Точки непостижимого. Современный рассказ

– Не знаю, – честно ответила я.

– А меня ты любишь? Нашу семью? – девушка игриво прищурилась, совсем так же, как это делал Хранитель.

– Да, конечно, да! – я подалась вперёд, заключив её ладони в свои.

Но в душе я знала, что это неправда. Все чувства выровнялись в озёрном краю, и вечную спокойную радость нельзя было назвать Любовью.

– То-то же! – подхватила красавица, моргая своими наивными кукольными глазами. – И ещё ты любишь чай с корицей и мороженое с манго. Как раз сегодня вечером мы будем ими лакомиться. И, возможно, в полной темноте. Вот я и выдала тебе секрет!

Мы стали весело болтать о предстоящем маленьком празднике, но я ещё некоторое время думала о сделанном открытии. Почему в столь прекрасном месте, избавившем меня от страданий, я перестала испытывать сильные эмоции? Неужели им не было здесь места? Стоит поговорить с Хранителем. Спрошу, в чём дело, прямо сегодня. Или, может быть, завтра.

Бесконечная лента дней вилась дорожкой из осенних листьев, убаюкивала и расслабляла. Тёплыми солнечными днями мы веселились и пели, вечерами танцевали и хохотали, а в ночной тиши наблюдали за полётом светлячков. Все мои новые сестры были милы и изящны, а братья умны и добры. Глядя в воды вечного озера, я заметила, что стала моложе: лицо разгладилось, а глаза наполнились юной безмятежностью. Я словно родилась заново, без искривлений, без тени смерти за спиной. Чистой и жизнерадостной, такой, какой всегда хотела быть, такой, какой должна была быть.

Все сомнения забылись, воспоминания о прошлой жизни почти стёрлись. Мне начало казаться, что ничего никогда и не было, кроме края вечной осени.

Как-то утром мы большой компанией купались в рябиновом лесу. В осеннем краю никогда не бывало холодно, и вода оставалась тёплой круглые сутки. Братья устроили соревнование: кто дальше прыгнет в воду с макушки дерева. Их весёлые крики и бурные всплески эхом разносились во все концы. Мы с сёстрами подплыли к самым раскидистым рябинам, взобрались на надёжные нижние ветви и стали уплетать ягоды, сладкие, но всё же чуть кислые.

Мне доставляло удовольствие смотреть, как самая юная сестра сидела на соседней ветке и по-детски болтала ногами. Она повесила на оба уха гроздья рябины, и они замечательно сочетались с её ярко-красным купальником. Девушка мурлыкала какую-то песенку, задорно поглядывая на меня.

С её мокрого тела и волос падали капли, булькая и рисуя круги на тёмном зеркале озера.

– Ты делаешь дождь! – обрадовалась я.

Та только рассмеялась и начала объедать свои импровизированные серёжки.

А ведь в осеннем краю не бывает дождей, подумала я. И моё сердце сжалось от этой мысли. А ведь я и забыла, что они существуют.

– Придумала! Надо сбегать за бумагой, и будем запускать кораблики! – вдруг выкрикнула красавица и бултыхнулась в воду. – Кто со мной?

Я не заставила себя ждать и последовала за подругой, пытаясь поскорее избавиться от неприятных чувств. Уже через несколько минут лодка мчала нас, закутанных в мягкие махровые полотенца, к терему.

– Одна нога тут, другая там! – бросила девушка на бегу, когда мы ступили на берег у её дома.

Я осталась поджидать снаружи, топчась босыми ногами по оранжевой траве и старательно обтираясь полотенцем. Конечно, тепло, но от лёгкого ветерка всё же бегали мурашки по телу.

Я устремила свой взгляд дальше, в кленовый лес. А ведь после своего прибытия я ни разу не плавала в той стороне, где жил старик. И мне вдруг ужасно захотелось побывать там снова. Что-то спрятанное глубоко в душе требовало отправиться незамедлительно, прямо сейчас.

– Ты идёшь? – окликнула сестра, проскальзывая у меня за спиной в сторону лодки.

– Даже не знаю, – не двигаясь с места, ответила я, – ты когда-нибудь плавала к домику Хранителя?

– Зачем? Он всегда сам приходит.

– Думаю его навестить.

– Как хочешь, – отозвалась девушка, усаживаясь в лодку и устраивая рядышком пачку бумаги. – Это тебе!

Сестра протянула сделанный на скорую руку белоснежный кораблик.

Мы помахали друг другу на прощание, и я в нетерпении устремилась к ещё одному судёнышку, которое покоилось у пристани. Оно сразу направилось в нужном направлении, угадывая мои мысли. Я ощутила волнение, так давно не посещавшее меня. Чего именно я хочу? Может быть, стоит поговорить с Хранителем, и он меня успокоит?

Пёстрые занавеси раздвинулись: вот и остров. На его макушке осенним грибком торчит все тот же деревянный домик. Только причалив к пологому берегу, я подумала, что выгляжу нелепо: мокрые волосы, купальник, полотенце почти до пят и бумажный кораблик, зажатый в руке. Я опустилась на колени у кромки воды отпустить подарок сестры. Он, словно подслушав меня, сразу же поплыл обратно к своей создательнице. Интересно, найдут ли его?

Не дожидаясь, пока кораблик скроется из виду, я поднялась и постучала в дубовую дверь. Потом громко позвала Хранителя – только сухая трава зашуршала в ответ. Что я здесь ищу? Подождав несколько секунд, я без колебаний вошла в дом. В осеннем краю не было запретных мест, мы все были одной семьёй и могли свободно перемещаться где вздумается, посещая друг друга без предварительных соглашений.

Передо мной оказалась небольшая круглая зала с распахнутыми настежь окнами. Косые лучи солнца пробегали по стенам, золотистыми коврами ложась на дощатый пол.

Кроме широкого круглого стола посредине в глаза сразу бросился книжный шкаф. Он чёрным гигантом возвышался напротив входа, контрастируя со всеми окружающими предметами.

Подойдя ближе, я поняла, что никаких книг здесь не найду, вместо них за стеклом жили искусно сработанные вазы из цельных кусков дерева. В них стояли букеты осенних листьев всевозможных форм и оттенков. Чего здесь только не было: и раскинувшиеся красно-фиолетовыми веерами экзотические растения, и бордовые пачки угловатых листьев, похожих на маленьких ёжиков. Особенно выделялись своими шикарными коронами букеты из ярко-жёлтой, почти золотой листвы.

Один небольшой букет в самом углу показался отдалённо знакомым. Я открыла дверцу шкафа и взяла листья в руки. От них не пахло ни пылью, ни старостью. Все они были разной формы и цвета: апельсиново-оранжевые, сочно-красные и даже песочно-жёлтые в серебристую крапинку. Неожиданно из букета выпал маленький цветок астры. Шероховатый зелёный стебель зацепился за палец и повис.

Откуда здесь цветы? В бессмертном мире озёрных деревьев я никогда не видела ничего зелёного!

Внезапная догадка вспыхнула искрой в голове: это же мой букет! Как я могла забыть? Именно его я когда-то подарила Хранителю. При первой встрече, после дождя. Видимо, он не заметил маленькую фиолетовую астру, когда выбрасывал остальные цветы. Но что же я в тот день делала на улице? Куда шла?

Как непривычно было думать о прошлом, напрягаясь, чтобы воспроизвести погасшую картинку. В висках пульсировало, дыхание участилось, во мне стала проступать далёкая забытая жизнь…

Что со мной произошло? Где сейчас дочка и муж? Да и сколько, в конце концов, прошло времени?! Я понятия не имела, как ответить на все эти вопросы, и стояла в недоумении.

Бросив листья прямо на пол, я стала внимательно разглядывать цветок. Боже, какой он притягательно зелёный, сочный и молодой. Сколько в нём жизни! Ни за какие блага я бы сейчас не рассталась с астрой. Она была точь-в-точь такой же, как и тогда. Значит ли это, что время и впрямь замерло в осеннем мире и ничего никогда не изменится? Никогда спасительный дождь не освежит лес после изнуряющей жары. Не воспоют рассвет птицы, радуясь, что темнота отступила.

Многие мысли из прошлого ещё были покрыты туманной пеленой, и приходилось сосредотачиваться, чтобы их разглядеть. Вдруг яркая картина всплыла из памяти: как после часов боли и страдания на свет появилась моя дочка. Стоило ей родиться – и в тот же миг ко мне пришла эйфория и лёгкость, словно я начала парить в невесомости. А когда тёплый сопящий свёрточек положили ко мне на живот, я не могла перестать улыбаться, ощущая небывалую нежность к совершенно беззащитному и невинному существу. Неужели я хочу забыть о любви к дочке навсегда? Оставить все падения и взлёты в прошлом? Хочу ли я отказаться от смерти, отказавшись и от жизни?

Терем, бескрайнее озеро, сестры и братья – всё показалось таким блеклым и ненастоящим, как ночной сон после пробуждения.

Нет! Надо бежать скорее из этого никчёмного бессмысленного места, где можно быть только статичной фигуркой на однообразном жёлтом фоне. Бежать сейчас же, пока меня не остановили и воспоминания не стали опять стираться из памяти!

Я заложила драгоценный цветок за ухо, выскочила из домика и бросилась к лодке, но та впервые не послушалась меня и направилась совсем в другую сторону. Это Хранитель запретил ей, не желая отпускать меня?

Недолго думая, я прыгнула в воду и продолжила свой путь вплавь. Деревья казались холодными и призрачными, как старые декорации, вода – неживой и стеклянной. Воздух – совершенно пустым. Яркость и неповторимость потеряли своё значение, как бездушные маски после карнавальной ночи.

В ушах звенело от напряжения и одной-единственной мысли: главное – убраться отсюда как можно скорее.

Усталости не было, сколько я ни плыла. Ведь если время не течёт, то и уставать нечему. Как же это противно и неестественно!

Наконец вдали показалась каменная стена. Становилось всё мельче и мельче, пока вода не дошла до щиколотки. Я продрогла, но это было совсем не важно, главное – поспешить, пока братья и сёстры не хватились меня. Сориентировавшись по солнцу, я поняла, что оказалась севернее, чем нужно. Теперь придётся идти на юг вдоль стены, чтобы найти выход. Я почти бежала по кромке воды: лишь бы дверь оказалась на месте, лишь бы она была открыта!

Ещё издалека я заметила тёмный проход в стене. Спасение было на удивление близко. Но тут от деревьев отделилась фигура мужчины и встала между мной и проёмом.

– Что же ты, милая, собралась впопыхах? Могла бы поговорить со старым другом, рассказать, что да как, – Пестробородый говорил всё так же добродушно и располагающе, словно и не сердился. Но почему тогда он перегородил дверь?

– Хочу уйти. Хочу вернуться к себе, – запыхавшись, выдала я.

– Ты желаешь опять жить в мире, наполненном смертью? – его лицо изображало крайнее недоверие. – Может быть, ты забыла, как страх и тревога преследовали тебя по пятам и только я подарил тебе покой?

– Вот именно, я забыла, – начиная злиться, ответила я. – Забыла всё, что могло доставлять неприятные волнения и заботы. И даже была счастлива, словно круглая дурочка. Но всё потому, что вы лишили меня воспоминаний! А теперь я вижу, что со всеми проблемами ушло и то хорошее, что имело хоть какой-то смысл!.. – я прервала свои рассуждения, чувствуя, что старика не очень заботят мои слова. – Пропустите!

– Я дал тебе семью, которая не обидит, обласкает и поймёт тебя, – продолжал свои сладкие речи рыжебородый, – разве твой муж мог тебе это дать?

– Братья и сёстры скучны, и я никогда не смогу полюбить их по-настоящему, потому что всё слишком хорошо и не требует никаких усилий. А у нас с мужем ещё будет время, чтобы изменить что-то к лучшему. Но вам этого не понять! – негодование моё рвалось наружу.

Пестробородый скривился, и золотистые глаза запылали недобрым огнём.

– Неблагодарная девчонка! – процедил старик сквозь зубы. – Ты никуда не пойдёшь!

Вдруг злоба исчезла с его лица, уступив место уверенному спокойствию.

– А впрочем, я тебя не держу, – Пестробородый сделал шаг в сторону и демонстративно указал на дверь, улыбаясь краешком рта.

Я напряглась от столь быстрого поворота событий. Подождала несколько секунд, но ничего не происходило. Тогда я метнулась к дереву, где так и висела моя тёплая одежда, подхватила самое нужное и бодро направилась к открывшемуся проходу, с осторожностью поглядывая на старика. Когда оставалась всего пара метров, мой бывший наставник проговорил:

– Покинешь нас, и твоё место займёт дочь.

Я резко остановилась.

– Девочка будет взрослеть, хорошеть. Начнёт задаваться вопросами, и тут появляюсь я, открываю дверь в наш идеальный прекрасный мир. Сможет ли она устоять?

Меня поразило, как Пестробородый умудрился приятным и вкрадчивым голосом озвучивать свои угрозы. Это действительно пугало.

Но я была твёрдо уверена, что главное – выбраться из его липких пут. Единственное оружие этого псевдо-Хранителя, приковывающее людские сердца к призрачному миру, – страх смерти. И, слава богу, мне удалось от него избавиться. Значит, я смогу научить дочку противостоять его соблазну и ценить жизнь.

– Я не боюсь тебя! – выпалила я и решительно двинулась к проходу. Ничто не могло меня остановить.

Как только я шагнула за порог, то оказалась в зимней ночи. Резкий холод отрезвлял, снег мягкими перьями ложился на лицо и одежду. Накинув капюшон, я не забыла достать из-за уха астру. Вот она, дорогая моя. Слегка замялась, но всё так же свежа. Мир вокруг светился белой сказкой, кругом царил покой. Но совсем не такой, как в вечном краю. Жизнь заснула, чтобы пробудиться весной.

* * *

Никто не заметил моего отсутствия. Я так никогда и не узнала, сколько пробыла у Пестробородого, в реальности не прошло и мгновения. Дочка ждала моего поцелуя перед сном, муж – моей ласки, меня ждала моя жизнь. Почему бы не броситься в её распахнутые объятия прямо сейчас, зачем чего-то ждать? А если старик ещё когда-нибудь явится, теперь я сумею дать ему отпор.

Когда вновь наступила осенняя пора и начали осыпаться жёлтые листья, они больше не манили меня, их величие поблёкло и увяло. Сухая масса впитала в себя все былые сожаления и страхи, а ветер подхватил их ворох, закрутил и унёс прочь…

Алексей Небыков

Родился на острове Сахалин, живёт и работает в Москве.

Окончил Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА), учился в аспирантуре на юридическом факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (МГУ), является слушателем Высших литературных курсов Литературного института им. А. М. Горького (семинар прозы). Занимается предпринимательской деятельностью в области юриспруденции.

Публикация в сборнике литературного объединения «Точки» является дебютной.

В стране богомолов

Рассказ

1

Они встретились случайно, в самом начале лета. Погода была тёплой, ясной, небо – чистым, светлым. Он работал в поле, а она осваивала лесной участок недалеко от него и, сбившись с пути, вышла из леса.

Заметив его, она помахала рукой, а он ей кивнул. Их первый разговор завязался не сразу. Он сделал вид, что очень занят, а она, уточнив дорогу, ушла. Но потом, каждый следующий день, их словно что-то тянуло друг к другу. Она старалась в свободное от работы время подойти ближе к полю и, стоя у кромки леса в тени, любовалась им.

Он был молод, но из-за крупного телосложения казался намного взрослее своих друзей. В нём она видела силу, он внушал ей надёжность и спокойствие каждый раз, когда снова и снова обходил свои посевы. Он замечал внимание с её стороны, и ему становилось неловко, при этом он всегда старался подольше задержаться на поле и расстраивался, когда она не приходила.

И вот он сделал первый шаг, робкий, неуверенный, заговорив с ней как-то вечером. Она не знала, чем привлекла его, то ли природной красотой и подвижностью, то ли характером своей работы, которая была понятна и близка ему, но её большие глаза смеялись от счастья, дела были забыты, и до захода солнца над полем слышны были лишь их голоса.

С той поры прошло много дней, а они всё не могли наговориться.

Она много рассказывала о лесе, о его пользе, о лесных полянах, усыпанных облаками цветов, наполненных красками и ароматами, по которым она могла часами ходить, забывая о своих заботах, отвлекаясь от привычных дел.

В ответ он часто описывал ей свою работу, делился её важностью, гордился своими успехами по сохранению плодов земли. Его страстью было боевое искусство ушу, которое она называла китайской гимнастикой или просто танцем, когда с упоением наблюдала за ним.

С восходом солнца он занимал место на открытой поляне и, словно беседуя телом с самим собой на какие-то известные только ему темы, совершал ряд грациозных, плавных, даже ритуальных движений, танцевал с природой в ярких лучах света, наслаждаясь тишиной и утренней прохладой.

Их влечение друг к другу становилось сильнее с каждым днём, а вместе с этим тяжелее становились и их личные обстоятельства. Они были уже несвободны.

2

Истории их прежних отношений сложились давно, случайно, как будто не по-настоящему. О подробностях никто не спрашивал. Но только теперь они ощутили последствия своих прошлых поступков и узы, которые препятствовали их любви. Отвечать за свой выбор они не хотели, а скорее, просто уже не могли и, решив разом покончить с прошлым, договорились совершить должное сегодня же вечером.

Они попрощались иначе, не так, как обычно, он заметил перемены в её глазах: «То ли смятение, то ли сомнения…» – но не стал придавать этому значение.

Его бывшая тихо слушала, он старался быть спокойным, ласковым, не хотел делать ей больно, обижать её. Она не проронила ни слова, лишь мокрые от слёз глаза выдавали её. Потом она просто ушла, ничего не спросив и не обернувшись ни разу. Он хотел было позвать, остановить её, прижать к себе, как-то успокоить, ему было гадко от всего этого, оттого, что он был счастлив, а она нет. Но он так ничего и не сделал, и они расстались как чужие – без скандала и взаимных претензий.

Теперь он был свободен, мысли струились в его голове, и он долго не мог заснуть. Утром, жадно глотая прохладный воздух, он набрал полевых цветов – тех самых, которые так нравились ей, – и в предвкушении встречи отправился на поле, туда, где они должны были встретиться.

Но её там не было, и он, расстроившись, занялся работой.

«Ещё очень рано, ей нужно больше времени, мне проще…» – думал он.

День подходил к концу, его букет завял и рассыпался, работа не складывалась, а голову атаковали беспощадные мысли.

«Неужели передумала? Нет, нет, не может быть. Просто ей нужно несколько дней…» – так повторял он себе.

Но она не пришла и на следующий день, и на день после следующего.

«Наверное, возникли сложности с бывшим? А что, если что-то пошло не так? Нет, нет, не верю…» – успокаивал он себя, нервно вглядываясь в чащу леса.

Ожидание осложнялось тем, что за все дни общения с ней он ни разу не спросил её о доме, о том, где, как и с кем она живёт. Он даже не знал примерно, где её искать, он лишь помнил то место, где она ежедневно заходила в лес, примерно представлял расположение её лесного участка.

Время шло, а его тревоги росли. Он не мог больше ждать. Оставив дела друзьям, он рано утром отправился в лес, в незнакомую чащу, на поиски своей любви, в надежде встретить её где-то там, среди деревьев.

3

Он долго бродил по лесу, пытаясь ориентироваться по солнцу, но так и не нашёл никого, кто мог бы направить его или указать путь. Не удалось ему обнаружить и никаких следов её пребывания здесь. Вокруг был лишь лес с его переливами, шёпотом и тенями.

«Наверное, хожу по кругу или ушёл совсем в другую сторону…» – думал он, пробираясь через нескончаемую чащу.

Внезапно он услышал хруст веток и шорох листвы. Где-то слева, совсем рядом мелькнула тень, какое-то тёмное пятно появилось и снова пропало. Зашевелился кустарник, листья деревьев, словно спасаясь, падали на землю. Потом всё смолкло, движение прекратилось. Где-то там была жизнь или опасность, там он мог встретить хищника или вновь увидеть её.

«Пропаду, кто ей поможет…» – думал он, осматриваясь по сторонам.

Оставаться на месте он больше не мог, а о возвращении и думать не хотел. Он пошёл на звук, который его напугал. С трудом пробираясь через густой частый лес, он попал в рощу, а оттуда, уже двигаясь свободнее, он вышел на небольшую поляну с прекрасными лесными цветами, среди которых он увидел её.

Она сидела на земле несчастная и потерянная, в какой-то странной, неестественной позе. Узнав его, она попыталась встать, но не смогла и села на место. Боль отразилась на её лице, а глаза наполнились влагой.

«Ей причинили вред…» – звучало в его голове.

На поляне был кто-то ещё. Он не заметил его сразу, но чувствовал, что кто-то посторонний, чужой где-то здесь, рядом. Он бросился к ней на помощь. Какой-то странный звук, рассекающий воздух, раздался сзади, что-то больно ударило по спине. Он споткнулся и упал. Подняв голову, он увидел его, своего соперника, который, обезумев от горя, не говоря ни слова, напал на него, защищая своё счастье, своё самое дорогое и нужное.

Вторая атака не была для него внезапной. Он ловко увернулся от нападения и сам нанёс удар. Что-то хрустнуло, противник сник. Ещё удар, а за ним ещё один. И вот нападавший уже лежит на земле, вдох, ещё один, и тишина. Его танец прекратился, враг повержен.

4

Они скоро вернулись к нему домой. Она с трудом передвигалась, и он много дней выхаживал её. Когда она поправилась, над полем вновь стали разноситься их весёлые голоса. Теперь она была рядом с ним, навсегда, вместе до самого конца.

Их история нуждалась в продолжении, они хотели привнести свою любовь в этот мир, поделиться с природой частицами своего счастья.

Она не торопила его, была терпелива. Это должно было стать его решением. Друзья отговаривали его, говорили какие-то глупости: «Поживи для себя, с рождением потомства твоя жизнь тебе уже не будет принадлежать».

Но он не слушал их, всё уже было решено, он был готов ко всему, и ничто не могло помешать их счастью. Он поделился с ней этим, и вот настал тот самый день…

5

Они укрылись в лесу от взглядов нежеланных свидетелей, расположившись около небольшого водоёма недалеко от поля, совсем рядом с местом их первой встречи. Они омыли свои тела прохладной водой и растворились в объятиях друг друга.

Она была очаровательна, как никогда, её глаза были наполнены тайной и нежностью, плавные движения завораживали его, а её аромат дурманил голову. Они сблизились.

Теперь она была вся его, вся без остатка, он соединился с ней. Ранее он не был так близок ни с кем. Голова его, словно карусель, меняла картины его прошлого. Он хорошо помнил свою мать, почему-то не помнил отца. Он помнил, как рос, возмужал, окреп, как встретил бывшую, которую потом оставил. Далее всё было связано только с ней, с той, которая подарила ему столько счастья, которую он чуть не потерял, которая сейчас была рядом с ним, с которой он продолжит свой род…

«Каким будет моё потомство?» – думал он.

Вдруг что-то резко сдавило нижнюю часть его спины, он хотел обернуться, но не смог, картинки продолжали своё движение, но теперь их появление было замедленным, потом они стали то пропадать, то возникать вновь, а потом наступила темнота, острое жжение возникло вокруг шеи, потом что-то хрустнуло, голову резко потянуло куда-то вверх, мысли, звуки, ощущения, всё куда-то ушло, превратилось в один сплошной гул и – смолкло.

Он больше не чувствовал этот мир, он растворился в нём.

6

Она оторвала ему голову не сразу, не стала делать это во время спаривания. Большая самка богомола всё думала о том, как он был изящен в ритуальном танце на восходе, и ей было его немного жаль. Но потомству нужно питание, здесь и сейчас, иначе оно может погибнуть, не увидит солнца, не насладится ароматом цветов.

И вот, когда их движения стали менее энергичными, она крепко обхватила его туловище передними лапами, сдавила со всей силы, до хруста, вцепилась челюстями в его голову и, провернув по кругу, откусила её.

«Больше не будет танцев и разговоров в поле… – подумала она. – Зато будет новая жизнь и новое продолжение».

Закончив с головой, она приступила к телу, насыщая себя до тех пор, пока не съела его целиком. Отложив яйца, она вновь с грустью вспомнила о нём, но, увидев рядом луговую герань, переключилась на неё.

У них было здоровое потомство, которое совсем не помнило отца. А она вскоре снова стала появляться у кромки леса, наблюдая за самцами на поле, там, где она встретила его в первый раз.