Kitobni o'qish: «Россия и мусульманский мир № 12 / 2017»

Mualliflar jamoasi

Shrift:

КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!
ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!

Современная Россия: Идеология, политика, культура и религия

Религия и власть в России в XX–XXI вв.: три модели государственно-конфессиональных отношений

Р. Мухаметзянова-Дуггал, доктор политических наук, главный научный сотрудник отдела религиоведения Института этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского научного центра РАН

Аннотация. В статье рассматривается последовательная смена трех моделей государственной конфессиональной политики в России в XX–XXI вв. Отмечено, что для монархической России было характерно клерикальное (конфессиональное) государство, для буржуазного периода российской истории – проведение реформ, обеспечивших религиозную свободу, для советской эпохи – строительство атеистического государства. Особое внимание уделяется современному периоду – процессу становления новой (отделительной, а затем кооперационной) модели государственно-конфессиональных отношений.
Ключевые слова: модель государственно-конфессиональных отношений, светское государство, Россия.

Сегодня мир является свидетелем исключительной роли религиозного фактора в мире. Одна из причин этого видится в объективных процессах складывания нового миропорядка, последствия которого вынуждают ученых исследовать вопросы политизации религии, использования ее ценностей, атрибутов и символов в чисто политических целях. Трагические события последних лет, происходящие в удаленных друг от друга уголках земного шара, но связанные использованием религии в качестве своеобразного знамени протеста и политических амбиций, всё больше показывают нерасчлененность политических и религиозных понятий в современном мире. Поэтому, на наш взгляд, приоритетной задачей политики Российского государства в сфере свободы совести является выработка оптимальной модели, основанной на разумном балансе учета современных изменений роли религиозного фактора в политике и конструктивного российского опыта мирного сосуществования конфессий.

Исторический опыт показывает, что в ХХ в. в России последовательно сменились три модели государственной конфессиональной политики. Для монархической России было характерно клерикальное (конфессиональное) православно-христианское государство. В Российской империи существовала четырехуровневая правовая градация вероисповеданий, каждое из которых занимало в ней определенное место и наделялось соответствующим объемом прав или лишалось их. Такая политика определялась, прежде всего, идеологическими соображениями и национально-политическими факторами. На вершине конфессиональной иерархической структуры располагалась православная церковь, занимавшая исключительное положение в общественно-политической системе Российского государства, служившая идеологической опорой его внутренней и внешней политики. Ступенью ниже находились «признанные терпимыми» исповедания и их приверженцы – католики, протестанты (лютеране и реформаты), иудеи, мусульмане, буддисты [Вероисповедная политика… 2005: 21]. Среди прочих специфических черт вероисповедной политики государства в дореволюционной России можно выделить: вмешательство во внутреннюю жизнь других конфессий; стремление к ограничению «иностранных» и «иноверных» религий строго национальными рамками; непризнание права личности на религиозное самоопределение и т.д.

Что касается изменения религиозного мировоззрения, то в России оно было тесно связано с процессом европеизации и имело циклический характер. По мнению Ю.Ю. Синелиной, процесс секуляризации начинался в среде высшего общества, а затем охватывал все образованное общество. Постепенно в этот процесс вступали новые слои общества. Автор выделяет три больших цикла секуляризации. Первый – в высших слоях общества (с реформ Петра I); второй – в среде разночинцев, средних классов общества, новой интеллигенции (с 1861 г.); третий – в среде рабочих и крестьян (примерно с 1905 г.) [Синелина 2004: 161].

Для буржуазного периода российской истории характерно проведение реформ, обеспечивших религиозную свободу. Именно Февральская революция положила начало строительству в России светского государства, главным принципом которого стало отделение церкви от государства. Постановлением от 14 июля 1917 г. было признано не только право перехода из одного вероисповедания в другое, но и вневероисповедное состояние; пользование гражданскими и политическими правами не ставилось больше в зависимость от принадлежности к вероисповеданию, никто не мог теперь преследоваться и ограничиваться в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры [Вероисповедная политика…2005: 38]. Однако Временное правительство оставило в неприкосновенности царские законы, определявшие отношения между государством и конфессиональными институтами – православной церковью, другими христианскими и нехристианскими организациями, в то время как политически активной частью общества, многими представителями инославных и иноверных религиозных организаций настойчиво выдвигались требования отделения церкви от государства и школы от церкви, правового равенства религий, введения гражданской метрикации и т.д.

Таким образом, вероисповедные реформы начала ХХ в. представляли собой существенный шаг в процессе перехода от феодальной к буржуазной модели государственно-конфессиональных отношений. Однако большинство провозглашенных принципов не получили законодательного закрепления, и столь ожидаемая российской прогрессивной общественностью буржуазная модель государственно-конфессиональных отношений так и не успела сложиться. После Октябрьской революции 1917 г. народы России были поставлены перед фактом радикального изменения места религии в их жизни.

Советская эпоха (1917–1991) сформировала свою, «советскую», модель государственно-конфессиональных отношений. Для нее характерны правовой запрет на религиозные убеждения, на деятельность религиозных объединений и всемерная поддержка государством одного мировоззренческого выбора – атеистического. Несмотря на то что в Конституции декларировалась светскость, предполагающая нейтральное отношение к религии, отделение религиозных объединений от государства, закреплялось право граждан на свободу совести, фактически политика государства была направлена на искоренение существующих на его территории исконных верований и недопущение появления новых религиозных групп и движений. В то же время, несмотря на сохранение своей сущностной основы, государственная религиозная политика в СССР претерпевала серьезные модификации, а гонения на верующих в годы советской власти имели волнообразный характер.

С середины 80-х годов XX в. в нашей стране идет процесс формирования новой модели государственно-конфессиональных отношений в рамках светского типа государства. Отметим, что в рамках светского государства выделяются две основные модели политики, или формы государства: отделительная и кооперационная. В отделительной модели, или внеконфессиональном (аконфессиональном) государстве, ведущим принципом является принцип равноудаленности всех (традиционных и новых) религиозных объединений от государства. Никакой церкви не отдается предпочтение, осуществляется принцип невмешательства во внутренние дела как религиозной организации, так и государства.

Кооперационная модель, или форма «культурного сотрудничества», предполагает отношения приоритетного государственного партнерства, сотрудничества по ряду важнейших вопросов в жизни общества с традиционными, наиболее распространенными конфессиями. Подавляющее большинство светских государств избрали две указанные модели государственно-конфессиональных отношений. К какой из этих моделей относится новая модель государственно-конфессиональных отношений в нашей стране?

На различных этапах своего развития она принимала разные формы. До середины 1990-х годов шло складывание отделительной модели. Основой для нее послужил Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» (1990). Его историческое значение заключалось в том, что государство перестало быть монополистом в духовной жизни общества и личности. Данным законом, либеральным по характеру, были созданы все условия для деятельности самых различных видов религиозных организаций. В то же время в государственно-религиозных отношениях стали проявляться деструктивные тенденции. Они проявились в распространении новых религий и иностранных религиозных миссий, в ослаблении дружественных связей различных конфессий, возникновении конфликтных ситуаций внутри самих конфессий, имели место политизация религии, дискредитация научных знаний о религии и др.

Позиция государства в данном вопросе была следующей: «Верьте во что хотите и как хотите». Однако направленность на отделительную модель сохранялась короткое время – с 1990 по 1993 г. Начиная с 1994 г. можно говорить об ослаблении движения к отделительной модели государства и к свойственным этой форме государственно-конфессиональным отношениям.

1994–1997 гг. стали временем кризиса, когда ни государство, ни общество уже не устраивали прежние форма и модель политики в отношении религиозных объединений. Пришло понимание того, что любая свобода (будь то свобода совести, свобода убеждений) есть специфическое интимное состояние любого человека, связанное с внутренней свободой его воли. И как таковое оно находится вне сферы правового регулирования. А любая общественная деятельность, включая и осуществляемую по религиозным мотивам, обязательно подлежит тому или иному правовому регулированию, в том числе при необходимости она может быть ограничена и даже запрещена.

С середины 1990-х годов государство встало на путь ужесточения религиозного законодательства, и в 1997 г. был принят новый закон о свободе совести, что положило начало новому этапу формирования российской политики в сфере свободы совести. Закон сдвинулся в сторону формы «культурного сотрудничества», или кооперационной модели. На практике государство начало осуществлять приоритетное сотрудничество с традиционными для России религиозными объединениями – православными, мусульманскими, иудаистскими и буддистскими – и стало проводить протекционистскую политику по отношению к ним. Но при этом наметился крен в сторону возрождения элементов вероисповедной политики, свойственной «конфессиональному государству» периода дореволюционной России.

С конца 1990-х годов в российской государственной политике проявляется заметная унитаристская тенденция, в результате чего как центральная, так и региональная власть все более активно включается в регулирование религиозной жизни. Факт отделения духовных институтов верующих от государства зачастую является декларацией. Как показывает практика, роль государственных органов в жизни религиозных общин весьма значима. Не изжиты методы регулирования деятельности религиозных организаций с помощью привлечения административного ресурса.

Таким образом, в государственно-конфессиональных отношениях существует противоречие между отделительной моделью государственной религиозной политики, зафиксированной в законодательстве, и фактически реализуемой кооперационной моделью. Данное противоречие накладывает отпечаток на все сферы отношения государства и религиозных организаций, особенно на те, в которых сложилось тесное сотрудничество, – социальную, культурную, образовательную и др. Так, например, неоднозначно идет процесс воссоздания военного духовенства в Вооруженных силах нашей страны. Продолжаются дискуссии по поводу целесообразности введения религиозного компонента в учебный процесс в светских государственных и муниципальных образовательных учреждениях.

Актуальными проблемами остаются вопросы разработки и принятия концепции государственно-конфессиональных отношений, создания единого органа в области государственно-конфессиональных отношений в целях упорядочения и координации сотрудничества всех государственных ведомств, имеющих отношение к религиозным организациям. Политика на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, а также в различных субъектах нашей страны осуществляется с учетом сложившейся этноконфессиональной ситуации. В то же время она часто отличается и осуществляется в меру компетентности тех или иных госслужащих в вопросах религии и государственно-конфессиональных отношений. Тем не менее можно согласиться с мнением, что современной России ближе кооперационная модель государственно-конфессиональных отношений, которая предполагает отношения приоритетного государственного партнерства с традиционными для российской цивилизации вероисповеданиями в условиях полноценной реализации конституционных принципов свободы совести и вероисповедания для всех религиозных объединений, не несущих угрозу государственному суверенитету, территориальной целостности, общественному порядку и безопасности [Вера. Этнос… 2009: 144].

Таким образом, исторический опыт функционирования различных моделей государственно-конфессиональных отношений в ХХ–ХХI вв. показал, что государство и религиозные институты – по сути своей разнородные начала, призванные действовать разными методами и в разных сферах. В дореволюционной России религии российских народов и государственная православная церковь наряду с другими компонентами являлись важнейшими государство- и нациеобразующими элементами, были неотъемлемой частью российской истории, культуры, менталитета. Эти элементы требуют к себе особого внимания и особого отношения. Их нельзя игнорировать, так как это может привести к напряжению в государственно-конфессиональных отношениях и – шире – во всем гражданском обществе. С другой стороны, признание за религией важной роли в духовной жизни не означает, что общество должно быть нацелено на всеобщую клерикализацию, на замену светских эталонов поведения религиозными. Правовая градация религий и конфессий может привести к межконфессиональному напряжению, всплеску этноконфессиональной нетерпимости. Представляется важным осуществлять удовлетворение разносторонних духовных потребностей человека, создать благоприятный морально-психологический климат в стране.