«Нагори. Тоска по уходящему сезону» kitobiga sharhlar, 18 izohlar

Помните это щемящее чувство, когда заканчивается лето и надо вновь возвращаться к заботам, школе и осеннему дождю. Момент, когда вы смотрите на горизонт, где красно-медовое солнце завершает один из ваших лучших дней жизни. Или вы садитесь в поезд, уезжая из места, где провели долгое время и смотрите, как знакомый пейзаж удаляется и словно прощается с вами. Вы понимаете, что в вашей жизни будет еще много летних дней, теплых закатов и мест, где вам будет хорошо. Но так, как сейчас больше никогда не будет. Тоска, светлая грусть, сознание неповторимости и временности опыта - трудно подобрать определение в русском языке к этому едва уловимому тонкому ощущению. У япоцев оно называется «нагори».

Невероятно изящное, поэтичное, филигранное эссе. О времени, близости к природе, кулинарии, поэзии, памяти. Чтение его - настоящая медитация, отдых для души и разума. На фоне происходящих событий, она действует как волшебная микстура, излечивает и дает надежду. Всё происходящее словно сон, а здесь в книге описана настоящая жизнь в её чистоте и милости.

Мой день рождения приходится на последний день лета. «Тоска по уходящему» для меня в этот период помножена на два - грядет завершение самого любимого времени года и завершение ещё одного года моей жизни, поэтому это зыбкое чувство так близко мне и знакомо. Можно сказать, что я настоящий человек - нагори по рождению.) Книга - очарование и вдохновение. То, что оказалось нужно именно сейчас.

Наши чувства не так подвижны, как волны. Сколь угодно живые и проворные, они тем не менее приспосабливаются к расставанию с ­каким-то существом или местом медленнее, чем тело, — всегда отстают от нас на несколько шагов.

Ad marginem издали очень поэтичное и чрезвычайно осеннее эссе о том, как текущее переплавляется в вечное или уходит в небытие.

Например, октябрь, завершающий чайный год, — месяц нагори, потому что с ноября в церемонии используются листья свежего урожая. В прямых и переносных смыслах думаю о «Цветах запоздалых». Чехов тоже очень осенний автор. И тоже немного нагори. Как и Мураками, который для меня почему-то немного затуманенный как воспоминание и при этом яркий, но только в сборниках старых рассказов, эссе о музыке и «Норвежском лесе».

Удивительно концентрированный текст: о горе и радости, искусстве помнить и отпускать, кулинарии, поэзии, бродячих сюжетах и памяти как системе воспоминаний и способе почтить, отдать должное. Примечания ни капли не уступают основному. Филигранное какое-то эссе. То, что оказалось очень необходимо именно сейчас.

В японском языке есть три понятия, которыми можно описать развитие сезона: хасири – ранний, сакари – созревший в разгар сезона и нагори – поздний, запоздалый, пронизанный тоской по уходящему сезону.

Если с хасири и сакари всё понятно, но нагори – более сложное явление. Оно может означать и след чего-то ушедшего, и ностальгию по времени, которое только что завершилось, и последствия утраты, а ещё это слово используют, говоря о разлуке или окончании жизни.

Японская писательница и поэтесса Рёко Сёкигути в эссе «Нагори. Тоска по уходящему сезону» исследует природу этого расплывчатого понятия. Она пишет о важности сезонности для японцев, о том, как сезонность влияет на поэзию (например, в хайку обязательно должно быть сезонное слово) и об иллюзии власти над временем, которая сложилась, когда человек получил возможность за пару часов оказаться в другом времени года и пробовать несезонные продукты.

Это эссе, конечно, образец nature writing – письма о природе, в котором автор рефлексирует, проживает утрату или размышляет о жизни через изучение природы и её явлений. А ещё это food writing, потому что еда тоже становится предметом исследования Сёкигути.

В приложении к книге она делится своим кулинарным экспериментом и предлагает меню ужина из 33 блюд и 100 ингредиентов, созданного ею в качестве итоговой работы за период резиденции на Вилле Медичи. Цель –собрать вместе все чувства минувшего года, разложить на их на блюдах, чтобы вкусить и унести частичку с собой, а остатки развеять в пылу пира.

Среди блюд: салат из фенхеля с соусом юдзукосё, цветки цукини с рикоттой, говядина, маринованная в выжимках саке, засахаренные амальфитанские цитроны, мороженое с розмарином и многое другое (надеюсь, вы не забыли сегодня пообедать?)

Этот меланхоличный и поэтичный текст самое время читать сегодня. Не только потому, что октябрь – это начало сезона нагори, но и потому, что разлук и утрат в нашей жизни становится всё больше, а это короткое эссе помогает глубже понять их природу.

Мне нравится неспешная и необязательная интонация Рёко Секигути. Она не пытается всю философию на глубину до центра земли вскопать. Она делает легкие касания, исследует чувство ностальгии и тоски, рассматривая его через еду, дитературу, восприятие сезонов в природе и сезонов в жизни человека, она даже про Фукусиму умудряется вставить, между разговорами о хрустящих весенних овощах и сладких воспоминаниях о годовой стажировке в Риме.

Как прекрасен мир, в котором писательница может год жить в таком творческом месте, чтобы создать нечто эфемерное, милое, но совершенно не похожее на монографии российских глубокомыслителей (какими я себе их больше воображаю, чем знаю).

Приятная, легкая и, действительно, тоскливая книга, которая оказалась очень к месту, когда за окном середина января и идет ливень. Некоторые главы понравились больше (про линейность жизни и цикличность сезонов), какие-то меньше (особенно глава про нагори и кулинарию). Книга открыла для меня Японию и некоторые особенности ее культуры. Несмотря на то, что ожидала больше каких-то философских идей, больше связи с жизнью автора, книга все равно меня удивила, тема нагори и сезонов Японии очень заинтересовала.

Почему снимаю одну звезду? Спотыкалась о текст, некоторые моменты приходилось перечитывать снова и снова (либо это такой стиль автора, либо сложности перевода).

тонко, чутко и очень красиво написано, хочется перечитать ее снова

единственный минус книги в том, что она такая небольшая

Поэтичное slow reading с японской мудростью. Жаль нет аудио версии, слушала бы как медитацию.

Этот небольшой сборник эссе неожиданно для меня оказался завязан на гастрономической тематике. Конечно отчасти это связано с тем, что легче всего объяснить всю красоту нагори можно на примере сезонных плодов, для которых у японцев есть три характеристики: хасири— ранние, свежие плоды, сакари — плоды на их пике сочности и нагори — поздние плоды, которые пронизаны тоской по уходящему сезону. О нагори и пойдёт речь.

Автор погружает нас в японскую культуру, объясняя смысл нагори для японцев и говорит очень хорошую вещь — чуткость рождается из слов. Если ты не называешь чувство, то ты его не проживаешь. А у японцев один иероглиф может означать целое чувство, может быть даже два. Японцы такие поэтичные по причине того, что очень тонко чувствуют смену сезонов. Для них сезона существует не то, что четыре, а если хотите, то двадцать четыре или даже семьдесят два. То есть поводов испытать нагори у них великое множество.

Они позволяют себе замечать смену и уход чего-то в своих хайку, которые неизменно относятся к какому-то из ярко выраженных сезонов: зимы, лета, весны или осени.

Современный человек привык представлять свою жизнь в виде линии, где он предсказуемо может получить любой продукт вне зависимости от сезона, а иногда и вовсе вся его диета состоит из полуфабрикатов, которые доступны круглый год. Мы консервируемся (как горошек или кукуруза, которые могут храниться хоть вечно) в своих заботах и делах. Нам иногда просто некогда оглянуться и увидеть изменения в природе, почувствовать, что мы часть мира. В свою очередь сезонность, и нагори с нею связанное, позволяет ощутить, что жизнь не то, что циклична, но спиралевидна: всё повторяется, но не в точности. Приятно видеть на тарелке подтверждение смены сезонов и с этим лучше всего справляется осень.

Да, весной мы наконец-то можем попробовать что-то свежее, летом мы наслаждаемся сочностью овощей и фруктов, но осенью мы на самом деле начинаем ценить то, что от нас уходит, и это и есть нагори.

Нагори — это некоторая сентиментальность, связанная с тем, что всему когда-то настаёт конец. Если знать о нагори, то им можно пользоваться себе во благо, а не только с грустью провожать сезоны и разнообразие в питании. Нагори учит нас, что пользоваться надо каждым моментом, потому что ничто не повторится в точности. Сочный летний персик может оказаться самым вкусным за сезон, а может и за всю жизнь, тогда почему бы не взять паузу и насладиться им не на бегу? Солнечный день может прерваться чередой пасмурных, так почему бы не освободить свой вечер от работы и забот и втянуть в себя максимум энергии? А что если мы так и умрем в постоянной гонке за статусом, успехом и деньгами, отдыхая (действительно отдыхая) только 4 недели в год?

В прошлом году я впервые почувствовала и заметила, как пришла осень, и начала улавливать, как по-особенному протекают дни, когда ты обращаешь внимание на то, что вокруг тебя. Книга нечаянно задела во мне эту жилку рефлексии и заставила посмотреть на себя через призму статусов хасири, сакари и нагори. Если сейчас я нахожусь в периоде сакари, то главная задача состоит в том, чтобы насладиться этим временем перед тем, как наступит нагори со своей тоской по уходящему сезону (жизни). На смену моей жизни неизбежно придёт другая, которая пройдёт те же сезоны, что и я. Завидовать молодости не придётся, если знаешь, что использовал все возможности когда проживал свою. Для меня книга послужила ещё одним напоминанием, что нужно ценить то, что у тебя есть сейчас и не забывать о том, что ты живешь, а не просто двигаешься вперёд по отрезку своей жизни.

Бесконечно красивым напоминанием.

Не сложилось у нас любви с этим эссе, увы, хотя у него и были все шансы. Сам концепт нагори мне был интуитивно понятен ещë до прочтения книги. Правда, я не знал_а, что для этого чувства существует отдельное слово - теперь знаю.

И, мне кажется, мы бы с автором сошлись в наших чувствах касательно нагори, если бы мы проживали сезоны одинаково. В эссе Рëко Сэкигути в основном говорит о еде - о сезонных фруктах и овощах, и о том, как наше линейное время не всегда применимо к продуктам. Мысль интересная, но мне неблизкая. Кулинарией я интересуюсь с позиции "лишь бы вкусно и питательно", и все гастрономические тонкости и размышления, в которые вдавалась автор, проходили мимо меня. Возможно, текст был бы мне ближе, если бы я пробовал_а блюда, которые здесь приводятся в качестве примеров.

Зато меня порадовала главка про поэзию - все эти кричащие олени и мокрые травы из японских танка и хокку мне куда роднее кростини с копчëным карри. Наверное, японские стихи и подарили мне изначально это самое нагори, которое я стал_а потом замечать в своей жизни. И неудивительно, ведь классические стихи (которые я в основном и читал_а) пишутся по строгим правилам и должны передавать настроение сезона специальными сезонными словами.

В общем, я рад_а, что теперь у меня есть слово, которым я могу пользоваться, пытаясь описать свои впечатления от хруста первого опавшего листа в августе или от рыночка в ноябре, где продают последние в этом году тыквы. Но вместо того, чтобы перечитывать это эссе и советовать его другим, я буду просто обращать внимание - своë и чужое - на бесценные моменты утекающего сквозь пальцы времент.

сейчас самое время написать об этой книге: в Петербурге закончились последние теплые осенние дни и начинается полугодичная зима.

«в северных странах зима долгое время была не столько восхитительным зрелищем, сколько ежегодным испытанием на выживание, а в южных сопровождалась голодом и наводнениями. должно быть, японцы смогли возвести смену времен года в эстетическую систему потому, что в умеренном климате сезонные тяготы были не слишком жестокими, особенно в столичных городах.»

я не в японии, и впереди меня и всех жителей северного региона ждет ежегодное испытание на выживание и сохранение рассудка во всей суете и депрессии холодного времени года. скоро начнется эта самая «тоска» по теплу и лету. в первую очередь буду скучать по дешевым овощам и свежим ягодам у лавочников. то есть, нет, это во вторую очередь, а в первую: по солнцу. автор книги подсказывает: «у каждого из нас есть привычный образ времен года». для нас кажется, что смена сезонов заключается в чередовании холода и тепла, дождей и засухи. но здесь, в северных скандинавских широтах, чередование лишь одно: ночь и день, луна и солнце. так что синоним зимы/холода это ночь. сплошная ночь. вообще без света. может чуть южнее жителям городов порой везет наблюдать горячую звезду в течение суток. на севере же, дозволено наблюдать только холодные далекие звезды, а именно большую медведицу и возничего. вернусь к ягодам: тратить 400 рублей на жменю малины это кощунство, так что не малиной едины, а едины сезонными продуктами, более доступными. а что за сезонные продукты в Санкт-Петербурге зимой?….ээээ….шведские булочки с кардамоном и корицей? ахахах смешно, но пока бедный студент не осведомлен о настоящих сезонных продуктах в питере. не малиной едины, но можно поискать замороженный вариант в супермаркете. такая вот сезонность.

«…мы часто забываем, что говорить о сезонной еде начали лишь с тех пор, как сезоны стали подвижными, подвластными перемещению, игре. в прежние времена люди питались только тем, что предоставляла им окружающая природа. что-либо «несезонное» трудно было даже вообразить. ...жаркие и холодные годы, преждевременное или запоздалое созревание плодов, их влияние на время сбора винограда и других культур, а также на сам урожай, который мог быть обильным или скудным, предвещающим голод, - всё это подчинялось природным ритмам и их превратностям. сезоны правили людьми. некогда времена года казались назначенными судьбой: перенестись из одного сезона в другой - сменить климат или набор продуктов за столом - было невозможно. а еще раньше люди не только были вынуждены довольствоваться текущим сезоном, но и представить себе не могли, что в это же время где-то, на другом материке, сезон совсем другой.»

это ведь действительно необычное замечание! я настолько привыкла к ассортименту фруктов и овощей в пятерочке, что совершенно не допускаю мысли, что бананы в россии не растут, а мандарины привезли из грузии. когда вообще сезон бананов в Африке? а сезон авокадо? откуда вообще авокадо в пятерочке в Санкт-Петербурге? ох уж эти чудеса логистики и глобализации!

кстати про бананы. замечали порой зеленые бананы на прилавке? пробовали? они плохо чистятся, твердые, почти не сладкие. а чернеющие бананы? они мягкие, почти в пюре, сахарные, а кожура отлетает и скользит как в мультиках.

«характер продукта по отношению к своему сезону описывают в японском языке три слова: хасири, сакари и нагори. приблизительно их значения таковы: хасири - ранний, сакари - созревший в разгар сезона, нагори — поздний или даже запоздалый, пронизанный «тоской по уходящему сезону».»

- ранние зеленые бананы - хасири - созревшие желтые бананы - сакари - почти гнилые чернеющие бананы - нагори

это описание фрукта пишет биографию бедному банану. вот так вот, даже у банана есть биография, и мы в целом способны ее прочитать.

«приходится признать, что люди никогда еще не располагали такой свободой питания и таким огромным выбором продуктов из любых точек планеты и времен года. чудо стало реальностью. нам досталось не меньшее счастье, чем некогда — самым богатым султанам Каира или Багдада. и если мы пресытились им, то просто потому, что утратили ощущение чуда. в этом не виноваты ни фрукты, ни южные города, которые теперь готовы принять нас среди зимы.»

вместе с весной, жду не дождусь возвращение лавочников с их малиной. и солнце. может настоящий сезонный продукт в Петербурге это солнечный свет?

«конечно, мы можем наблюдать за игрой времен и вне кулинарии - например, подмечая перемены в цвете листьев и тепле солнечных лучей, согревающих кожу, или прикасаясь руками к земле, или следя за колебанием оттенков неба и формы облаков, или вслушиваясь в птичье пение и шум ветра.»

порой забываешь наблюдать смену сезонов, особенно становясь старше. особенно, когда живешь в городе и проводишь 90% процентов времени в многоэтажных зданиях. в детстве все было не так. особенно, если детство прошло в другом климате. и вот эти изначальные настройки и заложили определили значения слов «время года», «зима», «лето». первый снег, первые травинки, первое цветение деревьев, первая золотая листва. вспоминаю, как впервые в жизни увидела цветущее абрикосовое дерево, и подумала, что это выпал снег.

«после затянувшейся зимы бывает трудно поверить, что весна всё-таки пришла; как после долгой разлуки со старым другом, мы робеем, не решаемся шагнуть навстречу и лишь к середине весны даем себе свободу.»

уже ребенком я не верила в наступление весны.

благо, мне довелось познакомить свое тело с самым разными сезонами, температурами, влажностями, продуктами, настроениями. довелось зимой отмораживать ноги, а дома согреваться чаем и печеньем, весной встречать рассветы и обновляться, летом жариться на солнце и охлаждаться мороженым, а осенью меланхолиться и варить какао. в этом вот жизнь и заключается, в цикличности, повторении, обновлении.

но не всем везет родиться в климате с контрастными сезонами.

«стоит, однако, подумать обо всех тех, для кого и сегодня существует только текущий сезон, так как они прикованы к своему региону. или о тех, а их еще больше, кто вынужденно живет в перманентном бессезонье мучных и соевых продуктов, растительного масла и консервов: именно таким рационом довольствуются беднейшие слои населения и те, кто попал в лагеря беженцев.»

после такого рассуждения начинаешь ценить свой Петербург чуть больше обычного. зима еще не началась, а я уже предвкушаю весну.