Kitobni o'qish: «Прибалтийский фашизм: трагедия народов Прибалтики», sahifa 7

Грузовики для транспортировки удается достать очень редко. Время от времени случаются попытки к бегству, которые пресекаются моими людьми, с опасностью для собственной жизни. Так, например, 3 человека из подразделения, действующего в Мариамполе, расстреляли на лесной дороге 38 евреев и коммунистических функционеров, попытавшихся бежать, и никому не удалось уйти. Путь туда и обратно при проведении некоторых акций составлял 160–200 км. Только за счет умелого распределения времени удалось проводить за одну неделю до 5 акций и при этом еще справляться с работой, которая ждала в Каунасе, чтобы в делах не происходило какого-либо застоя.

Акции в самом Каунасе, где достаточно в определенной степени обученных литовских партизан, можно рассматривать почти как показательные стрельбы, в отличие от невероятных трудностей, с которыми мы часто сталкивались вне города.

Руководство и весь личный состав вверенной мне эйнзатцкоманды в Каунасе принимали активное участие в крупномасштабных акциях в городе. От участия в них вследствие болезни был освобожден всего один служащий криминальной полиции.

Я полагаю, что для эйнзатцкоманды № 3 акции против евреев в основном завершены. Еще оставшиеся в живых евреи и еврейки необходимы в качестве рабочей силы, и я полагаю, что по окончанию зимы эта рабочая сила будет активно использоваться и далее. Я считаю, что надо немедленно начинать стерилизацию еврейских мужчин, чтобы предотвратить размножение евреев. Если все же какая-либо еврейка забеременеет, то она подлежит ликвидации»²⁵⁰.

Количество убитых в Литве с 7 июля по 1 декабря 1941 года, приводимое в отчете Йегера, – 133.346 евреев и коммунистов, – не включает в себя жертвы первых погромов (от 3.800 в отчете Шталекера²⁵¹ до 5.000 в отчете Йегера), а также деятельности других эйнзатцкоманд, действовавших на территории Литвы²⁵². В отчет не попали также сведения о десятках тысяч людей, уничтоженных в Литве другими подразделениями СС и полиции – эйнзатцкомандой «2» и зондеркомандой «1b», вермахтом и местными жителями.

В отчете командира эйнзатцгруппы «А» от 31 октября 1941 года приводится цифра в 71.105 человек (евреев), однако в приложенной к отчету сводной таблице указана цифра в 80.311 человек (плюс 860 коммунистов, итого – 81.171 человек)²⁵³. Причем в эту последнюю цифру не вошли евреи, уничтоженные в Литве и Латвии во время погромов, – 5.500; евреи, коммунисты и партизаны, ликвидированные на бывшей советской территории (всего по Прибалтике – 2.000; коммунисты и евреи, ликвидированные полицией и СД при патрулировании границы, – 5.505, душевнобольные – 748)²⁵⁴.

В отчете о деятельности эйнзатцгруппы «А» с 16 октября 1941 г. по 31 января 1942 г. говорится, что за отчетный период в одной только Литве был уничтожен 136.421 еврей, включая 3.800 человек, убитых в ходе погромов в Каунасе, и 1.200 – уничтоженных литовскими «партизанами» в небольших населенных пунктах Литвы. Кроме того, в эту цифру не вошли 5.502 еврея, уничтоженных литовскими патрулями на границе с Восточной Пруссией, и 5.500, уничтоженных при погромах в Литве и Латвии, а также 1.064 коммуниста, 56 партизан, 653 душевнобольных и 78 прочих. Итого по Литве – как минимум 143.774 человека²⁵⁵.

Уничтожение евреев Литвы продолжалось и в декабре 1941 – январе 1942 гг., хотя и в значительно меньших масштабах. В телеграмме начальника полиции безопасности и СД Каунаса от 9 февраля 1942 г., отосланной в штаб эйнзатцгруппы «А» в Ригу, сообщалось, что только эйнзатцкоманда «3» уничтожила до 1 февраля 1942 года 138.272 человека (в том числе 136.421 еврей, включая 55.556 женщин и 34.464 ребенка)²⁵⁶.

Но некоторые историки считают, что даже эти цифры являются неполными, и полагают, что до декабря 1941 года в Литве было уничтожено не менее 175.000 евреев²⁵⁷. К концу января 1942 года число жертв Холокоста в Литве могло достичь примерно 180.000–185.000 человек (в том числе погибших от невыносимых условий существования в гетто и концлагерях). Это составляет не менее 80 % всех жертв на территории Литвы. Остальные 20 % – это литовцы, русские, поляки и представители других национальностей, расстрелянные как коммунисты, партизаны, саботажники и т. п.²⁵⁸

Концлагеря в оккупированной Литве

В период гитлеровской оккупации в Литве было создано до десяти концлагерей, а включая их филиалы (так называемые «рабочие» или «специальные» лагеря), – не менее нескольких десятков. В основном они создавались на месте бывших еврейских гетто – в Вильнюсе и его окрестностях, Каунасе, Шяуляе, Понеряе, Свенцянах и др., а также близ мест массовых казней – в IV, VII и IX фортах Каунаса.

В крупнейших еврейских гетто Литвы – Каунасском, Вильнюсском и Шяуляйском к началу 1942 года еще оставалось в общей сложности от 34.500 (согласно немецким документам) до 39.000 евреев²⁵⁹. В том числе в Каунасском гетто находилось от 15²⁶⁰ до 17 тысяч человек²⁶¹, в Вильнюсском – от 15²⁶² до 20 тысяч²⁶³, в Шяуляйском к тому времени осталось примерно 4.000 человек²⁶⁴. В еврейском гетто г. Свенцяны (Швенчёнис) оставалось около 500 человек²⁶⁵. К тому же еще несколько сотен евреев-специалистов оставались в живых в гетто Вильнюсского края²⁶⁶.

Несколько тысяч из оставшихся в живых погибли от голода и болезней в гетто или были убиты с весны 1942 года до середины осени 1943 года (за этот период массовых акций уничтожения не проводилось). В 1942 году были также ликвидированы евреи-специалисты и члены их семей в небольших гетто Вильнюсского края. Несколько позднее были уничтожены евреи Свенцянского гетто. Все нетрудоспособные, а также старики и дети были уничтожены в Вильнюсе, Каунасе и Шяуляе осенью 1943 года, когда был осуществлен приказ Гиммлера о ликвидации гетто. Таким образом, с февраля 1942 до зимы 1943 года в Литве погибло и было уничтожено около 25.000 евреев²⁶⁷.

Вильнюсское гетто было официально «ликвидировано» одним из первых – в июле – августе 1943 года²⁶⁸. Но первая массовая «акция» по уничтожению узников Вильнюсского гетто была предпринята уже в апреле 1943 года. Это означало начало массового и планомерного уничтожения его узников.

В Вильнюсском гетто тоже была своя «Объединенная партизанская организация» (сокр. ФПО от «Фарейникте партизанер организацие») во главе с Ициком Витенбергом, Иосифом Глазманом и Абой Ковнером. Она была создана еще в октябре 1941 года, а в конце января 1942 года установила постоянный контакт с подпольщиками и партизанами за пределами гетто²⁶⁹. В составе организации насчитывалось несколько сотен человек. В январе появилась листовка подпольщиков, написанная А. Ковнером, в которой был первый призыв к евреям в оккупированной Европе к восстанию: «Нас не поведут, как овец, на бойню! Еврейская молодежь, не дай сбить себя со своего пути. Сомневающиеся! Избавьтесь от сомнений! Ваши дети, ваши мужья, ваши жены погибли. Понары – это не лагерь. Их всех убили там»²⁷⁰.

В 1942–1943 гг. вооруженные боевые группы из Вильнюсского гетто отправлялись в леса, где создавали партизанские отряды. Первым таким отрядом был отряд «Некомэ» («Месть»), состоявший полностью из узников Вильнюсского гетто (более двухсот человек) под командованием И. Глазмана. Отряд базировался в районе озера Свислочь. Позднее отряд был расформирован, его бойцы вошли в отряды партизанской бригады Маркова, в частности в отряд «Вильнюс». В Рудницкой Пуще (Касла Руда – в 40 км от Вильнюса) было создано четыре еврейских партизанских отряда, где подавляющее большинство составляли бойцы из Вильнюсского гетто. Два из них – отряд «Борьба» под командованием М. Баселеницкого и отряд «Смерть фашизму!» – вошли в состав литовских партизанских соединений. Отряды «За победу!» (командир С. Каплинский) и «Мститель» (командир А. Ковнер) оставались еврейскими. В 1944 году они вместе с частями советской армии приняли участие в боях за освобождение Вильнюса²⁷¹.

После «апрельской акции» молодежь начала особенно активно создавать отряды самообороны, запасаться оружием и готовить вооруженное восстание. Правда здесь, в отличие от Каунасского гетто, помощи от «Совета старейшин» и администрации ждать было нечего. Напротив, Генс еще надеялся, предотвратив восстание и сдав гестапо его организаторов, сохранить жизни остальных узников. Бежав из гетто в партизанский отряд, молодой человек фактически обрекал свою семью на смерть, так как Генс старался любыми средствами пресечь подобные попытки – лишь бы «не раздражать» немцев. Так, по указанию Генса гестапо арестовало и расстреляло Ицика Витенберга, лидера подпольной организации Вильнюсского гетто²⁷².

Преступление и одновременно трагедия Генса состояли в том, что он, как и большинство других членов администрации, жил несбыточной надеждой, что ему удастся сохранить больше человеческих жизней, если он будет послушно исполнять приказы немцев и сотрудничать с ними во всех вопросах. Вряд ли он знал о печально знаменитом сегодня «Ванзейском совещании», на котором руководители СС, полиции, СД и других ведомств нацистской Германии сформулировали принципы так называемого «окончательного решения еврейского вопроса» – то есть планомерного уничтожения всех европейских евреев.

21 июля 1943 года рейхсфюрер СС Гиммлер издал приказ о ликвидации всех еврейских гетто. По планам нацистских палачей это должно было стать следующим (хотя и не последним) шагом к «окончательному решению еврейского вопроса на Востоке» после погромов 1941 года. В июле – октябре 1943 года большинство узников были вывезены в концентрационные лагеря на территории Эстонии, где часть из них погибла от невыносимых условий труда, часть были уничтожены, а часть – вывезены на территорию Германии после того, как накануне вступления советских войск в Эстонию в сентябре 1944 года Гиммлер приказал ликвидировать все концлагеря. Но и здесь вильнюсские подпольщики продолжали свою борьбу. Группа членов ФПО из Вильнюса во главе с Л. Опескиным и Я. Бергольским смогла установить контакты с эстонскими партизанами. Подпольщики достали оружие и, когда 10 июля 1944 года части СС окружили лагерь, смогли оказать вооруженное сопротивление. Около 100 заключенным удалось вырваться из лагеря²⁷³.

Теперь даже Якобу Генсу стало ясно, что оставшихся 20 тысяч узников Вильнюсского гетто ждет та же судьба – смерть. Поняв, что немцы действительно готовят уничтожение гетто, Генс приказал открыть ворота, чтобы дать оставшимся узникам возможность бежать. Шеф еврейской полиции Деслер сразу же донес на него в гестапо. Генс, узнав о доносе, решил сам отдать себя в руки немцев. Он остался верен своему принципу – брать всю ответственность на себя. 15 сентября 1943 года, попрощавшись со своим братом Соломоном у ворот гетто, Генс отправился в гестапо. Начальник городского гестапо г. Вильнюса Нойгебауэр лично расстрелял его в тот же день за пособничество подпольщикам²⁷⁴.

Тем временем в июле 1943 года на месте Вильнюсского гетто было официально создано два концлагеря – «Кайлис» и ХКП²⁷⁵. Уже в первые дни после начала ликвидации гетто еврейские «группы самообороны» оказали вооруженное сопротивление нацистам и их литовским помощникам. Из остававшихся к началу 1942 года 15.000—20.000 узников Вильнюсского гетто выжить удалось только нескольким сотням человек, в основном тем, кто сумел бежать в леса к партизанам. Последние из них были освобождены частями Красной армии, вступившими в Вильнюс 13 июля 1944 года. Их оставалось около 600 человек (по данным на январь 1945 года), включая и тех, кто воевал в партизанских отрядах²⁷⁶.

Осенью 1943 года Каунасское и Шяуляйское гетто также были преобразованы в концлагеря²⁷⁷. Для Шяуляйского гетто, где оставалось около 4 тысяч человек, это означало практически немедленное уничтожение. Но более крупное Каунасское гетто, в котором находилось несколько десятков тысяч человек, просуществовало еще несколько месяцев.

О «ликвидации» Каунасского гетто немцы объявили 1 октября 1943 года. Официально оно было превращено в «Ковенский центральный концентрационный лагерь». Одновременно территория бывшего гетто была расширена: в его состав вошли небольшие «рабочие лагеря» в пригородах Каунаса (Алексотас и Шанчяй) и в небольших городках, как Кедайняй, Кайшиадорис, Раудондварис, Палемонас, Бабтай, Айерелис и Паневежис, которые являлись филиалами «Ковенского концлагеря». Мужчин и женщин разделили и держали теперь в разных секциях лагеря. Узники бывшего Каунасского гетто все еще продолжали носить гражданскую одежду, хотя и с отличительными «звездами Давида», но заключенных «рабочих лагерей» уже переодели в полосатые лагерные робы.

Инспектором всех концлагерей в Литве был назначен оберштурмбаннфюрер СС Гёке – «эксперт по концлагерям», получавший указания непосредственно из Генеральной инспекции концлагерей в Ораниенбурге. До своего прибытия в Каунас Гёке был комендантом различных концлагерей и гетто в Нидерландах, Бельгии, Польше.

Свои резиденцию и штаб-квартиру Гёке разместил в специально огороженном и охраняемом районе Каунасского гетто. Отсюда он управлял остальными концлагерями в Литве. Его ближайшие помощники – оберштурмфюрер Ринк, унтершарфюреры Пильгрем и Фивигер, Ауэр и другие – на месте «знакомились с ситуацией» в Каунасском гетто²⁷⁸.

В Каунас был направлен новый «комиссар по еврейским вопросам». Садиста и психопата Йордана еще в 1942 году сменил на этом посту Эрнст Штитц. Но в 1943 году на его место прибыл из Вильнюса другой «эксперт» в «окончательном решении еврейского вопроса» – Бруно Киттель²⁷⁹. До того Киттель был заместителем «комиссара по еврейским вопросам» в гестапо г. Вильнюса и руководил «ликвидацией» Виленского гетто весной и летом 1943 года²⁸⁰.

26 октября 1943 года немцы схватили более 3.000 узников Каунасского концлагеря и вывезли в неизвестном направлении. Позже стало известно, что их отправили для уничтожения в концлагеря на территории Эстонии – Клоога, Вайвара и др.²⁸¹ В гетто оставалось еще примерно 18.000 человек…²⁸²

После этой «акции» немецкая администрация неожиданно сменила гнев на милость. Гёке приказал увеличить продовольственные пайки и обещал в скором времени создать общественные кухни, профессиональные школы для молодежи и ясли для детей, чьи матери заняты на работе. Даже утонченный садист Киттель неожиданно «в знак доброй воли» разрешил вернуть нескольких еврейских детей, схваченных во время очередной облавы в гетто, в «детский дом» при еврейской больнице.

Но все это уже не могло никого обмануть. Готовилось уничтожение гетто, и большинство людей понимали это.

Началось массовое бегство узников – в основном молодежи – в леса, к партизанам. Так, только 31 октября 1943 года из бывшего Каунасского гетто бежало около сотни человек. Чтобы помешать этому, немцы постоянно патрулировали дороги, устраивали блок-посты и засады. По этой причине большинство из прорвавшихся 31 октября погибли в бою с немцами на дороге Каунас – Мариамполь (Мариямполе, ныне – г. Капсукас)²⁸³. Тем не менее в последующие дни подпольщикам удалось переправить к партизанам в Рудницкий лес восемь вооруженных групп, которые добрались до цели без потерь. Возможность бежать к партизанам больше не была тайной для узников гетто. Многие молодые люди отращивали усы и приобретали короткие куртки, чтобы больше походить на местных жителей. Это стало своего рода символикой партизан в гетто.

Исчезновение сотен человек не могло пройти незамеченным. Новый «комиссар по еврейским вопросам» Киттель подозревал, что в каждом гетто есть свое коммунистическое подполье. Поэтому он задействовал своего агента, некоего Файна, чтобы выйти на руководителей подполья.

Файн, имевший связи в администрации гетто, бессовестно торговал на черном рынке продовольствием из пайков для заключенных. Во время одной из таких сделок он был арестован в городе и доставлен в каунасское гестапо, где его завербовали в качестве осведомителя. Но скоро о роли Файна стало известно подпольщикам. Киттель вызывал его к себе почти каждый раз, когда посещал гетто. Один из подпольщиков, Йудль Зупович, служивший в еврейской полиции, слышал, как Киттель выспрашивал у Файна, кто из евреев прячет в гетто золото, оружие или другие запрещенные вещи. Однажды Файн пробрался в грузовик, на котором очередная группа узников собиралась бежать к партизанам, но спрыгнул, когда машина двинулась с места. Он пытался узнать, кто именно намерен бежать и куда, но и его тоже узнали. В один прекрасный день подпольщики заманили Файна в один из тайных бункеров, где его ждал суд. Он был приговорен к смерти и казнен здесь же. Уже после казни в кармане у Файна нашли клочок бумаги с телефонным номером Киттеля.

Узнав о пропаже своего самого доверенного осведомителя, Киттель был в ярости. Он потребовал у начальника еврейской полиции гетто, Мойше Левина, выяснить, что случилось с Файном. Естественно, поиски ничего не дали, так как Левин сам был подпольщиком²⁸⁴.

Тогда нацисты перешли к репрессиям…

27 марта 1944 года, когда рабочие бригады покинули периметр гетто, к воротам подкатили несколько грузовиков с эсэсовцами. Одновременно была усилена литовская охрана гетто. По улицам гетто курсировал грузовик с громкоговорителем: людям было объявлено, что они не должны покидать домов под угрозой смерти.

Еврейской полиции было приказано собраться для «учебных стрельб» под охраной эсэсовцев-автоматчиков.

«Хватит! – заявил им Киттель. – Вам больше не удастся обманывать немцев!»

Всем еврейским полицейским было приказано грузиться в автобусы. Когда полицейский Левнер отказался выполнить приказ, его застрелили на месте. Три автобуса с еврейскими полицейскими под охраной эсэсовцев двинулись в направлении IX форта. Тех, кто пытался выпрыгнуть на ходу, расстреливали из пулеметов.

Агент СД Липцер (в то время он еще пользовался некоторым доверием у подпольщиков) также был арестован вместе с остальными и доставлен в IX форт. Вернувшись оттуда, он рассказал, будто некоторые полицейские не выдержали допросов и выдали немцам имена руководителей подполья. Но позже оказалось, что предателем был сам Липцер: он сдал всех, кого знал.

Киттель тщетно добивался от начальника еврейской полиции Мойше Левина, чтобы тот сказал ему, кто убил «его Файна». Разъяренный упорным молчанием Левина, Киттель сам застрелили его, а тело приказал сжечь. Затем, обращаясь к оставшимся полицейским инспекторам, он произнес:

«Теперь вы ответите на мои вопросы: кто состоит в террористической группе гетто, где они прячут оружие, где их секретные бункера, кто скрывает золото и деньги в гетто и кто убил моего Файна? Тот, кто откажется отвечать, будет гореть так же, как и Левин!»

В течение трех суток Киттель запугивал и пытал полицейских, надеясь получить от них ответы на свои вопросы. Но он так и не получил их. Тридцать шесть полицейских, включая все руководство еврейской полиции, были расстреляны. Допросы членов «Совета старейшин» гетто в IX форте тоже не дали ничего.

Тем временем, пока остальные узники остались беззащитными, в гетто началась массовая облава, вошедшая в историю как «детская акция». Гестаповцы обыскивали дом за домом, взламывая погреба, обыскивая каждый подозрительный угол. (Киттель был уверен, что во многих домах есть тайные убежища.) Схваченных людей – в основном стариков, детей, больных и инвалидов – выводили из гетто и сажали в грузовики. Некоторые женщины пытались спрятаться и спрятать своих детей, но на них развернулась настоящая охота. Чтобы заглушить крики несчастных, немцы весь день гоняли по громкоговорителям бравурные марши и танцевальную музыку.

«Ну что, все котята здесь?» – спросил Киттель. («Котятами» на гестаповском жаргоне называли еврейских детей.)

Облава продолжалась до вечера. В результате было схвачено около 900 детей, стариков, больных и инвалидов. Их погрузили в машины и вывезли куда-то на запад. Как стало известно позднее, местом назначения был концлагерь Аушвиц – Освенцим, где всех их ждали газовая камера и крематорий²⁸⁵.

Но немцев эта цифра не устраивала. На следующий день облава продолжилась. Киттель в сопровождении своих подручных – унтершарфюреров Пильгрема, Фивигера, Ауэра и других – лично обыскивал дом за домом. Подвалы забрасывали гранатами, поскольку Киттель считал, что в каждом доме с подвалом есть «партизанский бункер». Но на это раз им удалось схватить всего около 200 человек. Всех их отправили в IX Каунасский форт²⁸⁶.

Вместо прежней еврейской полиции в Каунасском концлагере была создана «Служба закона и порядка». Ее возглавил не кто иной, как агент СД Беня Липцер. Его заместителем стал бывший полицейский и отпетый хулиган Т. Арнштам, а ближайшими помощниками – Бенцион Жямайтис и Вульф Виленчук. (После войны Арнштам предстал перед советским судом и был наказан по заслугам. Жямайтис поплатился за свои преступления еще раньше – однажды толпа заключенных просто растерзала его.)

Большая часть администрации бывшего гетто также была заменена на «проверенных» гестапо людей. «Совет старейшин гетто» был упразднен, а вместо него остался один лишь «староста лагеря».

Для «укрепления дисциплины» гестапо прислало в Каунасский концлагерь несколько десятков немецких «капо», то есть надсмотрщиков, которые набирались исключительно из немецких уголовников из концлагерей на территории Рейха. Территория гетто уменьшилась, а каждый дом теперь назывался «блоком» и носил свой номер. Как это было принято в концлагерях, в каждом «блоке» был свой «старший по блоку». Каждое утро проводились переклички, и если хотя бы одного человека не хватало, расстреливали весь «блок», включая и «старшего по блоку». За малейшее нарушение лагерных правил отправляли в лагерную тюрьму, а затем в черном автобусе в IX форт…

Тогда же, весной 1944 года началась отправка тысяч заключенных концлагеря на принудительные работы в Германию. Тысячи людей отправлялись в так называемые «рабочие» или «еврейские лагеря» в окрестностях Каунаса. Новая «администрация» сдавала людей в гестапо за малейшие симпатии к подпольщикам²⁸⁷.

В начале лета 1944 года немцы провели перепись тех узников, кто еще оставался в «центральном лагере». Их оказалось всего около 7.000 человек²⁸⁸.

К началу июля 1944 года части Красной армии вплотную подошли к границам Литвы. Немцы опасались восстания в бывшем Каунасском гетто и поэтому утроили охрану. Было принято решение об окончательной ликвидации «Каунасского центрального концлагеря». В город были переброшены несколько подразделений немецких СС, венгерская бригада войск СС, персонал венского отделения СД и рижской полиции. Комендант всех концлагерей в Литве, оберштурмбаннфюрер Гёке вызвал к себе бывшего главу «Совета старейшин» Элкеса и объявил ему:

«Мы хотим избавить евреев от опасности оказаться в прифронтовой зоне… Каунасские евреи будут размещены в хорошо организованных лагерях в Германии, в стране высокой цивилизации и культуры. Это будут даже не лагеря, это – образцовые лагеря… Поэтому вы должны убедить евреев не прятаться, а собраться в назначенном месте для эвакуации. Мы желаем добра всем евреям…»

Началась новая облава. Всех, кто сопротивлялся отправке в Германию, расстреливали на месте. Все места, где могли скрываться евреи, – подвалы, погреба, чердаки – как и в прошлый раз, забрасывали гранатами, дома обливали бензином и поджигали.

Все схваченные в ходе этой последней «акции» узники лагеря были разбиты на колонны и отправлены на Запад. Правда, число их оказалось меньше, чем при последней переписи, и Гёке приказал продолжить облавы.

Тем временем Киттель был занят поисками своего самого верного осведомителя, Бени Липцера. Еще задолго до того Киттель полушутя-полусерьезно пообещал ему: «Вы мой очень хороший друг, Липцер. Именно поэтому я окажу вам особую честь – я расстреляю вас лично…»

Киттелю повезло. Он нашел Липцера, прятавшегося в одном из подвалов, и исполнил свое обещание…

Ликвидация лагеря и его филиалов продолжалась целую неделю. Последний эшелон с евреями отправился из Каунаса 13 июля 1944 года, остальных казнили на месте. Гестаповцам и литовским полицаям удалось обнаружить лишь небольшое количество стариков, инвалидов и детей, которые были расстреляны на территории бывшего кладбища Каунасского гетто. Больные были сожжены вместе с лагерной больницей.

Всего в ходе ликвидации Каунасского лагеря было убито около 4.000 человек. Остальные были вывезены в концлагеря на территории Германии: мужчины – в Дахау, женщины – в Штутхоф²⁸⁹. Впоследствии Штутхоф в мае 1945 года был освобожден Красной армией, а Дахау – войсками союзников.

Несколько сотен сумели спастись: их так не нашли. Еще от 140 до 300 человек из «рабочего лагеря» Эйерелис бежали по пути на Каунасский вокзал и присоединились к партизанам в лесу Каслу Руда, уговорив бежать с собой и нескольких охранников из бригады «Русской освободительной армии» Власова²⁹⁰. Последних уцелевших освободили части Красной армии, вошедшие в Каунас 1 августа 1944 года.

* * *

К моменту оккупации в Литве, по разным оценкам, находилось от 225 до 265 тысяч евреев, включая 13–15 тысяч беженцев из Польши²⁹¹. Именно в Литве погибло наибольшее количество евреев в странах Балтии. Ее территория была полностью оккупирована германскими войсками уже в первую неделю войны, поэтому число беженцев из Литвы было крайне невелико. Под властью оккупантов оказалось не менее 220–225 тысяч евреев²⁹².

С зимы 1943/44 и вплоть до лета 1944 года, в период ликвидации последних концлагерей в Литве, число уничтоженных литовских евреев составило более 10.000 человек²⁹³. Лишь около 8–9 тысяч человек пережили оккупацию. Из них 2–3 тысячи были освобождены Красной армией, скрывались с помощью местных жителей или сражались в партизанских отрядах. Остальные уцелели, пройдя концентрационные и трудовые лагеря.

По признанию высшего фюрера СС и полиции в Прибалтике обергруппенфюрера СС Йеккельна, в Литве было уничтожено 100–200 тысяч евреев²⁹⁴. Число очень приблизительное. «Палач Прибалтики» не утруждал себя точными цифрами – тем более что все они сохранились в немецких документах. Но если верить современным, более точным данным, в годы немецко-фашистской оккупации в Литве погибло не менее 215.000–220.000 евреев. Это примерно 95–96 % от довоенного количества евреев, проживавших в Литве, – самый большой процент не только по всем трем республикам Прибалтики, но и по другим республикам СССР и странам Европы²⁹⁵. Здесь было уничтожено ⅘ всех евреев Прибалтики…