Kitobni o'qish: «Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.», sahifa 20

«Агрессивная война и контрреволюция – пожиратели детей. (В показателях «ювенальной» статистики народонаселения)

Самохин Н.И.⁶⁸

Тезисы доклада

Аннотация. Коренное обезлюдение Российской державы в постконтрреволюционные смутные времена «третьей гражданской гибридной войны» (после перехода от советского общества к «новому российскому») с годами возрастает. [3]. Доказательные свидетельства – исторические (за 118 лет) результаты потерь народонаселения РФ от снижения рождаемости и от других факторов. (Если не сказано иначе, все авторские расчёты характеризуют территорию РФ) [1; 2].

Ключевые слова: рождаемость, внебрачная рождаемость, дети.

Samokhin N.I. “Aggressive war and kontrrevolution – devourers of children, (in according to the “juvenile” statistics of population).

Abstract: Fundamental depopulation of Russian state during postcounterrevolutionary time of troubles of “third civil hybrid war”(after transition from soviet society to the “new Russian”) increases with years. [3]. An evidentiary testation – historical (during 118 years) results of depopulation of Russian Federation because of fertility decline and other factors. (Unless otherwise indicated, all author’s calculations characterize the Russian Federation territory.) [1; 2]

Keywords: fertility, illegitimate fertility, children.

В помещичье-буржуазной монархической Российской державе психологию и «условия размножения человека», масштаб и уровень рождаемости определял комплекс цивилизационных и формационных законов народонаселения позднефеодального и капиталистического миров. Война 1914–1922 гг. и изменившееся общественное бытие переменили, до известной меры, массовую психологию и мораль репродуктивного поведения людей. Формальное сокращение в войну брачности и фактическое разлучение потенциальных супругов «разлучницей-разлукой – чужбинной стороной» – обусловили реальное уменьшение (дефицит) рождений в 1915-1917-1923 гг. [1]. «…Вместо свадеб – разлуки и дым!» [3]. На территории РФ в 1896/97 г. численность детей обоего пола до 16 лет (моложе трудоспособного возраста) составляла 26279 тысяч; в 1913/14 г. (оценочно; в тысячах) – 37360*; в РСФСР в 1926/27 г. – 36854; – 1938/39 г. -42072; – 22.06.1941 г. – 43433*; – 1945/46 г. – 32577*. [1]. После перехода от одного общества к другому абсолютные масштабы и уровни рождаемости в РСФСР в отдельные годы фактически превосходили среднегодовые характеристики рождаемости, свойственные периоду монополистического капитализма в России. [1; 2]. Репродуктивную психологию в общем определяла психология социального оптимизма большинства советских людей: оптимистический взгляд в будущее и своё, и своих детей, и своих будущих детей. В целом за 4,5 предвоенных года (1937 г.– 1 полугодие 1941 г.) в РСФСР родились живыми 19063 тысячи младенцев. [1; 2]. За 4,5 военных года (II половина 1941–1945 гг.) в РСФСР появились на свет живыми 8613* тысяч младенцев. [1]. Общие демографические потери СССР во Вторую мировую войну составили 45,7 % всех демографических потерь Земли (РСФСР – 21,5 %). Образовавшийся вследствие войны «гендерный перекос» в населении РСФСР (= превышение численности женщин над численностью мужчин в 14031 тысячу человек – на 31.12.1945 г.) привёл в Советской России: а) к очевидному падению рождаемости в послевоенные годы (1946–1990 гг.) в сравнении с предвоенным периодом; б) к высокой доле внебрачных рождений в 1945–1955 гг. Среднегодовое число (в тысячах) и доля (в % от общего числа родившихся) младенцев, рождённых женщинами, не состоявшими в официально зарегистрированном браке, составляли: по РСФСР – в 1945 г. – 310,9 и 24,4 %; в 1955 г. – 497,2 и 16,9 %; по РФ в 2001–2013 гг. – 437,7 и 27,0 %. [1]. Больнее всего от войны (согласно В.С. Гельфанду) пострадали дети дотрудоспособных возрастов,

контингент которых в РСФСР к 01.01.1946 г. сократился на 9495 тысяч человек против 1938/39 г. и на 10856 тысяч человек против 22.06.1941 г. [1]…Несомненна органическая связь послевоенных демографических потерь с отгремевшей войной 1941–1945 гг.: Россия так и не восстановила в 1946–1990 гг. довоенные масштаб и уровень деторождаемости…После возвращения советской страны к условиям мирного времени, с 1946–1947 гг. по 1986–1987 гг., сущностными причинами сокращения естественного прироста советского народонаселения, наряду с последствиями войны, являлись известное расширение в СССР в 1960-1970-х и очень значительное расширение в 1988–1991 гг. сферы товарного воспроизводства и "гибридной" ("конвергентно-смешанной") экономики, обусловившие уменьшение рождаемости… Вследствие падения рождаемости от войны суммарно за 13 лет (1946–1958 гг.) в РСФСР недородились дети: – в сопоставлении с предвоенным периодом – 18096 тысяч душ; – в сопоставлении с 1949 г. – 3185 тысяч душ.[1; 2].

Отсутствие в полной мере эффективных властных мер привело в 1965–1973 гг. и в 1990 г. к дополнительному снижению рождаемости и суммарному дефициту рождений в 9100 тысяч душ и также в 1959–1964 гг. и 1974–1989 гг. – к суммарному дефициту рождений в 11022 тысяч душ (в сравнении со среднегодовыми характеристиками рождаемости 1946–1958 гг.) [1].

…В перманентной (с 1991 г.) конфронтационной (полувоенной) ситуации катастроф смутного времени в РФ современным демографическим тенденциям присущи элементы и черты, характерные для периодов иностранных военных интервенций и гражданских войн. [1]. В постсоветские «смутные времена регресса и третьей гражданской гибридной войны» за 1991–2014 гг. суммарные демографические утраты граждан Российской державы превысили 65220 тысяч душ, в том числе: + 16296 тысяч душ – от сверх-недорождаемости постоянного населения + 19591 тысяч человек – от сверх-смертности постоянного населения + 6463 тысяч человек – от вынужденного отъезда россиян за рубежи РФ = эмиграции на постоянное жительство за границу + 10883 тысяч человек— в связи с приобретением гражданства РФ и – в своём большинстве – статуса постоянного жителя РФ «прежде иностранцами» + 11987 тысяч человек – в связи с миграцией иностранцев – прежде не резидентов на постоянное жительство в РФ без получения российского гражданства [1; 3].

Рассматриваемые в эволюции по территории РФ, среднегодовой показатель (общий коэффициент) рождаемости (на тысячу жителей страны; в промилле) и среднегодовое число младенцев, родившихся живыми (в тысячах), менялись так: -1897-1913 гг. – 47,1 и 3800; – 1913 г. – 47,0 и 4370; -1914-1917 гг. – 34,2 и 3246; – в РСФСР в 1918–1922 гг. – 33,7 и 3040; – 1923–1926 гг. – 43,3 и 3868; – 1923–1928 гг. – 43,4 и 3956; – 1927–1932 гг. – 45,7 и 4484; – 1929–1932 гг. – 43,9 и 4379; – 1933–1936 гг. – 33,6 и 3428; – 1929 г, – I полугодие 1941 г. – 38,8 и 4023; – 1937 г.-1 полугодие 1941 г. – 39,0 и 4236; – II полугодие 1941–1945 гг. – 18,3 и 1914; – 1946–1949 гг. – 27,5 и 2716; – 1949 г. – 30,7 и 3089; – 1946–1958 гг. – 26,8 и 2844; – 1950–1958 гг. – 26,5 и 2901; -1959-1964 гг. – 20,7 и 2529; – 1965–1973 гг.+1990 г. – 14,7 и 1934; – 1974–1989 гг. – 16,2 и 2273; – 1959–1964 гг.+1974–1989 гг. – 17,3 и 2343; – 1959–1990 гг. -16,5 и 2215; в РФ в среднем за 1991–2014 гг. – 10,6 и 1536. При этом численность детей, родившихся у граждан РФ в 1992–2015 гг., официально не обнародована [1; 2]. Приведенные среднегодовые показатели рождаемости отразили реально воплощённую массовую психологию репродуктивного поведения россиян, реализованное репродуктивное поведение россиян, 88 (из 118) лет безумно ограничиваемых в деторождении агрессивными войнами, последствиями войн и контрреволюцией. Снова и снова: «Ах, война, что ж ты сделала, подлая!» [3]. Власть виновна в том, что рождаемость и детность в российских семьях низкие; что на территории суверенной свободной России среднегодовая численность всех детей – граждан РФ и иностранцев (постоянных жителей до 18 лет в составе населения) уменьшилась с 40057 тысяч в 1991 г. до 27736 тысяч в 2003–2014 гг. Стало быть (согласно СМИ), ",главная угроза настоящему и будущему России в условиях «гибридной третьей гражданской войны» – система, непрерывно воспроизводящая разрушительные бедствия, всеобщую деградацию, варваризацию, примитивизацию и вымирание народонаселения" [1; 3]. Безумие и безумство (постконтрреволюционной) «третьей гражданской войны» [3] убивают людей и пожирают детей.

Источники и литература

1. Приведенные статистико-демографические оценки Н.И. Самохина произведены на основе научных данных ЦСК МВД, ЦСУ, ЦУНХУ, Госкомстата, Росстата, ФСГС, ФМС, МИД РФ, других государственных учреждений; учреждений АН СССР, РАН; коллективов БСЭ, БРЭ, НРЭ; Б.В. Авилова, Е.М. Андреева, А.Я. Боярского, С.И. Брука, А.Г. Вишневского, А.Г. Волкова, Е.З. Волкова, О.К. Гаврилова, В.С. Гельфанда, А.С. Георгиевского, Л.Е. Дарского, В.Б. Жиромской, С.В. Захарова, В.Н. Земскова, С. Иванова, И.П. Ильиной, Г.Ф. Кривошеева, О.Е. Кутафина, С. Максудова (А.П. Бабёнышева), О.А. Платонова, Ю.А. Полякова, А.Г. Рашина, Н.М. Римашевской, В.Н. Старовского, Б.Ц. Урланиса, Т.Л. Харьковой, Б.С. Хорева, других учёных, с учётом авторских исследований Н.И. Самохина.

2. Андреев Е.М., Царский Л.Е., Харькова Т.Л. Демографическая история России: 1927–1959. М., 1998.

3. Перефраз Е.А. Евтушенко; фразы Б.Ш. Окуджавы.

Секция III
Войны и социальные конфликты в переломные периоды мировой истории

Идеи справедливого мирового порядка: исторический опыт Западной, Центрально-Восточной Европы и России (середина XV – начало XXI вв.)

Орлов А.А.⁶⁹

Сопленков С.В.⁷⁰

Альбертина В.А.⁷¹

Аннотация: Цель статьи – ответить на вопрос, почему существующие с XVII в. принципы системы «справедливого мира» не обеспечивают стабильность международных отношений в современных условиях; каким образом на основе ретроспективного анализа важнейших черт концепций «справедливого мира» Россия может попытаться сформулировать позитивные идеи справедливого мирового порядка на данном этапе?

Не секрет, что сегодня многие западные политики принимают Россию в расчёт в лучшем случае лишь как региональную державу. Представляется, что позиции России усилятся, если в своей внешнеполитической концепции она сможет сформулировать проект справедливого мирового порядка, учитывающий исторический опыт (переработанный с учётом современных реалий) мировых систем предшествующих исторических эпох. Главное – чтобы такой порядок создавал условия для успешного экономического развития государств, роста уровня жизни населения при сохранении этнокультурных и цивилизационных особенностей.

Ключевые слова: справедливый мировой порядок, европейские проекты «вечного мира», кодекс международного права, Вестфальская, Венская, Версальско-Вашингтонская, Ялтинско-Потсдамская системы международных отношений, СССР, Россия, Европейский Союз, США.

Orlov A.A., Soplenkov S.V., Albertina V.A. The ideas of an equitable world order: historical experience of Western, Central-Eastern Europe and Russia (the middle of the XV – beginning of XXI centuries)

Abstract: The purpose of this article is to answer the questions: why existing principles of an equitable world order which were established since XVII century are not working in the present political situation, which lessons from European projects of «eternal peace» Russia can retrieve now, and how Russia can formulate a positive idea of an equitable world order at modem stage of political development?

It is no secret that many Western leaders are taking Russia into account only as a regional power today. It seems that Russia's position will be stronger if its foreign policy concept will include a project of the equitable world order. This concept should take into account historical experience of the preceding epochs. The main idea is that new equitable world order should provide the conditions for better standards of living for all nations, for constmctive movement forward, which should be open to all states and nations with obligatory preservation of their identity.

Keywords: equitable world order, European projects of «eternal peace», code of international law, Westphalian, Vienna, Versailles-Washington, Yalta-Potsdam systems of international relations, the Soviet Union, Russia, European Union, the United States.

Мы живём в эпоху, когда постепенно рушится система международных отношений, установленная после Второй мировой войны. Возникла реальная перспектива не только возобновления «холодной войны», но и нового военного конфликта в глобальном масштабе. Как же предотвратить возникшую опасность? Возможно ли в современных условиях установить на длительный срок справедливый мировой порядок, дающий возможность сохранения мира и стабильного развития больших и малых государств?

Отсюда цель статьи – ответить на вопрос, почему принципы создания системы справедливого мира не работают в современной обстановке, какие уроки из прошлого европейского и своего опыта Россия может извлечь сейчас, и каким образом она может сформулировать позитивные идеи справедливого мирового порядка на данном этапе?

Первым шагом к созданию стабильной общеевропейской системы международных отношений стал Вестфальский мир 1648 г. Мирный договор, подписанный представителями Священной Римской (Германской) империи, Испании, Франции, Швеции, Нидерландов и их союзников из числа германских князей, зафиксировал стремление европейских государств после завершения Тридцатилетней войны сохранить существующее положение (status quo). В 1659 г. был заключён Пиренейский мир между Францией и Испанией. Утрехтский договор 1713 г. завершил Войну за испанское наследство. В Утрехте впервые официально была признана необходимость введения в действие принципа «баланса сил» (balance of power) великих держав. После этого внешнеполитическое взаимодействие европейских государств постепенно трансформировалось в систему, основанную на данном принципе. Принцип «баланса сил» косвенным образом гарантировал независимость малых стран, поскольку их прямое поглощение (или фактическое подчинение) крупными государствами привело бы к нарушению такого равновесия [14, с. 280–281].

Для того, чтобы лучше понять, каким образом сформировался этот комплекс идей, нам необходимо сделать шаг в прошлое. Ещё в 1464 г. появился проект чешского короля Иржи Подебрада («Трактат об установлении мира в мире христианском») [28, р. 91–99] с идеей образования союза сильных европейских государств, правители которых для успешной борьбы с османской экспансией в Европе должны были согласиться на создание единой армии и на замену устаревшего феодального права (порождавшего междоусобные войны) новым правом. «…Новые, из лона природы почерпнутые правила [позволят] и с новыми злодеяниями бороться новыми средствами…». По мнению автора трактата, роль международной судебной инстанции могла бы играть общая «консистория», откуда, «…как из источника, текли бы ручьи справедливости во все стороны» [28, р. 94–95]. Известный юрист-международник (член Международного суда ООН) В.М. Корецкий полагал, что этими идеями «…Подебрад предвосхищал естественно-правовую доктрину»⁷² [7, с. 396].

Возможно, создание «Трактата…» и его отправка со специальными посольствами в столицы крупнейших европейских государств было запоздалой реакцией лидера гуситов (в католическом мире их считали раскольниками и врагами христианского единства) на письма Жанны д'Арк. После коронации Карла VII в Реймсе 17 июля 1429 г. она вынашивала планы крестового похода воинов Запада против турок и угрожала гуситам скорым мщением, если они не перестанут оскорблять католическую церковь [6; 16, с. 287–288].

Проект Подебрада, конечно же, не был принят Венецией и Францией (главными партнёрами, которых чешский король хотел видеть в общем антитурецком союзе) из-за недоверия к схизматикам-гуситам, нежелания видеть их лидера во главе христианского войска и неготовности направить часть средств на содержание этого войска. От старой юридической системы ради установления какого-то «нового права» никто из правителей также отказываться не собирался.

Требование введения «естественного права» могла бы поддержать зажиточная городская верхушка, заинтересованная в борьбе и с феодальной аристократией, и с турецкой экспансией, но проект Подебрада был обращён только к правителям государств. В дальнейшем мы наблюдаем интересное явление: монархи вынашивают захватнические планы, рядя их в одежды проектов «вечного мира», тогда как формирующаяся буржуазная городская среда порождает собственные проекты такого рода [12, с. 43], акцентируя внимание, прежде всего, на необходимости внутренних реформ.

Следующий шаг в осмыслении проблематики справедливого общеевропейского мира был сделан в 1517 г. в трактате Эразма Роттердамского «Жалоба Мира…» [21, с. 29–59]. Обстановка в Европе к этому времени стала ещё более тревожной. Революционные изменения происходили в экономике и в мышлении тех, кто трудился в различных её сферах [4]. Начиналась эпоха Реформации. По-прежнему продолжалась активная экспансия Османской империи. Казалось бы, положение было безнадёжным. Но Эразм видел из него выход.

В «Жалобе Мира…» он сделал принципиальный вывод: прочного европейского единства нельзя добиться только усилиями правителей и одними лишь политическими средствами. Цели можно достичь при помощи широкой поддержки со стороны масс людей, объединённых христианской религией. Поверх голов «сильных мира сего» Эразм апеллировал к нарождающемуся в Европе общественному мнению. После страстного призыва к государям, священникам, богословам, епископам и другим прелатам церкви услышать, наконец, голос Христа, призывающего к Миру, он обращался «…ко всем, кто считает себя христианином: единодушно сплотитесь ради Мира. Покажите, что может согласие народа против тирании сильных мира сего! Пусть все равноправно выскажут свои предложения. Пусть вечное согласие соединит всех, кого столь многими нитями соединили природа и ещё больше Христос. Пусть все совместными усилиями стремятся к достижению того, что в равной мере составляет счастье каждого» [21, с. 58]. Под сенью христианства могут ужиться все народы, ибо, как полагал автор, единство христиан не подразумевает полного единомыслия. События эпохи Реформации показали, что этот тезис Эразма остался только его благим пожеланием. Франко-турецкий союз, заключенный в 1528 г., продемонстрировал утопичность концепции Эразма, однако стимулировал размышления французских авторов на эту тему.

Важный шаг был сделан Э. Крюсе, коммерсантом и мыслителем, в сочинении «Новый Киней…»⁷³ (1623 г.) [21, с. 60–114]. Он пропагандировал идею развития международной торговли как главного условия «вечного мира» и справедливого мирового порядка. (Идеи Крюсе подробно проанализировал в своей монографии «Российский европеизм» академик А.О. Чубарьян [23, с. 104–107]).

Для обеспечения безопасности и успешности международной торговли Крюсе предлагал создать «Всеобщую ассамблею», куда должны были войти монархи не только европейских государств (Англии, Франции, Испании, Швеции и т. д.), но и представители крупных восточных держав (Персии, Китая, Турции, России и др.). Всем им (в первую очередь, конечно, европейцам, но, под их влиянием, и остальным) следует провести на подвластных территориях необходимые реформы, которые дадут производящей части населения свободу экономической деятельности и некоторые политические права. Если же это вызовет сопротивление и появятся «опасные предубеждения», то с ними монархи «…покончат с помощью других суверенов, которые быстро предоставят им помощь, поскольку все заинтересованы в том, чтобы подавить бунты» [21, с. 93].

Здесь автор затрагивает важнейший вопрос: в каких случаях и до какой степени международная организация имеет право вмешиваться во внутренние дела самостоятельных государств? Ответ Крюсе, насколько можно понять из его сочинения, таков: достигнутая при помощи «Всеобщей ассамблеи» стабильность и развитие торговли в мировом масштабе постепенно создадут человеческое общество, функционирующее как единый организм. Следовательно, если продолжить эту мысль, отпадёт и всякая необходимость вмешательства в дела народов и государств – составных частей объединённого человечества.

Письма Жанны д'Арк, трактаты Подебрада, Эразма Роттердамского, появившийся в конце XVI – начале XVII вв. «Великий план» французского короля Генриха IV, – все эти проекты говорили о необходимости объединения европейцев ради борьбы с главными врагами христианского мира – турками. Крюсе допускает включение жителей восточных держав (к ним он относит и Московию) в сообщество цивилизованных народов, если это необходимо для развития торговли. При этом обитатели Востока должны принять общие правила игры, т. е. подчиниться европейцам (французам).

Как мы видим, идейный фон перед заключением в 1648 г. Вестфальского мира был очень насыщенным. Такой опыт осмысления постепенно накапливался и использовался по мере необходимости. Его обобщил голландский мыслитель Г. Гроций в знаменитом трактате «О праве войны и мира» (1625 г.). Благодаря ему, правители и обслуживающие их интересы политики получили в своё распоряжение инструкцию по созданию устойчивой международной системы в Европе. Когда Тридцати летняя война поставила Европу на грань выживания (некоторые области Германии обезлюдели на 80 % [15, с. 108]) политические элиты крупнейших держав воспользовались имеющимся идейным «инструментарием» и впервые привели Европу в состояние «баланса сил».

Позже войны французского короля Людовика XIV, которые он вёл в течение большей части своего правления (1667–1714 гг.), на время нарушили это равновесие. В лице Людовика XIV на континенте появился агрессор. Борьба с ним породила целую серию пацифистских трактатов. Особенно здесь преуспели англичане. Мы имеем в виду, например, знаменитый трактат духовного лидера квакеров У. Пенна «Опыт о настоящем и будущем мире в Европе…» (1693 г.) [21, с. 115–135; 27]. По мысли Пенна, объединение государств должно быть создано не ради усиления правителей и даже не ради достижения какой-либо конкретной цели, а ради того, чтобы благо политического равновесия дало государям возможность заняться внутренними делами, обратив внимание на нужды и бедствия подданных. Если государь не будет заниматься этим, рано или поздно волна народного гнева (розга Бога!) сметёт его с лица земли, поставив на край гибели и народ, и само государство. Пенн ясно заявил: экономически активная часть населения (в Англии того времени это были джентри и буржуазия) от имени всего народа имеет право призвать национальные правительства и представительное собрание европейских государств⁷⁴ (если таковое соберётся) уважать её права.

Французские авторы, в свою очередь, не могли игнорировать утвердившуюся в общественном сознании идею справедливого мирового порядка. Одним из них был талантливый публицист аббат Сен-Пьер (Ш.И. Костёр), заслуживший у потомков славу главного поборника идеи «вечного мира». При жизни Людовика XIV Сен-Пьер издал «Записку о сохранении вечного мира в Европе» (1712 г.), а с 1713 г. начал публиковать своё главное произведение – «Проект вечного мира в Европе» (завершающий [третий] том которого вышел в 1717 г.).

После смерти Людовика XIV (1715 г.) ситуация в Европе изменилась. Утрехтский мир породил новую реальность. Но Семилетняя война 1756–1764 гг. нанесла серьёзный удар по Вестфальской системе. Война разрушила сложившиеся в Европе военно-политические союзы и вызвала внешнеполитическую переориентацию европейских держав, известную как «переворачивание альянсов». Мыслители ответили на эти изменения. В 1760 г. Ж.-Ж. Руссо, получив в своё распоряжение рукописи Сен-Пьера, предпринял издание «Избранных мест…» из его проекта, сведя 3 тома в одну небольшую брошюру [21, с. 136–161]. Читая Сен-Пьера в пересказе Руссо, а также комментарий последнего [21, с. 162–172], можно представить, какую эволюцию претерпела концепция «вечного мира» в Европе к середине XVIII в.

Главная идея Руссо такова: государю, действительно стремящемуся к миру, следует оставить мысль о внешних завоеваниях и обратиться к реформам в своём государстве. Цель реформ – создание социального слоя, заинтересованного не только в сохранении мира, но и в распространении этого состояния на другие страны. Так удастся обеспечить широкую общественную поддержку усилиям монарха и одновременно лишить его возможности использовать общий союз в целях угнетения подданных и установления европейской гегемонии. Сделать это следует законными и справедливыми методами, причём и государь должен отвечать перед законом. (Идея будет развита и конкретизирована в опубликованном в 1762 г. знаменитом «Общественном договоре».) Короли не могут более злоупотреблять своим правом, не опасаясь, что народ не ответит им тем же. Принцип суверенитета народа был выдвинут Руссо более решительно, чем в работах Дж. Локка и Пенна.

С началом войн революционной Франции (1792 г.) против старых монархий Европы – Австрии и Пруссии, к которым в 1793 г. присоединилась Великобритания, на наш взгляд, произошло окончательное крушение Вестфальской системы, хотя на этот счёт существуют и другие точки зрения [5; 8; 26]. На её руинах предстояло построить что-то новое.

Философы и политики предложили разные варианты будущего справедливого миропорядка. Действительно новаторским по многим позициям был трактат И. Канта «К вечному миру» (1795 г.) [21, с. 205–241]. В нём развиты идеи международного федерализма и правового государства, появившиеся в работах Дж. Бентама и Руссо. Полемизируя с Н. Макиавелли, Кант утверждал: внутренняя и внешняя политика государства может и должна быть моральной. С этим связаны его предложения о будущем союзе народов, который предстоит создать при опоре на международное (или всемирно-гражданское, по терминологии философа) право, необходимости экспертного сообщества учёных, независимого, насколько это возможно, от государственных структур, а также гласного обсуждения политических проблем, свободного передвижения людей по миру и пр. Кантовские идеи оказали существенное влияние на понимание идеи справедливого мирового порядка в XIX–XX вв.

Такого рода проекты появились и на русской почве, когда Россия, обретя в начале XVIII в. статус великой европейской державы, активно участвовала в международной политике. Самой известной работой до сегодняшнего дня остаётся «Рассуждение о мире и войне» (1790–1803 гг.) [21, с. 365–387] дипломата (с 1811 г. – директора Царскосельского Лицея, одного из учителей А.С. Пушкина) В.Ф. Малиновского [13; 22, с. 89–97]. Существовали и другие проекты, в частности, проект «всеобщего союза» управляющего Министерством иностранных дел России (совместно с К.В. Нессельроде) И.А. Каподистрии [22, с. 110–122].

Данный комплекс идей был не только осмыслен российской политической элитой конца XVIII – начала XIX вв., но и воспринимался как способ практического разрешения дипломатических и даже экономических проблем России. В секретной инструкции Н.Н. Новосильцеву от 11 сентября 1804 г. Александр I сформулировал (при участии кн. А. А. Чарторыйского) цели совместной борьбы России и Великобритании против Наполеона I. Предполагалось, что в результате в Европе будет принят «новый кодекс международного права», который позволил бы мирно решать возникающие между европейскими державами проблемы [11, с. 18–19]. Эта принципиально новая система международных отношений будет одинаково выгодна и большим, и малым государствам. По мысли Александра I, таким образом, возможно, удалось бы приблизиться к благам, которых человечество ожидало от реализации мечты мыслителей о «вечном мире». Впоследствии предполагалось распространить эту систему и на сопредельные с Россией азиатские страны (естественно, с учётом специфики восточных государств, которые император и его окружение воспринимали как государства деспотические), прежде всего, на Османскую империю [19, с. 163; 20]. Характерно, что в послевоенном устройстве Европы предполагалось сделать ставку не на реставрацию прогнивших политических режимов, потерпевших сокрушительное поражение в борьбе с Францией, а на создание обновлённых государств в соответствии с идеями Просвещения [19, с. 164].

Длительная борьба, в конце концов, привела к созданию в 1815 г. второй устойчивой международной системы – Венской. Её главными принципами были провозглашены: легитимизм, система конгрессов, кодекс международного права, включающий в себя арбитраж, мирное посредничество, коллективное силовое давление на агрессора и т. д. При всех кризисах Венская система продержалась до 1914 г., дольше всех других мировых систем. В современной отечественной историографии оценка Венской системы и вклада Александра I в её создание весьма высока, и это признано на самом высоком политическом уровне [17; 25, с. 14].

Оценка эта вполне заслуженна, однако, следует понимать, что международное публичное право, устанавливая принципы международных отношений, прежде всего, фиксирует и закрепляет сложившиеся международный порядок и «баланс сил». Принцип легитимизма на практике не только реставрировал отжившие свой век политические режимы, но и закреплял те социально-экономические отношения, которые требовали реформирования, в России, Австрии, Пруссии, Испании и других государствах. Как показали дальнейшие события (революции и национально-освободительные движения в Европе XIX в., борьба за колонии и складывание военно-политических блоков в конце XIX – начале XX вв.) в этом заключалась слабость Венской системы. Отметим, что в вышеупомянутой инструкции 1804 г. Александр I отмечал: бесперспективно «…восстанавливать в странах, подлежащих освобождению от Бонапарта, прежний порядок вещей со всеми его злоупотреблениями, с которыми умы, познавшие независимость, не будут уже более в состоянии примириться…» [2, с. 146]. Российский император мог ясно осознавать ограниченность идей легитимизма и намечать в инструкциях дипломатам пути приближения к мечте о «вечном мире», однако международное право способно лишь зафиксировать сложившиеся отношения, обозначив направленность будущего развития.

В дальнейшем опыт существования Версальско-Вашингтонской и Ялтинско-Потсдамской систем подтвердили простую мысль, очевидную для Александра I и для авторов проектов справедливого мирового порядка, начиная с Крюсе: внешняя политика жёстко взаимосвязана с политикой внутренней, и без успешного решения внутренних социально-экономических проблем государств невозможно выстроить сколько-нибудь стабильную систему международного взаимодействия между ними.