Kitobni o'qish: «Общество разбитых сердец»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

УХОД

1

У меня было всё. Деньги, любимая работа и жена, в мои-то двадцать четыре года! Но, спустя время, один компонент выбился. А ведь, когда один компонент выбивается, система перестаёт быть системой. И в моём случае этот компонент – женщина.

С Верой в браке мы прожили два года и ничто, вот верьте, ничто не предвещало беды. Она была моей первой любовью, с одиннадцатого класса. Влюбился я в неё с первого взгляда- светлые волосы, голубые глаза, звонкий смех, умение поддержать диалог, красивый голос и тёплое отношение ко мне раз и навсегда покорило моё сердце. О, как я был счастлив, когда узнал, что мои чувства взаимны! Словом, женился я на ней по очень большой любви. Свадьба была пышная и роскошная, как и полагается всем свадьбам. Помимо этого, нам посчастливилось работать в одном предприятии (ООО «Матрёшка»), в котором я занимал должность Начальника отдела кадров, а она – секретарши главы. Дома же царил уют и спокойствие, совмещенные со страстью и гармонией. Друзья нашей семьи ставили нас в пример своим друзьям, а наши родители были в очень хороших отношениях, обращаясь друг к другу на «ты». Мы и с ними часто проводили время – по праздникам это было особенно весело, когда две семьи за одним столом выпивают, общаются и смеются. Казалось бы, что могло не устроить человека во всём этом?

Неизвестно почему, но вдруг, Веру, как будто подменили. В последнее время она часто прихорашивалась перед зеркалом, поправляла причёску, наносила тонну косметики, чего обычно я за ней не замечал. Подолгу пропадала где-то. Со временем, у меня возникли некоторые подозрения. Я не находил себе места, ведь Вера всегда уходила от серьёзного разговора. Но одно событие поставило точку всем этим неопределённостям и подозрениям.

В тот день она отпросилась на именины к Свете Воронцовой. Она ушла в десять часов утра. Когда пробило девять часов вечера, я начал серьёзно беспокоиться. Я пытался дозвониться до неё, но меня постоянно перекидывало на голосовую почту. Я решил забыться сном и лёг спать.

Наутро я проснулся позже Веры. Она была уже одета, на ней был стандартный офисный наряд – юбка и блузка. Волосы были заплетены в хвост.

– Ты где вчера была? – спросонья задал я вопрос, – почему не отвечала на звонки?

– Как где? У Светки на Дне рождении, – пробормотала Вера, продолжая собираться на работу, – а телефон разрядился, вот и не отвечала. Извини…

Я подошёл к ней поближе и тут в нос мне ударил подозрительный запах.

– Почему от тебя пахнет мужскими духами? – подозрительно спросил я.

– А…да тебе показалось видать…от меня может твоим одеколоном пахнет, ты ведь обнимаешь меня часто.

Она натянула фальшивую и глупую улыбку, очевидно, вопрос поставил её в тупик. Я подошёл к ней.

– Вер, не ври мне, пожалуйста. Скажи правду…это ведь не мой запах. Я другими духами пользуюсь. У тебя что, кто-то появился?

Вера тяжело вздохнула, поглядела в сторону, потом опять на меня.

– Да, появился. Я очень не хотела говорить тебе об этом… но ты вынудил.

– И…и как давно у тебя…этот другой? – от неожиданности я даже заикнулся. – Сколько…сколько времени у Вас это?

– Да месяц вот, как уже.

– Месяц?! Постой, ты сказала месяяяц?!

– Странно, что ты не замечал, – хмыкнула девушка.

– Да как же… а.. а почему так произошло?..

–Ну как почему. Понимаешь, Сева, он человек, который меня вдохновляет. Он добрый, красивый, обходительный.

– А со мной что не так?!– в исступлении заорал я.

– Не смей повышать на меня голос, – холодным голосом произнесла Вера, – а что касается тебя, так в тебе нет тех черт, которые меня вдохновляют. Ты, Сева – раздолбай. Не имеешь цели по жизни, инфантилен. Я разлюбила тебя потому, что ты стал очень скучным. Ну, бывает так, любишь, любишь, потом раз! И всё! Я искренне рада, что сказала тебе это именно сейчас, а не потом. Возможно, я когда-нибудь пожалею, что так обошлась с тобой, но не сейчас. Сейчас мне это совсем неинтересно пояснять. Надеюсь, что мы друг друга поняли. Я люблю его, он меня. Прости.

–Вера… как же так…

– Без соплей, пожалуйста, – резко перебила меня Вера, – а сейчас, мне пора на работу. За вещами вечером зайду.

После всего этого неприятного диалога она вышла из спальни, хлопнув дверью. Я не мог в это поверить. «Инфантилен», «разлюбила»? Неужели это говорила Вера? Моя Вера…а впрочем, уже не моя. Почему она так просто заявляет о том, что разлюбила меня?! И кто же этот, который её вдохновляет?! Да если бы я знал, кто это! Шесть лет отношений, четыре из которых сожительство, а два брак. Я закрыл голову руками и опустился на кровать. Вера, Вера, Вера…как же так? Я почувствовал, что из глаз покатились две крупные слезинки, проползли по щекам и ударились о пол.

За свою жизнь я плакал лишь два раза.

Первый случай – когда я жил летом у бабушки, в драке с хулиганом, который привязывал банки к хвосту уличного кота. Мне стало жалко животное и я решил за него заступиться, попросив мальчика (его звали Никита), оставить кота в покое. Никита нагрубил мне и оттолкнул. В ответ толкнул его и я. Вот такими толчками и завязалась драка. Самым сильный мой удар пришелся ему по носу, но он был старше и хитрее меня, так что, размахнувшись, Никита зарядил мне по челюсти. Плохо помню, что произошло после удара, кажется, я упал и молча плакал. Хорошо, что не сломал ничего, а на подбородке красовался синяк. После этого случая я с трудом поднялся и пошёл домой. Явился домой я в странном виде: растрёпанный, грязный, но счастливый и с котом в руках. Бабушка чуть не лишилась чувств, увидя меня в таком виде, а затем немедленно отправила в баню. Что касается кота, то его оставили. Дед, как и я, очень любил животных. У нас уже была кошка Тынка, вот к ней этого кота и подселили. Кота мы назвали Кузей, благо, он оказался без клещей, блох и заболеваний. С Тынкой они хорошо поладили, а после года совместного проживания кошка принесла потомство.

Второй же случай со мной случился в июле прошлого года. Восемнадцатого числа не стало нашего дедушки Юры. Врачи сказали – инфаркт, не успели спасти. Дед умер достаточно молодым – ему было всего пятьдесят шесть лет. Я его помню добрым и веселым, мы с ним часто по грибы ходили. Он много со мной разговаривал, а по вечерам пугал байками. В нашей семье этот человек занимал центральное место, да и на работе (по профессии он был столяром) его тоже очень уважали. Меня взяли на похороны, но запомнил я только мужчин и женщин в чёрных костюмах и платках. Смерть деда тогда для меня стала ударом – я не понимал, как жить дальше. Я очень часто разговаривал и с бабушкой, которой тоже было тяжело. Она не спала ночами, подолгу рыдала, когда никто не видит. Ей очень бы не хотелось, чтобы её видели в этом состоянии, ведь по характеру бабушка сильный и боевой человек. По этой причине она вела себя днём легко и весело, а ночью предавалась эмоциям. Мы часто вспоминаем дедушку исключительно добрым словом.

Очнувшись от своих мыслей, я глянул на часы. Одиннадцать. Я вытер слёзы и взял мобильник. В списке контактов отыскал номер своего друга, моего заместителя Димы Журавцева, набрал его номер.

– Алло! -раздался в трубке голос Димы.

– Дим, привет. Я сегодня на работу не выйду- слабо сказал я в трубку.

– Почему? Ты заболел? – обеспокоено поинтересовался голос в трубке.

– Да, пожалуй, заболел. Замени меня сегодня. И Фёдору Мефодьевичу сообщи, – распорядился я.

– А Фёдор Мефодьевич уволился, – ответил Дима.

– Как уволился?

– Сам не знаю как. Он после своего юбилея посчитал себя старым и нетрудоспособным. Причин никаких не было. Позавчера весь день пропадал где-то, а вчера сказал: «До свидания, я на пенсию» – и уволился.

– Очень интересно. А Руководитель предприятия кто теперь? Кто Куцкина заменит?

– А тут уже пожаловал какой-то. Заявил, что назначен лично Фёдором Мефодьевичем на место Главы «Матрёшки». Алексеем зовут. Сказал, что он племянник Куцкина, что он теперь тут Управляющий.

– Родственнички.

– Во-во! Его, конечно, сначала в шею прогнали, не поверили. Потом Вера твоя позвонила самому Фёдору Мефодьевичу, там и подтвердилось, что этот Алексей и в самом деле теперь пост Начальника занимает.

– Вот это номер. А как к нему остальные относятся? Что думают?

– Ничего. Все только обсуждают его приход и одновременно с этим уход Куцкина.

– А ты что про него думаешь?

– Симпатии не вызывает. Подозрительный. Да и как это – с бухты барахты и начальник. Ладно. Авось и привыкну. Стало быть, тебя ему представлю в понедельник.

– Нет-нет, не надо, я сам себя представлю.

– А, ну, как скажешь.

– Дим, заходи ко мне завтра, а? К двум часам дня. Давно мы с тобой не сидели, только так, по работе виделись.

– О, с радостью! Только мне Иру надо предупредить, но это уже мои проблемы. Ну, бывай, Сева. Выздоравливай!

– Спасибо. Пока.

Я откинул в сторону телефон. Много мыслей переполняло мою голову: и по поводу Веры, и по поводу нового начальника. Я решил прекратить этот мыслительный процесс, и вернулся в кровать. Заснул я практически моментально.

2

Очнулся я от настойчивого звонка в дверь. Насилу поднявшись, я пошёл открывать. На пороге стояла Вера.

–Н-да. Ты как был в пижаме, так и остался, – проговорила она, оглядев меня с ног до головы, – было ожидаемо, что ты не придёшь на работу.

– Вер, тебе чего?

– Как чего? Я за вещами.

Она прошла в глубь прихожей, повернула направо, прошла через кухню, вошла в спальню. Я пошёл за ней.

– Помоги мне вещи собрать, -попросила она.

Я молча повиновался. Сборы заняли полчаса. В процессе я старался не смотреть на Веру, которая постоянно меня поторапливала. Тяжело было с ней расставаться. Жаль, что в жизни со мной не приключалось ничего подобного ранее. Да, именно жаль, ведь я бы тогда знал, что делать в таких ситуациях. Прошлые потери сделали бы меня сильнее.

Сунув мне свою копию ключа от квартиры, Вера отправилась в прихожую.

– Так, я подала документы на развод.

– Вер, может не надо, а?

– Нет, Всеволод, надо. Я приняла для себя твёрдое решение.

– А как же я?

– А что ты? Новую найдешь. Не на мне же всё заканчивается.

– Может и на тебе, – грустно отозвался я.

– Как же ты жалок, – презрительно бросила Вера.

– Я жалок? Да я люблю тебя, Вера! Я на руках тебя носил! Я больше жизни люблю тебя. Ты для меня – целая жизнь, эти четыре буквы – В. Е. Р. А. Всё, что я делал, делал только для нас и для тебя. Два года брака, Вера! Два!! Года!!! Брака!!! И ты мне сейчас заявляешь, что нашла другого! В своём ли ты уме? Тебя ли я вообще слышу?! Неужели это вся мне благодарность за то, что я делал для тебя?! Тебе стыдно должно быть!

– Это мне-то должно стыдно? – усмехнулась девушка.

– Да, тебе.

– Очевидно, этот брак был ошибкой. – сказала она, как можно холоднее, но было слышно, как её голос дрогнул.

– Вот от кого, а от тебя такого услышать я не ожидал. Ушам своим не верю!

– Придется поверить, – съязвила Вера. – А теперь, мне пора. Чувствую, что мы говорим просто ни о чём.

– А жить ты где собираешься?

– Не твоё дело.

С этими словами она вышла в подъезд, хлопнув дверью. Видимо, Вера куда-то очень спешила. Я с минуту пялился на дверь, затем начал молотить ее кулаками, до синяков на руках. Во мне как будто проснулось что-то животное. Я облокотился спиной на дверь, аккуратно сполз на пол, воя и рыча. Я проклинал её. Проклинал за то, что она так обошлась со мной. Что нашла другого. Моё лицо страшно покраснело, я бил и царапал себя. Разве это можно так?! Разве нормальные люди изменяют?? Почему нельзя сначала развестись, а потом пусть идёт, куда пожелает. И как же я с самого начала, в одиннадцатом классе не заметил этой жилки ветрености! Гуляла ведь по клубам до меня, а тут что изменилось? И как она так самодовольно со мной обошлась! Королевой себя почувствовала! Она еще пожалеет, что так поступила со мной!! Я начал стучать по полу кулаками, не останавливая ругательств. Рвал на себе одежду, выл и постанывал, выкрикивая страшные проклятия. Но всему приходит конец. Со временем я начал стихать. Мои веки тяжелели. Я облокотился спиной о ножку банкетки, затих, погрузился в свои мысли. Так я постепенно и уснул, там, на полу.

Пробуждение у меня было очень неожиданное. Кто-то настойчиво трезвонил в дверь и не только трезвонил, но и стучал. Я решил прервать этот дурдом, поднялся и открыл дверь.

На пороге стоял молодой человек лет 25, в пальто, с аккуратно зачесанными назад длинными светлыми волосами и острым носом, на котором красовалось пенсне. Я не сразу сообразил, что это Дима Журавцев.

– Ты чего не открываешь? – обиженно спросил Журавцев. – Я десять минут уже трезвоню.

– Извини, я спал.

– Ну, прости, что разбудил, да и ты сам меня вчера пригласил к двум часам. Я, как штык, ровно к двум и пришел. А Вера где? – Дима повертел головой. – В магазин пошла?

– Если бы…– печально отозвался я.

– Так, – пенсне Журавцева бодро сверкнули, – что стряслось?

Я пригласил его на кухню. Он снял пальто, разулся, прошел вслед за мной. Мы сели за стол. Скрепя сердцем, я пересказал последние события. Мой друг внимательно меня выслушал.

– Ты знаешь, то, что ты мне рассказал, повергло меня в шок. Только выть и хочется. От Веры я и в самом деле не ожидал такого. Да и к тому же, на кого ей тебя заменять? Ты зарабатываешь прилично, машина есть, красивый, добрый, животных любишь, не жадный. Не на Фёдора Мефодьевича же ей тебя менять! Ему 65 стукнуло недавно!

– А что известно о том Алексее?

– Да он, как бес. Незнамо откуда явился, а кроме того, что он Куцкину племянник неизвестно больше ничего.

– Н-да, и правда, странно.

– А чего это ты Алексеем заинтересовался?

– Да так, ничего.

Помолчали.

– Я все равно найду этого козла! – резко воскликнул я.

– А зачем, Сев? – спросил Журавцев. – Оставь эту парочку в покое. Вернётся Вере ещё, будь уверен.

– Я бы хотел, чтобы она почувствовала то же, что и я.

– О, почувствует, поверь, – сладко пропел мой друг – а что касается ухажёра её, так он олень последний. Наплачется еще с Верой.

– А что мне нужно предпринять, если я хочу ее вернуть? – внезапно спросил я у Димы.

– Хм. Во-первых, не пиши и не звони ей. Увлекись чем-то. Или кем-то. Но я тебе так скажу, оставь эту затею с возвращением. Зачем? Предавший однажды, предаст и дважды, – заключил мой друг.

– Но разве так я представлял это вот всё? И мысли даже не было, что Вера так со мной поступит!

– Да кому она вообще такая нужна, Сев? Вон, девушек вокруг полно. Таню помнишь? Ну, Самоваркину. Так она тебе глазки строила все два года! А ты не замечал, всё время с Верой и проводил! Может разыскать тебе Таню? У меня ведь дома толстенная телефонная книга лежит, ну так, на всякий случай. Не хочешь?

–Да у Тани муж, наверное, уже появился хороший. Да и неправильно это как-то. На другую девушку так сразу переходить.

– А Вера разве правильно с тобой поступила? В браке с тобой ходит где-то с каким-то неизвестным мужчиной! Это ей месть своеобразная будет. С Таней Веру позабудешь.

– Нет Дим, это все равно как-то неправильно.

– Почему?

– Ну, потому что если я бы и правда начал встречаться, ну, с Таней, например, то эти отношения были бы направлены исключительно на позабыть Веру. А мне Таню жалко, ведь в таком случае это не совсем любовь. Так, поиграться. К тому же, Самоваркину я помню очень скромной и приличной девушкой. Такого отношения она точно не заслуживает.

– Ну, не хочешь, как хочешь.

В эту минуту у Журавцева зазвонил телефон. Звонила Ира.

– Алло!

– Ты где ходишь? Три с половиной часа тебя дома нету!

– Ирочка, я же сказал тебе, что к Севе пошел. Ему помощь нужна, можно я переночую у него?

– Какой переночую! Ты совсем офонарел!

– Ирочка, не нервничай…

– Какой не нервничай!! Ты совсем с ума сошёл!

– Ира, у Севы и правда беда, – серьёзно сказал в трубку Дима. – От него Вера ушла.

– Ой…ну… тогда останься, если ему нужно… ты же понимаешь, я за тебя очень волнуюсь. И Севе передай от меня соболезнования.

– Не волнуйся, я в порядке. Передам.

– К девяти, чтоб дома был. Люблю!

– И я тебя. Обещаю, буду дома к девяти, – просипел Дима.

Журавцев отложил телефон в сторону.

– Вот, Дима, завидую я вам с Ирой. Вы друг друга очень любите, хоть и ругаетесь.

– Да, с Ирой мне повезло- улыбнулся Дима.

– Угу…

– Эй, ты чего?

– Да так…завидую я вам…– последние слова утонули в горле. Я не смог сдержать слез.

– Ты что! Сева, Сева, Сева! – он быстро соскочил со стула и обнял меня. – Да разве можно так из-за такой-то убиваться! Она что, графиня? Королева? Или хотя бы достойная тебя?

–Достойнаяааа- ревел я.

– Ну конечно же нет! Ты ее видел вообще?

– Виидел!

– А себя видел? Ну-ка поднимайся, сейчас пойдем смотреться.

Он поволок меня в ванную. Войдя в неё, он кивнул на зеркало. Из зеркала на меня глядел парень с синяками под глазами, взъерошенными каштановыми волосами и красным лицом, которое было в слезах.

– Ну! Аполлон! – восторженно вскричал Журавцев.

Мы вернулись обратно на кухню.

– Увидел?

– Увидел…

– Ну! Чего ж грустить!? Ты еще найдешь себе достойного человека! Да, достойного! Именно ты! И запомни еще вот что – только ты можешь себе помочь. Да, я и остальные твои друзья будем рядом, но ты лучше всех нас знаешь, что для тебя нужнее.

– Да, я это прекрасно понимаю, Дим.

– Ну вот и молодец.

Миновала еще одна рюмка коньяка.

– Анекдот! – встрепенулся Журавцев – Приходит как-то улитка в бар. А её выгнали. Проходит десять лет. Улитка опять приходит в бар и говорит: «Пошел вон отсюда!», – Дима зашёлся смехом.

Мне было совсем невесело, но ради приличия я посмеялся.

– Мне как-то дед байку рассказывал, – робко начал я, понизив голос.

– О! Байки. А мне тоже есть что рассказать. Но сначала ты.

– В общем. Давно это было, еще во времена царя. Жил-был один мужик, Афанасием звали. Жил он вместе со своей женой Агафьей в маленьком селе, далеко-далеко. Он очень любил охоту и рыбалку. Вообще, Афанасий любил заниматься своим любимым увлечением на берегу одного озера, название не вспомню, но место было очень рыбное: ротаны, сомы, караси, окуни, щуки, все удивительно уживались в этом месте. Люди очень боялись этого места, ведь об озере водилось много легенд – про водяного, который зазывает в воду, про русалок в длинных сорочках, в общем, про всякую нечисть. Озеро располагалось на большой опушке, окруженной соснами. Иногда Афанасий просто не понимал, как какие-то сказки отпугивали людей от такого замечательного места. Он и лес очень любил – там тоже было много живности. Так вот, отправился он, значит, как-то рыбачить, а дело уже к вечеру шло. Смеркалось. Жена, как могла, уговаривала мужа не идти на озеро, особенно ночью. Ночью ведь нечисть по озеру гуляет. Не послушал жену Афанасий, ушел рыбачить. Приходит на озеро. А было непривычно тихо, как будто все уснуло, даже совы молчали. Афанасий удивился, конечно, но значения этому не придал. Сел на траву. Запустил руку в карман своих портков, выудил из кучи червяков одного из них и насадил на удочку. Поднявшись с травы, он закинул удочку на середину озера. Через совсем маленький промежуток времени поплавок заклевал. Он дёрнул удочку и глазам своим не поверил – из воды он вытаскивал огромного сома, который чуть ли не в половину роста Афанасия. Сложив добычу в ведро, Афанасий повторил все манипуляции с удочкой и сел на траву. Снова тишина. И вдруг, среди тишины, рыбак услышал характерный свист, но самое страшное то, что свистели не из леса, а из-под воды.

«Наверное, птица какая- подумал Афанасий, неприятно поежившись. Холодало.

После непродолжительного времени, у рыбака опять клюнуло. Дёрнув удочку, на крючке опять оказался сом, тех же размеров и габаритов. Конечно, это явление уже удивило рыбака, отчего его азарт разгорелся ещё сильнее. По озеру снова прокатился свист. На этот раз к нему добавился треск ветвей где-то в лесу.

«Может, правду бабы говорят?» – пронеслось в голове у рыбака. Он прислушался к лесу. Всё молчало. Где-то рядом с собой Афанасий услышал цокот копыт. Рыбак обернулся – никого.

Ему стало страшно. Он собирался уже уходить, как его удочка опять начала клевать. Он дёрнул удочку- попался все тот же сом.

«Ну, а теперь пора домой», – подумал Афанасий. Рыбак поднялся, но так, как вкопанный и остановился. По тихой глади озера бежал, даже не бежал, а порхал чёрный конь с красными пылающими глазами. Пробежав круг, он направился к Афанасию. Подлетев вплотную к рыбаку, конь заглянул мужику в глаза. Неизвестно, что увидел в глазах загадочного существа Афанасий, но после этого он потерял сознание. Наутро его совсем седым нашли егеря, да к Агафье его и проводили. Ведра и сомов не нашли, как сквозь землю провалились или в воду уползли. После того случая Афанасий совсем перестал рыбачить, а каждую ночь ему снился один и тот же сон – как по глади озера скачет чёрный конь с красными глазами.

– Вот это да. А я, кажется, знаю, кого он на озере видел, – оживился Дима.

– Кого?

– Эта сущность – призрак коня колдуна, который жил еще во времена древней Руси. Вороной конь является лишь немногим. Говорят, что в его глазах свою смерть можно увидеть. Афанасий поэтому и поседел, что увидел свой конец. Страшно это, – заключил Дима.

– Ого. Я даже и не знал.

– Во-во! А теперь моя история. Мне её бабушка рассказывала. У неё муж-то, дедушка мой, был любителем по грибы ходить. А на улице стоял сентябрь, слякоть, дождь. Но деду было всё нипочём. Молодой еще был, энергия хлестала через край. Вот он и пошёл. Обул сапоги, надел плащ и кепку, взял корзинку и пошёл. Не успел он в лес зайти, как начал на каждом шагу грибы замечать. И странно как-то грибы попадались – они все дальше и дальше уходили, словно манили деда, а он и рад – чик ножичком белый гриб, чик ножичком сыроежку. Так он ножичком и чикал, пока в самую чащу не забрёл. Срезал последний гриб, поднялся, оглянулся – заблудился. Дед начал на помощь звать, да никто не откликался – только шум ветвей и ветер ему отвечали. Тут вдруг он почувствовал, что кто-то из-за кустов на него смотрел. Он развернулся – никого. Деда обуял страх. Он забился под ближайшую сосну, вытащил перочинный нож, которым подрезал грибы, направив его куда-то в кусты. Дед работал милиционером, в мистику он не верил, но тогда ему что-то подсказало – дело непросто в том, что он заблудился. Его кто-то умело путал. Кто-то или что-то. Может быть, он все это сообразил в панике, что его сейчас растерзает волк, хотя в этом лесу и волков-то не было, он прекрасно это помнил. Но тогда чего же он боится? Неизвестно. А между тем уже темнело. Холодало. Дед сидел под сосной, не опуская руку с ножом. Тут в его голове пронеслась одна мысль. А что, если леший? Кроме того, что это дух леса мой дед не знал совершенно ничего. Сначала он попробовал старый способ – покричать в пустоту угрозы. Но, осознав, что это бесполезно, он лихорадочно начал вспоминать, как избавляться от этого лешего. Его мать, Маргарита Гавриловна, моя прабабушка, рассказывала про то, как можно выйти из леса при таких условиях. Не помню уже, что он там сделал, но, не поверишь, ноги сами его из чащи вынесли. А уже совсем стемнело. Дед, когда домой вернулся, слова сказать не мог – очень уж удивлен он был своим приключением в лесу. Но странно было ещё и то, что, когда он заглянул в корзинку, она оказалась пуста, будто и в лес никто не ходил.

– Хорошо, что твой дед домой вернулся.

– Это да. Ведь случаи бывали, когда люди домой не возвращались из леса. Там же и пропадали.

– Ага.

В тот вечер мы еще долго сидели. Много чего вспоминали, громко смеялись, разговаривали. Когда стрелка часов подползла к десяти, мы решили отправиться спать. Мне пришлось постелить Диме в прихожей. Я сначала думал, что эта затея ему не понравится, но все совершенно наоборот – он очень удобно устроился, и вскоре со стороны прихожей доносился довольный храп. Так и заснули.

На этом линия повествования Всеволода теряется.

3

В понедельник, окончательно придя в сознание после выходных посиделок с Журавцевым, Всеволод решил выйти на работу. В то утро ему не составило особого труда найти свой рабочий костюм: красный галстук, белый в клетку пиджак и черные лакированные туфли. Шкаф после резкого ухода Веры совсем опустел. Её платья, спортивные костюмы (она очень любила спорт), свитера, кофты и прочая одежда заполняли собой все пространство в гардеробе. С печалью Всеволод оглядел пустое пространство. Похоже, к нему вернулась прежняя печаль.

Но на печаль не было времени. На работу Всеволоду нужно прибыть ровно к десяти часам утра, не позже. Однако он вспомнил и о том, что на работе ему вновь придется увидеться с Верой. Чтобы не ударить лицом в грязь перед девушкой, Машинкин решил хоть немного привести себя в порядок. Он быстро причесал свои волосы, которые после сна были похожи на подводные водоросли, побрызгался парфюмом, захватил свой маленький кожаный портфель, с которым никогда не расставался на работе, одел ядовито-зелёную куртку и вышел в подъезд.

Двор, в котором жил Машинкин, окружали многоэтажки в семнадцать этажей. Выйдя из подъезда, он свернул налево – там уже его поджидала машина. KIA поблескивала в лучах яркого, но не теплого апрельского солнца. Он сел в машину и включил радио. Машинкин попал на утренний эфир радиопередачи «Кто звонит». Всеволод любил эту передачу. Ещё, когда был жив его дедушка, они вместе с бабушкой слушали эту радиопередачу на кухне деревенского дома, а маленький Сева пристраивался где-то рядом. Он завёл машину, нажал педаль газа и выехал со двора.

Предприятие «ООО Матрёшка» являлось строительной компанией. Само здание располагалось на Озёрной улице, постройка представляла из себя пятиэтажное здание, которое принадлежало компании. В компанию берут лучших архитекторов, геодезистов, инженеров-строителей и прочих работников строительной отрасли, которые размещали свои резюме или откликались на вакансии, размещенные на сайте компании. Новыми сотрудниками и их резюме занимался Машинкин и Журавцев. Оба были довольны своей профессией, ведь именно так можно было узнать что-то новое о людях, прочитать в резюме об их увлечениях, стаже работы и на какую квалификацию им идти работать. Предприятие было средних размеров – сто двадцать шесть человек, однако спрос был очень даже неплохой, а заказчики были довольны выполненной работой. Что же касается коллектива, то все были в хороших отношениях. Не было ощущения возвышения начальства над другими сотрудниками. Даже Фёдор Мефодьевич просил всех к нему обращаться просто Федя, а не по имени и отчеству.

Конечно же, были и стрессовые для коллектива предприятия события. Например, в прошлом году с треском провалился заказ одного известного бизнесмена, заказавшего беседку на дачу. Халатность бригады всё убила: они не успели закончить в срок, а результатом, который имелся, заказчик был крайне недоволен. Куцкину пришлось уволить всех, кто участвовал в проекте, боясь за судьбу предприятия.

Через полтора часа после отъезда Машинкин подъехал к металлическому забору с автоматическими воротами, примыкающими к будке охраны. Он свернул направо к парковке, которая располагалась рядом с будкой, там же и припарковался. Выйдя из машины, он окинул взглядом парковку, и заметил чёрный мерседес, которого раньше никогда не замечал (а надо сказать, что у Всеволода была замечательная память и на запахи, и на людей, и на машины, вообще на всё). Он хотел подойти ближе, но сообразил, что пора на работу и двинулся к будке. Он миновал турникет, показав пропуск охраннику Сергею, и, услышав одобрительное бурчание, прошёл на территорию компании, которая была оцеплена решётчатым забором. Толкнув стеклянные двери, Всеволод попал в фойе здания. Оно было отделано синим паркетом, а рядом со стойкой администрации расположился столик с креслами. Слева от ресепшена располагался лифт. Наш герой повернул налево, зашл в лифт и ткнул кнопку четвертого этажа. Кабинет, в котором работали Всеволод и Дмитрий тоже был покрыт паркетом, правда, белым, а не синим. В кабинете не было окон, свет исходил из ламп, которые висели под потолком. Напротив двери находился дубовый стол, за которым обычно работает Машинкин. На столе у Севы частый гость – ноутбук, который молодой начальник кадров таскает в своём портфеле, а рядом с гаджетом часто можно увидеть какую-нибудь толстую книгу. Всеволод был большим любителем почитать, а в обеденные перерывы его нередко можно было заметить с книгой. Ко всему прочему, на столе очень часто можно было заметить бардак, состоявший из папок. Несмотря на это, он прекрасно ориентировался в этом беспорядке, и понимал, для чего какая папка нужна. Также на рабочем месте у Машинкина стоял маленький чёрно-белый портрет Веры. В левом ящике, который примыкал к дубовому столу начальник кадров хранил сотни разных файлов, блокнотов, а иногда – личных мемуаров. Иронично, что раньше там всё было переполнено наслаждением жизнью, долгими рассказами о красавице-жене Вере, а теперь там уже, скорее всего, не будет ничего написано, а если же Всеволод решит разгрести эту груду и найти эти записи, то все его сентиментальные мысли и страдания выльются на бумагу. В правом ящике он хранил все открытки и письма от Веры, начиная с 11-го класса. Они очень любили переписываться на уроках математики. Среди этой кладези бумаги также был клочок тетрадного листа, на котором было три заветных слова: «Я люблю тебя». Машинкин и день получения этой записки помнил – 15 мая. Интересно, что же молодой человек будет делать со всем этим теперь?

Стол Журавцева отличался своим порядком и чистотой. У него был такой же дубовый стол, как и у Машинкина. В правой стороне стола Дмитрия стояла зелёная антикварная настольная лампа, а рядом с ней аккуратно лежал футляр для пенсне. В левой стороне стола аккуратно были сложены документы, папки и прочая макулатура. В обоих ящиках Журавцев хранил синие ручки – неизвестно зачем, они просто у него там лежали до поры до времени. Где-то в глубине этих ручек была телефонная книга. У Димы их было две – одна дома, другая на работе. Журавцев очень любит чистоту, порядок и пунктуальность. Несмотря на это, он не пилит других за то, что они не убираются, потому что понимает, что, во-первых, это бесполезно, а во-вторых, он прославится, как приставучий чистоплюй-очкарик с зализанными волосами. Дмитрий, ко всему прочему, был большим любителем старины, поэтому у него помимо пенсне есть и монокль, который он использует, когда ему нужно работать с бумагой. По бокам кабинета стояли стеклянные шкафы, в которых пылились папки разных цветов, а окна располагались за столом Машинкина. На шкафу, который был ближе к столу Димы, висел календарь с пингвинами.