Kitobni o'qish: «Перси Джексон и море Чудовищ»

Shrift:

Rick Riordan

The Sea of Monsters

Глава первая
Мой лучший друг в когтях у чудовища

В последнюю ночь моего пребывания в седьмом классе мне приснился этот кошмар.

Я стоял на безлюдной улице какого-то пляжного городка. Ночь подошла к середине. Бушевал шторм, дождь лил как из ведра, ветер трепал пальмы, растущие вдоль тротуара. По обеим сторонам дороги тянулись здания, покрытые розово-желтой штукатуркой, с заколоченными окнами. Через квартал отсюда, за выстроившимися в линию кустами гибискуса, пенился и неистовствовал океан.

«Флорида», – подумал я. Хотя не понятно, откуда я это знал. Никогда не бывал во Флориде.

Потом я услышал цоканье копыт по мостовой. Я обернулся и увидел, что ко мне со всех ног бежит мой друг Гроувер.

Ага, я сказал «копыт».

Гроувер – сатир. Выше пояса он выглядит как обычный долговязый подросток с жидкой козлиной бородкой и изрядным количеством угрей. Он передвигается странной, слегка прихрамывающей походкой, и, если бы вам вдруг не случилось увидеть его без штанов (не советую этого делать), вы ни за что бы не догадались, что он не совсем человек. Мешковатые джинсы и фальшивые ступни помогают скрыть покрытую шерстью нижнюю часть тела и копыта.

В шестом классе Гроувер был моим лучшим другом. Вместе с ним и девочкой по имени Аннабет мы прошли через множество приключений, чтобы спасти мир, но я не видел его с прошлого июля, когда он в одиночку пустился на поиски. Отправился в путешествие, из которого еще не возвращался ни один сатир.

Как бы то ни было, в моем сне Гроувер драпал во всю прыть, держа в руках свои ботинки – он всегда так делал, когда требовалось двигаться быстро. Он цокал мимо магазинчиков для туристов и лавочек, сдающих напрокат доски для серфинга. Пальмы гнулись под порывами ветра почти до земли.

Гроувера привело в ужас что-то позади него. Должно быть, он прибежал прямо с пляжа. На его шкуру налипли ошметки мокрого песка. Он пытался убежать от… от чего-то.

Шум бури перекрыл жуткий, оглушительный рык. За спиной Гроувера, в дальнем конце улицы, показался смутный силуэт. Темная фигура ударила по лампе фонаря, и та взорвалась дождем осколков.

Гроувер оступился, поскуливая от страха. Он бормотал себе под нос: «Нужно выбраться. Нужно их предупредить!»

Я не видел, что именно его преследовало, но слышал, как оно бормочет и ругается. Когда оно подошло ближе, земля содрогнулась. Гроувер метнулся за угол и споткнулся. Оказалось, что он забежал в тупик, во внутренний двор: куда ни глянь, сплошь витрины магазинов. Нет времени возвращаться. Ближайшую дверь распахнул штормовой ветер. Табличка над темной витриной гласила: «Бутик свадебных товаров святого Августина».

Гроувер бросился внутрь и нырнул за вешалку со свадебными платьями.

На тротуар перед магазином упала чудовищная тень. Я чувствовал запах твари – тошнотворное сочетание мокрой овечьей шерсти и гнилого мяса, да еще странный кисловатый душок, которым пахнут только тела монстров, ни дать ни взять скунс, который в последнее время питался исключительно блюдами мексиканской кухни.

Притаившийся за свадебными платьями Гроувер задрожал. Тень монстра двинулась дальше.

Тишина, слышен только шум дождя. Гроувер глубоко вздохнул. Может быть, тварь убралась восвояси.

Потом сверкнула молния. Весь фасад магазинчика разлетелся вдребезги, и голос чудовища проревел: «МОЕЕЕЕЕ!»

* * *

Дрожа, я рывком сел в кровати.

Не было никакой бури. Никакого чудовища.

В окно моей спальни проникал солнечный свет.

Мне показалось, что я заметил мелькнувшую за стеклом тень вполне человеческих очертаний, но потом в дверь спальни постучали. Раздался голос моей мамы:

– Перси, ты опоздаешь.

И тень за окном исчезла.

Должно быть, у меня разыгралось воображение. Забраться по шаткой пожарной лестнице на пятый этаж… не могло там никого быть.

– Давай, дорогой, – снова позвала мама. – Последний день в школе. Ты должен быть вне себя от восторга! Ты почти у финиша!

– Иду, – выдавил я, шаря под подушкой.

Пальцы привычно сжали шариковую ручку, с которой я не расстаюсь даже ночью. Я вытащил ее на свет, внимательно изучил выгравированные на ней древнегреческие письмена: «Анаклузмос».

Захотелось снять колпачок, но что-то меня удержало. Я так долго не пользовался Анаклузмосом…

К тому же мама заставила меня пообещать, что я не стану использовать смертельно опасные виды оружия в квартире, после того как я неудачно метнул дротик и расколотил ее застекленный шкафчик.

Я положил Анаклузмос на прикроватную тумбочку и волевым усилием выбрался из постели.

Оделся я со всей возможной скоростью. Я старался не думать о своем кошмаре, чудовищах и тени за окном.

«Нужно выбраться. Нужно их предупредить!»

Что Гроувер имел в виду?

Я поднес руку к груди, согнул три пальца, как будто это были когти, и резко отдернул, словно вырывая сердце, – древний жест, отгоняющий зло, которому меня когда-то научил Гроувер.

Не может быть, чтобы события из моего сна случились на самом деле.

Последний день в школе. Мама была права. Мне бы следовало прыгать от радости. Впервые в жизни я продержался почти год и меня не исключили. Никаких таинственных происшествий. Никаких побоищ в классных комнатах. Никаких учителей, превращающихся в чудовищ и пытающихся убить меня, подсунув отравленную еду в кафетерии, или взрывающих домашнее задание. Завтра я уже буду на пути в мое самое любимое место на свете – Лагерь полукровок.

Осталось потерпеть всего один день. Ну, в самом деле, даже я должен продержаться и ничего не испортить.

И как обычно, я и понятия не имел, как сильно заблуждаюсь.

* * *

Мама приготовила на завтрак синие вафли и синие яйца. Она так развлекается: отмечает особые случаи синей едой. Мне кажется, так она по-своему хочет сказать, что все возможно. Перси может закончить седьмой класс. Вафли могут быть синими. Такие вот маленькие чудеса.

Сидя за кухонным столом, я поглощал еду, пока мама мыла посуду. Она уже надела свою рабочую форму, в которой продавала конфеты в «Сладкой Америке»: синюю юбку со звездами и блузку в красно-белую полоску. Длинные каштановые волосы она собрала в хвост на затылке.

Вафли удались на славу, но, видимо, я заглатывал еду не так жадно, как обычно. Мама пристально поглядела на меня и нахмурилась.

– Перси, с тобой все в порядке?

– Ага… все норм.

Но мама всегда могла определить, если меня что-то беспокоит.

Она вытерла руки и присела напротив меня.

– Школа или…

Можно было не продолжать. Я знал, о чем она спрашивает.

– Я думаю, Гроувер в беде. – И я рассказал ей о своем сне.

Мама скривила губы. Мы никогда много не говорили о другой части моей жизни. Старались жить как нормальная семья, насколько это возможно, но мама все знала про Гроувера. Нельзя растить ребенка-полукровку вроде меня, не узнав некоторых вещей.

– Я бы не стала слишком волноваться, милый, – сказала она. – Гроувер уже большой сатир. Если бы что-то случилось, уверена, нам бы сообщили из… из лагеря…

Голос у нее дрогнул, и плечи напряглись, когда она произнесла слово «лагерь».

– В чем дело? – спросил я.

– Ни в чем, – ответила мама. – Вот что я тебе скажу. Сегодня утром мы будем праздновать окончание учебного года. Я отвезу вас с Тайсоном в Рокфеллер-центр, заглянем в тот магазинчик, который тебе понравился – где продают скейтборды.

Ну, мама, это же ужасный соблазн. У нас вечно не хватало денег. С учетом вечерних занятий мамы и ее непреклонной решимости отправить меня в частную школу, мы никогда не могли себе позволить такие излишества вроде посещения магазина товаров для скейтбордистов. Но что-то в ее голосе меня насторожило.

– Минуточку, – возразил я. – Мне казалось, сегодня вечером мы собираем меня в лагерь.

Мама комкала кухонное полотенце.

– Да, милый, насчет этого… Вчера вечером я получила сообщение от Хирона.

Сердце у меня упало. Хирон – исполнительный директор Лагеря полукровок. Он бы ни за что не вышел с нами на контакт, если только не случилось что-то серьезное.

– Что он сказал?

– Он считает… возможно, сейчас тебе небезопасно возвращаться в лагерь. Может быть, придется отложить твой отъезд.

– Отложить? Мам, да что в этом опасного? Я – полукровка! Для меня это вроде как единственное безопасное место в мире!

– Обычно так и было, милый. Но, учитывая проблемы, с которыми мы столкнулись…

– Какие проблемы?

– Перси… Мне очень, очень жаль. Я надеялась поговорить с тобой об этом сегодня днем. Сейчас я не могу объяснить тебе всего. Я даже не уверена, что Хирон может это объяснить. Все произошло слишком быстро.

Голова у меня пошла кругом. Как я мог не поехать в лагерь? Мне хотелось задать миллион вопросов, но, прежде чем я успел открыть рот, на лестнице загромыхали тяжелые шаги.

Глаза у мамы округлились.

– Который час?.. – Она схватила со стола наручные часы. – Семь пятнадцать! Ты забыл, что должен был встретить его на улице.

– Неужели опять? – Я подскочил как ошпаренный и кинулся в гостиную, на время совершенно позабыв обо всех своих проблемах.

– Скорее! – подгоняла бежавшая следом мама. – Нельзя допустить, чтобы он…

Слишком поздно.

Едва мы влетели в гостиную, наш гость забарабанил во входную дверь: ТУК, ТУК, БУУУМ!

Дверь сорвало с петель, и она с глухим стуком приземлилась на ковер. В дверном проеме стоял мой друг, Тайсон, и вид у него был смущенный.

– Ооой, – пробормотал он. – Простите, миссис Джексон.

Мама принужденно улыбнулась, хотя Тайсон высаживал нам дверь уже как минимум в десятый раз. В стене вокруг дверного косяка уже живого места не оставалось после того, как штатный ремонтник заново крепил петли.

– Ничего, Тайсон, милый, – пробормотала мама. – Ты не виноват.

На самом деле это правда. Тайсон не может контролировать свою силу. Если вы разозлитесь на него за то, что он нечаянно поломал ваши вещи, он только расплачется, а уж тогда переломает еще больше: фарфор, мебель, кирпичные стены.

– Не хочешь ли позавтракать? – предложила мама. – Я испекла дополнительную порцию вафель.

Тайсон просиял:

– Вафли! Ура!

Он неуклюже протиснулся следом за ней на кухню и принялся поедать сложенные горкой вафли (каждая размером с крышку от обувной коробки).

Пожалуй, надо кое-что пояснить про Тайсона.

Тайсон – единственный бездомный ребенок в подготовительном колледже Меривезер. Насколько мы с мамой могли судить, родители его бросили, когда он был еще малышом, вероятно, из-за того, что он слишком… отличался от других. Росту в нем шесть футов и три дюйма, а сложением он смахивает на снежного человека, но он вечно рыдает и пугается всего подряд, включая собственное отражение. Физиономия у него уродливая и довольно зверская. Не могу вам сказать точно, какого цвета у него глаза, потому что всякий раз, когда мой взгляд поднимается до его кривых зубов, то там и останавливается. Он носит драные джинсы, грязные кроссовки пятьдесят пятого размера и клетчатую фланелевую рубашку, всю в дырах. Пахнет от него, как от обитателя какого-нибудь нью-йоркского проулка, потому что в таком закутке рядом с 72-й улицей он и живет в коробке из-под холодильника

В школу Меривезер его приняли в рамках проекта добровольной помощи, так, чтобы все остальные ученики могли лишний раз порадоваться за себя. К сожалению, почти все они терпеть не могли Тайсона. Стоило им обнаружить, что, несмотря на свои габариты, силу и страшную образину, он тот еще тюфяк, как они начали получать огромную радость, издеваясь над беднягой. Я был его лучшим другом, а значит, он был моим единственным другом.

Мама сто раз жаловалась в школе, что они недостаточно ему помогают. Она звонила в социальные службы, но вряд ли это что-то изменило. Социальные работники заявляли, что Тайсона не существует. Они клялись и божились, что побывали в описанном нами переулке и не смогли найти мальчика, хотя у меня в голове не укладывается, как можно просмотреть здоровенного парня, живущего в коробке из-под холодильника.

Пока Тайсон лопал вафли, мама принесла кое-какую одежду из «Гудвилля»¹ размера XXXL, которую раздобыла специально для него, и тихонько запихала в его рюкзак, добавив еще двадцатидолларовую банкноту.

Я все еще потрясенно обдумывал ее слова. Я умирал от желания спросить, что стряслось в лагере, но сделать этого не мог, пока рядом Тайсон. Я смотрел, как он ест, ест, ест, и тихо сходил с ума.

Наконец мама сказала:

– Лучше вам отправляться, мальчики. Уже семь тридцать пять.

Тайсон отвалился от стола. Он по уши перепачкался синими вафельными крошками и сиропом.

– Вкуснотища! Спасибо, миссис Джексон. К школе готов!

Он так хлопнул меня по спине, что у меня чуть глаза из орбит не вылетели.

– До свидания, мальчики, – напутствовала нас моя мама. – Осторожнее по дороге.

Уже в дверях я обернулся:

– Мам, насчет…

– Сегодня днем, милый. – Мама непреклонно покачала головой. В ее голосе промелькнула грусть. – Позже у нас будет время поговорить.

Мы с мамой сказали друг другу «пока», и я вместе с Тайсоном побежал вниз по лестнице, чтобы успеть на поезд линии «2»².

Тогда я еще не знал, что мы с мамой так и не сможем поговорить сегодня днем.

Вообще-то начиная с того утра я не возвращался домой еще очень, очень долго.

Когда мы с Тайсоном спустились вниз, я мельком взглянул на здание из красно-коричневого камня на противоположной стороне улицы. Всего на одно мгновение я увидел темное пятно в ярком солнечном свете утра – человеческий силуэт на кирпичной стене, тень, которую никто не отбрасывал.

Затем она дрогнула и исчезла.

Глава вторая
Я играю в вышибалы с каннибалами

День начался как обычно. Ну, во всяком случае, настолько обычно, насколько возможно в подготовительном колледже Меривезер.

Видите ли, это одна из тех «педоцентрических» школ Нижнего Манхэттена, в которых ученики сидят не за партами, а на больших круглых подушках, им не ставят оценки, а учителя носят на работе джинсы и футболки с рок-концертов.

Меня это полностью устраивает. Я имею в виду, у меня СДВГ³ и дислексия, как у большинства полукровок, так что в обычных школах я никогда особо не блистал, пока меня не вышибали. Единственное, что в школе Меривезер плохо, так это то, что учителя постоянно смотрят на светлые стороны явления, а дети не всегда… ну, светлые.

Взять хотя бы первый урок, английский. Все, от 10 до 14 лет, прочитали эту книжку – «Повелитель мух», ту, в которой ребята попали на необитаемый остров и свихнулись. Так что в качестве последнего экзамена нас отправили на задний двор, чтобы мы провели целый час без присмотра взрослых и посмотрели, что из этого получится. Получились массовое соревнование по натягиванию на голову трусов между семиклассниками и восьмиклассниками, две драки, участники которых швырялись камнями, и бейсбольный матч без правил. Большую часть этих мероприятий возглавлял главный школьный забияка Мэтт Слоун.

Слоун не отличался ни ростом, ни силой, но вел себя так, будто наделен и тем и другим. У него были глаза как у питбуля и лохматые черные волосы, одевался он всегда дорого, но неряшливо, потому что хотел, чтобы все видели, как мало его волнуют фамильные денежки. Один из его передних зубов был сколот: напоминание о том, как он поехал покататься на папочкином «Порше» и влетел в знак «Осторожно – дети!».

В общем, Слоун развлекался (подкрадывался к жертве сзади и пытался натянуть ей на голову ее собственные трусы), пока не добрался до Тайсона. Тот запаниковал, попытался отмахнуться от обидчика, но не рассчитал силу. Слоун пролетел пятнадцать футов над игровой площадкой и застрял в автомобильной покрышке, на которой обычно качаются малыши.

– Ты урод! – завопил Слоун. – Почему бы тебе не вернуться к своей картонной коробке?!

Тайсон разрыдался. Он сел на конструкцию для лазания (прутья под ним погнулись) и закрыл голову руками.

– Возьми свои слова назад, Слоун! – крикнул я.

Слоун только ухмыльнулся:

– А тебе что за дело, Джексон? Если бы ты вечно не поддерживал этого придурка, мог бы и друзей завести.

Я сжал кулаки, надеясь, что мое лицо покраснело не слишком сильно (хотя ощущения говорили об обратном).

– Он не урод. Он просто…

Я пытался придумать, как правильно выразить свою мысль, но Слоун не слушал. Он помирал со смеху вместе со своими мерзкими здоровыми дружками. Интересно, у меня разыгралось воображение или обычно рядом со Слоуном болталось меньше тупиц, чем сегодня? Я привык, что рядом с ним всегда двое-трое прилипал, но сегодня их было примерно человек на шесть больше, и я совершенно уверен, что никогда прежде не видел никого из них.

– Ну, погоди, дождемся физры, Джексон, – посулил Слоун. – Считай, ты покойник.

Когда первый урок закончился, наш учитель английского мистер де Мило вышел на улицу проверить, чем закончилось побоище. И вынес вердикт: все мы прекрасно усвоили «Повелителя мух». Все мы прослушали его курс и никогда, никогда не должны вырасти жестокими людьми. Мэтт Слоун с серьезным видом кивнул, а потом одарил меня щербатой усмешкой.

Пришлось пообещать Тайсону, что я куплю ему дополнительный сэндвич с арахисовым маслом, только после этого его рыдания поутихли.

– Я… Я урод? – выдавил он.

– Нет, – заверил я, скрипя зубами. – Это Мэтт Слоун урод.

Тайсон хлюпнул носом.

– Ты хороший друг. Буду по тебе скучать, если… если я не смогу…

Его голос задрожал. Я осознал, что он не уверен, пригласят ли его сюда на будущий год в рамках проекта добровольной помощи. Интересно, директор хоть раз поговорил с ним об этом или ему было недосуг?

– Не волнуйся, здоровяк, – пробормотал я. – Все будет хорошо.

Тайсон посмотрел на меня с такой благодарностью, что я почувствовал себя последним лжецом. Как я мог пообещать парню вроде него, что все будет хорошо?

* * *

Следующий экзамен был по естествознанию. Миссис Тесла велела нам смешивать химикаты, пока мы не сумеем что-нибудь взорвать. Мне в партнеры достался Тайсон. Его руки были слишком большими для крошечных пробирок, которые нам предстояло использовать. Он случайно столкнул с лабораторного стола лоток с химикатами, и над мусорным ведром образовалось маленькое оранжевое облако в форме гриба.

После того как миссис Тесла эвакуировала нас из лаборатории и вызвала команду уборщиков опасного для здоровья мусора, она похвалила нас с Тайсоном, так как мы проявили себя истинными химиками. Мы оказались первыми на ее памяти асами, умудрившимися сдать экзамен спустя тридцать секунд после его начала.

Меня радовало, что утренние события быстро сменяют друг друга, потому что это отвлекало от размышлений о проблемах.

Мысль, что с лагерем, возможно, что-то случилось, жгла меня каленым железом. Хуже того, я не мог вытряхнуть из памяти страшный сон. Меня не оставляло чувство, что Гроувер в опасности…

На обществознании, пока все чертили карты, путаясь в широте/долготе, я открыл свою записную книжку и разглядывал спрятанную внутри фотографию моей подруги Аннабет, сделанную на каникулах в Вашингтоне, округ Колумбия. На девочке были джинсы и такая же куртка, надетая поверх оранжевой футболки с надписью: «Лагерь полукровок». Светлые волосы спрятаны под банданой. Она стояла, скрестив руки, перед мемориалом Линкольна и выглядела чрезвычайно довольной собой, будто лично разрабатывала план комплекса. Понимаете, Аннабет, когда вырастет, хочет стать архитектором, так что она постоянно осматривает знаменитые памятники и все такое прочее. Это ее пунктик. Она прислала мне фото по электронной почте после весенних каникул, и я время от времени поглядывал на него, чтобы убедиться: Лагерь полукровок не плод моего воображения.

Хотел бы я, чтобы Аннабет была здесь. Она бы знала, как истолковать мой сон. Я бы никогда ей в этом не признался, но она умнее меня, хоть иногда и ведет себя как зануда.

Я уже хотел закрыть свою записную книжку, как вдруг Мэтт Слоун протянул руку и вырвал из ежедневника фотографию.

– Эй! – возмутился я.

Слоун глянул на снимок и вытаращил глаза.

– Быть того не может, Джексон. Кто это? Неужели, это твоя…

– Отдай! – Я почувствовал, как у меня краснеют уши.

Слоун передал карточку своим мерзким дружкам, и те, хихикая, принялись рвать ее на кусочки и делать из них бумажные шарики, чтобы плеваться. Новые ребята, наверное, явились сюда для ознакомления со школой, потому что все они носили идиотские значки «Привет! Меня зовут…», явно выданные в приемном отделении. Чувство юмора у них, должно быть, тоже было своеобразное, потому что на значках они написали странные имена вроде: МОЗГО ЕД, ПОЖИРАТЕЛЬ ЧЕРЕПОВ и ВАМПИ РЮГА. Ни у одного человеческого существа не может быть подобного имени.

– Эти парни переводятся сюда в следующем году, – похвастался Слоун, как будто это могло меня напугать. – Держу пари, они-то в отличие от твоего приятеля-дебила смогут оплатить обучение.

– Он не дебил. – Я изо всех сил сдерживался, чтобы не дать Слоуну по морде.

– Ну ты и неудачник, Джексон. Твое счастье, что на следующем уроке я тебя прикончу, чтобы не мучился.

Его здоровенные прихлебатели жевали обрывки моей фотографии. Мне хотелось стереть их в порошок, но Хирон строго-настрого запретил мне вымещать злость на простых смертных, и неважно, насколько они вредные.

И все равно часть меня прикидывала: если бы только Слоун знал, кто я такой на самом деле…

Раздался звонок.

Когда мы выходили из класса, девчачий голос прошептал: «Перси!»

Я посмотрел вокруг, но никто не обращал на меня никакого внимания. Любая девчонка в школе Меривезер скорее умерла бы на месте, чем назвала меня по имени.

Не успел я толком поразмыслить, не примерещилось ли мне, толпа детей понеслась в спортзал, увлекая с собой и нас с Тайсоном. Пришло время физкультуры. Наш тренер пообещал, что все желающие будут играть в вышибалы, а Мэтт Слоун пообещал меня убить.

* * *

Спортивная форма школы Меривезер состояла из шортов небесно-голубого цвета и футболок, окрашенных в радужные спирали. К счастью, большую часть упражнений мы выполняли в помещении, так что нас избавили от необходимости бегать трусцой по микрорайону Трайбека как этакие хипповатые детишки-салаги.

В раздевалке я переоделся так быстро, как смог, потому что не хотел связываться со Слоуном. Я уже собирался выходить, когда меня позвал Тайсон:

– Перси?

Он еще не переоделся и стоял в дверях тренажерного зала, прижимая к груди свою форму.

– Ты не мог бы… эээ…

– О да. – Я постарался, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. – Конечно, старик.

Тайсон нырнул в тренажерку. Я стоял на стреме, пока он переодевался.

Чувствовал я себя при этом неловко, хотя мне было не впервой. Понимаете, Тайсон ужасно стесняется, когда дело доходит до переодевания. Думаю, это из-за того, что он весь покрыт волосами, а на спине у него странные шрамы. Мне никогда не хватало духу спросить, откуда они взялись.

В общем, я на горьком опыте убедился, что, если дразнить Тайсона во время переодевания, он расстраивается и начинает вырывать дверцы из школьных шкафчиков.

Когда мы пришли в спортзал, тренер Нанли сидел за своим столиком, почитывая «Спортс иллюстрейтед». Представьте себе столетнего деда, в бифокальных очках, без единого зуба, с сальными седыми волосенками. Он напоминал мне Оракула из Лагеря полукровок – этакая сморщенная мумия, вот только тренер Нанли гораздо меньше двигался и не извергал зеленый дым. По крайней мере я за ним такого не замечал.

Мэтт Слоун спросил:

– Тренер, можно я буду капитаном?

– Ась? – Тренер Нанли оторвался от своего журнала. – Мда, – прошамкал он. – Мм-хмм.

Слоун усмехнулся и стал формировать команды. Меня он назначил капитаном второй команды, но мне выбирать было особо не из кого: все качки и популярные ребята хотели играть за Слоуна. Как и многолюдная группа посетителей.

Со мной остались Тайсон, Кори Бэйлер, повернутый на компьютерах, Радж Мандали, дока в математике, и еще человек шесть ребят, которых обычно дразнили. В другое время мне бы хватило одного Тайсона. Он сам по себе стоил половины команды. Но посетители в команде Слоуна подобрались почти такие же высокие, они казались сильными, а их было шестеро.

В центре зала Мэтт Слоун высыпал из сетки мячи.

– Страшно, – бормотал Тайсон. – Странно пахнет.

Я посмотрел на него.

– Что странно пахнет? – В самом деле, не о себе же он говорит?

– Они. – Тайсон показал пальцем на новых дружков Слоуна. – Странно пахнут.

Посетители с хрустом разминали кулаки, поглядывая на нас, как мясник на корову, которую собирается забить. Я все недоумевал, откуда они взялись. Наверное, из мест, где детей кормят сырым мясом и лупят палками?

Слоун дунул в тренерский свисток, и игра началась.

Команда Слоуна устремилась к центру поля. Рядом со мной Радж Мандали прокричал что-то на урду, вероятно, «Мне надо на горшок!», и припустил к выходу. Кори Бэйлер попытался забиться за настенный гимнастический мат и спрятаться. Остальные игроки моей команды сжались от страха, изо всех сил стараясь не походить на мишени.

– Тайсон, – сказал я, – впере…

Мяч впечатался мне в живот. Я с размаху приземлился на пятую точку прямо посередине зала. Команда противника разразилась хохотом.

Глаза заволокло туманом. Судя по ощущениям, в меня только что запулили пушечным ядром. С трудом верится, что человек мог произвести такой мощный бросок.

Тайсон завопил:

– Перси, пригнись!

Я едва успел увернуться от нового мяча, со скоростью звука просвистевшего у меня над ухом.

ВУУУХ!

Мяч врезался в настенный мат, и Кори Бэйлер взвизгнул.

– Эй! – завопил я, обращаясь к команде Слоуна. – Вы же могли кого-нибудь убить!

Посетитель по имени Вампи Рюга одарил меня злобной усмешкой. Почему-то теперь он казался выше ростом… даже выше Тайсона. Под футболкой у него бугрились мускулы бицепсов.

– Очень на это надеюсь, Персей Джексон! Очень надеюсь!

От того, как он произнес мое имя, у меня пробежал мороз по коже. Никто не называл меня Персеем, кроме тех, кто знал о моей истинной личности. Кроме друзей… и врагов.

Что там говорил Тайсон? Они странно пахнут.

Чудовища.

Посетители, окружавшие Мэтта Слоуна, росли на глазах. Они сбросили личины детей. Теперь их рост достигал восьми футов, глаза горели, зубы заострились; на покрытых шерстью руках красовались татуированные змеи, гавайские танцовщицы и проткнутые стрелами сердца.

Мэтт Слоун уронил мяч.

– Ух ты! Вы не из Детройта! Кто…

Остальные ребята из его команды завопили и побежали к выходу, но великан по имени Мозго Ед с убийственной точностью метнул им вслед мяч. Тот пролетел мимо Раджа Мандали, когда тот уже собирался выскочить вон, ударился в дверь и захлопнул ее, как по волшебству. Радж и часть других ребят в отчаянии принялись колотить в дверь, но она не сдвинулась с места.

– Отпустите их! – заорал я на великанов.

Громила по имени Вампи Рюга злобно на меня зыркнул. Татуировка на его предплечье гласила: «ВР + Пироженка = любовь».

– И упустить наши вкусные лакомые кусочки? Нет, сын морского бога, мы, лестригоны⁴, рисковали не только для того, чтобы тебя прикончить. Мы хотим получить обед!

Он взмахнул рукой, и на центральной линии поля появилась новая партия мячей, но сделанных вовсе не из красной резины. Бронзовые, размером с пушечное ядро, испещренные отверстиями, как мячи для гольфа, вот только изнутри сквозь отверстия вырывались языки пламени. Наверное, они здорово раскалились, однако великаны поднимали их голыми руками.

– Тренер! – завопил я.

Нанли сонно на нас поглядел, но если и увидел что-то паранормальное в вышибалах, то не подал виду. Это один из главных недостатков смертных. Они не видят подлинную природу вещей. Волшебный туман скрывает от их взора чудовищ и богов.

– Мда. Мм-хмм, – пробормотал тренер. – Ну, играйте, играйте.

И он вновь погрузился в чтение журнала.

Великан по имени Пожиратель Черепов швырнул свой мяч. Я ласточкой отпрыгнул в сторону, и пылающая бронзовая комета пролетела совсем рядом с моим плечом.

– Кори! – пронзительно закричал я.

Тайсон вытащил этого недотепу из-за настенного мата, но мяч взорвался совсем рядом, и мат разнесло на дымящиеся клочки.

– Бегите! – велел я своим товарищам по команде. – К другому выходу!

Игроки побежали в раздевалку, но по мановению руки Вампи Рюги та дверь тоже захлопнулась.

– Никто не уходит, пока мы его не вышибем! – проревел Вампи Рюга. – А кого вышибем – съедим!

И он, в свою очередь, метнул пылающий мяч. В центре зала образовалась воронка, и моих товарищей по команде разметало в разные стороны.

Я хотел достать из кармана Анаклузмос, с которым никогда не расставался, но вспомнил, что сейчас на мне спортивные шорты. А в них нет карманов. Анаклузмос остался в кармане джинсов в раздевалке. А дверь туда закрыта. Я абсолютно беспомощен.

Ко мне летел новый пылающий снаряд. Тайсон оттолкнул меня с траектории его полета, но жар от взрыва все равно обдал меня с ног до головы. Я распластался на полу, от дыма кружилась голова, моя футболка теперь представляла собой сплошные прожженные дыры. А прямо у центральной черты стояли двое великанов и пожирали меня глазами.

– Мясо! – заревели они. – Мясо героя на обед!

Оба великана прицелились.

– Перси нужна помощь! – завопил Тайсон и, когда чудовища метнули мячи, прыгнул вперед и закрыл меня собой.

– Тайсон! – крикнул я. Слишком поздно.

Оба снаряда попали в цель… погодите-ка, нет… он их поймал. Тайсон, всегда такой неуклюжий, вечно сбивавший со столов лабораторный инвентарь и ломавший металлические конструкции на игровой площадке, поймал два пылающих мяча, летящих в него с космической скоростью. А потом он с силой швырнул их обратно, прямо в их изумленных хозяев. Те взвыли: «ПЛОООХООО!» – а потом бронзовые сферы поразили их в грудь и взорвались.

Великаны исчезли, превратившись в два одинаковых огненных столба – верный признак, что это чудовища, ага. Чудовища не умирают, они просто развеиваются, становясь дымом и прахом, что позволяет героям экономить время на уборке после битв.

– Мои братья! – взвыл людоед Вампи Рюга. Он напряг мускулы, и его татуировка с Пироженкой пошла рябью. – Ты заплатишь за то, что уничтожил их!

– Тайсон! – предупредил я. – Берегись!

Очередная комета с шумом понеслась к нам. Тайсон только успел сбить ее в сторону. Она пролетела точнехонько над головой тренера Нанли, так близко, что у него загорелись волосы, и с оглушительным «БА-БАХ!» врезалась в трибуну.

Вокруг с воплями бегали дети, стараясь не свалиться в дымящиеся кратеры в полу. Другие барабанили в дверь и звали на помощь. Сам Слоун застыл в центре зала, оцепенев от ужаса, и только неверяще смотрел, как мимо летают смертоносные шары.

1.Goodwill Industries International – благотворительная организация, на базе которой создаются магазины, торгующие подержанными вещами. – Прим. пер.

2.Вторая линия Седьмой авеню – экспресс-маршрут нью-йоркского метрополитена. – Прим. пер.

3.Синдром дефицита внимания и гиперактивности. – Прим. пер.

4.Лестригоны – великаны-людоеды.