Kitobni o'qish: «Обеспечение обязательств (залог, поручительство, гарантия)»

Shrift:

Посвящается всем моим друзьям и коллегам по работе в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации, в общении с которыми совершенно незаметно пролетели семь лет моей жизни, которые я не забуду никогда.

* * *

Предисловие

Обеспечение обязательств – тематика, которой я занимался практически все годы своей профессиональной жизни.

Обеспечение безумно интересно для юриста. В этой сфере гражданского права юрист может столкнуться с решением вопросов вещного (залог) и обязательственного (поручительство) права, а также с акцессорными (залог и поручительство) и неакцессорными (гарантия, независимая ипотека) обеспечительными конструкциями. Ему придется погрузиться в проблематику обеспечения, устанавливаемого при помощи передачи собственности (титульное обеспечение, например, удержание титула, обеспечительная купля-продажа, лизинг).

Юрист, который занимается обеспечением, неизбежно вынужден освоить хотя бы азы конкурсного права¹.

Разумеется, также невозможно заниматься обеспечением и не знать основы исполнительного производства.

Кроме того, разнообразие объектов, которые могут быть переданы в качестве обеспечения (вещи, обязательственные требования, исключительные и корпоративные права), заставляет юриста познавать тонкости соответствующих разделов гражданского права.

Думаю, я не ошибусь, если скажу, что право обеспечения – это ворота в мир большого гражданского права. (Впрочем, я также не ошибусь, если предположу и то, что в таком же плане выскажется любой юрист, увлеченный научным изучением, скажем, конкурсного, корпоративного или вещного права.)

Одним из результатов моих изысканий в сфере обеспечения обязательств стали несколько публикаций, которые, насколько я могу судить по отзывам коллег, имели востребованность в среде практикующих юристов. Невзирая на наличие некой претензии на научность этих текстов, я стремился излагать свои взгляды на вопросы обеспечения максимально простым языком, стараясь показать читателям – практикующим юристам, что серьезная, «высокая» цивилистическая наука – это не только удел высоколобых ученых, но инструмент, который может быть доступен каждому, достаточно обладать лишь увлеченностью своей профессией и юриспруденцией вообще.

Другой результат моего интереса к праву обеспечения – это проекты разъяснений Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (ВАС РФ) по вопросам залога, поручительства и банковской гарантии, которые были подготовлены с моим непосредственным участием и которые впоследствии стали постановлениями Пленума ВАС РФ.

У нас в Суде было принято, чтобы разработчики тех или иных проектов постановлений Пленума или информационных писем впоследствии публиковали подробные комментарии к этим документам, в которых были бы раскрыты мотивы принятия той или иной правовой позиции, указаны причины отклонения иных возможных толкований и т. п. Нам всегда казалось, что такая полная транспарентность «кухни» аналитической деятельности ВАС РФ лучше помогает как судьям арбитражных судов, так и практикующим юристам пользоваться правовыми позициями ВАС РФ: первым – при разрешении дел, а вторым – при структурировании сделок и отстаивании своих позиций в суде. Именно поэтому я довольно долго «терзал» читающую публику бесконечными юридическими «сериалами»: сначала это был комментарий к Пленуму ВАС РФ № 10 о залоге (пять выпусков, опубликованных в «Вестнике ВАС РФ»), а затем – комментарий к Пленуму ВАС РФ № 42 о поручительстве (восемь выпусков, опубликованных там же).

Не так давно под влиянием авторитетных советов коллег из школы права «Статут», где я уже много лет подряд читаю лекции по обеспечению обязательств, я задумался над тем, чтобы издать результаты всех своих изысканий в сфере залога, поручительства и гарантии, что называется, «под одной обложкой». Впрочем, я некоторое время колебался, стоит ли затевать это или нет.

С одной стороны, немаловажным фактором, который ранее удерживал меня от публикации настоящего сборника, является реформа ГК РФ, которая началась в 2008 г. (начало подготовки Концепции развития гражданского законодательства), получила первое практическое воплощение в 2012 г. и к настоящему моменту (2015 г.) еще не завершена. На фоне изменяющегося регулирования залога, поручительства и гарантии, в период продолжения реформы общих положений об обеспечении обязательств (ст. 329 ГК РФ), на первый взгляд, кажется довольно странным публиковать тексты, основанные на прежнем регулировании. Однако в конце концов я успокоил себя тем, что (и это общепризнанно) реформа ГК РФ проходит в целом на основе тех правовых позиций в сфере толкования норм гражданского права, которые были сформулированы ВАС РФ, поэтому ее проведение не может сделать неактуальными тексты, разъясняющие эти позиции. Например, новые положения Кодекса о поручительстве на 95 % представляют собой итог восприятия законодателем практики ВАС РФ. Примерно то же самое (пусть и с указанием на меньший процент заимствований) можно сказать и о залоге.

Другое соображение, которое удерживало меня от публикации сборника своих работ по вопросам обеспечения обязательств, – это честолюбивая надежда подготовить и опубликовать некое «крупное» произведение по вопросам вещного обеспечения. Однако действительность совершенно ясно показывает, что каждый год профессиональной жизни неумолимо отдаляет реализацию этого плана. Возможно, через некоторое время я все-таки соберусь и исполню свое желание, но до этого пока еще довольно далеко. Именно поэтому мне показалось, что будет полезным, если предыдущие результаты моих интеллектуальных усилий станут как можно более доступными для читателей.

Я собрал «под одной обложкой» несколько публикаций, которые являются достаточно разноплановыми по тематике и стилю. Это и относительно небольшие по объему научные работы, посвященные акцессорности обеспечения, защите добросовестного залогодержателя, множественности залогов, а также соотношению требований обеспеченных и необеспеченных кредиторов; и относящиеся к жанру профессиональной литературы комментарии к разъяснениям ВАС РФ в сфере залога, поручительства и гарантии, а также комментарий к отдельным положениям реформы залогового права 2014 г. Все включенные в сборник работы объединяет то, что все они посвящены проблематике обеспечения обязательств.

Я надеюсь, что предлагаемый сборник будет небесполезен как с теоретической, так и с практической точек зрения. Впрочем, я все-таки призываю читателей, которые стоят перед необходимостью разрешения конкретной практической задачи из права обеспечения, обращать внимание на дату соответствующей публикации и сверяться с действующими нормами.

Завершив работу над изданием, я с нетерпением жду отзывов и откликов на публикации сборника по адресу: rbevzenko@gmail.com

Роман Бевзенко

Акцессорность обеспечительных обязательств²

1. Вводные замечания

Финансовый кризис 2008–2009 гг. стал для российского права, регулирующего обеспечительные сделки (залог, поручительство и банковскую гарантию), и практики его применения своеобразным тестом на прочность³. Именно на этот период времени, который характеризовался массовыми дефолтами по обязательствам, приходится и существенный рост споров, связанных с предъявлением кредиторами требования по обеспечительным сделкам (обращение взыскания на предмет залога, взыскание с поручителей, предъявление требований по банковским гарантиям).

Как мне представляется, российское право этот тест не прошло. Такой вывод неизбежно следует из ряда фактов: суды, опираясь на формальное применение положений ГК РФ о залоге, поручительстве и гарантии, в массовом порядке признавали обеспечительные сделки недействительными, незаключенными, прекратившимися и освобождали лиц, выдавших обеспечение, от исполнения обязательств перед кредитором⁴, а установленная законом процедура реализации «выживших» в горниле судебных баталий залогов оказалась совершенно неэффективной⁵.

Все это выявило как содержательную и процедурную слабость обеспечительных конструкций, имеющих место в российской деловой практике, так и серьезнейшие проблемы в понимании и применении участниками оборота и судами соответствующих положений ГК РФ. Это обстоятельство, соединенное еще и с традиционным недоверием к непоименованным способам обеспечения исполнения обязательств, которое довольно длительное время демонстрировали суды⁶, оставило кредиторов, применявших российское право, один на один с должником: традиционные способы обеспечения обязательств легко разрушались в судах либо оказывались неэффективными, а непоименованные – чрезвычайно рискованными с точки зрения судебного признания обеспечительных прав. В итоге у кредиторов зачастую оставалось лишь то, что им предопределено этимологией самого термина «кредитор» (лат. credere – «верить»), – надежда, что должник не станет неплатежеспособным и исполнит обязательство. Картина довольно печальная для правопорядка, претендующего хотя бы и на региональное, но доминирование…

Задачей данной монографии является разбор лишь одной, хотя, наверное, самой главной проблемы российского права, регулирующего обеспечительные сделки, – проблемы акцессорности обязательств, порождаемых обеспечительными сделками, т. е. их связи с обеспеченным обязательством. Именно это свойство современного российского залога и поручительства – двух, пожалуй, наиболее распространенных в российской деловой практике обеспечительных конструкций – активно использовалось залогодателями и поручителями для «изобретения» различных способов освобождения от обязательств, возникающих из соответствующих договоров.

Однако изучение практики Президиума ВАС РФ по разрешению споров между кредиторами и лицами, выдавшими обеспечение, свидетельствует о том, что такое положение дел не устраивает высшую судебную инстанцию. Из более чем 20 споров, связанных с залогом и поручительством, которые Президиум ВАС РФ рассмотрел в 2008–2011 гг., во всех без исключения случаях встречается один и тот же сюжет: кредитор попытался прибегнуть к реализации обеспечительных прав; лицо, предоставившее обеспечение, предъявило иск или возражение о наличии юридических пороков в обеспечительной сделке; нижестоящие суды, соглашаясь с ним, признали, что у кредитора обеспечительные права отсутствуют. И во всех случаях Президиум ВАС РФ признавал позиции нижестоящих судов ошибочными, а обеспечительные права кредитора – существующими. При этом результат анализа правовых позиций Президиума ВАС РФ в сфере залога и поручительства должен неизбежно подтолкнуть юристов к выводу о том, что высшая судебная инстанция вовсе не считает акцессорность обязательств залогодателя или поручителя чем-то вроде «священной коровы»: «приспосабливая» довольно негибкие и консервативные нормы ГК РФ под нужды гражданского оборота, Президиум ВАС РФ, на мой взгляд, сформировал несколько генеральных линий ослабления взаимной связи обеспеченного и обеспечительного обязательства, что позволяет в значительном числе сложных случаев сохранить обеспечительные обязательства и тем самым защитить положение кредиторов.

Другой важный фактор, который подтолкнул меня к написанию этой монографии, – это грядущая реформа гражданского законодательства, в ходе которой планируется значительно изменить залоговое право, в том числе путем введения совершенно новой для российского правопорядка обеспечительной конструкции, именуемой в проекте новой редакции ГК РФ «независимой ипотекой», а также модернизацией положений Кодекса о независимых гарантиях в части устранения законодательного ограничения круга лиц, которые могут выдавать такие гарантии (сейчас – это банки и страховые компании). Точечное изменение некоторых положений § 5 гл. 23 ГК РФ о поручительстве также приведет к ослаблению взаимной связи между обеспеченным обязательством и обязательством поручителя.

И наконец, последнее соображение: Россия пусть и является частью романо-германского правового мира, тем не менее, фактически не участвует в общеевропейской правовой жизни, хотя проблемы, которые обсуждаются в ее рамках, содержательно очень близки с теми вопросами, которые встают перед разработчиками проекта новой редакции ГК РФ, судебными инстанциями, практикующими юристами. В сфере обеспечительных сделок в европейском частном праве сегодня, например, на повестке дня стоят такие вопросы, как создание конструкции так называемой евроипотеки (Euro-mortgage) (т. е. унифицированных и пригодных к использованию в любой стране – члене ЕС правил о вещном обеспечении (real security)) и переосмысление конструкции личного обеспечения (personal security), выданного физическим лицом финансовой организации. Оба этих вопроса теснейшим образом связаны с принципом акцессорности. Если в отношении евро-ипотеки сегодня, скорее, побеждает модель неакцессорного вещного обеспечения по типу германского поземельного долга (Grundschuld) или швейцарской долговой расписки (Schuldbrief)⁷ ⁸, то в отношении личного обеспечения (suretyship, guaranty), выдаваемого физическим лицом в обеспечение любой формы потребительского кредита, предлагается усилить значение принципа акцессорности⁹.

В настоящей работе я хотел бы сначала остановиться на теоретических аспектах принципа акцессорности, разобрав достоинства и недостатки его применения к обязательствам, возникающим из обеспечительных сделок. Затем я перейду к материалу российского права и рассмотрю реализацию (как в законе, так и в судебной практике) принципа акцессорности в отношениях, связанных с залогом и поручительством. В завершение я бы хотел рассмотреть особенности неакцессорных обеспечительных конструкций, имеющихся в проекте модернизации гражданского законодательства (независимая ипотека и независимая гарантия).

2. Основные положения учения об акцессорности

Идея юридической связанности долга и обеспечивающего его обязательства предопределена самим существом обеспечительной сделки. Обеспечение выдается только потому, что существует основной долг; цель предоставления обеспечения – упрочить веру кредитора в получение причитающегося ему по обязательству¹⁰; при отпадении этой цели должно быть восстановлено первоначальное положение, и обеспечительные права кредитора должны прекратиться¹¹. Поэтому юридическая связь обеспеченного долга и обеспечительного правоотношения является абсолютно естественной¹².

В самой общей форме акцессорность одного (обеспечительного) обязательства по отношению к другому (обеспеченному) выражается краткой, но емкой формулой: нет долга – нет обеспечения¹³. Это действительно одно из наиболее заметных проявлений принципа акцессорности. Однако это далеко не полная его характеристика. В литературе общепризнанным является мнение о том, что акцессорность проявляет себя на всех этапах существования обязательства от возникновения до прекращения. В связи с этим выделяют: (a) акцессорность возникновения; (b) акцессорность объема требования; (c) акцессорность следования за главным требованием; (d) акцессорность прекращения; (e) акцессорность в части возможности принудительного осуществления.

Обсуждая проблему строгого проведения принципа акцессорности, проф. van Erp подчеркивает, что акцессорность является весьма разноплановым явлением и, различая акцессорность возникновения обязательства (Entstehungsakzessorietät), акцессорность, определяющую объем дополнительного обязательства, и акцессорность, имеющую значение для этапа принудительной реализации обеспечительных прав, предлагает определять необходимость отхода от акцессорности применительно к каждому из обозначенных ее аспектов.

Шотландский ученый A. Steven также формулирует пять правил акцессорности обеспечительных прав, которые были извлечены им из решений авторитетных шотландских судей и при этом оказались, по его собственному признанию, весьма схожими с изложенной выше классификацией: (a) должен иметь место долг; (b) этот долг должен быть определенным; (c) при переходе долга к другому лицу оно приобретает права на обеспечение; (d) при прекращении долга акцессорное право также прекращается; (e) для принудительной реализации обеспечительных прав нужен актуальный долг.

Таким образом, даже беглый анализ свидетельствует о том, что акцессорность проявляет себя на всех этапах существования обязательства (возникновение, переход, добровольное исполнение, прекращение, принудительное исполнение), поэтому правильным является изучение этих аспектов отдельно друг от друга. Вряд ли правильно утверждать, что тот или иной обеспечительный институт является акцессорным или неакцессорным, опираясь, например, только на акцессорность возникновения или акцессорность прекращения. Например, немецкая обеспечительная ипотека (Sicherungshypothek) является акцессорной с точки зрения возникновения, объема, передачи и принудительной реализации, но она не прекращается при погашении долга, превращаясь в поземельный долг собственника¹⁴. Однако в российской литературе этот вид ипотеки иногда ошибочно именуют «акцессорной ипотекой»¹⁵; в западно-европейских исследованиях Sicherungshypothek квалифицируют как преимущественно акцессорную или частично акцессорную¹⁶. Причина проста: из пяти пунктов теста на акцессорность Sicherungshypothek проходит только три. Поэтому о полной или строгой акцессорности этого вида обеспечения говорить не приходится.

В связи с этим изучение акцессорности того или иного способа обеспечения целесообразно осуществлять посредством проведения следующего теста: имеются ли у соответствующего способа обеспечения все проявления акцессорности, только их часть или же эти признаки вовсе отсутствуют? В российской литературе, насколько мне известно, впервые такая методика изучения акцессорности (на примере ипотеки) была предложена И.В. Дедковским¹⁷. Однако прежде необходимо точно установить содержание каждого из проявлений акцессорности.

2.1. Акцессорность возникновения

Для возникновения акцессорного права необходимо наличие долга: без него у кредитора не возникают акцессорные обеспечительные права, вытекающие из соглашения об обеспечении, – неважно, будь то соглашение о личном обеспечении или о вещном обеспечении.

Кредитором по обеспечиваемому долгу должно быть лицо, в пользу которого установлено обеспечение. Однако должником может быть как лицо, установившее обеспечение (например, давшее залог), так и третье лицо (таковым всегда является поручитель; залог может быть предоставлен третьим лицом).

В подавляющем большинстве случаев, когда фигуры должника и обеспечителя не совпадают, обеспечение предоставляется третьим лицом по долгу должника в связи с тем, что между ними имеются какие-либо отношения, объясняющие такое участие третьего лица в делах должника. Эти отношения обычно именуют отношениями покрытия¹⁸. Как правило, покрытием поручительства или залога третьего лица являются обязательственные либо корпоративные отношения, связывающие должника по обязательству и лицо, выдавшее обеспечение. Так, дать согласие на выдачу поручительства может тот, кто уже имеет обязательство перед должником, срок исполнения которого незначительно меньше, равен или превышает срок исполнения обеспечиваемого обязательства. В этом случае, исполнив кредитору должника и получив в порядке суброгации требование к должнику, поручитель может провести зачет¹⁹. Другой пример обязательственной связи, объясняющей выдачу поручительства, – это наличие у обеспечителя обязательства перед должником, содержанием которого как раз и является обязанность выдать обеспечение (заключить с кредитором договор поручительства, обременить залогом собственное имущество, выдать гарантию и т. п.). Как правило, договоры о выдаче обеспечения заключаются в случае, если эта деятельность является профессиональной деятельностью обеспечителя и он взимает с лиц, прибегающих к его услугам, вознаграждение²⁰. Еще один пример отношений покрытия, объясняющих выдачу поручительства по долгу другого лица, – это корпоративная связь, когда поручительство или залог представляется дочерней компанией за материнскую, учредителем – за свое юридическое лицо и т. п. В данном случае договор о выдаче обеспечения не нужен, так как должник и обеспечитель фактически являются одним экономическим субъектом; разумеется, никакого вознаграждения за выдачу обеспечения обеспечитель не получает, а уплаченные им кредитору денежные средства рассматриваются как имущественные потери всего бизнеса в целом²¹.

Изучение отношений покрытия имеет значение для ответа на такой вопрос: прекращает ли их отпадение обеспечительные обязательства? Например, договор о выдаче поручительства был признан недействительным; юридическое лицо, давшее залог по долгу должника, более не входит с ним в одну предпринимательскую группу и т. п. Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, так как права по обеспечительной сделке устанавливаются в пользу кредитора, не являющегося участником отношений покрытия. Поэтому на него не могут быть возложены риски, связанные с этими отношениями. Однако отпадение отношений покрытия может быть включено в обеспечительную сделку как отменительное условие.

В случае же если должником и лицом, предоставившим обеспечение, являются физические лица, то зачастую участие третьего лица в делах должн ика объясняется родственными связями, дружескими и иными личными отношениями, не имеющими экономического содержания. Такие отношения не регулируются правом, и потому их изменение также не должно оказывать влияние на отношения между кредитором и обеспечителем.

Даже самое строгое понимание акцессорности не требует, чтобы требование, которое обеспечивается акцессорным обязательством, было по своей природе способным к принудительному осуществлению, т. е. чтобы у кредитора уже имелось бы право на взыскание с должника долга. Более того, это в некотором смысле вошло бы в противоречие с природой обеспечительных отношений, для которых обеспечение требований, уже просроченных к моменту заключения обеспечительной сделки, все же является нехарактерным. Обеспечение, как правило, устанавливается на случай неисполнения, т. е. в тот момент, когда просрочки еще нет. Поэтому следует считать допустимым возникновение акцессорного обязательства и тогда, когда основное обязательство возникло, но права кредитора по нему не являются «созревшими» (таковы обязательства, подлежащие исполнению в будущем либо до востребования) либо находятся в состоянии «подвешенности» (обязательства, возникающие из сделок, совершенных под отлагательным условием; обязательства, которые требуют наступления так называемого «условия права» – conditio iuris²²).

Более сложным является примирение принципа акцессорности с ситуацией, когда обеспечиваемые права кредитора таковы по своей природе, что для их возникновения требуется не только заключение договора, но и совершение самим кредитором каких-либо действий. Этот случай хорошо иллюстрируется примером обычного кредитного договора. Для того чтобы у банка возникло право (пусть даже и «несозревшее») требовать возврата кредита, он должен быть выдан заемщику. Спрашивается: в какой момент заключение обеспечительной сделки будет допустимым с точки зрения акцессорности? С момента фактического получения заемщиком кредита? Но ни один кредитор не пойдет на это, ведь имеется вероятность того, что обеспечительная сделка не будет заключена и требование кредитора останется необеспеченным. В момент заключения кредитного договора? Но ведь непосредственно после заключения кредитного договора у кредитора отсутствуют какие-либо требования к должнику, а это препятствует созданию акцессорного права. По сути, требование непременного наличия обязательства для установления обеспечения загоняет кредитора в тупик…

Как подчеркивают O.M. Stöcker и R. Sturner, экономическая целесообразность и изучение практических казусов требуют значительного ослабления акцессорности возникновения обеспечительных обязательств, если не полного отказа от этого принципа²³. В связи с тем что столь строгое проведение акцессорности²⁴ в отношении возникновения обеспечительного права лишено практического смысла, все правопорядки, придерживающиеся принципа акцессорности в отношении обеспечительных обязательств, допускают обеспечение будущих требований. При этом возможны различные вариации: например, указание при заключении обеспечительной сделки на то, что обеспечение устанавливается в отношении «всех будущих долгов» (all monies)²⁵, «текущего счета» (current account contract)²⁶, «будущей ответственности, ограниченной суммой» (Höchstbetragshypothek)²⁷, «открытого кредита» (open credit)²⁸, «любого долга, могущего возникнуть в будущем»²⁹ и т. п.

Необходимо внести ясность в конструкцию обеспечения будущих требований. Мыслимы два подхода. Первый заключается в том, что обеспечительное право, установленное в обеспечение будущих требований, возникает с момента заключения обеспечительной сделки (либо выполнения необходимых формальностей: внесение в реестр и т. п.), но кредитор не может его принудительно реализовывать, так как требование по-прежнему является будущим (об этом см. ниже). Второй подход состоит в том, что несмотря на заключение обеспечительной сделки обеспечительные права возникнут у кредитора только тогда, когда обеспеченное обязательство из разряда «будущих» переместится в разряд «настоящих». Самого по себе этого факта (при наличии соглашения об обеспечении) будет достаточно для того, чтобы такое требование с момента его возникновения считалось обеспеченным.

На мой взгляд, концепции акцессорности возникновения в большей степени соответствует второй подход. Первый же подход в значительной степени игнорирует акцессорность и стремится освободить обеспечительное обязательство от какой-либо зависимости от основного долга.

Тем не менее сама по себе возможность обеспечения будущих долгов существенно размывает идею акцессорности возникновения, и поэтому представляется вполне справедливым утверждение O.M. Stöcker и R. Sturner о том, что целесообразнее говорить о том, что акцессорное обеспечение не может существовать без юридически действительного основного правоотношения, из которого будут возникать обеспеченные требования, и не упоминать при этом классическую фразу о необходимости существования долга³⁰. A. Steven, обсуждая проблему обеспечения будущих требований, также приходит к выводу о том, что акцессорность возникновения следует понимать как «accessoriness in posse rather than in esse», т. е. скорее как связанность с возможным, а не существующим долгом³¹.

Еще одна проблема, которая зачастую обсуждается в контексте акцессорности возникновения обеспечительного обязательства, заключается в том, что в некоторых случаях возникновение у кредитора прав, вытекающих из обеспечительной сделки, связано не только с наличием основного долга, но и с внесением в особые реестры записи о соответствующей сделке (либо обременениях, порожденных этой сделкой). Речь идет, разумеется, прежде всего о залоге. Все без исключения европейские правопорядки связывают с внесением в реестр либо само возникновение права залога, либо возможность его противопоставления третьим лицам (новым приобретателям или иным кредиторам)³². Поэтому неизбежна следующая коллизия: с одной стороны, в реестре может быть запись об ипотеке, но пока обеспеченное обязательство не возникло, эта запись не может предоставлять лицу, в пользу которого обременена недвижимость, каких-либо обеспечительных прав. С другой стороны, эта запись в реестре может ввести в заблуждение третьих лиц, которые, доверившись ей, например, вступят в отношения с кредитором.

Ответ на этот вопрос следует искать в праве, регулирующем значение и ведение реестра прав на недвижимое имущество. Если регистрационная система является негативной (т. е. запись сама по себе не создает право – для возникновения права всегда нужно еще и должное правовое основание), то никаких проблем не возникает. При отсутствии обеспеченного обязательства (например, кредит, в обеспечение которого была зарегистрирована ипотека, еще не выдан), несмотря на внесенную в реестр запись об ипотеке, в силу акцессорности возникновения залоговое право у кредитора не возникает.

Иначе дела обстоят в позитивной регистрационной системе (когда запись сама по себе создает право – надлежащее правовое основание для этого не имеет значение). В этом случае акцессорность возникновения ипотеки вступает в резкое противоречие с материально-правовым значением записи. На это обращал внимание один из разработчиков проекта BGB Reinhold Johow, который заметил, что последовательное проведение принципа публичной достоверности поземельной книги «немного оставляет от акцессорности», так как в этом случае теряется связь между обеспеченным обязательством и ипотекой³³. В таком случае необходима конструкция, которая смогла бы примирить запись в реестре и акцессорность ипотеки как обременения недвижимости, устанавливаемого с обеспечительной целью. В германском праве этой цели служит следующий юридический прием: до возникновения обеспечиваемого долга Sicherungshypothek рассматривается как поземельный долг (Grundschuld), установленный в пользу собственника; с момента возникновения обеспеченного долга эта фикция перестает действовать³⁴. При помощи данной конструкции принцип акцессорности оказывается вполне совместимым с регистрационным режимом и в позитивной регистрационной системе.

Есть еще одно обстоятельство, которое, как мне представляется, необходимо подчеркнуть: даже оставаясь на позиции жесткого проведения принципа акцессорности, заключение договора об обеспечении до момента возникновения основного обязательства нельзя рассматривать как основание для недействительности этого соглашения или признания его незаключенным³⁵. Оно вполне действительно, но до возникновения основного долга просто не порождает у кредитора тех обеспечительных прав, на которые он рассчитывал, заключая это соглашение.

1.В свое время по этому поводу очень метко выразился лучший (на мой взгляд) специалист в сфере конкурсного права в современной России Олег Зайцев, с которым мне довелось вместе работать в ВАС РФ: «Обеспечение существует для того, чтобы получить эффект в деле о банкротстве». Сначала я был поражен безапелляционностью этого высказывания, а потом – его точностью. Разумеется, к этому выводу есть, что добавить, но в целом он верен.

2.М.: Статут, 2013. ¹ Прошлые экономические кризисы (начала 90-х гг., 1998–1999 гг.) вряд ли всерьез следует рассматривать как испытание для российского гражданского права, потому что к периоду первого из упомянутых экономических потрясений его как такового еще просто не существовало, а второй кризис (1998–1999 гг.) застал российское обязательственное право на самом начальном этапе формирования – практически сразу же после принятия нового ГК РФ.² Можно, к примеру, обратиться к статистике рассмотрения дел, связанных с обеспечительными сделками, в Президиуме ВАС РФ, которую я приведу чуть позже.³ Это подтверждается тем, что законодатель дважды – в самый разгар кризиса (конец 2008 г.) и после окончания кризиса (2012 г.) – принимал масштабные поправки в залоговое законодательство, направленные на совершенствование обращения взыскания и реализации предмета залога.

3.Прошлые экономические кризисы (начала 90-х гг., 1998–1999 гг.) вряд ли всерьез следует рассматривать как испытание для российского гражданского права, потому что к периоду первого из упомянутых экономических потрясений его как такового еще просто не существовало, а второй кризис (1998–1999 гг.) застал российское обязательственное право на самом начальном этапе формирования – практически сразу же после принятия нового ГК РФ.

4.Можно, к примеру, обратиться к статистике рассмотрения дел, связанных с обеспечительными сделками, в Президиуме ВАС РФ, которую я приведу чуть позже.

5.Это подтверждается тем, что законодатель дважды – в самый разгар кризиса (конец 2008 г.) и после окончания кризиса (2012 г.) – принимал масштабные поправки в залоговое законодательство, направленные на совершенствование обращения взыскания и реализации предмета залога.

6.Достаточно вспомнить хотя бы существовавшие десятилетиями проблемы с судебным признанием возможности заключения таких обеспечительных сделок, как обеспечительная передача собственности, неденежная неустойка и обеспечительный депозит.

7.См.: The Development of a European Capital Market. Report of a Group of experts appointed by EEC Commission (Segré Report). Brussels, 1966. P. 23, 152–153; The Integration of the EU Mortgage Credit Markets: Report by Forum Group on Mortgage Credit. Internal Market Directorate General, 2004. P. 55; см. также: Nasarre-Aznar S. Looking for a model for a Eurohypothec // The Conveyancer and Property Lawyer. 2005. No. 69.

8.Хотя широко обсуждаемый в европейской юридической литературе конфуз (предъявление американскими хэдж-фондами германским заемщикам – физическим лицам, частично погасившим свои долги по кредитам, требований о платежах, которые превышали имевшиеся у них задолженности перед банками), случившийся в период финансового кризиса 2008 г., с использованием этой конструкции и последовавшие за этим быстрые изменения некоторых положений BGB о поземельном долге сильно ослабили данную позицию (см. подробнее: Erp S. van. Security Interests: A Secure Start for the Development of European Property Law (http://ssrn.com/abstract=1297282); Vliet L. van. The German Grundschuld // The Edinburgh Law Review. 2012. Vol. 16. P. 148–149, 167).

9.Erp S. van. Surety Agreements and the Principle of Accessority – Personal Security in the Light of a European Property Law Principle // European Review of Private Law. 2005. No. 3. P. 328–331.

10.Mata M.A. de la. Typical Personal Security Rights in the EU. Comparative Law and Economics in Italy, Spain and other EU Countries in the Light of the EU Law, Basel II and the Financial Crisis. Tübingen, 2010. P. 36.

11.The Interaction of Contract Law and Tort and Property Law in Europe. A Comparative Study / C. von Bar, U. Drobnig (eds.). München, 2004. P. 341.

12.A. Steven называет ее «интуитивной» (Steven A. Accessoriness and Security over Land // http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=1371139).

13.Хотя R. Zimmermann и предупреждает, что обнаружить в высказываниях римских юристов ясную концепцию акцессорности невозможно (см.: Zimmermann R. Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford University Press, 1996. P. 122), ср., тем не менее, довольно недвусмысленное высказывание Ульпиана в D. 46, 3, 43:

14.Вебер Х. Обеспечение обязательств. М., 2009. С. 283.

15.Ср. например: Марочкина Ю.Н. Современные проблемы ипотечного кредитования // СПС «КонсультантПлюс».

16.Ср., например: Czeguhn I., Ahrens C. Fallsammlung zum Sachenrecht. Springer, 2006. S. 257; Huebner R. A History of Germanic Private Law. Boston, 1918. P. 393; Schuster E. Principles of German Civil Law. Oxford, 1907. P. 440; Vliet L. van. Op. cit. P. 149, 152–153.

17.Дедковский И.В. Акцессорность ипотеки: Дис. … магистра юриспруденции. М., 2011. С. 36–78.

18.Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 62 и далее.

19.Здесь, правда, необходимо иметь в виду риск банкротства должника, при котором такой зачет будет невозможен.

20.Например, таковы соглашения о выдаче банками банковских гарантий; случаи выдачи поручительства за деньги встречаются значительно реже. Случаи же обременения за вознаграждение залогом собственного имущества по долгам другого лица мне практически не встречались.

21.Хотя, разумеется, возможны и финансовые транзакции внутри группы, связанные с возмещением лицу, предоставившему обеспечение и удовлетворившему кредитора, уплаченных им денежных средств.

22.Наиболее типичный пример такого обязательства – обязательство поручителя заплатить кредитору при просрочке должника. Такое обязательство, вопреки позиции некоторых российских судов, может быть, в свою очередь, обеспечено залогом или поручительством. Принцип акцессорности в данном случае не является препятствием для этого.

23.Stöcker O.M., Sturner R. Op. cit. P. 45.

24.Пример такой строгой акцессорности приводит A. Steven: шотландский Bankruptcy Act 1696 г. (!) не допускал обеспечение недвижимостью (heritable security) требований, которые возникали после внесения записи об обременении в реестр (в Шотландии система регистрации прав на недвижимости существует с 1617 г.).

25.Real Property Law and Procedure in the European Union. England and Wales. P. 72 (все доклады исследования Real Property Law and Procedure in the European Union доступны в Интернете по адресу: http://www.eui.eu/DepartmentsAndCentres/Law/ResearchAndTeaching/ResearchThemes/ ProjectRealPropertyLaw.aspx#RPRC).

26.Real Property Law and Procedure in the European Union. Spain. P. 5.

27.Real Property Law and Procedure in the European Union. Austria. P. 6.

28.The suretyship in the law of the Member States of the European Communities. Study prepared by the «Max-Planck-Institut für ausländisches und internationales Privatrecht» / U. Drobnig (ed.). Hamburg, 1971. P. 30–31.

29.Heyman H.W. Mortgage under Dutch Law (EULIS Conference Report, 25/26 September 2003) // http://eulis.org/pdf/Mortgage_under_Dutch_Law.pdf.

30.Stöcker O.M., Sturner R. Op. cit. P. 45.

31.Stiven A. Op. cit. P. 21.

32.Real Property Law and Procedure in the European Union. General Report. P. 87. О принципе противопоставимости см.: Церковников М.А. Регистрация сделок с недвижимостью во Франции: принцип противопоставимости // Вестник ВАС РФ. 2012. № 3. С. 61–83.

33.Johow R. Entwurf eines bürgerlichen Gesetzbuches für das Deutsche Reich. Sachenrecht. Begründung // Die Vorlagen der Redaktoren für die erste Kommission zur Ausarbeitung des Entwurfs eines Bürgerlichen Gesetzbuches. Sachenrecht. Bd. 2. / W. Schubert (Hg.). Walter de Gruyter, 1982. S. 1487 (цит. по: Vliet L. van. Op. cit. P. 156).

34.Подробнее см.: Vliet L. van. Op. cit. P. 158; Вебер Х. Указ. соч. С. 289.

35.Как, к сожалению, делают российские суды (см., например, постановление ФАС Уральского округа от 23 ноября 2006 г. № Ф09-10438/06-C3 по делу № А60-10995/06).