Kitobni o'qish: «Государственное регулирование развития предпринимательства: опыт, проблемы, инновации»
ebooks@prospekt.org
Информация о книге
УДК 658.71
ББК 65.41+65.29
Г72
Авторский коллектив:
А. Я. Быстряков, доктор экономических наук, профессор;
Е. В. Пономаренко, доктор экономических наук, профессор;
О. Б. Дигилина, доктор экономических наук, профессор;
О. И. Столярова, кандидат экономических наук, доцент.
Под редакцией профессора А. Я. Быстрякова.
В данной работе анализируется эффективность государственного регулирования предпринимательской деятельности в странах – членах Европейского Союза, проблемы развития предпринимательства в современной России. Оценивается инновационность и эффективность регулирования малого и среднего предпринимательства в стране. Цель работы – формулировка конкретных рекомендаций по повышению эффективности государственного регулирования предпринимательской деятельности в России с учетом анализа отечественного и зарубежного опыта.
Законодательные акты приведены по состоянию на 1 января 2014 г.
УДК 658.71
ББК 65.41+65.29
© Коллектив авторов, 2014
© ООО «Проспект», 2014
Введение
В России основным документом, регулирующим влияние государства на развитие предпринимательской деятельности, является постановление Правительства РФ от 27 февраля 2009 г. № 178 «О распределении и предоставлении субсидий из федерального бюджета субъектам РФ на государственную поддержку малого и среднего предпринимательства, включая крестьянские (фермерские) хозяйства». Оператором данного постановления является Министерство экономического развития Российской Федерации. Объем финансирования по данному постановлению составляет сумму, не превышающую 70 млн долл. США. Финансирование развития малых предприятий в научно-технической сфере, осуществляемое через одноименный Фонд, не намного превышает 100 млн долл. США. Для сравнения, в самих Соединенных Штатах на исследования инноваций в малом и среднем предпринимательстве выделяется 2 млрд долл. в год.
На 1 января 2013 г. в России было зарегистрировано более 4 млн индивидуальных предпринимателей. К сожалению, реальную хозяйственную деятельность ведут чуть более половины из них – 2,5 млн.
За период с 2008 по 2011 г. число людей, работающих на себя, в стране уменьшилось на 255 тыс. человек.
За первые три месяца 2013 г. отказались от регистрации более 300 тыс. индивидуальных предпринимателей. Для сравнения: в Греции число самостоятельно занятых сократилось с 2008 г. на 148 тыс., а в 2011 г. в стране закрылось 68 тыс. мелких предприятий. На основании подобных статистических данных можно сделать обоснованный вывод о том, что заявления об отсутствии кризиса в России не соответствуют действительности.
По данным экспертного сообщества, в России малый бизнес сегодня обеспечивает порядка 22 % рабочих мест и аккумулирует 23 % выручки. Но как оценить социальные последствия падения роста предпринимательства?
По данным Минэкономразвития, в России сегодня 22 млн россиян трудоспособного возраста не учтены в секторах экономики. 17 млн человек трудятся в малом и среднем бизнесе, то есть являются владельцами или наемными рабочими.
По данным Ольги Голодец – вице-премьера Правительства, в российской экономике не учтено 38 млн человек! Эксперты говорят о сокращении количества желающих вновь заниматься бизнесом – их в 2012 г. в России было всего 2 %, для сравнения: аналогичный показатель в Японии составляет 5,4 %, в Норвегии – 6,7 %, в Бразилии и Китае – около 20 %. Эти цифры говорят или об уходе предпринимателей с официального рынка в теневой сектор экономики, или о серьезном социальном сигнале для власти и о бедственном положении в предпринимательской среде страны!
Появление в Российской Федерации должности бизнес-омбудсмена, то есть создание института, уполномоченного по защите прав предпринимателей, – важный факт, подтверждающий формирование и развитие эффективного механизма коммуникаций бизнеса и власти. Данный институт, сформированный на федеральном и региональном уровнях, расширяет возможности бизнеса в контактах с органами исполнительной власти. Одним из регулирующих факторов является постоянный рост заработной платы в государственном секторе. Так, в 2012 г. рост зарплаты в госсекторе превышал рост средней номинальной зарплаты в целом по экономике. Очевидно, что повышение зарплаты в государственном секторе заставляет бизнес повышать заработную плату своих сотрудников. С другой стороны, подобная тенденция ведет к возможному сокращению штатов и росту безработицы. В 2011 г. в России доля теневого фонда оплаты труда достигла почти 60 % легального.
В России взносы в Пенсионный фонд РФ поступают за 45 млн работников – прежде всего сотрудников крупных и средних предприятий.
ВВП на душу населения в Российской Федерации составляет 17 698 долл. США – это самый высокий показатель среди стран БРИКС. Размер золотовалютных резервов – третий по величине в мире после Китая и Японии. По паритету покупательной способности Россия занимает шестое место в мире. Но в то же время в стране нет развитой инфраструктуры для привлечения инвестиций – единого специализированного агентского центра, который координировал бы деятельность региональных агентств.
Ключевые проблемы развития предпринимательства в России сегодня общеизвестны – это сложности, связанные с получением разрешений на строительство, с подключением к электросетям, проблемы ведения трансграничной торговли, сложности с регистрацией собственности, затрудненный доступ к закупкам государственных компаний, проблемы создания регуляторной сети для бизнеса, непроработанность антимонопольной политики, сложности с образованием в предпринимательской среде. Есть проблемы и с юридическим сопровождением бизнеса – в том числе и поэтому 9 из 10 крупных сделок в бизнесе регистрируется не в России, а за рубежом.
На наш взгляд, недопустимо превращать механизм государственного регулирования в систему для выполнения узких задач. К сожалению, сегодня госрегулирование предпринимательской деятельности в Российской Федерации недостаточно конкурентоспособно: низкие показатели инвестиционного климата и степени комфорта ведения бизнеса, наличие административных барьеров, высокий фактор коррупционности – все эти показатели свидетельствуют о сохранении фискального подхода к регулированию.
Ожидаемый стимулирующий эффект перехода от единого социального налога к страховым платежам не подтвердился, а налоговая и неналоговая нагрузка на предпринимателей в целом выросла.
Эффективная система государственного регулирования предпринимательской деятельности строится на конструктивном и гибком механизме распределения рисков между государством и предпринимателем.
Практические меры по построению подобного механизма могут выразиться, в частности, в повышении степени прозрачности и открытости процедур передачи прав на государственное и муниципальное имущество, присоединения к электрическим и газовым сетям, системам водо- и газоснабжения; в расширении программы софинансирования прикладных научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок; в увеличении объемов государственного субсидирования процентных ставок и предоставления государственных гарантий по кредитам для малых и средних предпринимателей в инновационной сфере и, наконец, в использовании зарубежного опыта реализации подобных программ.
Раздел 1. Зарубежный опыт государственного регулирования предпринимательства
Политика, реализуемая в странах Западной Европы, на различных этапах развития России то воспринималась в штыки как образец упадка и распада, то рассматривалась руководством нашей страны как пример для подражания.
Не раз российские власти пытались взрастить на отечественной почве идеи, заимствованные из-за рубежа, не стараясь хоть сколь-нибудь адаптировать их к реалиям нашей действительности. Примером может служить попытка привить в России элементы политики тэтчеризма и основные постулаты рейганомики, в частности проведение приватизации.
Теоретиками и практиками реформ не учитывался тот факт, что, во-первых, США и Великобритания с одной стороны и Россия с другой находились в тот момент на разных ступенях развития, в разных политических и экономических формациях и имели абсолютно разную степень стабильности и свобод.
Во-вторых, заимствовались лишь инструменты приватизации, но никак не целеполагание. Ведь основными (как де-юре, так и де-факто) целями приватизации, например, в Великобритании были повышение конкуренции и долгосрочной эффективности экономики. В России же, несмотря на то что в качестве одной из основных целей было заявлено создание эффективного частного собственника, создания среднего класса не произошло – в результате приватизации сформировалась лишь так называемая олигархическая верхушка.
Руководство нашей страны и по сей день зачастую ориентируется на США и Евросоюз. С приходом к власти Барака Обамы Соединенные Штаты заявили о «перезагрузке» отношений с Россией, в ходе которой последняя пошла на уступки по договору СНВ-3, отказалась от поставок вооружения в Иран, не встала на сторону Ирака, втягивалась в афганский конфликт и теперь уже собирается не только в ВТО, но и в НАТО. В средствах массовой информации снова заговорили об «атлантической цивилизации от Ванкувера до Владивостока».
Принимая во внимание подобную традицию, сложившуюся в нашей стране, целесообразно рассмотреть государственное предпринимательство в западных странах, имея в виду, что, безусловно, при необходимости можно и нужно заимствовать лучшее, но при этом даже лучшее необходимо адаптировать и подстраивать под нашу – российскую – действительность.
1.1. Государственное предпринимательство в странах Европейского Союза
В странах Западной Европы в силу объективных причин разрастание государственного сектора происходило в период после окончания Второй мировой войны и длилось, по оценкам, до середины 1970-х гг.
Смещение акцента в сторону увеличения числа государственных предприятий происходило по причине отсутствия возможности в определенных случаях – например, в случае отсутствия стартового капитала и пр. – организовать производство на частной основе, свою роль сыграли и так называемые «провалы» рынка. Масштабы общественного сектора в целом на протяжении рассматриваемого периода также увеличивались.
Рассмотрим ситуацию подробнее на примерах экономик ведущих на тот момент стран Европы.
В Великобритании вмешательство государства в экономику с целью навязать свою политику экономическим агентам было достаточно активным, но длительного характера и глубокого воздействия не имело. К числу основных причин этого можно назвать:
1. Отсутствие большого числа объективных возможностей подобного вмешательства.
2. Несогласованность действий руководителей различных предприятий в вопросах проводимой политики.
В силу вышеназванных причин, а также из-за других обстоятельств программа приватизации и дерегулирования в стране, которая была инициирована еще в 1979 г., продолжала реализовываться и в 90-е гг. XX в.
Но есть и другие примеры.
В частности, во Франции государственное вмешательство в экономику было сильным и продолжительным, поскольку:
1. В тот период в стране ярко проявилась тенденция в монополизации в силу формирования нового класса частных собственников.
2. Объективно важна роль государства в процессе реформирования экономики страны.
Экономическая политика, которая реализовалась в то время во Франции, носит название политики дирижизма, подразумевающей существенное вмешательство государства в экономику. Акцент на выполнение подобной программы был сделан по причине необходимости восстановления страны в период после окончания Второй мировой войны.
Структурная перестройка экономики Франции проводилась в основном усилиями правительства и государственного сектора, поскольку, помимо прочих причин, перед страной очень остро стояла проблема отсутствия значительных финансовых ресурсов у национальных монополий.
Основное внимание правительства Франции в рассматриваемый период уделялось развитию таких «локомотивных» и перспективных на тот момент отраслей, как нефтепереработка, атомная энергетика, электроника, тяжелая и химическая промышленность, общее машиностроение. Именно их реструктуризация и модернизация могли помочь стране преодолеть существовавший на тот момент структурный кризис и выйти на довоенные темпы экономического роста.
Для этого было необходимо увеличивать концентрацию производства, капитала и повышать конкурентоспособность французской экономики.
Как показала практика, эффективность политики дирижизма была крайне высока в том числе и потому, что именно Франция демонстрировала наиболее высокие показатели (такие, как ВНП на душу населения, его среднегодовой прирост, стабильность уровня цен) по сравнению с другими странами Западной Европы (см. табл. 1.1.1).
Таблица 1.1.1
Основные экономические показатели экономики Франции
Источник: составлено автором.
Так, если в 1996 г. ВНП на душу населения во Франции составил почти 25 тыс. долл. США, в Испании этот показатель в аналогичные годы составлял лишь 13 580 долл. США, в Италии – 19 020 долл. США, в Швеции – 23 750 долл. США.
Показатель среднегодовой инфляции во Франции на протяжении 10 лет, с 1985 по 1995 г., находился в среднем на уровне 2,8 % в год. В этот же период средний ежегодный уровень роста цен в Швеции составил 5,5 %, в Италии – 6,0 %, а в Испании – 6,3 %.
Безусловно, сегодня правительство Франции отказалось от строго следования концепции дирижизма, но, несомненно, основа экономической стабильности страны была заложена именно в тот период. Одним из доказательств такого мнения может служить тот факт, что именно Франция была одной из немногих стран, которые имели объективную возможность оказывать помощь партнерам по Европейскому Союзу в рамках борьбы с мировым финансово-экономическим кризисом 2008–2009 гг.
Германию также можно отнести к числу стран, которые в свое время сделали ставку на усиление масштабов и роли участия государства в экономике. И так же, как и Франция, от этого не только не проиграли, но и выиграли.
В стране после окончания Второй мировой войны реализовалась политика «социального рыночного хозяйства».
Теоретические аспекты концепции были разработаны немецким экономистом Альфредом Мюллером-Армаком.
Претворялась политика в жизнь под руководством министра экономики Германии в 1963–1966 гг. Людвига Эрхарда.
Акцент правительством страны был сделан на поддержании и развитии таких приоритетных, опорных отраслей, как сельское хозяйство и строительство, именно в этих сферах экономики инвестиционный процесс шел наиболее активными темпами в рассматриваемом периоде.
В общем виде речь идет о сочетании активных действий правительства (таких, как осуществление значительных государственных расходов, реализация масштабных социальных программ) и рыночных основ функционирования экономики.
К сожалению, говорить о том, что меры правительств всех стран, чьи экономики пострадали от войны, были эффективны, сегодня не приходится.
В подтверждение можно привести следующие статистические расчеты.
Если в 70-е гг. XX в. в государственном секторе Швеции создавалось более 65 % общественного продукта и от 30 до 40 % – в Великобритании, Франции и ФРГ, то в Японии и США в то же время этот показатель находился на отметке 10–20 %.
Также необходимо отметить, что и в вопросах о перспективах дальнейшего развития и баланса частного и государственного секторов правительства стран Европы расходились. Так, в некоторых экономиках, в частности в Испании и Греции, объемы государственного сектора продолжали расти еще на протяжении почти 20 лет; в других государствах в тот же период, например в Норвегии и Великобритании, они снижались.
Причина в таких межстрановых различиях и особенностях заключается, на наш взгляд, в разных потенциалах экономик в целом и государственных секторов в частности, в разных отраслевых структурах экономик стран Западной Европы, в различных долях сектора государственного предпринимательства.
И снова обратимся к статистике, которая подтверждает наше мнение о том, что процессы дерегулирования в европейских странах проходили неоднородно и в разных масштабах.
Так, доля государственного сектора в ВВП Австрии в начале 1980-х гг. составляла 30 %, а в Италии и Великобритании – только около 7–8 %.
Доля госсектора в валовых вложениях в основные фонды также различна. В тот же период она колебалась от 33–35 % в Финляндии и Франции, до 11 % в Италии.
Расхождение в доли государственного сектора в численности занятых по странам Европы в тот же период еще выше – в пять раз: в Великобритании и Ирландии показатель находится на отметке 5–6 %, а в Австрии составлял 25 %.
С 1980-х гг. XX в. начинается постепенная смена экономической парадигмы: частный сектор становится все масштабнее и сильнее, государственный – все менее активен, повсеместно проходят процедуры дерегулирования и приватизации. Общая тенденция роста сектора государственного предпринимательства постепенно отходит в прошлое.
В большинстве стран Западной Европы начинаются процессы перехода государственной собственности в частные руки – речь идет о компаниях практически всех сфер экономики: и об электроэнергетических предприятиях, и о железных дорогах, и о почтах, и о системах воздушных сообщений, и о предприятиях водоснабжения и телефонной связи.
Раздел Федеральной почты, или Bundestpost, произошел, в частности, в Германии и заключался в следующем. Ранее единая фирма была разделена на три общественных предприятия со своими советами директоров и управляющими. В результате реформирования в Германии появились Почтовые услуги, Почтовый банк и Телекоммуникации.
Несомненно, только лишь приватизацией Федеральной почты процессы разгосударствления в Германии не ограничились – масштабы сектора государственного предпринимательства в стране в период с 1982 г. сократились практически в два раза – с 958 предприятий до 400.
Аналогичные процессы происходили в тот же период в Испании. Знаковым их компонентом является приватизация компании Telefonica, которая проводилась в рамках Программы сотрудничества с ЕЭС от 1992 г.
Сегодня Telefonica – смешанная компания, контрольный пакет акций которой находится в частных руках.
Пожалуй, лидером по степени активности процессов либерализации и приватизации на тот момент в Европе была Великобритания.
Правительством страны было принято решение о приватизации крупнейшей телекоммуникационной компании страны British Telecom. В результате компания была поделена между 2 000 000 акционеров.
К сожалению, реализация политики дерегулирования в стране привела к тому, что начали снижаться среднегодовые темпы экономического роста. В 1980–1990 гг. прирост валового внутреннего продукта в среднем за год составлял 3,2 %, а в период 1990–1995 гг. он уже сократился до 1,4 % в год. Среднегодовые темпы прироста дефлятора ВВП также сократились с 5,7 % в среднем за 1980–1990 гг. до 3,6 % в среднем за 1990–1995 гг.
Другой подход использовало правительство Франции. В стране в статусе государственных были оставлены практически все стратегически важные для экономики компании.
И по сей день большинство естественных монополий во Франции – это государственные предприятия.
Так, Директивой № 96/92 европейского Парламента и Совета от 19 декабря 1996 г. было предписано сохранить государственные монополии в:
1) газовом секторе – компания Gas de France;
2) сфере распространения и транспортировки электроэнергии – Electricité de France;
3) секторе предоставления почтовых услуг – компания La Poste;
4) сети железных дорог – Societé National des Chemins de Fer (сокращенно SNCF);
5) сфере воздушного транспорта – государственная монополия Air France;
6) области телекоммуникаций – компания France Telecom.
Общей целью для всех стран, которые реализовали политику дерегулирования и либерализации, был рост эффективности и конкурентоспособности смешанной экономики, создававшейся в Западной Европе по причине образования внушительного государственного сектора в период после окончания Второй мировой войны.
Кроме того, для реформирования были и другие объективные причины. Постепенно стала усиливаться конкуренция со стороны японских и американских товаропроизводителей. Также для дальнейшего развития было необходимо пополнение казны государств, проводивших процессы реструктуризации. И эта цель, несомненно, была реализована. В 1985–1993 гг. правительства 100 стран получили от продажи свыше 10 тыс. государственных предприятий частным инвесторам доход в размере 328 млрд долл., из них на один только 1992 г. приходится 70 млрд долл.
1.2. Уроки мирового финансово-экономического кризиса
В кризисные периоды циклического развития экономики масштабы государства (и общественного сектора экономики), в том числе его активы, перераспределяемая доля ВВП, доля занятых в государственном секторе и на общественных работах, существенно возрастают. Активы, перешедшие к государству, после некоторого «оздоровления» возвращаются на рынок в поисках более эффективного собственника. При этом само государство не возвращается полностью к исходному (докризисному) состоянию на всех последующих фазах цикла, демонстрируя «инерционный феномен» последовательного приращения: чем глубже кризис, тем больше масштабы возрастания государства. И в этом состоит первый важный урок современного экономического кризиса.
Следующий урок масштабного экономического кризиса в отношении средств, инструментов и механизмов экономической политики для различных государств весьма четко, на наш взгляд, сформулирован экспертами Всемирного банка. Для макроэкономической политики в целом весьма актуальным является вывод экспертов этой всемирной организации: «Существующие нормы и надзор на уровне институтов следует дополнить показателями, отражающими системные особенности фаз экономического цикла»1.
Речь идет не только о дифференцированных подходах к инструментам государственной экономической политики на разных стадиях экономического цикла – это стало очевидным уже давно.
В фазе рецессии становится крайне актуальным как можно более быстрое осмысление кризисной ситуации (для этого даже выработаны критерии оценки этой фазы: наличие в течение трех кварталов подряд – трех семестров отрицательных темпов роста национальной экономики и ее реального сектора) и принятие необходимых срочных решений о возможных путях преодоления кризисной ситуации.
На самой тяжелой стадии (депрессии и кризиса) речь идет о масштабном государственном вмешательстве, применении государственных инструментов денежно-кредитного и бюджетно-налогового регулирования для как можно более быстрого преодоления кризисных явлений в экономике и социальной сфере.
В фазе оживления и подъема традиционно эффективным, согласно современной экономической теории, считается возвращение рынку национализированных или перешедших государству в других формах в период кризиса рыночных активов. Такое «возвращение» осуществляется или в форме приватизации, или через фондовые биржи и т. д.
Современный кризис добавил еще один важный акцент в необходимость диверсифицированной государственной политики на разных фазах экономического цикла: крайне важным становится уважение и исполнение принимаемых и одобряемых обществом норм и правил, что становится необходимым условием устойчивого развития цивилизации, а надзор за их исполнением передается обществом государственным и негосударственным институтам.
Однако в современной ситуации оценки эффективности различных институтов государства проводятся в первую очередь – на основе усиления внимания к мониторингам их деятельности в контексте общеэкономического развития, а также показателей системных особенностей циклического развития экономик разных стран в условиях глобализации. Поэтому, вероятно, часть национальных регулирующих функций может перейти к наднациональным регулирующим и надзорным органам.
Третий урок кризиса очевиден в расширении многообразия, диверсификации инструментов антикризисного регулирования.
Так, важным уроком кризиса в банковской сфере стало понимание необходимости расширения инструментов монетарной политики, отход от абсолютизации регулирования преимущественно ставки процента.
Со времен Великой депрессии в финансовом секторе экономики ключевой функцией центральных банков стран с рыночной экономикой являлось воздействие на инфляцию (ее подавление, таргетирование). Важнейшей, если не единственной задачей центральных банков в абсолютном большинстве стран традиционно считалось поддержание инфляции на стабильно низком уровне для обеспечения роста ВВП в условиях усиления «провалов» рынков, а чуть ли не единственным инструментом – изменения ставки процента2. Речь идет о ставке процента по краткосрочным кредитам, на которую Центральный банк влияет, проводя операции на открытом рынке.
В основе этих действий политики лежат постулаты о том, что монетарная политика должна осуществляться через ставку процента и цены активов, а не на основе прямого воздействия на денежные агрегаты. Считалось абсолютно верным то, что ставка процента и цены активов связаны через операции на рынке ценных бумаг. Поэтому достаточно влиять на краткосрочные ставки, все остальные меняются вслед за ними. Речь идет о ставке процента по краткосрочным кредитам, на которую Центральный банк влияет, проводя операции на открытом рынке.
В банковской сфере возросло понимание необходимости расширения инструментов монетарной политики, отход от абсолютизации регулирования преимущественно ставки процента.
Кризис привел к пониманию, что ключевыми для центральных банков становятся, помимо традиционных функций, выполнение целого ряда других задач – регулирование денежной массы и всех денежных агрегатов, регулирование курса национальной валюты, состояния и резервов коммерческих банков и т. п.
Регулирование банковской деятельности в целом и надзор за финансовыми институтами были закреплены за центральными банками и надзорными органами отдельных стран Евросоюза, однако, как показал мировой кризис, эти функции были недостаточны и малоэффективны. Содержание финансового посредничества при абсолютизации процентной ставки сводилось к минимуму, его недооценка привела к серьезным диспропорциям, что, в свою очередь, стало главным аргументом в пользу усиления банковского регулирования и надзора3.
Что касается реального сектора, в воздействии на реальный сектор экономики помимо традиционных задач воздействия на совокупный спрос путем расширения государственного спроса, диверсификация экономических инструментов проявляется в преимущественном воздействии на потребительский спрос, как главный стимулятор выхода из кризиса в краткосрочном периоде.
Урок четвертый – возможность использования двойственной природы кризиса.
Признавая, что экономика развивается циклически, необходимо рассматривать двойственную природу кризиса – как деструктивного процесса разрушения, с одной стороны, и одновременно – как возможность обновления, с другой стороны. В данном случае мы имеем в виду то, что кризис не только создает проблемы (это, безусловно, так), но и открывает возможности провести санацию экономики, выявить ее слабые места, болевые точки, другими словами, исправить те недостатки, которые на траектории бескризисного развития не видны.
Именно вследствие кризиса обычно начинается структурная перестройка экономики, именно в такие периоды активно развиваются инфраструктурные проекты. Это происходит потому, что внешний спрос сокращается, внутренний спрос растет, его необходимо поддерживать, в том числе и за счет определенных усилий со стороны государства, т. е. правительства.
С учетом двойственной природы кризиса, возможность использования в посткризисном периоде на фазе подъема для структурной перестройки экономики потенциала внутреннего спроса для реализации стратегии модернизации экономики может стать следующим важным уроком кризиса.
Наращивание государственной собственности или ее приватизация?
Наконец, на примере многих стран, в том числе и стран-членов Европейского Союза, можно видеть, что в кризисные моменты государство приобретает активы тех или иных проблемных компаний, затем происходят их оздоровление, реструктуризация и последующая приватизация. Именно государство берет на себя роль кризисного управляющего. Других рецептов ни экономическая теория, ни практика рыночного хозяйствования не дают.
Ведь до сих пор важнейшей задачей у многих стран была цель не остановиться посередине, а, оздоровив активы, вернуть их на рынок, не оставляя в государственной собственности.
Как поступят сейчас государства: вернут рынкам утраченное в период кризиса либо оставят за собой? Произойдет ли в современных условиях переоценка ценностей, в том числе теоретических – в первую очередь, неолиберальной экономической теории?
Постановка такого вопроса для экономической теории и практики – что будет в послекризисный период с теми активами, которые сейчас перешли в государственную собственность стран Европы, США, России, на наш взгляд, не предполагает однозначных и традиционных ответов, их ждать не приходится, происходит переоценка ценностей, в том числе, теоретических.
Ведь для покрытия образовавшихся в период кризиса огромных бюджетных дефицитов необходимо реальное финансовое покрытие, да и законы управления государственными долгами выставляют более чем жесткие требования к их регулированию.
На конец 2009 г. практически во всех странах Еврозоны бюджетные дефициты превышали требуемый 3 %-ный рубеж (кроме Германии, Люксембурга и Финляндии), значительно различаясь по странам: от «среднего» уровня превышения вдвое – во Франции, Италии, Бельгии, Нидерландах, Кипре до крайне высоких значений, угрожающих дефолтами уровней в ряде других стран, – 14,4 % в Ирландии, 15,4 % в Греции, 11,1 % в Испании, 9,3 % в Португалии и т. п.4 При этом долговая нагрузка стран, которая напрямую влияет на величину кредитного рейтинга стран, также отличается – свыше 76 % в Португалии, 65 % в Ирландии, 96 % ВВП в Бельгии, 73,4 % ВВП в Германии, 116 % в Италии, 127 % ВВП в Греции. Для снижения бюджетных дефицитов страны прибегают к сокращению госрасходов, повышению налогообложения бизнеса и граждан, программам приватизации активов, перешедших к общественному сектору за период кризиса.
1.3. Оценка эффективности преодоления кризисных явлений в экономике ЕС
Для преодоления последствий финансово-экономических кризисов правительства разных стран прибегают к использованию различных, как правило, весьма дорогостоящих инструментов. Поэтому аналитический обзор действий правительств по преодолению последствий мирового финансово-экономического кризиса с выделением как наиболее удачных, так и неэффективных экономических инструментов денежно-кредитной и бюджетно-налоговой политики, которые использовались для поддержки финансового и реального секторов экономик развитых стран и России, представляется нам весьма актуальным.
