу оказалось проще простого. Сызоев, действительно не знал, что произошло и действовал, заставляя себя не думать о причинах. Он привык, что всегда держит ситуацию под контролем без малейших осечек. На любую ситуацию у него есть заранее просчитанный план, и именно эта собранность помогла ему сегодня. А вот сейчас… Он совершенно не понимал, что произошло.
– Мы вошли в зону турбулентности и всё было штатно. Потом пропала связь. Потом стали отказывать приборы. Не представляю, как мне удалось… посадить самолёт, а не разбить его.
Сызоев наклонился, поднял маленький камушек и бросил его в море.
– Саботаж? – спросил Гений.
Он тоже поднял гальку и, примерившись, кинул. Камень улетел дальше кругов, оставленных сызоевским, и Гений победно улыбнулся. Как всегда, когда хоть в чём-то опережал Сызоева. Это соревнование длилось между ними ещё со школьной скамьи.
– Жень, – уже много лет Сызоев не называл его этим именем, и глаза Гения мгновенно потемнели, а кулаки непроизвольно сжались. – Жень, – не замечая реакции друга, повторил Сызоев. – Я не знаю. Не знаю, что случилось с самолётом, и не знаю, где мы.
– В смысле не знаешь, где мы? – Гений всем телом развернулся к другу. – Не думал, что такое возможно.
– Местность не сходится с картами. Понимаешь? Побережье, да. Мы именно сюда и летели. Не знаю, мог ли я насколько сбиться… Где-то в этой точке должна начинаться посадочная полоса, мы здесь с моря садимся и в море взлетаем. А мы где? Пляж, лес, горы. И нет никого. А мы же на курорт летели, понимаешь? И место какое, видишь, чистое. Да здесь должно быть народу, как сельдей в бочке. Лето, самый сезон. Даже, если предположим, пляж частный… Нас бы уже увидели. Кроме того… нет на картах этого леса! Море – да. Пляж – возможно. Горы, бог с ними, горы тоже да, хотя и дальше. А вот лес… Леса не должно быть. И тихо так, что уши закладывает.
– Это у тебя с непривычки, – автоматически выдал Гений и оглянулся. – Но никого нет, это факт.
Налетел прохладный, влажный ветер. Поиграл, перебирая, кудри Гения, забрался за шиворот футболки, вылез через рукав, обнял, как будто подхватывая на руки, и зашептал: «Это ничего, ерунда. Это ничего».
– Это ничего, – невольно повторил Гений вслух и удивился, ветер как будто исчез. – Странный ветер.
– Ветер? Какой ветер? Полный штиль, даже волн почти нет, – с досады Сызоев снова поднял маленький камушек и запульнул в море.
Лес высился за их спиной. Кроны деревьев упирались в лазурное небо и цепляли на верхушки редкие облака. В шелест листьев, легкий шум прибоя, в тихое нашёптывание ветра вплетался чуть слышный мелодичный звук, будто где-то далеко играли на флейте. Или это пел тростник? Или это птица какая выводила свои ноты и созывала птенцов. Или это всё причудилось, и есть только лес, море и ветер. «Тиииишеееее, дааальшеееее», – зашептал ветер и горячо дохнул Гению в макушку. Он повёл плечами. Лес забеспокоился и начал кивать гибкими стволами деревьев, протягивая ветки к морю. Волны стали подбираться к ногам путешественников. И птица снова затянула свою песню и всё звала, звала своих птенцов.
– Гений, Ромка, вы слышите эту музыку? – донёсся до парней голос Эммы.
Друзья резко обернулись.
Эмма в коротких шортиках и узком топе, приплясывала от нетерпения на пледе и махала руками. Увидев, что привлекла внимание ребят, она спрыгнула босыми ногами на песок. Зашипев от горячих песчинок, быстро натянула легкие кроссовки и стремительно двинулась в сторону леса:
– Идёмте посмо-о-отри-и-им!
– Эмма, стой! – вскочил Ян и кинулся к ней.
Девушка оглянулась и рысью бросилась в лес.
«Да-а-а-альше-е-е, ти-и-ише-е-е», – зашептал снова ветер, залезая Гению за шиворот. «Да пошёл ты», – обречённо подумал Гений, и, подобравшись, кинулся вслед за Яном. Секунду спустя к нему присоединился Сызоев, а потом и Ольга.
Ребята очень быстро догнали подругу, но, странное дело, не остановились, а продолжили бешеные скачки. Они неслись сквозь лес в радостном возбуждении, перепрыгивали через упавшие стволы деревьев, пригибались под сучьями, которые могли зацепить их за одежду, уворачивались от хлёстких веток-плетей и закрывали лица от колючек. Они мчались без единой мысли в голове, наслаждаясь напряжением мышц, и только птичья мелодия становилась всё слышнее и появился ритм, поддерживающий их бег. Он впечатывался в сердце, отмеряя стремительные рывки.
Ребята вылетели на поляну и внезапно остановились, как будто врезались в невидимую стену.
– Ой, мамочки, – выдохнула, в панике зажав себе рот, Ольга.
– Мне кажется, нам нужно отсюда побыстрее уйти, – почему-то шёпотом сказал Ян и потянул за собой девушек.
– Поздно, – внезапно севшим голосом произнесла Эмма, обернувшись.
