Kitobni o'qish: «Дискурсивные практики современной институциональной коммуникации»

«Уже Данте в "De vulgari eloquentia" (I, VII) выдал оригинальную "строительную" версию confusio linguarum. Смешение описывается не как рождение языков разных этнических групп, а скорее как размножение "технических наречий" (зодчие говорят на языке зодчих, перевозчики камня – на своем собственном), как будто бы Данте вспоминает цеховые арго его времени»

(Эко, 2007: 351)

Пожалуй, можно считать это прологом/предвестником (ante literarum) подхода к исследованию современных институциональных типов дискурса.

Предисловие

Предлагаемая монография отражает желание авторского коллектива поучаствовать в развитии научной дискуссии, касающейся сферы дискурсивных исследований, которые, по мнению Е.С. Кубряковой, относятся «к новой реальности языка – реальности очень сложной и очень богатой по своему содержанию» (Кубрякова, 2012: 124). Это продолжение разговора об особенностях современной коммуникативной среды, которая порождает сегодня разнообразные дискурсивные практики в различных областях социальной жизни.

Приобретающее всё более широкое распространение в отечественной лингвистике терминосочетание «дискурсивные практики» отнюдь не означает, что за ним уже закрепилось содержание, которое можно было бы считать общеупотребительным, что в целом касается и самого понятия практик. С одной стороны, как отмечает О.С. Иссерс, «практика (или практики) всё чаще фигурируют в качестве основной категории в антропологии, философии, истории, социологии, политической теории, теории языка, литературной теории, – и в этом смысле формируется некоторая общая для социальных наук парадигма. С другой стороны, для каждой дисциплины характерен свой, отличный от других способ включения этих понятий в исследовательскую традицию, свой способ концептуализации. Последний, кроме того, варьируется в зависимости от отдельных авторов» (Иссерс, 2012: 20). Абсолютно соглашаясь с данным мнением, приведём здесь только некоторые наиболее известные подходы к определению интересующего нас явления, акцентирующие в той или иной мере разные аспекты природы дискурсивных практик. Так, в рамках изучения политической лингвистики дискурсивные практики рассматриваются как «тенденции в использовании близких по функции, альтернативных языковых средств выражения определённого смысла», а также отмечается их роль в процессах «идентификации участников политического дискурса» (Баранов, 2001: 245-246). В контексте антропологической лингвистики дискурсивная практика понимается как «повседневная практика отдельного индивида, выступающая предметом анализа культурного антрополога» (Макаров, 2007: 227-228). С точки зрения когнитивного взгляда дискурсивная практика характеризуется как способ осмысления и интерпретации социальной жизни (Баранов, 2001, 2004, Чудинов, 2001). Продолжая традицию социально-интерпретирующего направления, О.С. Иссерс дефинирует дискурсивные практики в фокусе «динамичной организации тех коммуникативных систем внутри социума, которая, с одной стороны, отражает характерные для данной социальной общности речевое поведение и мышление, а с другой – формирует новые формы коммуникации в данной социально-культурной реальности» (Иссерс, 2012: 73).

Даже краткий обзор свидетельствует о том, что в последние годы интенсивно разрабатывается понятийный тезаурус и соответствующий метаязык для исследования современных дискурсивных практик, соотносимых в теоретическом плане с основным элементом актуального инструментария лингвистов по освоению коммуникативной действительности. В центре нашего внимания в данной работе дискурсивные практики разных типов институционального общения, специфика и контекст их функционирования. Обобщения и выводы сделаны авторами на основе анализа практического коммуникативно-языкового материала на примере разных лингвокультур.

Монография содержит, с одной стороны, самодостаточные и фактически самостоятельные исследовательские части в соответствии с научными приоритетами и идиостилем авторов. С другой – работа представляет единое целое, поскольку разделы объединены концептуальной идеей и общим методологическим подходом.

Композиционно-содержательно структура коллективной монографии, сквозным понятием которой является понятие «дискурсивные практики», представляет собой обсуждение следующих проблем:

• Вступительная часть посвящена обоснованию ключевого термина работы в методологических рамках зарубежной и отечественной теории дискурса, социологии и теории коммуникации.

• В первом разделе тематизируется вопрос соотношения глобальных дискурсивных технологий и национально-культурной маркированности общения в рамках институциональной деловой коммуникации на примерах современных дискурсивных практик корпоративного, консьюмеристского и сетевого дискурсов в пространстве разных языковых культур, сформулировано и конкретизировано авторское понимание технологизации дискурсивных практик.

• Во втором разделе рассмотрен феномен коммуникативного патернализма, реконструирован ряд дискурсивных практик, конституирующих патерналистский порядок социального взаимодействия в нескольких институциональных сферах общения, выделены макро- и микродискурсивные практики патерналисткой коммуникации.

• Третий раздел фокусирует внимание на изучении дискурсивных практик конструирования авторитетности в академической коммуникации в рамках жанра научного доклада: уточнено понимание авторитетности как коммуникативного явления, охарактеризован жанр научного доклада, выделены типы исследуемых дискурсивных практик, обоснован стратегический потенциал последних в научном общении.

• В четвёртом разделе проанализированы дискурсивные практики политической коммуникации, описана лингвокоммуникативная модель конструирования образа «чужих» в британском политическом дискурсе, продемонстрирован механизм реализации модели на примере стратегии идентификации чужеродности с учётом интра- и интеркультурной перспектив манифестации отношения к «чужим».

• Пятый раздел посвящён анализу дискурсивных практик, в которых эксплицируются речевые смыслы, обусловленные табу: выделены способы коммуникативной обработки, прагматические факторы и языковые средства реализации табуированных речесмыслов в дискурсивных практиках институционального масс-медиа-пространства.

Монография сопровождается интерактивным приложением со ссылками на анализируемые видео-, аудиоматериалы и оригинальные тексты в виде QR-кодов. Тем самым читателю предоставляется возможность верификации полученных результатов и / или использования собранного и – что не менее важно – затранскрибированного материала в рамках новых дискурсивных исследований¹.

Л.В. Куликова

Введение
Современные дискурсивные практики: границы понятия

«Познание новой реальности языка, обозначенной термином дискурс, как и познание намеченных в содержании термина отдельных его аспектов, обещает раскрыть нам немало интересных черт в поведении языка и его использовании, а значит, расширить наши представления о его природе и роли для человека»

(Кубрякова, 2012: 125)

Письменная и устная коммуникация протекает в форме многочисленных дискурсивных практик как процессов «производства и потребления или интерпретации текстов и разговоров» (Fairclough, 1998: 145), как типов коммуникации в социальном, культурном, историческом или политическом контексте (van Dijk, 2008).

В современной теории дискурса одна из её базисных категорий – дискурсивная практика – обсуждается с точки зрения как минимум двух подходов, а именно, либо в контексте полной идентификации дискурса и социальности (см., например, концепцию М.Фуко), либо «встроенности» дискурсивных практик в более широкие социальные практики (иначе говоря, более широкие социальные практики образуют фон для практик дискурсивных). Тем самым проводится разграничение между дискурсивными и недискурсивными моментами социальной практики, диктующими разные виды логики в наблюдении и изучении (Fairclough, 1992; цит. по: Йоргенсен, Филлипс, 2008: 116).

Иллюстрируя свой теоретический посыл, Н. Фэарклоф приводит пример недискурсивной практики как физической практики, которая существует, например, при строительстве моста. В отличие от неё журналистика и связи с общественностью – это, главным образом, дискурсивная практика (там же). В таком подходе, как отмечает Н. Фэарклоф, дискурсивная практика выступает посредником между текстами и социокультурной практикой (Fairclough, 1995; цит. по: Йоргенсен, Филлипс, 2008: 122). При этом в исследовательском аспекте основное внимание фокусируется на роли дискурсивной практики в поддержании социального порядка и социальных изменений в обществе.

Продуктивным, с точки зрения наиболее приемлемого соотношения между подходами социальных наук и лингвистической прагматикой представляется определение дискурсивной практики в одном из социологических словарей, где последняя рассматривается как «категория, которая обозначает речевую деятельность, осуществляемую в соответствии с требованиями определенного типа дискурса в процессе его производства и воспроизводства. Дискурсивная практика формируется в процессе разных видов коммуникации (дискуссии, тексты, совместная деятельность) и закрепляется в виде тезауруса, в знаках, в когнитивных моделях общественного сознания (скриптах, фреймах) (Дискуссивные практики, эл. ресурс).

В данной работе дискурсивные практики понимаются как социально устоявшиеся, конвенциональные и артикулируемые в речи действия по решению рекуррентных коммуникативных проблем и интенций в соответствующем лингвокультурном пространстве в сферах институционального и неинституционального общения.

Как санкционированный коллективный опыт дискурсивные практики составляют существенную часть коммуникативного ресурса языкового сообщества, который, исторически конституируя различные социокультурные сферы (коммуникацию повседнева, юридический, научный, политический, деловой дискурс), обеспечивает устойчивые когнитивно-коммуникативные поведенческие паттерны представителей данной лингвокультуры.

Дискурсивные практики маркируются приведенными далее характеристиками.

Традиционность и целесообразность: дискурсивную практику можно квалифицировать как стереотипно воспроизводимую речевую деятельность в рамках определённого типа дискурса.

Нормированность: дискурсивные практики реализуются на основе более или менее жёстко закрепленных норм вербального и невербального характера.

Интерактивность: дискурсивные практики порождаются в процессах диалогично развивающейся коммуникации, участники которой осведомлены о моделях эффективного дискурсивного взаимодействия в определённых ситуациях общения.

Функционально-когнитивная направленность: дискурсивные практики артикулируются на основе идентификации интерактивных фреймов как структурированных в сознании коммуникантов последовательностей процедур достижения заданных целей.

Таким образом, воспроизводство дискурсивных практик основано на знании специфического (часто неосознаваемого) комплекса социальных норм или конвенций, большая часть которых имеет коммуникативно-языковую природу. Это значит, что описание и анализ дискурсивных практик должны опираться на осмысление соответствующих институциональных и повседневных коммуникативных рутин в определённой лингвокультуре.

С точки зрения инструментализации изучения дискурсивных практик представляется продуктивной логика исследования с учётом следующих факторов: интенциональная направленность в реализации дискурсивной практики, число коммуницирующих, каналы трансляции, задействованность вербальных и невербальных средств, протяжённость/длительность дискурсивной практики по времени, основная сфера воспроизводства – институциональная, повседневная.

Н. Фэарклоф отмечал в своих работах по критическому дискурс-анализу возможность конструирования новых дискурсивных практик в рамках социальной инженерии как проявление «технологизации дискурса», например, для подготовки бизнес-менеджеров (Fairclough, 1996; цит. по: Йоргенсен, Филлипс, 2008: 155), что достаточно подробно освещено в первом разделе работы.

Раздел 1
Глобализация и технологизация дискурсивных практик как маркер изменений в современном социуме

«Технологическая рациональность выступает сегодня новой идеологической формой господства, охватывающей все сферы общественной жизни, а дискурс проекта технологической рациональности становится универсальным дискурсом всей западной культуры»

(Маркузе, 2003)

Коммуникативный опыт человека XXI века стремительно видоизменяется, в том числе, под влиянием технологизации и глобализации дискурсивного взаимодействия.

Примечательно, что обращение к феномену глобализации, особенно с опорой на метафору «глобальной деревни», и понятие имплозии М. Маклюэна (2003) долгое время было сосредоточено почти исключительно на техно-иформационных характеристиках коммуникативной среды, а именно, развитии информационных и телекоммуникационных систем, средств масс-медиа, Интернет-ресурсов, «сжимающих» географическое пространство и время и позволяющих мгновенно реализовывать человеческие взаимодействия в диалоговом, интерактивном режиме. Поэтому, кстати, новыми информационно-коммуникационными технологиями ХХ века было принято считать радио, кино, телевидение, компьютер.

Однако значимым атрибутом и характеристикой современности становится развитие, расширение не только коммуникационной (технических носителей сообщения), но и коммуникативно-дискурсивной (содержательной) сфер глобализации. Исследовательский интерес автора предложенного материала направлен, прежде и более всего, на вторую составляющую современного социального мира.

Следующее понятие, которое рассмотрено в данной части монографии, это технологизация современных дискурсивных практик. Технология (из др. греч. искусство, ремесло, наука +…логия) в одном из многочисленных значений, предлагаемых сегодня лексикографическими источниками, определена как способ постадийного воплощения в жизнь идеи или замысла (Новый словарь иностранных слов, 2005), или как совокупность средств и способов достижения результатов в какой-н. деятельности (Малый толковый словарь русского языка, 1993). Иначе говоря, технология рассматривается в качестве системы алгоритмов для решения задач, возникающих в определенной сфере деятельности, либо как деятельность по выработке таких алгоритмов.

Вслед за Лайманом Брисоном, отметившим, что «технология – это эксплицитность», Маршалл Маклюен в своей известной работе «Понимание Медиа» (McLuhan, 1967) интерпретирует технологии как способы перевода одного рода знания в другой (Маклюен, 2003: 68).

Таким образом, в современную эпоху наряду с ранее доминировавшим орудийно-техницистским подходом к сущности технологий, возросла значимость субъектно-гуманитарной составляющей технологии. Появившееся в научной парадигме широкое понятие «гуманитарная технология» отражает тот факт, что в основе этих технологий лежит специфическая научно-методологическая база, принципиально отличная от научно-методологической базы «технических» технологий. В гуманитарных технологиях главная роль отводится нематериальным элементам, имеющим знаково-символическую систему, а в качестве научно-теоретической основы используются гуманитарные знания, средства и методы гуманитарных наук. И если технология в традиционном смысле направлена на преобразование природных (как правило, неживых) объектов, то предметом гуманитарной социальной технологии является человек. Цели применения социальных технологий связаны с влиянием на людей, изменением их знаний, установок, поведения.

Применительно к исследованиям современных дискурсивно-коммуникативных процессов термин «технологизация дискурса» возник в конце прошлого (то есть XX-го) столетия в работах известного английского лингвиста Нормана Фэарклофа (Fairclough, 1992, 1993, 1996), определённым образом развившего исследования Мишеля Фуко (Foucault, 1996) и Эрвинга Гоффмана (Goffman, 1967). Рассматривая дискурсивные технологии в качестве разновидностей технологий управления, Фэарклоф определяет технологизацию дискурса как институционализацию циркулярных зависимостей (circuits), объединяющих исследование, разработку и внедрение (тренинг). Соответственно механизм технологизации дискурса ученый связывает с тремя главными областями деятельности, воплощенными в институциональные формы: 1) исследовательская работа по изучению дискурсивных практик, используемых на рабочих местах в различных социальных институтах; 2) разработка собственных дискурсивных практик в соответствии с институциональными целями и задачами; 3) обучение персонала этим разработанным дискурсивным практикам (Fairclough, 1996; цит. по: Плотникова, 2011: 22).

Целый ряд отечественных авторов развивает сегодня теорию технологизации дискурса, прежде всего С.Н. Плотникова, выделяя основные характеристики и функции современных дискурсивных технологий.

Имеющиеся методологические основы предоставляют возможность сформулировать идею технологизации дискурсивных практик как процесса минимизации коммуникативных усилий для оптимального управления субъектами дискурсивного взаимодействия. Механизм технологической «упаковки» дискурсивных практик заключается в организации последовательности коммуникативных действий как регламентированных, стандартизированных операций с целью достижения максимального (гарантированного) результата при наименьших издержках.В основе технологии дискурсивной практики лежит создание у адресата убежденности в искренности и правдивости непосредственного или медиа-опосредованного общения.

Анализ виртуального/сетевого общения позволяет выделить глобальную технологию принципа интерактивности как доминирующую в развитии современной сферы услуг, где широко внедряются так называемые клиентские сети с хорошо отработанным «дружественным интерфейсом», для поддержания стабильного контакта с потенциальными клиентами из разных стран и формирования их интереса к определённой компании. Примером такого рода может служить постоянная рассылка рекламных текстов, приглашений на встречи, текстов поздравлений и т.п. Рассмотрим кратко один из таких вариантов:

Пример 1. Frohes Osterfest!

(текст: электронное письмо из личного архива автора)

«Sehr geehrte Frau K., die ersten Anzeichen für den kommenden Sommer sind im Grünen zu entdecken und ein schneereicher kalter Winter wird uns lange im Gedächtnis bleiben. Die nahenden Feiertage bieten Erholung, vielleicht den ersten Kurzurlaub in die Sonne und familiäre Oster-Bräuche werden gemeinsam erlebt. Wer kann sich nicht an die Aufregung in der eigenen Kindheit beim Ostereiersuchen erinnern?

Das Team der Happy Immo wünscht Ihnen ein frohes Osterfest! Bleiben Sie uns gewogen, wir sind für Sie da.

Unsere aktuellen Schmankerl für Sie können Sie gerne auf unserer Homepage www.happy-immo.de ansehen.

Danke für Ihre Aufmerksamkeit. Jetzt lehnen Sie sich einfach zurück und lassen sich von den Sonnenstrahlen inspirieren.Wenn Sie sich durch diese Email gestört oder belästigt fühlen, reicht ein "Nein" als Antwort und Sie erhalten keine weiteren Emails mehr von uns.

Mit freundlichen Grüßen

Horst Wettig

Happy Immo GmbH

Hauptsitz:

Abt-Petto-Straße 2

82041 Oberhaching»

Аутентичное письмо от одной из коммерческих фирм представляет собой небольшой поздравительный текст по случаю пасхальных праздников в Германии. Персонифицированное обращение, фатический характер текста с элементами информации, безусловно, иллокутивно направлены на контактоподдержание и активизацию адресата как своеобразного партнёра. Кроме того, данный текст в формате непринуждённой эмоциональной коммуникации явно отражает одну из дискурсивных технологий, которые выделенны Н. Фэарклофом, названную им конверсационализацией институционального дискурса (Fairclough, 1996). Суть её в повсеместном внедрении в институциональный дискурс и симуляции в нём неформального разговорного общения. Предполагается, что с помощью подобных технологически заряженных дискурсивных практик создаётся картина мира, мотивирующая благоприятное с точки зрения конкретного бизнеса поведение адресатов.

Приведём ещё одну иллюстрацию виртуально-опосредованной коммуникации с точки зрения рассматриваемых здесь технологичных практик дискурса.

Пример 2. Out of Office

(текст: электронное письмо из личного архива автора)

«От: And@Uni-Passau.de

Тема: Antw: Nächste Woche (Out of Office)

Thank you very much for your email. I am sorry that I am unable to respond. I shall be back onSeptember 24th. If your query is urgent, please contact me again then. I am sorry for any inconvenience caused. Thank you very much,

Andrew Otto

Original Message–From: Bernd Mueller

Sent: Friday, June 22, 2012 11:16 AM

Subject: Abwesenheit bis 17.06.2012

Bin aus gesundheitlichen Gründen zur Zeit nicht erreichbar. Eingende Mailswerden zeitnah beantwortet.

Ihr Bernd Müller-Jacquier»

В пространстве институционального общения подобные письма, уведомляющие адресатов о том, что адресант по каким-либо причинам (отпуск, болезнь, командировка и т.д.) находится вне электронного доступа, отражают современную технологично организованную жизнь институциональной личности. Посредством реализуемой практики оптимизируется процесс дискурсивного взаимодействия, конструируется своеобразный коммуникативный континуум, создающий эффект «постоянного присутствия» в общении.

Собственно, даже несколько приведённых иллюстраций позволяют говорить о том, что «мир компьютерной коммуникации прорастает всё более гибкими технологиями» (Лещёв, 2002: 86) и мы, по сути, становимся свидетелями электронно-технологической медиатизации значительной доли общения.

Примеры процессов глобализации и формирования технологичных дискурсивных практик, как показывает изучение соответствующего материала, обнаруживаются сегодня практически во всех институциональных сферах. Так, современное интерактивное телевидение во многих странах мира транслирует одинаковые по своей сути программы. Русские, американцы, немцы, французы пытаются в унифицированных шоу выиграть миллион, отвечая на вопросы викторины, отгадывая слова, вращая рулетку и т.п., что отражает знаковые тенденции глобализации дискурсивных практик, прежде всего, в виртуальном пространстве. Одной из задач исследования в рамках данной работы является проблема соотношения глобальных дискурсивных технологий и национально-культурной маркированности общения в рамках институциональной деловой коммуникации на примерах современных дискурсивных практик корпоративного, консьюмеристского и сетевого дискурсов в пространстве разных языковых культур.