Kitobni o'qish: «Земля имеет форму репы»

Радий Погодин

Shrift:

Литературно-художественное издание для среднего школьного возраста

Иллюстрации Александра Флоренского

Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга

* * *

Земля имеет форму репы¹

В третьем классе «А» не приживались вожатые. Придёт какая-нибудь упитанная семиклассница, уставится в потолок и улыбнётся, как будто её обидели.

Тогда поднимется бывший троечник Яшка Кошкин. Спросит:

– На Марсе есть жизнь?

– Нету, – ответит вожатая.

– А на Венере?

– И на Венере нету.

– А где есть?

– Нигде, – ответит вожатая.

– Ошибочка, – скажет Яшка. – Жизнь есть на голубой планете Земля.

Тогда поднимется отличник Ковалёв Петя.

– Не сочтите за труд, докажите нам, что Земля круглая.

И когда вожатая нарисует окружность и на ней как бы горку с наблюдателем, и кораблик, как бы на море, Петя запротестует:

– Нет, нет, – скажет. – Ничего этого не нужно. Это не доказательство. И не обещайте нам фотоснимки Земли, сделанные из космоса. Конечно, мы знаем, что Земля шар. Но мы хотим доказательств. Если можно, средствами математики.

Вожатые (присылали почему-то девочек) просили разрешения выйти и больше не возвращались.

Теперь станет ясным, почему третий «А» в один из дней поздней осени, оставшись после уроков, не шумел, не дрался, не визжал, не пищал – он ждал вожатую, зная всё наперёд.

День был серый от навалившего и тут же раскисшего снега.

И она вошла. Стройная как обелиск.

Тогда встал Яшка Кошкин. Спросил:

– На Марсе есть жизнь?

– Есть, – сказала она.

– А на Венере?

– Само собой. Уж я-то знаю.

Тогда поднялся Ковалёв Петя.

– Ты не могла бы показать нам форму Земли средствами математики?

– С удовольствием. Если учесть массу, жидкое ядро, скорость вращения вокруг оси и вокруг Солнца, а также влияние различных сил галактического и общевселенского характера, квазаров, белых карликов и чёрных дыр… – Вожатая разрумянилась. Задумавшись, она мазала себе мелом кончик носа. А когда закончила писать уравнение, отошла от доски и полюбовалась. – Вот, всё сказанное учтя, мы можем отчётливо видеть, что Земля имеет форму репы. Ты видишь? – спросила она Петю.

Петя сознался, мол, видит, но не отчётливо, у него очки запотели. Петя списал уравнение в тетрадку для дальнейших раздумий.

Тут вожатая глянула на часы, извинилась, объяснила, что ей позарез нужно мчаться, сообщила, что зовут её Лора, и пообещала прийти в среду.

В среду вместо неё пришёл парень лохматый, веснушчатый и симпатичный.

– Хелло, бонжур, гутен морген! Я Толя. Меня Лора прислала.

– На Марсе есть жизнь? – спросил Яшка Кошкин.

– Вы что, мужики? Марс – это для сосунков. – Толя сел за учительский стол, побарабанил пальцами. – Кто знает, от чего происходит собака?

– От волка.

– От медведя.

– От волкодава!

Толя прекратил шум класса взмахом руки.

– Мужики, я в каком смысле спрашиваю? У всех славянских народов собака называется пёс. У нас тоже – пёс. Но ещё и собака. Ну, хордовые! Ну, членистоногие! Ну, жесткокрылые! Думайте!

Третий «А» напрягся.

А Толя выкрикивал:

– СО – приставка. Означает совместное действие. Что же есть БАЧИТЬ?.. Ну, головоногие! Ну, головобрюхие!.. Не знаете. На южнорусском диалекте слово БАЧИТЬ означает – «смотреть». Следовательно, СОБАЧИТЬ означает?

– Смотреть вместе, – прошептал Ковалёв Петя потрясённо.

– Стало быть – СОБАКА?

– Смотрящая вместе!.. Помогающая охотнику и пастуху!

– Именно. Лора говорила, что вы мужики толковые. Ты, мужик, чего хочешь спросить? Спрашивай.

Поднялась силачка Ухватова Вера.

– В «Химике» новый фильм – «Смерть негодяя». Не хочешь с нами пойти пособачить?

– Ну, мужики, вы меня радуете. Именно на такой творческий поворот я и рассчитывал. Пособачить с вами я не смогу, у меня конференция.

Толя попрощался на восьми языках и ушёл стремительно.

– Самая умная собака – пудель, – сказал Яшка Кошкин. – Наш пудель сам себе имя выбрал – Барбос. Папа разложил перед ним таблички с именами, он и выбрал.

Думали, по ошибке, а он, хоть сто раз таблички раскладывай, выберет – «Барбос».

В следующую среду пришёл парень с гитарой. Жуя резинку.

– Здорово, ёжики. Меня Лора прислала… Короче, я ваш маэстро Гоша. Организуем группу «Анизотропы». Слышишь, – Гоша подмигнул красавице Лиде Мякишевой. – По глазам вижу – на фоно бренчишь. Организуй ёжиков. Проверь на слух, на ритмику, на внешний вид. «Анизотропы» – секёшь? Чтобы волосы дыбом и уши зелёные. А сейчас, приготовились. Тихо… Пою! – Гоша немножечко поплясал и запел:

Однажды мама пони
Шепнула папе пони:
«Смотаемся в Японию…»
Папа заржал…

– Ржём дружно. Па-па заржа-ал… Ну, кто же так ржёт? Ржать надо с восторгом. Повторяем – «Па-па заржа-ал…»

На этот раз третий «А» Гошу порадовал. Гоша воскликнул:

– Атас! Директор в коридоре. Лора мне говорила, что вы сильны, но вы сильнее.

В следующую среду в дверь просунулся парень с оранжевым спортивным мешком в руках.

– Третий «А»? – спросил он. – Как у вас с боксом?

– Завал! – закричал третий «А», предчувствуя радость.

– Наладим. Я от Лоры. Тоник я. Антоний. Имя древнее. – На верхней губе Антония золотились усы. Нос с горбинкой. Брови, как птица в полёте, – орёл.

Тоник обвёл третий «А» взглядом, вынул из сумки две пары боксёрских перчаток – Ковалёву Пете и Яшке Кошкину.

– Вы, двое, к доске. Держите нервы. Глубоко вздохнули. Бокс!

А к учительскому столу приближался аспирант-практикант Павел Васильевич Вяземский.

На нём всё было новое: и очки, и галстук, и полуботинки.

– Что тут, собственно, происходит? – спросил он.

Тоник ответил:

– Меня Лора прислала. Видите ли, бокс вобрал в себя лучшие стороны рыцарства, плюс гармонию и атлетику.

На этих словах отличник Петя Ковалёв и бывший троечник Яшка Кошкин вытерли боксёрскими перчатками разбитые носы…

Тогда поднялась силачка Ухватова Вера.

– А вы, извините, кто? – спросила она.

– Я? – аспирант-практикант замялся. – Меня Лора прислала. Просила познакомить вас с топологией. Но, я думаю, это для вас всё же сложно.

Ухватова Вера сняла с Петиной правой руки боксёрскую перчатку, вложила в неё мел и сказала:

– Петя, покажи, на что мы способны.

Петя написал на доске Лорино уравнение. Он так крепко поставил точку, что мел брызнул, будто разбилась лампочка.

Павел Васильевич спросил с любопытством:

– Если не секрет, что это?

– Уравнение, из которого мы ясно видим, что Земля имеет форму репы…

В следующую среду в класс вошла Лора.

Третий «А» вскочил на парты. Третий «А» закричал: «Лора!»

А Лора сказала:

– Здравствуйте, мои быстроногие! Здравствуйте, мои музыкальные! Здравствуйте, мои ясноглазые! Мне о вас говорили так много хорошего…

Именно с этой минуты бывший троечник Яшка Кошкин решил сочинять стихи и, может быть, даже песни.

А чтобы стало понятным, почему эта история называется сказкой, нужно сознаться, что Лора была Василисой Прекрасной, в которую кое-где уже перестали верить.

Где ты, Гдетыгдеты?

В других городах, может быть, и не так, а в городе Новгороде всё иначе. Даже время там как заколдованное. Когда скучно, грустно, дождь и слякоть, когда делать нечего, время медленно ползёт, будто в гору крутую. Когда игры, забавы, солнце – время летит стрелой. Побегал, попрыгал, песенку спел, глядь – уже ночь на дворе.

– Ой, не напрыгался!

– Ой, не накувыркался!

– Ой, не хочу, не буду, не слышу!.. Сказку давай.

– Говоришь, сказку? Пожалуйста.

В городе Новгороде проживал один жеребёнок.

Ты, конечно, скажешь, что жеребята проживают в деревне. Например, в деревне Коржи Новгородской области.

Согласен.

И всё-таки в городе проживал один жеребёнок. Мишей звали. Был он золотистого рыжего цвета. На груди пятно, на ногах вроде носочки белые. Жеребёнок Миша носил шляпу-панаму с бантиком, потому что погода тем летом стояла жаркая.

Однажды жеребёнок Миша гулял по городу. Со всеми здоровался. А мальчишкам и девочкам – малышам – дарил конфеты. Он вынимал их из мешка – всевозможные конфеты в разрисованных фантиках – и очень вежливо всем дарил. Причём улыбался и говорил:

– Ешь на здоровье.

Безусловно, все были очень довольны. И мальчишки, и девочки, и сам жеребёнок Миша. Но вот беда, когда у жеребёнка в мешке не осталось уже ни одной конфеты, к нему подбежал Попугаев Вовка. Запыхавшийся, взъерошенный.

– Давай, – сказал Вовка, – конфету.

Жеребёнок знал, что конфеты уже кончились, но всё же заглянул в свой мешок и сказал с сожалением, что конфеты уже все кончились.

– Как кончились?! – закричал Попугаев Вовка. – Как другим дарить, так не кончились, а как я подбежал, так всё!

– Извини, – сказал жеребёнок. – Что поделаешь, я тебе в следующий раз подарю.

– Не хочу в следующий! Я что, хуже! Я, может быть, даже лучше! А ты… – Попугаев Вовка глянул по сторонам и закричал так, чтобы все окружающие услышали: – Ты отвратительный, безобразный, ушастый, глупый осёл! Не умеешь дарить – и не брался бы.

– Может быть, – печально сказал жеребёнок Миша. – Может быть, я совершил ошибку.

На следующий день жеребёнок Миша купил конфету, очень красивую и очень сладкую. Он пошёл к Попугаеву Вовке, постучал и сказал, когда ему отворили:

– Добрый день, Вова. Я пришёл подарить тебе конфету. Смотри, какая она красивая.

Вовка засмеялся, как показалось жеребёнку, слишком громко – прямо захохотал:

– Нашёл что дарить! Да у меня конфет сколько хочешь. Я на них даже смотреть не желаю.

Жеребёнок Миша отправился в сквер, сел на голубую скамейку и долго размышлял над вопросом, почему понятное вдруг становится непонятным.

Мише дали самокат – покататься. Встал Миша на самокат. Стоит – ждёт. Долго стоял. Прохожие спрашивают:

– Миша, чего ж ты стоишь?

– А он почему-то не едет, – отвечает им Миша. – Самокат, а не катится.

– Он и не покатится, – объясняют ему. – Нужно ногой отталкиваться, тогда покатится.

– Что же это за самокат, если нужно ногой отталкиваться? Это неправильно, – сказал Миша. – Это разочарование.

Прохожие стали смеяться.

А в небе летел самолёт.

– Вот самолёт, – сказал им Миша. – Это правильно. На нём ногой отталкиваться не нужно. Самолёт сам летит.

Жеребёнок Миша возвратил самокат. И вот что решил:

– Лучше я сам побегаю.

Однажды жеребёнок Миша гулял по берегу реки. С удовольствием бегал и на ходу рвал цветы.

Вдруг он услышал:

– Осторожнее, не наступи на меня!

Жеребёнок Миша посмотрел себе под ноги и увидел черепаху. Она медленно ползла и, как показалось Мише, скучала.

– Чего ж ты так медленно ходишь? – сказал жеребёнок Миша. – Давай я научу тебя быстро бегать. На медленной скорости ничего не увидишь.

– Ты заблуждаешься, – сказала ему черепаха. – Это ты ничего не увидишь на твоей большой скорости. Одно мелькание. Что для тебя цветы? Трава, которую можно жевать на ходу. А на самом деле каждый цветок – откровение.

Поскольку Миша был воспитанным жеребёнком и привык уважительно относиться к мнению старших, а черепаха была, безусловно, старше его лет на сто, он наклонился к самой земле и принялся во всё вглядываться.

Действительно, даже простые цветки колокольчики все были разные. Один посветлее, другой поузористее. В каждом из них копошилась жизнь. Маленькие мошки, старательные жучки, ленивые козявки. В травяных зарослях змеились тропинки…

Всё это открылось Мише таким неожиданно новым, что он позабыл гулянье, скаканье, беганье. Он шагал очень медленно, чтобы всё разглядеть поближе.

Таким образом он и наткнулся на серебристый шар, в котором происходило гудение.

«Что за цветок?» – подумал Миша, шевельнув серебристый шар носом.

Звук в шаре тотчас усилился. В Мишин нос впилось Ядовитое жало.

Жеребёнок Миша подпрыгнул. Жеребёнок Миша помчался в испуге. А Ядовитое жало гудело и настигало.

Жеребёнок бежал со всех ног. Но Ядовитое жало всё же настигло его, кольнуло в затылок, да так больно, что жеребёнок Миша взвился в воздух. А когда опустился на землю, услышал громкие крики и аплодисменты.

– Молодец, жеребёнок Миша! Это был великолепный прыжок. Слава твоим замечательным сильным ногам.

– Слава черепахе, которая медленно ходит, – сказал жеребёнок Миша.

Вовкина мама купила коробку красок. Подарила Вовке. Вовка тут же побежал в сквер, принялся красить берёзы. Покрасил одну берёзу в медный цвет. Покрасил другую берёзу в железный цвет. Покрасил третью берёзу в алюминиевый цвет.

Подошёл к Вовке жеребёнок Миша, спросил:

– Вова, зачем ты берёзы портишь?

– Я не порчу. Я перекрашиваю. Вон сколько берёз белых. Три тысячи. А золотой ни одной. Я сейчас золотой краской помажу – золотая будет. Серебряной помажу – будет серебряная.

Из кустов незнакомый полосатый кот выскочил. Крикнул:

– Нельзя! Природу нужно беречь.

– И жалеть, – добавила прилетевшая в сквер ворона.

– И охр-р-ранять, – прорычал прибежавший откуда-то пёс. – Если не прекратишь, я тебя укушу.

Попугаев Вовка побежал жаловаться маме. Но споткнулся и упал на краски, он их в страхе из рук выронил. Поднялся Попугаев Вовка таким:

Нос зелёный.

Ноги сиреневые.

Волосы красные.

Руки синие.

Живот жёлтый.

Остальное не разберёшь – в разводах.

Вовка хотел закричать: «Я вам всем покажу! Вы у меня попляшете!» Но сказал только:

– Ой, какой Вова…

Жеребёнка Мишу очень огорчало то обстоятельство, что у него фамилии нет. Миша, и всё. Была в этом деле какая-то тайна.

Однажды жеребёнок Миша подошёл к милиционеру товарищу Марусину и спросил:

– Скажите, пожалуйста, откуда у вас такая фамилия – Марусин?

Милиционер улыбнулся, фуражку поправил.

– Как откуда? У меня дочка Маруся. Значит, я чей?

– Марусин, – догадался Миша. – Марусин папа.

– Так точно. – Милиционер товарищ Марусин отдал жеребёнку честь и пошёл покупать новую куклу своей дочке Марусе.

Жеребёнок Миша затосковал. Был он один в городе Новгороде. Откуда ему фамилию взять? Но проезжавший мимо шофёр помахал ему из кабины рукой. Крикнул:

– Не горюй, жеребёнок Миша, у тебя ещё всё впереди!

Похудел жеребёнок Миша. От размышлений похудел. И дома, и на улице всё размышлял – чьим бы ему стать, чтобы фамилия у него была.

Попугаев Вовка объяснил ему в насмешливом тоне:

– Чего ты нос повесил? Не обязательно быть чьим-то. Можно быть каким-то. Я вот Попугаев, потому что я всех пугаю. Я очень страшный. А ты рыжий. Пусть и фамилия у тебя будет – Миша Рыжий.

Но Мише такая фамилия не понравилась. «Чьим-то быть лучше», – думал Миша.

Попугаев Вовка своё:

– Можно по работе, которую делаешь. Например, Кузнецов. Или Моряков. Я, когда вырасту, буду Моряковым. Или Лётчиковым.

Вовка загудел, зарокотал, проломился сквозь кусты в сквере и налетел на дворника тётю Анфису, которая поджидала его с метлой.

«По работе хорошо, – думал Миша. – Но чьим-то всё равно лучше. И кузнец может быть чьим-то. Например, кузнец Антошкин. Или моряк Васин…»

Так размышляя, поглядывал Миша по сторонам, всё искал, чьим бы ему стать. Наконец неподалёку за городом среди полей и лугов набрёл он на маленькую речку. Текла она в траве тихо и вся сверкала солнечными бликами. Как бы улыбалась.

– Здравствуйте, – сказал Миша. – Как вас зовут?

– Просто речка… – ответила речка. – Я безымянная.

– А у меня фамилии нет, – пожаловался Миша. – Я просто Миша.

Они помолчали. Речка поглядывала на Мишу солнечно и голубоглазо. И так стало Мише возле неё хорошо, что он вдруг сказал:

– Хотите, я буду вашим? Мишей Речкиным буду.

– Хочу, – ответила речка. И засмеялась. – А я твоей буду. Имя у меня тогда будет. Мишина речка.

Им обоим стало очень приятно и весело.

Потом Миша в город помчался. Прибежал к милиционеру товарищу Марусину. Крикнул:

– Я теперь Миша Речкин! И у речки теперь имя есть. Теперь она Мишина.

Милиционер товарищ Марусин подошёл к карте своего района, карта у него на стене висела, сказал:

– Покажи, которая.

Жеребёнок Миша долго искал свою речку, на карте ведь всё иначе выглядит. Наконец показал:

– Вот она! Маленькая-маленькая…

Милиционер товарищ Марусин взял красный карандаш и написал где надо: «Мишина речка».

Так и стало. И все ребятишки, и лягушата, и воробьи говорят: «Пойдём на Мишину речку…»

А Миша теперь с фамилией.

Жеребёнок Миша вышел из города. Побежал по полю и увидел холм.

«Интересно, – подумал жеребёнок Миша. – Что там, за холмом?»

Обогнул холм и увидел перед собой холм.

«Интересно, – подумал он. – Что же там, за холмом?»

Ещё раз обогнул холм и опять увидел перед собой всё тот же холм.

Жеребёнок Миша крепко задумался.

– А может быть, холм для того и стоит, чтобы оно было – что-то там, за холмом.

И когда Миша домой шёл, то, оглядываясь, он видел холм.

И оно было что-то там, за холмом.

Там же, в городе, проживал мышонок Терентий.

Он разгуливал в красных трусиках, которые сшила ему прабабушка Агриппина. Трусики были большие – прабабушка шила на вырост. Мышонок Терентий мог бы спрятаться в них с головой – бездомные коты ни за что не догадались бы, что это он, мышонок Терентий. Конечно, о мышатах составилось не очень лестное представление, как о существах робких, но справедливости ради нужно сказать, что встречаются среди них ребятишки отчаянные.

Мышонок Терентий был сиротой. Бабушку его съел кот. Маму унесла сова. Папа ушёл за сыром и не вернулся. Осталась у мышонка Терентия только прабабушка Агриппина.

Прабабушка Агриппина знала все проходы под стенами Новгородской крепости, все каменные погреба, бездонные колодцы и множество других тайн. У всех щелей и трещин, которые вели наверх, она поставила мелом крестики. Это означало, что мышонку Терентию здесь проход запрещён.

Но кому не хочется знать, что же там, наверху?!

Мышонок Терентий приставал с этим вопросом ко всем встречным – даже к паукам и сороконожкам. Сороконожки, существа робкие, убегали. Мыши отвечали уклончиво. А пауки! Вместо разумного ответа они ворчали, пыхтели и даже фыркали.

Один толстенный паук просто-напросто повернулся к мышонку спиной, подошёл к стене и невежливо исчез.

Мышонок очень удивился. Он знал, что толстые пауки могут лазать по тоненькой паутине, но чтобы они так невежливо исчезали в стене!

Мышонок сунул свой нос в то место, где исчез паук. Нос тоже исчез. Мышонок сунул туда свою голову.

– Ой, – сказал он. – Это, оказывается, щель! Про эту щель прабабушка Агриппина, наверно, не знает. Иначе бы она и её пометила крестиком.

Мышонок Терентий лез вперёд без остановок. Нос его дрожал, потому что там впереди пахло чем-то неподземным.

Щель повернула. Возникло сияние. В этом сиянии шагал мохнатый толстенный паук. Он казался громадным.

Сияние всё разрасталось, а паук уменьшался.

Наконец сияние превратилось в свет, льющийся со всех сторон, а громадный мохнатый паук – в обыкновенное насекомое.

Потом он и вовсе исчез.

Потому что мышонок Терентий вдруг и сразу всё вместе увидел: голубое небо, синюю-синюю реку, жёлтый песок, зелёную траву и почти малиновые стены крепости.

Известно: кто сможет всё это увидеть не по отдельности, а всё сразу, тот непременно станет художником.

– Какой восторг! – прошептал мышонок Терентий. – Это не описать словами.

Мудрая прабабушка Агриппина сидела неподалёку в тени лопухов, глядела на своего правнука, вытирала глаза платочком и говорила сама себе:

– Я знала. Я всегда знала, что он найдёт выход.

– Ты чего глаза зажмурил! – спросил Попугаев Вовка.

Мышонок Терентий повернул голову, но в глазах его всё стояли голубое небо, синяя-синяя река, жёлтый песок, зелёная трава и почти малиновые стены крепости.

– Восторг! – сказал мышонок Терентий.

– Где? – Вовка глянул туда-сюда. Кулаки сжал – вдруг над ним шутят? Потом сказал: – Ага! Надел красные трусики и выставляешься. Да у меня пять красных трусов в комоде.

– Ах! – сказал мышонок Терентий. – Разве об этом речь? Если бы я умел рисовать! Я бы нарисовал голубое небо, синюю-синюю реку, жёлтый песок и почти малиновые стены крепости с башнями.

– Раз плюнуть. Пять минут на всё дело, – сказал Попугаев Вовка.

Мышонок Терентий оробел. Подтянул трусики к подбородку.

– И всё на уровне восторга?

– Даже выше. – Попугаев Вовка надул живот до отказа. – Я уже сто картин нарисовал. Приходи ко мне любоваться.

Мышонок Терентий обрадовался. Поблагодарил Вовку три раза. Спросил Вовкин адрес.

– Я приду. Я приду непременно…

Потом принялся смотреть в небо над башнями. Древние башни летели вверх в беспредельность. Синяя-синяя река косо падала вниз. Жёлтый песок сливался с рекой и отвесно уходил в глубину.

– Это же только на первый взгляд всё стоит на своих местах. А на самом-то деле всё-всё летит, – прошептал мышонок Терентий.

– Бедный мышонок, – вздохнула в тени лопухов прабабушка Агриппина. – Это летит земля… Представляю, как ему будет трудно.

На следующий день мышонок Терентий причесался, умылся и опять причесался: сто картин на уровне восторга – это обязывает. Попросил прабабушку Агриппину погладить трусики. И пошёл к Попугаеву Вовке.

Когда Попугаев Вовка открыл дверь, мышонок Терентий вытер ноги о коврик и поздоровался.

– Как дела? – спросил Вовка. – Давай я тебя в бильярд обыграю, в настольный?

– Если можно… я бы посмотрел картины… – сказал мышонок застенчиво.

Попугаев Вовка почесал в затылке. Полез под диван. Вытащил оттуда альбом.

Мышонок открыл обложку, готовый выражать восторг вздохами разной тональности. Но…

Странички альбома склеились. От них пахло заварным кремом, клубничным вареньем, сыром. А когда мышонок Терентий всё же отлепил одну, то увидел команду косматых боксёров с красными носами, жирными ушами и тусклыми глазами. На майках у них были налеплены конфетные фантики с названием «Лимон».

Мышонок Терентий посмотрел на Вовку испуганным взглядом и прошептал:

– Я пойду…

– Куда?! В гостях всё расхваливать нужно. И улыбаться… – Попугаев Вовка так улыбнулся, что мышонок тут же выскочил из квартиры.

Мышонок Терентий мчался по улице.

Попугаев Вовка за ним.

– Не умеешь в гости ходить – не ходил бы! Невежа.

А крепостная стена совсем близко.

Мышонок Терентий шмыгнул в дверь самой высокой башни. Помчался по каменной лестнице. Витками. Всё вверх.

На крутой крыше самой высокой башни была избушка-сторожка со своей крышей, кстати, тоже крутой. Выше уже ничего не было, только копьё железное, на котором поскрипывал, поворачиваясь, медный флаг.

Прижался мышонок к железному копью, закрыл глаза на секунду. А когда открыл, то увидел так ярко: голубое небо, синюю-синюю реку, жёлтый песок, зелёную траву, почти малиновые стены крепости. Весь город Новгород увидел. Ближние и дальние окрестности. И всё это кружилось плавно, как медленные карусели.

Мышонок Терентий вздохнул всей грудью.

– Как прекрасно! Какая головокружительная высота…

Внизу, едва различимый, стоял Попугаев Вовка. Грозил кулаком и что-то кричал.

С головокружительной высоты он показался мышонку Терентию не очень умным.

Мышонок Терентий поселился в избушке-сторожке, в которой было четыре окна на все четыре стороны.

– Там так удобно рисовать, чтобы всё летело и непременно кружилось, – объяснил мышонок Терентий прабабушке Агриппине.

Прабабушка Агриппина вытерла глаза под очками.

– Чем выше мышонок залезет, тем с большей высоты мышонку падать.

И тем не менее она купила ему всё, что нужно для художника.

Даже клетчатый шарф.

Однажды, когда она, по обыкновению, сидела в тени лопухов, у крепостной стены, смотрела вверх и грустно вздыхала, к ней подошёл милиционер товарищ Марусин.

– Прошу прощения, у вас неприятности?

Милиционер товарищ Марусин, естественно, не мог пройти мимо прабабушки, когда она так грустно вздыхает.

– Вздохнёшь не раз, если приходится смотреть на правнука, задрав голову, – объяснила ему прабабушка. – Мне так хочется дать ему какой-нибудь дельный совет, но чтобы туда залезть, нужно быть либо очень молодой, либо летучей.

1.В сказках соблюдена пунктуация автора.