Kitobni o'qish: «Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.», sahifa 16

Роль элит в инициировании, сопровождении и купировании военно-политических конфликтов в начале XXI века Тезисы доклада

Шатилов А.Б.⁴⁹

Аннотация: В статье рассматривается роль политических элит в инициировании и развитии политических конфликтов современности. Автор рассматривает вопросы предопределенности и подчиненности современных военно-политических конфликтов "элитарной ⁵⁰ целесообразности". Анализируются типы войн, мотивация для вступления политических элит в военные конфликты, взаимодействие элитных групп и сообществ по вопросу инициирования военных конфликтов.

Ключевые слова: Элиты, военный конфликт, экспансионистские войны, «деблокирующие» войны, оборонительные войны, «гражданские» элиты, «силовики», консенсус элитных групп.

Shatilov А.В. The role of elite in the initiation, follow up and arresting of the military-political conflicts at the beginning of XXI century.

Abstract: The article deals with a role of political elite in the initiation and development of political conflicts of the modernity. The author is considering issues of a predeterminacy and a subordinacy of the contemporary conflicts of the “elitist practicability”. Kinds of wars, a motivation of the political elite for an engagement into the military conflicts, cooperation of elitist groups and communities in matter of the initiation of military conflicts are analyzed.

Keywords: An elite, a military conflict, expansionist wars, «deblocking» wars, defensive wars, a "civil" elite, "siloviki", a consensus elite groups.

Несмотря на резкое обострение внешнеполитической обстановки в мире в начале XXI в., большинство конфликтов являются управляемыми и рационально обусловленными. При этом ведущая роль в инициировании, сопровождении и "преодолении" военно-политических столкновений принадлежит национальным (а иногда и наднациональным) элитным сообществам. При этом и государственные лидеры, и гражданское общество играют лишь второстепенную роль в данных процессах.

Так ныне практически ни в одной из развитых стран мира не осталось "абсолютновластных" вождей, способных на самостоятельные (без согласования с элитами) проявления политической воли. Зависимость глав государств от элит настолько велика, что они жестко ограничены даже в проявлении легкого "волюнтаризма". Лидеры "сильных мира сего" (президенты, премьер-министры и даже монархи, в том числе, абсолютные) являются разве что модераторами внутриэлитного пространства и "соакционерами" власти в той или иной стране. Причем "акционерами", обладающими не контрольным, а только блокирующим "пакетом акций" в политической системе.

Что же касается населения, то в начале XXI в., несмотря на видимую "демократичность" и даже некоторую "охлократичность" современных государств, оно в принципе не обладает политической инициативой, и элита легко манипулирует им при помощи современных эффективных технологий воздействия на массовое сознание. Более того, иногда "правящему классу" посредством активного использования пропагандистской машины, а также административных и финансовых рычагов, удается даже "перепрограммировать" общество, заставив его кардинально поменять опознавательные координаты "свой-чужой". Это наглядно демонстрирует нам опыт постмайданной Украины.

Соответственно, практически все "принципиальные" военнополитические конфликты предопределяются и направляются элитами и подчинены "элитарной целесообразности".

Мотивации для вступления в "силовую" борьбу у современных элит могут быть разные.

Так крайне редко на обострение ситуации влияет "эмоциональный" фактор. С одной стороны, в силу деперсонификации современной власти, с другой – в силу прагматичности элит, которые хорошо понимают политические и экономические издержки даже локальных войн. Тем не менее, изредка случаются "волюнтаристкие" войны, связанные либо с переоценкой собственного силового ресурса, либо с переоценкой внешней поддержки. Так в 1991 г. С. Хусейн начал "реинтеграцию" Кувейта лишь потому, что рассчитывал на невмешательство своего давнего партнера – США. Но при этом иракский диктатор (и стоявшая за ним иракская элита) явно не учли планы Вашингтона после победы в "холодной войне" начать проект по дестабилизации Ближнего Востока. Итогом такой политической близорукости стала "Война в заливе" и тотальное поражение иракского режима. Нечто подобное мы видели в 2008 г., когда при молчаливом согласии администрации Дж. Буша-младшего президент Грузии

М. Саакашвили предпринял явно авантюрную операцию против Южной Осетии, что обернулось для его страны окончательной потерей "непризнанных республик".

Поэтому чаще всего современные военно-политические конфликты являются как элитарными, так и рационально обоснованными.

С этой точки зрения можно выделить следующие типы войн.

1. Экспансионистские войны. Он имеют место в том случае, когда элита страны-инициатора стремится расширить (реже сохранить) зону своего политического и экономического влияния и нанести конкурентам максимальный ущерб. При этом "сильные мира сего" могут действовать как непосредственно (вторжение США в Ирак и Афганистан без санкции СБ ООН, периодические операции военных Франции в бывших африканских колониях и пр.), так и косвенно. Косвенные стратегии разнятся. Это и "цветные революции", и создание сепаратистских анклавов (Косово, ДНР и ЛНР), и "подключение" союзников (например, свергая режим М. Каддафи, США действовали в основном руками своих союзников – Великобритании и Франции), и использование "независимых" ЧВК (в боевых действия в Донбассе в 2014–2016 гг. на стороне Украины воевали "дикие гуси" из США, Польши, Турции и др.).

2. "Деблокирующие" войны. Здесь имеет место стремление к игре на опережение для превентивной нейтрализации потенциальных вызовов национальной безопасности. Эти войны опять же могут вестись как прямо, так и косвенно. Так, например, крымская операция вооруженных сил Российской Федерации во многом была обусловлена резонными опасениями российской элиты относительно использования Западом "постмайданной" Украины в качестве плацдарма для "сдавливания" России и лишения ее инициативы на постсоветском пространстве. С учетом жесткого продвижения Вашингтоном двух глобальных проектов – Транстихоокеанского и Трансатлантического "партнерств" – не исключено, что в перспективе Россия и Китай окажутся перед необходимостью проведения "деблокирующих" операций, чтобы выскользнуть из американских политико-экономических "клещей". А то, что ТТП и ТАП направлены против РФ и КНР американская элита уже не скрывает. Недавно ее мнение практически в ультимативной форме обозначил Б. Обама: «Только Америка должна определять правила. Америка должна принимать решения. Другие страны должны играть по правилам, которые будут установлены Америкой и ее партнерами, а не наоборот»⁵¹. Соответственно, Москва и Пекин выразили категорический протест относительно такой вызывающей позиции Вашингтона.

3. Оборонительные войны и конфликты. Они возникают в тех случаях, когда государства подвергаются внутренней или внешней агрессии и вынуждены бороться за свое существование. Наиболее характерные примеры – борьба элиты союзной Югославии за территориальную целостность в начале-середине 1990-х гг., две контртеррористические операции российских войск против "ичкерийских" сепаратистов (опять же при консолидированной позиции "правящего класса" РФ), противодействие алавитской элиты Сирии комплексной агрессии со стороны Запада и международных террористов из ИГИЛ (организация запрещена в РФ).

Особо стоит подчеркнуть, что старт военным кампаниям на современном этапе чаще всего дают политические элиты, которые сперва принимают принципиальное решение, а потом "передают" оперативную работу в руки "профессионалов" (военных и спецслужб). Более того, в современных странах "гражданские" элиты чаще всего весьма подозрительно относятся к "силовикам", опасаясь "излишнего" укрепления аппаратных позиций последних и создания "тимократии" (по Платону). Поэтому зачастую после завершения боевых действий (даже победного) "политики" стремятся быстро "задвинуть" конкурентов-"силовиков", особенно тех, кто в ходе войны приобрел общественную популярность. Это можно было, например, наблюдать в 2008–2009 гг., когда в отставку были отправлены едва ли не все российские генералы, руководившие разгромом грузинских войск в Южной Осетии.

Таким образом, можно сделать следующие выводы.

Современные войны по своему характеру могут быть экспансионистскими, деблокирующими, оборонительными.

Элитам принадлежит ведущая роль в инициировании, сопровождении и купировании военных конфликтов.

– Для инициирования военно-политического конфликта требуется консенсус большинства влиятельных элитных групп и сообществ, лишь после этого глава государства принимает окончательное решение.

Интернет, как средство протестной мобилизации молодежных субкультур

Шкатова М.А.⁵²

Аннотация: В статье представлены основные положения ВКР «Политические ориентации молодежных субкультур в Рунете». Целью является определение вероятностной протестной активности политических молодежных субкультур. Одной из основных задач является анализ политических ориентации молодежных субкультур и влияние Интернета на их формирование. Вывод: политические молодежные субкультуры могут стать опасными участниками различных политических конфликтов, а также легко мобилизоваться посредством Интернет-коммуникации в боевые вооруженные группировки.

Ключевые слова: политический протест; протестная мобилизация; молодежный Интернет-протест; молодежные субкультуры.

Shkatova М.А. Internet as means of protest mobilization of youth subcultures

Abstract: The article presents the basic provisions of the WRC "Political orientations of youth subcultures in RuNet." The aim is to determine the probability of protest activity of political subcultures. Objective: to analyze the political orientation of the subcultures and influence of the Internet on their formation. Conclusion: political subcultures can become dangerous participants in various political conflicts, as well as easily mobilized through the Internet communication in fighting armed groups.

Keywords: political protest; protest mobilization; youth Internet protest; youth subcultures.

По мере стремительного развития Интернета, набирают и обороты виртуальные формы молодежного Интернет-протеста в России. На сегодняшний день значительное количество молодежи и их гражданская и политическая активность сконцентрирована в сети Интернет, в форме «пабликов» и различных форумов. Анонимность Интернет-коммуникации создает благоприятные условия для развития гражданского Интернет-протеста. Интернет-протест является важнейшим феноменом в современном обществе, и актуальность его возрастает с каждым днем.

Целью нашей работы является определение вероятностной протестной активности политических молодежных субкультур, проанализировав их политические ориентации и влияние Интернета на их формирование.

Известный специалист в области технологий политического протеста, Г.Г. Почепцов говорит о том, что новые социальные движения функционируют в рамках процесса создания контркультуры, являясь ответом на неудовлетворенность процессами официальной культуры. А также, что поддержание связи между членами группы, распространение своей идеологии облегчило существование Интернета. То, что раньше требовало больших ресурсов, теперь требует меньших ресурсов, что позволяет маргинальным группам становиться более сильными игроками на политической арене. Именно потому необходимо исследовать субкультурную молодежь, чтобы выявить, во что переходит их гражданская Интернет-активность (в локальные протестные акции, митинги или же проявляется в активности молодежи экстремистской направленности) [1; 2].

Результаты исследований Е.В. Бродовской отражают существенную связь между ценностными предпочтениями и интенсивностью Интернет-коммуникации, в которую вовлечена московская молодежь. Вместе с тем вопросы формирования Я-образа молодого человека в сети Интернет, сетевой идентичности и активности требуют дополнительных исследований с привлечением качественных методов [3].

Online-протест может быть структурирован в 3-х видах: когнитивный (редко используется), символический и эмоциональный (самый распространенный). Также online-протест может быть системным, пассивно-событийным (самый распространенный в России), но самым опасным видом является агрессивный протест online, т. к. именно он переходит из режима online в offline (в физическое пространство).

В качестве инструмента «цветных революций» – технологии осуществления государственных переворотов в условиях политической нестабильности, созданной искусственно, используется молодежное протестное движение, а давление на власть осуществляется в форме политического шантажа. Несмотря на то, что все государства имеют существенные различия в геополитическом, социальном, экономическом плане, международном положении, они все укладываются в одинаковую организационную схему, которая предполагает шаблонную организацию молодежного протестного движения, преобразовавши его в политическую толпу и использовав эту силу против действующей власти в качестве инструмента политического шантажа. Самое главное условие осуществления «цветной революции» – это наличие политической нестабильности в стране, которая сопровождается кризисом действующей власти. Но если политическая ситуация в стране стабильна, ее искусственно дестабилизируют. Достаточным условием является наличие специально организованного по особой сетевой форме молодежного протестного движения.

Как отмечает Д.В. Громов: «Молодёжные политизированные сообщества и в России, и во всём мире маргинальны по отношению к «взрослой» политике, но можно привести многочисленные примеры эффективной деятельности этих сообществ в ситуациях политических кризисов, когда молодёжь выступает «как движущая сила революции. Для новейшего времени это, например, «цветные революции», произошедшие в мире: революция в Югославии (2000 г.), «революция роз» в Грузии (2003 г.), «оранжевая революция» на Украине (2004 г.), события в Киргизии (2005, 2010 гг.) и Ливане (2005). Предпринимались попытки осуществить смену власти по «цветным» методикам в Белоруссии (2006 г.), Армении (2008 г.), Молдавии (2009 г.). В 2010–2012 гг. волнения, иногда сопровождаемые сменой власти, прокатились по арабским странам» [4].

Очевидно, что политические группировки и субкультуры в контексте современных "гибридных войн" и цветных революций имеют сильнейший протестный потенциал для их мобилизации в боевые группировки. Мы считаем, что, вероятно, одним из таких примеров является появление правых неформальных партий (например, политические субкультуры НС-скинхедов (молодёжная ультраправая субкультура, представители которой придерживаются национал-социалистической идеологии, одно из направлений субкультуры скинхедов. Деятельность НС-скинхедов, как правило, носит экстремистский характер) и националистов из партии Pegida) в Германии, которых подозревают в связях с Кремлем, цель которого дестабилизировать политическую ситуацию в Германии [5].

Исходя из недавнего опыта «Евромайдана», где основной ударной силой были молодежные субкультуры (фанаты Киевского «Динамо», националисты, хипстеры, так называемый «креативный класс») – «неформалы», можно судить, в целом, что отечественные молодежные группировки также могут быть «агентами» мятежей и революций [6]. Также в молодежной политической субкультуре сегодняшней России наблюдаются своеобразные черты, отличающиеся от мировой политической практики – это политическая апатия и нигилизм молодежи, пренебрежение к духовно политическим ценностям, одновременно – рост агрессии и экстремизма. Эти особенности вытекают из трудностей перехода от тоталитаризма к демократии, ошибок и отчуждения власти от личности, от структурирующего гражданского общества.

В рамках нашего исследования мы выдвинули гипотезу, что гражданская Интернет-активность часто переходит в локальные протестные акции, митинги, в активность молодежи экстремистской направленности. А также, что система взглядов молодежи о протесте, его приемлемых и эффективных формах, формируется под влиянием «медиа образов», транслируемых, прежде всего, в сети Интернет.

Проанализировав данные исследования, мы пришли к выводу, что в России гражданская Интернет-активность довольно редко переходит в локальные протестные акции, но если это происходит, то, как правило, проявляется в активности молодежи экстремистской направленности.

Также, СМИ и Интернет-коммуникация в России имеют огромное воздействие на формирование политической ориентированности молодежных субкультур, их система взглядов о протесте формируется под влиянием ярких «медиа образов». Так, к примеру, в 2014 г. в Россию пришла мода «Witch House», изначально вышедшая из жанра электронной музыки и направления «веб-панк», которая способствует распространению Исламского государства и романтизации их образа. На данный момент в данной группе состоят 120 тысяч человек, где музыка сопровождается изображениями с казнями и фотографий с бойцами Исламского государства, фотографиями женщин в хиджабе с оружием, а в песнях присутствуют части Корана, все это должно располагать пользователей «благим» и «добродетельным» образом участников организации. Здесь кроется опасность в привлечении и радикализации тех пользователей социальных сетей, которые, казалось, далеки и от политики, и от религии.

Таким образом, можно говорить о том, что Интернет является мощным средством протестной мобилизации молодежных субкультур, а в силу появления новых форм ведения войны и цветных революций, политические молодежные субкультуры могут стать опасными участниками различных политических конфликтов, а также легко мобилизоваться посредством Интернет-коммуникации в деструктивные группировки.

Молодежные субкультуры и сообщества очень предрасположены к восприятию радикальных идей и образованию политизированных неформальных объединений молодежи, которые являются начальной средой, из которой может сформироваться новое радикально-политическое движение, с которого начинают и начинали путь очень многие революционеры и политические движения. Эти движения могут развиваться в направлении жесткой структуры в будущем, вызревать в террористическую группу, а также формироваться в умеренную общественную организацию, отходящую от политики.

Современная молодежная субкультура, различные жанры музыки и направления, которые включают в себя чаще всего определенную идеологию и модели поведения, а также несут идеи протеста и в своих произведениях заостряют внимание на социальных общественных проблемах – подчас облегчают на начальном этапе формирование политического мировоззрения у молодого человека, восприятие радикальных идей.

Поскольку молодежное протестное движение и политические молодежные субкультуры выступают в роли инструмента «цветных революций», необходимо разработать методы противодействия, т. к. их деятельность может привести к государственному перевороту, либо другим деструктивным действиям. Борьба с молодежным экстремизмом предполагает целенаправленное совершенствование законодательной базы, постоянное внимание к проблеме криминализации и декриминализации соответствующих проявлений и составов данного негативного социального явления. Эффективным методом противодействия распространению экстремистских и ксенофобских настроений в обществе является запрет на свободную продажу литературы, содержащей теории расового, национального или социального превосходства, а также призывы к геноциду и этническим чисткам. Подобного рода меры должны поддерживаться соответствующим законом и содержать четкое определение литературы экстремистской направленности. Необходимо проводить постоянные мониторинги деятельности неформальных общественных объединений для подготовки описаний субкультуры или выявления их динамики, чтобы предупредить перерастание идей в противоправные политические практики. Причем российские реалии заставляют задуматься о том, что молодежный экстремизм не является прерогативой исключительно исламистов и выходцев из регионов Северного Кавказа. От этого практически не застрахованы и все другие религиозные конфессии и этнические группы. Необходимо четко отслеживать про-экстремистские настроения в средствах массовой информации и в открытых Интернет-ресурсах. Следует организовывать социальное сопровождение несовершеннолетних и молодежи, относящихся к неформальным молодежным объединениям экстремистской направленности, а также совместно с правоохранительными органами проводить профилактические мероприятия по предупреждению массовых хулиганских проявлений со стороны неформальных молодежных объединений экстремистской направленности во время массовых молодежных мероприятий [7].

Стоит отметить, что изначально неформальные группировки рассматривали, как культурное явление, а не политическое. Этим можно объяснить длительное отсутствие научного интереса по отношению к неформальным группировкам и их протестному потенциалу.

Источники и литература

1. Почепцов Г.Г. Информационные войны. М.: Рефл-бук, 2000. 280 с.

2. Почепцов Г.Г. Информационно-политические технологии. М.: Центр, 2003.384 с.

3. Молодежь Москвы: ценностные приоритеты, стратегии поведения и перспективы развития: Сборник информационно-аналитических материалов / Под ред. В.Д. Нечаева. М., 2012.

4. Громов Д.В. Уличные акции (молодежный политический активизм в России). М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2012. 510 с.

5. SPIEGEL ONLINE [Электронный ресурс] URL: http://www.spiegel.de/politik/ausland/afd-und-front-national-putin-umwirbt-europas-rechtspopulisten-a-1004746.html. – Putin und die Populisten: Das rechte Netz des Kreml (дата обращения: 10.02.2016).

6. Григорьев M. С. Евромайдан. М.: Кучково поле, 2014. 464 с.

7. Бочаров Р.А. Профилактика политического экстремизма и терроризма в молодежной среде // Власть, 2013. № 5. С. 46–49.