Kitobni o'qish: «Звезда Ариадны. Надежда на Земле и в небе»
Часть первая. Потерянная Земля
Александр Свирин
Из глубинной тьмы
Акмет, волевой человек, проник внутрь огромного тёмного ангара с батискафами, почти вслепую крался через холодную, пахнущую морской водой, черноту, пока не увидел одинокий огонёк маленькой лампы, и резко спрятался от него за бетонный выступ, словно мог ненароком обжечься. Сердце отбивало ритм испуга, ладони дрожали от нервного напряжения. Заметили? Или же пронесло?
Он закрыл глаза и вслушался в подводную музыку ангара, где эхом разносились звуки капель, разбивающихся о каменный пол, течение вод и утробный вой стали, медленно деформирующейся под огромным давлением. И как фальшивые ноты вклинивался в эту симфонию стук металла о металл: ключ, закручивающий гайку.
Не заметили, не услышали.
Акмет медленно выдохнул. Тихо и осторожно он выглянул из укрытия, чтобы посмотреть, кто задержался на работе до самого отбоя. У одного из батискафов сидел в свете лампы Рахан и что-то подкручивал на корпусе. Ясно, не успел отработать норму за день и теперь жертвует сном, чтобы не отставать и не подводить весь народ.
Акмет призадумался, как быть дальше, затем развернулся и аккуратно шагнул обратно к выходу. Остановился. Тихонько отругал себя за малодушие – нет, надо ждать. Не будет же Рахан сидеть тут весь отбой. Акмет двинул ногой назад, чтобы вернуться на место, но задел пяткой что-то твёрдое. Раздался оглушительный железный грохот, который слышали, наверное, и в другом куполе.
Кто-то оставил ящик с инструментами!
Акмет машинально пригнулся, вновь прячась за выступом.
– Кто здесь? – раздался голос Рахана.
Конечно, услышал. Весь город, наверное, услышал.
Выбора нет, придётся сдаваться и надеяться, что старый друг всё поймёт. Акмет заставил себя прекратить дрожать, успокоил тревожное сердце и встал во весь рост. Он вышел из укрытия и вошёл в маленький шар лампового света.
– Это я, Рахан.
– Акмет? Ты чего здесь?
– А ты? После отбоя каждый инженер должен спать. Здоровый сон – первооснова умственного и физического здоровья, так необходимого для качественной работы. Забыл?
– Да я вот батискафы чиню. Как дурак откладывал проверку до последнего, думал, ничего с ними не случилось, будут как всегда целенькие. Но, оказалось, у этого кислородный фильтр сбоит. Пришлось менять всю систему. Сам знаешь, это часа на три, не меньше.
– Ну ясно.
– Ну а ты-то? Сам не спишь ведь.
Акмет прислонился спиной к выступу, на котором стоял батискаф, и сложил руки на груди. Он отречённо смотрел куда-то во мрак, словно его не поймали крадущимся в тенях, как вора. Хотя почему как – он ведь и собирался украсть.
– За тебя волновался. Пришёл помочь.
– А. Ну ты припоздал тогда. Я уже почти закончил.
– Ну и хорошо.
Рахан, будто потеряв интерес к внезапно возникшему из темноты другу, вернулся к работе и продолжил закручивать гайки на внешней обшивке батискафа. Бедный наивный работяга! Не ищет, не спрашивает. Как бы Акмет хотел быть, как он – жить и просто заниматься своим делом, ни о чём лишнем не думая. Но не получалось. Вопросы сами возникали в голове, злые вопросы, опасные.
Что, если поделиться ими с другом? Пойдёт ли Рахан с ним? Захочет ли оставить город и ринуться навстречу неизвестности, бросив всё, что имел и любил, лишь бы узнать правду?
– Скажи, Рахан, а тебе в последнее время ничего не кажется странным? – начал Акмет.
– Да вроде нет, всё как всегда.
– Хочу тебе кое-что рассказать. Ты слушаешь?
– Валяй.
– Началось это пару лет назад. Я тогда только стал инженером, и меня распределили в энергетический корпус, следить за работой осветительной системы…
* * *
Уже несколько лет Акмету снился один и тот же тревожный сон: он всплывает из тёмных пучин океана, постепенно вокруг становится светлее и теплее, и вот он прорывается сквозь водную гладь на поверхность, вдыхает обжигающе горячий воздух, кожа тут же краснеет, а в глаза бьёт ослепительный свет от лика Бога. Клубится пар, и нет ничего живого на многие мили вокруг. Акмет чувствует, как варится заживо, но всё же поднимает очи к небу и в последний раз смотрит на недостижимую мечту – на солнце.
А потом боль, тьма и пробуждение.
В первый раз Акмет даже не обратил внимания – ну кошмар и кошмар, с кем не бывает. Во второй увидел в этом какое-то зловещее предзнаменование. В третий – призыв.
Иногда сон ускользал из памяти, и сколько бы Акмет ни пытался его удержать, он утекал, как песок сквозь пальцы, оставляя после себя лишь крупицы образов и ощущений. Но и они смывались тяжёлой трудовой сменой.
Шесть дней по двенадцать часов Акмет исполнял обязанности инженера осветительной системы: проверял проводку, менял сгоревшие лампы, следил за подачей питания. Он исправно крутился, как хорошо смазанный маслом винтик в огромном механизме города под названием Пацифик. А как иначе? Слишком велика ответственность, особенно на плечах инженеров. Любой просчёт или недосмотр, халатность, плохо выполненная работа – и сломается одна из каких-нибудь важных систем города. Перестанут работать электростанции – «полетит» освещение и работа фильтров. Сдохнут фильтры – нечем будет дышать, и люди лишатся пресной воды. А плохая инспекция куполов вообще грозит гибелью всему живому; малейшая пропущенная трещина – и трёхкилометровая толща воды раздавит город со всеми жителями.
Но Акмета на такие ответственные должности пока не ставили. Осветительная система хоть и важна, но не критична для выживания.
Сон повторялся сперва раз в месяц, потом чаще, раз в неделю, и вот в последнее время снился каждый отбой. Акмет просыпался в поту, скидывал с себя тяжёлое одеяло и открывал окно, но на улице, как и у него в комнате, было душно и безветренно. Дальше он не мог уснуть до тех пор, пока по всему Пацифику не зажигался свет и не начиналась новая трудовая смена.
В конце концов, сон доконал окончательно, но Акмет разгадал его тайну. Сны – воплощения наших тайных желаний, отголосок подсознательных стремлений, которые порой нельзя объяснить рационально. Но, когда одно и то же капает на мозги в течение вот уже нескольких лет, волей-неволей задумаешься об источнике тревог.
В свой выходной Акмет отправился на приём к Главному Инженеру.
Заходить в высокое здание в центральном куполе было как всегда страшновато. Охрана у входа тщательно его обыскала, проверила документы и только после этого пропустила внутрь. Никаких других посетителей или посторонних не бродило по коридорам, только рабочие, ответственно исполняющие свои обязанности. Акмет подумал, что под неусыпным надзором Главного Инженера работа ещё напряжённее.
Каждый раз, как он приходил сюда, чувствовал себя лишним, ненужным. Хотелось развернуться и уйти, отправиться на работу, пусть даже сегодня и положен выходной. Уж лучше ремонтировать осветительные системы, чем встречаться лицом к лицу с самым занятым человеком в городе. Достойно ли твоё дело того, чтобы отнимать его время? Вот вопрос, который каждый должен был задавать себе прежде, чем проситься на приём к Главному Инженеру. Акмет несколько раз взвесил все за и против и решил – достойно.
Лифт привёз его на верхний этаж и выпустил сразу в огромный кабинет. На первый взгляд казалось, что всё здесь сияло, но и самый внимательный глаз не нашёл бы ни одной лишней детали. Вот мебель: кресла, диван, рабочий стол и столики поменьше – всё отполировано до блеска. Никаких обоев, голые стены выкрашены в белый, излишне белый, цвет, который светился бы даже во мраке. Множество ламп давали достаточно света, чтобы любой житель Пацифика жмурился от такой яркости. Ни украшений, ни картин – ничто не говорило о богатстве лучше, чем чистота вокруг.
Главный Инженер сидел за столом и что-то писал на сенсорной панели. Четыре монитора стеной загораживали его от мира; на них выводились различные схемы и чертежи. На одном было открыто несколько окон с документами: разрешение на брак и ребёнка, некролог, свидетельство о передаче собственности и другие. Когда Акмет вошёл, Главный Инженер не отвлёкся от работы и посмотрел на гостя только тогда, когда тот вплотную приблизился к самому столу.
Он поднял взгляд, улыбнулся и встал. Ростом он был чуть ниже Акмета, поджарый и жилистый. Нестарое ещё лицо покрывала, как паутина, сеть тонких морщин. Чёрные напомаженные волосы блестели. Голубые глаза лучились добротой и радушием, а сияющая улыбка сразу располагала к себе.
– Здравствуй, Акмет, – поприветствовал он и протянул через стол руку. – Давно не виделись.
Акмет отметил ещё крепкое рукопожатие Главного Инженера.
– Да, давненько.
Главный Инженер жестом пригласил Акмета присесть, дождался, когда тот выберет подходящее кресло, вышел из-за стола и сел напротив.
– Итак, что привело тебя ко мне?
– Сразу к делу, да? – Акмет ухмыльнулся. – А не хочешь спросить, что нового? Как я живу вообще?
Главный Инженер как будто стыдливо опустил взгляд.
– Ты прав, извини. Я так заработался, что забыл, каково быть отцом. У тебя ведь сегодня выходной? Как насчёт поужинать вместе? Расскажешь о себе.
– Я здесь как раз для того, чтобы рассказать тебе кое-что.
Акмет закрыл глаза и собрался с мыслями.
– Последнее время мне постоянно снится один и тот же сон. Будто я всплываю на поверхность и вижу солнце. Но там жара, она сжигает мою кожу и выжигает глаза.
– Всё верно. – Главный Инженер кивнул. – На поверхности сейчас настоящий ад.
– Откуда тебе знать? Ты там не был. Никто там не был вот уже полторы тысячи лет.
– А мне и не нужно там быть, чтобы знать. Озоновый слой разрушен. Ледники растаяли. Ничто не защищает Землю от солнечной радиации. На поверхности выжженная пустыня и нет ничего живого. Ты в школе не учился? Как инженер, ты должен знать об этом.
– Да-да. – Акмет отмахнулся. – Знаю. Я вообще не о том. Просто подумал, ну…
– Ну?
Акмет замялся, опустил взгляд.
– Что, если мне подняться наверх ненадолго? Не ради любопытства. Я бы хотел сфотографировать солнце, понимаешь? Нарисованных картинок мало. А так люди бы увидели, ну… что-то новое, понимаешь?
Главный Инженер рассмеялся.
– Ну ты и позабавил меня.
– Так что?
– Разумеется нет.
– Но почему?
– Во-первых, солнечная радиация.
– Я надену защитный костюм.
– Ты сваришься заживо.
– Я пробуду там недолго. Всего несколько минут, чтобы сделать фото. Оценю обстановку и сразу назад.
– Ты не то что сделать фотографию, ты даже посмотреть на солнце нормально не сможешь. Оно слишком яркое, слепит глаза, выжигает сетчатку. Фотография этого не передаст.
– Я хотя бы попробую.
– Нет.
– Но почему?
– Я уже сказал – это слишком опасно.
– Но я буду осторожен. Правда.
– Нет, Акмет. Это моё последнее слово. У тебя что-то ещё?
Мягкий радушный взгляд отца исчез, теперь на него смотрели наполненные стальным блеском глаза Главного Инженера. Акмет чувствовал себя так, будто разбежался что было сил, но не заметил железную стену и со всего маху впечатался прямо в неё. Невольно вспомнил, как отец говорил с ним в детстве: мягкий тон, но жёсткое слово. Проще голыми руками сдвинуть Пацифик, чем переубедить Главного Инженера.
– Ладно, я тебя понял, пап. Нет так нет. Больше не буду отнимать твоё время. Пока.
Акмет встал с кресла и быстро пошёл к лифту.
– Подожди!
Акмет нажал кнопку вызова и обернулся.
– Так как насчёт ужина? – Это снова был отец, любящий и заботливый.
– Обязательно.
Лифт приехал, Акмет зашёл внутрь.
– Но только в другой раз, – успел добавить он, прежде чем двери закрылись.
* * *
Рахан закрутил последнюю гайку, вытер пот со лба и облегчённо выдохнул. Он аккуратно положил гаечный ключ в сумку к остальным инструментам и сел на выступе, свесив ноги.
– Всегда знал, что ты с прибабахом, – сказал он Акмету, потому что тот уже какое-то время молчал, – но подняться на поверхность? Это ж чистое безумие. Тебе жить надоело?
– Я бы не задержался там надолго. От нескольких минут наверху мне бы ничего не было, тем более в костюме.
– Дружище, радиация – страшная штука. Она и батискаф сломать может.
– Ладно, вот тебе ещё один любопытный факт. Ты в курсе, что город производит энергии в пять раз больше, чем потребляет?
– Это невозможно.
– Тем не менее это так. Я посчитал. И я не понимаю, почему об этом никто не сказал раньше, ведь тут даже думать особо не надо, достаточно статистики с электростанций и простой математики.
Рахан, который до этого сидел с таким видом, будто сквозь толстое стекло купола увидел во мраке глубин древнего подводного бога, услышав последние слова, призадумался.
– Но если это так просто, – сказал он, – то почему мы до сих пор об этом не знаем? Кто-то до тебя должен был заметить, особенно сами сотрудники станций.
– Вот и я подумал, что это странно.
Наступило затишье. Они вдвоём спрятались в маленьком пятнышке света от чудищ, что живут в темноте. Акмет раздумывал, выкладывать ли последний козырь? Стоит ли оно того?
Пару недель назад он прогуливался в садовом куполе. Под ультрафиолетовыми лампами росли последние деревья и кустарники на планете. Акмет любил представлять, что вместо купола над головой ночное небо, полное звёзд, где стелется дорожка Млечного Пути и вращаются в далёком космосе иные галактики. Но за толстым стеклом была видна лишь глубоководная темнота.
Акмет сел прямо у стенки купола и стал всматриваться в этот мрак, будто надеялся разглядеть там что-то новое. Но бесполезно. Сплошная густая чернота – и ничего более. И так изо дня в день, за годом год, вот уже полторы тысячи лет. Бледные люди живут без солнца, во тьме глубин, и все силы кладут только на то, чтобы город, спасающий их жизнь, продолжал работать, как часы. Сколько сил и труда вложено во всё это – и ради чего? Ради простого выживания? А что потом? Зачем выживать, если дорога впереди не обещает ничего хорошего? Неужели за полторы тысячи лет никто не задался этими вопросами? Впрочем, все вокруг так заняты, что им не до размышлений.
Акмет достал фонарь, включил и направил луч за пределы купола. Может, хоть так удастся что-то рассмотреть?
Луч выхватил илистое дно, какие-то камни. Что ж, по крайней мере, это действительно дно океана.
Акмет поводил фонариком влево-вправо, как вдруг краем глаза приметил что-то инородное. Среди грязи и глины промелькнул металлический блеск. Акмет перевёл луч фонарика обратно и увидел – на дне что-то лежит. Или, вернее сказать, там что-то закопано, ведь оно лишь чуть-чуть проглядывало из-под слоя ила. Акмет сосредоточился, вгляделся как следует. Непонятно. Слишком мутное стекло, да и света маловато.
Но что-то оно ему напомнило. Что-то хорошо знакомое, но он никак не мог поймать нужную мысль за хвост.
И тут вдруг его осенило.
Линия электропередачи. Глубоководный рукав, внутри которого проходят силовые кабели.
Но это странно. Рукав еле-еле проглядывает из-под ила, он бы никогда его не заметил, если бы случайно не оказался именно здесь, светя фонариком наружу. Кому и зачем вообще понадобилось прокладывать кабели за пределами города?
Акмет задумался. Насколько он знал, все линии электропередачи проходят под куполом, никаких коммуникаций снаружи нет. Да, кроме Пацифика есть и другие глубоководные города, но они далеко. Индиан, Атлантик, Норт – может, это для связи с ними?
Акмет хотел успокоить себя этой мыслью, тем более что она выглядела вполне правдоподобно, но никак не мог забыть о том, что совсем недавно обнаружил избыток энергии в городе. Куда она девается?
Жабры на шее начали подрагивать от волнения. Вполне возможно, это как-то связано с тем, что он только что обнаружил. Силовые кабели, которые уходят… куда?
Слишком много вопросов и никаких ответов.
И вот, Акмет смотрел на своего друга Рахана, вспоминал эту историю и уже хотел всё ему рассказать, но тот опередил его.
– А у меня, кстати, есть новости.
– Делись.
– Нам с Киарой выдали разрешение на ребёнка.
Акмет не смог сдержать радостной улыбки.
– Поздравляю! Это отличные новости! Столько лет ожидания и вот наконец-то.
– Да, и не говори. – Рахан махнул рукой, словно говоря, что теперь всё это – пустяки. – Грустно, конечно. Я слыхал, один из электриков погиб. Что-то там не заземлил, как следует, и получил смертельный разряд. А мы стояли первые в очереди на репродукцию, и вот… Жаль, что наша радость обязательно должна быть омрачена чьим-то горем.
Акмет же хоть и искренне радовался за друга, но понял, что не станет и дальше втягивать того в пучину своих подозрений. Нет, он задумал опасное дельце, а у Рахана семья, любимая жена и скоро, может, будет ребёнок.
– В любом случае, я за тебя рад. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.
– Спасибо.
Рахан взял свою сумку с инструментами, фонарь и спрыгнул с выступа.
– Ну что, дело сделано, пора спать. Идём?
– Ты иди, я ещё немного посижу здесь.
– Зачем?
– Есть, о чём поразмышлять.
Рахан подозрительно прищурился. Он приподнял фонарь, чтобы получше разглядеть лицо Акмета. Тот зажмурился от яркого света и даже немного отвернулся.
– Погоди-ка, – сказал Рахан, – тут что-то не вяжется. Откуда ты узнал, что я сегодня задержусь допоздна?
Акмет молчал. Рахан задышал быстрее.
– Я понял. Ты сюда не ко мне шёл. Ты собирался угнать батискаф и подняться на поверхность!
Акмет глубоко вздохнул и развёл руками.
– Ну, молодец, ты меня раскусил. Что дальше?
– Это же безумие! Бе-зу-ми-е. Акмет, очнись. Мало того что это серьёзное преступление, ты не сможешь вернуться обратно. А если вернёшься, то тебя казнят. И я уверен, Главный Инженер лично подпишет приказ, не посмотрит, что ты его сын.
– Может, и не казнят. Зависит от того, как именно я вернусь, правильно?
– Ты спятил. Серьёзно, дружище, ты спятил. Забудь. Это плохая идея.
– Не могу, Рахан. Я пытался. Не получается. Я должен увидеть, что там наверху. Это моя мечта, моя судьба. Пусть я умру, но хочу хоть одним глазком посмотреть на солнце.
– Ну уж нет.
Рахан скинул сумку на пол. Раздался громкий металлический звон инструментов внутри, и Акмет невольно дёрнулся, подумав, что сейчас сюда обязательно сбегутся полицейские, посмотреть, что за шум.
– Я тебе не позволю, – сказал Рахан.
Прежде чем Акмет успел что-либо ответить, кулак друга врезался ему в скулу. Следующий удар пришёлся в живот, затем снова по лицу. Рахан, судя по всему, всерьёз собирался избить Акмета, чтобы тот просто физически не смог сбежать. И его не беспокоило, что из-за этого у него самого могут быть проблемы с законом.
Чтобы избежать новых ударов, Акмет отскочил в сторону, выпрямился и посмотрел на друга. Рахан снова бросился в атаку, целясь в лицо, но теперь противник был готов. Акмет отошёл чуть в сторону и поставил подножку. Рахан споткнулся и улетел вперёд, с громким выкриком впечатавшись носом в холодный бетонный пол.
Что дальше?
Акмет видел, что друг не спешит подниматься, а потому счёл себя победителем. Но они наделали много шума, привлекли внимание. Сюда могут заглянуть полицейские.
И точно, Акмет услышал, как открывается дверь в ангар. Он быстро метнулся к фонарю, выключил его, сел рядом с Раханом и зажал ему рот ладонью. Неподалёку забегал луч фонарика.
– Кто здесь? – послышался низкий хрипловатый голос.
Рахан попытался помычать сквозь ладонь Акмета, и тому пришлось зажать другу нос. Звуки тут же захлебнулись, не успев обратить на себя внимание полицейского. Рахан приходил в себя и начал вяло сопротивляться хватке Акмета, пытаясь убрать его ладонь, но он всё ещё был слишком слаб после короткого обморока.
Луч фонарика неохотно пошарил в темноте, после чего его хозяин просто ушёл, оставив непримиримых друзей наедине. Только когда дверь закрылась, Акмет отпустил Рахана, и тот тяжело и быстро задышал.
– Прости, друг. Я должен это сделать. Так будет лучше для всех. Ведь если люди вновь увидят солнце – представляешь, как они обрадуются?
– …то… не… стоит… – Рахан с трудом выговаривал слова, – твоей… жизни…
– Может, и стоит.
Акмет включил фонарь и осмотрелся. Нужно выбрать какой-то один батискаф. А почему бы и не вот этот, который Рахан только что починил? Правда, спускать на воду его придётся специальным огромным краном, а это грохот такой, что полгорода проснётся. Времени будет мало.
Акмет миновал всё ещё лежащего на полу Рахана, дошёл до входа в ангар и с шумом, который, как ему показалось, тоже привлечёт внимание, подвинул достаточно тяжёлый железный стол, забаррикадировав дверь. Что ж, это задержит нежелательных гостей на какое-то время.
После Акмет отправился к пульту управления краном. Разобраться, как тут всё работает, оказалось несложно – для инженера высокой квалификации всё интуитивно понятно. Акмет направил хват-манипулятор к нужному батискафу, подцепил его, приподнял и медленно перенёс в сторону водного резервуара, откуда уже можно было попасть наружу.
Ничего сложного, но шум и правда стоял ужасающий. В рабочие часы, наверное, не обращаешь внимания, но сейчас грохотало так, будто отбойным молотком долбили по наковальне прямо над ухом. Акмет опустил батискаф на воду и вытер проступившую на лбу испарину. Отлично, полдела сделано.
Теперь нужно перейти к другому пульту управления – шлюзом. Тут ещё проще – система автоматическая, от оператора, по сути, требовалось нажать буквально пару кнопок, чтобы отдать команду. Откроется первая гермодверь, батискаф заплывёт внутрь камеры, дверь закроется, затем откроется вторая. Батискаф окажется в широкой трубе, которая ведёт уже в открытый океан. Всю процедуру можно остановить, но только до того, пока не закроется первая дверь. Потом возникает риск разгерметизации и затопления, а потому остановить Акмета уже не получится.
У входа в ангар раздались шум и крики, кто-то начал ломиться внутрь. Акмет тихо выругался про себя, нажал кнопку открывания первой двери шлюза и бросился к батискафу. Рахан потихоньку приходил в себя и даже почти встал на ноги, опираясь на выступ. Из носа у него текла кровь.
Но Акмет не обратил внимания на раненого друга, а пронёсся мимо, словно ветер, и полез к открытому люку батискафа. Ломившиеся в дверь полицейские уже немного отодвинули стол. Рахан поплёлся к пульту управления, но он шёл медленно, пошатываясь, еле-еле стоял на ногах. Время ещё есть.
Акмет закрыл люк, включил все системы, проверил – работает. Ещё во времена учёбы ему довелось поплавать в батискафе, правда, тогда им управлял преподаватель, который довольно подробно рассказывал, что и зачем он делает. Сейчас Акмет вспоминал тот урок и надеялся, что нигде не ошибётся.
Датчики работают, давление внутри нормальное, кабина герметична. Порядок. Можно плыть. Акмет запустил двигатель и поплыл вперёд, через первую гермодверь. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и его уже будет не остановить.
А Рахан почти добрался до пульта управления. У Акмета оставалось буквально несколько секунд. Поэтому он заранее выпустил руку-манипулятор батискафа, чтобы нажать кнопку внутри камеры шлюза, которая закроет первую гермодверь.
Рахан встал за пульт, но Акмет всё-таки оказался чуть быстрее.
Первая гермодверь закрылась, и теперь он был свободен. Через несколько секунд открылась вторая, и перед батискафом предстал туннель на волю.
Наступило облегчение. Акмет сразу погрузился в темноту и тишину глубинных океанских вод. Включил фонари и поплыл вперёд по трубе к выходу в океан. Самое большее, что смогут сейчас сделать другие, – послать за ним второй батискаф. Но это бессмысленно, они все примерно одинаковой скорости, а пока его спустят на воду, пока откроют шлюз, Акмет будет уже далеко и никто не сможет его догнать. Сейчас он в безопасности. Но это пока.
Датчик глубины показывал три тысячи сто тридцать два метра. Акмет видел старые карты мира, ещё до нисхождения под воду, и знал, что Пацифик располагался в Тихом океане неподалёку от Японских островов. Он развернул батискаф на запад, где по его прикидкам как раз располагалась Окинава, и только теперь успокоился окончательно. Всплывать сейчас на поверхность не стоило. Лучше оказаться поближе к земле, чтобы оценить обстановку на суше.
Впрочем, подумав ещё немного, Акмет понял, что заплыв, возможно, затянется. Если ледники растаяли, то острова могло и затопить. На батискафе стояли новейшие двигатели на жидком кислороде, которые в древние времена использовали на подлодках, только новый тип был значительно меньшего размера и не так сильно грелся. Хватало их на трое суток, а находиться в океане дольше смысла никто не видел.
Трое суток. Это будет тяжело, потому что Акмет прихватил с собой лишь пару энергетических батончиков. Впрочем, батискаф развивал скорость в сорок узлов. Это давало надежду, что он доберётся до цели чуть больше чем за сутки.
Вокруг – чёрная толща воды, будто он двигался сквозь мутное стекло. Фонарь батискафа выхватывал только грязь, песок и скалы на дне. А впереди лишь мрак, густой и тяжёлый, бесконечный и пустой. Акмету представлялось, как быстрые фотоны, устремляясь вперёд, разбивались об эту чёрную стену и погибали, не в силах преодолеть её.
И вот, спустя два часа стало казаться, будто и сам батискаф несётся в бездну и вот-вот разобьётся. Сердце забилось слишком громко, пульс тревожными барабанами бил в ушах. А вдруг фонарь сейчас выхватит из глубины что-то, чего Акмет не должен был увидеть? Невольно он вспомнил старые страшные рассказы о древних спящих морских богах, могучих и ужасных. Впрочем, реальные глубоководные обитатели, встречающиеся ему на пути, были не менее жуткими. Акмет знал, что они для него не опасны – их тела слабые и рыхлые. Большинство из них тут же отплывали в сторону, едва попав в свет фонаря, а те, кто не успевал, врезались в обшивку батискафа и разбивались. Глубоководная фауна пугающа и разнообразна, неудивительно, что она вдохновляла писателей древности на сочинение историй о морских чудовищах.
Когда в желудке заурчало, Акмет перекусил прихваченным из дома энергетическим батончиком. Интересно, сколько он уже в пути? Сейчас двенадцать часов – полдень, а во сколько он отбыл? Кажется, в час после полуночи.
Однообразие вида за иллюминатором утомляло и гипнотизировало, вгоняло в тоску и сон. Акмет не мог насладиться всеми красотами океанского дна лишь потому, что мрак вокруг не позволял видеть дальше маленького шара света, создаваемого фонарём. Впрочем, он жил во мраке всю свою жизнь. Именно поэтому теперь он движется навстречу солнцу.
Усталость брала верх, и потому в семь пополудни Акмет решил немного вздремнуть, поставив батискаф на автопилот. Шутка ли, более полутора суток на ногах. Система оповещения разбудит его, если вдруг что-то пойдёт не так.
Через восемь часов мерзкий писк вывел его из сна – датчики сообщали, что поверхность дна начала забирать вверх. Акмет включил постепенный сброс воды из обшивки батискафа для подъёма на поверхность. Приборы зафиксировали изменение глубины. Две тысячи девятьсот тридцать шесть метров. Через полчаса уже две тысячи четыреста двадцать, ещё через час – тысяча триста пятьдесят, и следом – семьсот шестьдесят пять, двести сорок два, пятьдесят четыре.
Чем выше Акмет поднимался, тем волнительнее ему становилось. Вокруг уже было достаточно светло. Теперь наконец-то можно полюбоваться красотой океана. Кораллы, раковины, морские водоросли, проплывавшие мимо стайки разноцветных мелких рыбёшек – всё это целиком захватило внимание Акмета и заставило забыть прежние страхи. Растревожиться пришлось только из-за проплывавшей мимо акулы, которая толкнула его батискаф, но не стала и дальше биться с ним, а просто поплыла дальше.
Постепенно мир вокруг становился ярче и красочнее. И это поражало больше всего. Ладно, на глубине, но здесь-то, здесь почему всё живёт?! Как радиация не добралась сюда? Температура воды должна быть высокой, и никакая жизнь не может существовать в таких условиях. Но приборы показывали, что снаружи не больше пятнадцати градусов – вполне нормально для Тихого океана.
Акмет так засмотрелся вокруг, что забыл об управлении. Он отвлёкся и не заметил приближающуюся острую скалу, торчащую из дна. Батискаф влетел в неё на всей скорости. Внешняя обшивка была пробита и стала заполняться водой. Двигатель заглох. Включилась аварийная система питания кислородных фильтров. Батискаф мёртвым грузом медленно опустился на дно и был уже не в состоянии подняться выше.
Акмет нервно сглотнул. Фонарь погас, но света вполне хватало. Глубина – двадцать три метра. Терпимо.
Он закрыл глаза и сосредоточился. У этих батискафов есть функция постепенной разгерметизации. Можно медленно повысить давление внутри кабины, чтобы организм привык, и таким образом избежать декомпрессии.
Как и любой житель Пацифика, Акмет хорошо умел плавать, да и благодаря жабрам дыхание под водой не проблема. Но вот всплывать с глубины никто никогда не учил. Пришлось задействовать все свои знания физики, чтобы вспомнить, как надо делать правильно. В принципе, раз он может дышать под водой, то давление воздуха внутри тела будет всегда таким же, как и снаружи. Важно лишь не всплывать слишком быстро.
Акмет выключил кислородные фильтры, запустил разгерметизацию кабины и стал ждать. Воздух отсюда выйдет за полчаса. За это же время давление должно постепенно вырасти до наружного уровня.
Слишком много опасностей вокруг. И акула, которая повстречалась ему на пути, прямое тому подтверждение. Плавает она всяко быстрее, чем он. Значит, нужно вооружиться. Он порыскал в поисках хоть какого-нибудь оружия, но нашёл лишь рабочий крюк диаметром примерно в сантиметр и длиной в тридцать. Ладно, за неимением лучшего сгодится и это.
Давление росло, и Акмет чувствовал, как ему становится хуже. Голова кружилась и болела. Глаза будто выросли и пытались сбежать из глазниц. Из носа пошла кровь. Тело обмякло, силы словно куда-то утекали, наступила сонливость. Тошнило. Через пятнадцать минут Акмет ощутил духоту и катастрофическую нехватку воздуха. Он задышал глубже и чаще, и даже жабры затрепетали. Ещё через пять минут он решил, что с него хватит и пора выходить.
Он открыл люк, и в батискаф тут же хлынула солёная вода. Несмотря на ещё сильнее выросшее давление, она освежила и даже немного привела в чувство.
Акмет выплыл в открытый океан. Осмотрелся, акул не увидел. Что ж, пора подниматься наверх, но медленно, осторожно. Плыть было физически сложно, приходилось прилагать огромные усилия, чтобы преодолеть тяжесть водной толщи. Перед глазами всё плыло, хотелось закрыть их, так как из-за соли они начинали гореть и слезиться. Какие-то мальки расплывались от него в разные стороны.
Состояние ухудшалось. Акмет плыл не только вверх, но и вперёд, туда, где по его прикидкам должен был быть берег. Крюк, который он прихватил с собой как оружие, болтался на поясе.
