Kitobni o'qish: «Присвоенная Драконом», sahifa 4

Глава 5

Пробуждение стало не простым.

Меня тошнило, где-то в висках со всей мочи долбили злые дятлы, а глаза драло так, словно в них сначала насыпали песка, а потом залили раствором щелока.

Вокруг меня вращался размытый мир, утопающий в пелене едких слез.

Я не понимала, где я, что со мной произошло, и почему во всем теле такое ощущение, будто сначала перемололо жерновами, а потом придавило многотонной плитой.

Сил не было вообще. Каждое движение причиняло нестерпимую боль, но хуже всего было от сосущей тревоги где-то глубоко внутри, в сердце. Словно я забыла о чем-то важном, словно теряла время, прохлаждаясь в мягкой постели, вместо того чтобы…бежать?

Куда бежать, зачем? К кому или от кого?

Я не помнила. В голове туман.

Я попыталась повернуться на бок и застонала, потому что в голове тут же взорвались тысячи ярких вспышек.

– Ванесса! – раздался встревоженный голос.

– Мам? – просипела я. Слезы лились рекой, и я никак не могла с ними справиться.

– Девочка, ты нас так напугала, – на лоб легла родная, прохладная рука, – как ты себя чувствуешь?

– Что произошло?

– А ты не помнишь? Тебе вчера плохо стало, ты в обморок упала.

– Обморок?

Я никогда раньше не отличалась особой чувствительностью и склонностью к театральным оседаниям на пол.

– Да. Представляешь, вышла из библиотеки, и упала.

Библиотека… Библиотека…Библиотека!

Меня аж подкинуло на кровати, когда вспомнила, что именно случилось среди книжной пыли и темноты.

И тут же пришлось расплачиваться за резкое движение. Молоточки в голове принялись стучать особенно больно.

– Ай!

– Тише, милая. Тише. Не надо волноваться.

Не волноваться? Да меня сейчас наизнанку вывернет от волнения!

– Мам мне надо тебе кое-что сказать.

– Потом скажешь.

– Нет сейчас, – превозмогая боль, я схватила ее за руку, – Я видела там Дину. Она была как неживая…

Мать неожиданно сурова нахмурилась.

– А эта Дина уже получила по первое число!

– Почему? – я ничего не понимала, – ей же было плохо…

– Ей было плохо, потому что она перебрала вчера! Стащила у отца бутылку с крепким и втихаря угомонила. Одна! Спряталась в библиотеке ото всех и… Куда только ее муж смотрел!

– Она была не похожа на перебравшую, она как будто бы опустевшая была…неживая, – приходилось аккуратно подбирать слова.

Слезы постепенно высыхали, и я уже различала, что вокруг меня. Та же комната. В усадьбе Вилсонов, те же воздушные шторы. Та же ласковая, но взволнованная мама.

– Конечно неживая! Столько выпороть! Марта, чуть от стыда сквозь землю не провалилась, когда эта дурища моталась из стороны в сторону и глупо хихикала! Позор!

Мама была настолько уверена в своих словах, что я даже засомневалась, а не перебрала ли я вчера за компанию с подругой, и не причудилось ли мне, все остальное? И пустая оболочка, и глаза с узким зрачком.

– Отец проснулся?

– Конечно, милая. Он свеж и бодр как малосольный огурец. Времени то уже почти полдень.

– Ого, – стук в ушах постепенно затих, и я попыталась сесть.

– Осторожнее! Не делай резких движений, – мама тут же обняла меня за плечи и помогла подняться, – ты вчера так и не попросила у Марты настойку крессовницы.

– Забыла. Прости.

– На выпей, – она протянула мне стакан с золотистой жидкостью.

Я принюхалась – и правда крессовница. Сейчас она точно не будет лишней.

Я осушила стакан до дна, и вернула его матери.

– Ну как? Лучше?

– Лучше.

Мне и правда стало легче. Неприятные ощущения прошли, осталась только слабость, но с ней я как-нибудь справлюсь.

– Мам, поехали домой, пожалуйста.

– Конечно, Несса. Сейчас пообедаем и поедем.

– Может, без обеда? Аппетита нет.

– Надо есть, милая. Чтобы силы были, а то взгляни на себя в зеркало – бледная, словно призрак.

– Не хочу.

Наверное, от глаз остались только воспаленные щелочки. Однако, когда я доплелась до уборной и все-таки посмотрела на свое отражение, то не увидела никаких неприятных признаков, кроме излишней бледности.

Глаза были ясными, блестящими, и как будто бы даже более яркими, чем обычно.

Может, мне и правда привиделось? Увидела, хмельную в хлам подругу и на нервах нафантазировала все остальное?

Одно я знала наверняка. Надо уходить отсюда, как можно скорее. Возвращаться домой, запираться в своей комнате и носа из нее не высовывать до приезда чессы Витони.

А для этого перво-наперво надо было спуститься вниз и пообедать.

Всю дорогу я молилась, чтобы в столовой никого кроме нас не было, но увы. Там было полно народа, и при нашем появлении все дружно обернулись в нашу сторону.

– А вот и мы, – бодро произнесла мама и, приобняв меня за плечи, повела к столу, за которым уже сидели хозяева усадьбы, их дочери с мужьями, отец, Дарина, Шайрис и Кириан.

Никакого огня в глазах и узких прорезей пугающих зрачков. Он был спокоен, как большая сытая змея, лениво греющая на солнце, но у меня все равно сбилось дыхание и отчаянно захотелось убежать.

Только кто бы мне позволил это сделать?

Меня усадили за стол, чуть ли не насильно вложили ложку в руку и велели слугам накладывать в мою тарелку побольше, чтобы «бледная бедная деточка поскорее набралась сил». А мне кусок в горло не лез!

Вместо того, чтобы есть, я таращилась на Дину, которая сегодня только и делала, что краснела и не поднимала взгляда, всем своим видом демонстрируя стыд и раскаяние.

Вроде нормально все с ней, вроде все, как всегда.

Я уже ничего не понимала. То ли это мир сошел с ума, то ли я сама.

– Ты как? – прошептала взволнованная Дарина, когда внимание к моей скромной персоне ослабло, и разговоры перетекли в другое русло. – Мы так перепугались.

– Со мной все хорошо, – соврала я, глядя ей прямо в глаза.

Хорошо станет, когда приедет чесса Витони, а пока надо как-то пережить этот обед и окончательно не свихнуться.

Разговоры шли неспешным чередом, несмотря на отсутствие аппетита еда была вкусной, и обстановка в целом была спокойной. Мне даже показалось, что что все закончится хорошо, но в один прекрасный момент за дверью что-то громыхнуло и раздался звон бьющейся посуды.

Все вздрогнули, а у меня так и вовсе внутри что-то екнуло и оборвалось.

– Что-то нынче слуги такие неуклюжие, – с философским спокойствием заметила маменька, неспешно отпиливая кусочек запечённой грудинки, – у нас тоже на днях кучу посуды переколотили.

– Надо вычитать из жалования, – проворчал отец, – тогда будут аккуратнее относиться к своим обязанностям.

– Прекрати. Это всего лишь посуда. И если бьется – то к счастью.

Что-то я в этом сомневалась…

– И к покупке новой, – со смехом поддержала хозяйка дома, – не обращайте внимания.

Все как ни в чем вернулись к трапезе, а я ощутила, как запершило в горле и навернулись едкие слезы. Взяла стакан, попила – вроде стало легче. Потом украдкой промакнула уголки глаз, легонько кашлянула, прикрыв рот ладошкой, и подняла взгляд…

Напротив меня сидела Дарина. Она и не она одновременно. Ее образ будто двоился – то она выглядела беззаботной огненноволосой девушкой, а через миг красивая картинка шла рябью, и вот уже передо мной женщина лет сорока с сединой на висках и веером горьких морщин вокруг уставших глаз.

Она смотрела на меня не отрываясь, в упор, даже когда «счастливая оболочка», разговаривала с кем-то другим и громко смеялась.

Мне больше не нужно было пользоваться боковым взглядом, что увидеть это. Все четко, ясно, прямо на ладони.

Едва дыша, я перевела взгляд на Дину, сидевшую правее. Потребовалась всего пара секунд, чтобы ее красивый образ пошел волной и рассыпался, обнажая то, что скрыто внутри. Беззубую сморщенную старуху, с впавшими темными глазницами. Худую, немощную, обтянутую желтушной, тонкой словно пергамент кожей. Кажется, она спала, никак не реагируя происходящее вокруг.

Потом я посмотрела на вторую дочь Вилсонов, и волосы встали дыбом на затылке. Пока оболочка увлеченно разговаривала с моей матерью о том, как лучше ухаживать за розами, внутри, в истерике билась настоящая Анни. Изрядно постаревшая, но еще не такая дряхлая, как Дина, совсем седая, она кричала и визжала, но я не слышала ни единого звука.

Она знала, что я ее вижу. Умоляла о помощи, рыдала, рвала волосы на голове. Тянула ко мне бледные, обескровленные руки…

А меня, кажется, парализовало от страха, я так крепко вцепилась в вилку, что острые рубчики на ручке больно врезались в пальцы. Душа – ходуном, сердце – в хлам.

Опасаясь увидеть самое худшее, я посмотрела на маму – нормальная, обычная мама. Отец? Все в порядке. Старшие Вилсоны – тоже. И никто из них ничего не замечал!

Тем временем, Анни с безумным видом била кулаками по невидимой преграде, дубасила по ней ладонями, пытаясь вырваться на волю.

Дарина горько смотрела на меня и шептала одно единственно слово, которое я смогла разобрать по губам.

Беги…

Беги…

Беги!

А я не могла пошевелиться. Как в самом жутком ночном кошмаре – когда вокруг творится чертовщина и отчаянно хочется спастись, а руки-ноги не слушаются, и каждое движение тонет в липкой патоке.

Настоящая Дина приоткрыла белесые слепые глаза, а потом снова заснула. А в этот момент ее муж…ее чертов муж-саорец, заботливо подложил жене кусочек румяной шарлотки.

В его очах лениво перекатывались волны пламени.

Муж Анни – тоже с огнем.

Шайрис? Улыбчивый блондин положил руку на плечо Дарине, все так же горько смотревшей на меня. Со стороны могло показаться, что он ее ласково обнимал, но я-то видела, как испуганно исказилось ее лицо. И да, он тоже пылал.

Умирая от страха, впервые за время обеда я посмотрела на Кириана.

Тот небрежно отсалютовал мне бокалом и улыбнулся, как бы говоря «выбор за тобой».

И глядя в его пытающие глаза, я вдруг абсолютно ясно поняла, что если открою рот, если хотя бы словом выдам свой ужас и посмею сказать правду, то никто кроме саорцев не выйдет живым из-за стола.

Глава 5.2

Обед продолжался…

Наша семья, Вилсоны и четыре чудовища из Саоры, которые как ни в чем не бывало разговаривали, улыбались, учтиво ухаживали за своими женами.

И только я видела их настоящих.

Хищников. Обманчиво ленивых сытых котов, которые неспешно играли мягкими лапками с ни о чем не подозревающими мышками. И выпустят они когти или нет – зависело только от меня.

Мне было жарко. По виску медленно стекала капля пота, но я даже не могла промакнуть ее салфеткой. От страха я не ощущала своего тела. Оно то застывало, становясь жёстким словно металлический прут, то превращалось в желе.

Сложно дышать. Еще сложнее не трястись.

Тем временем Анни устала кричать и теперь беззвучно рыдала, а ее «оболочка» смотрела на своего мужа, улыбалась и льнула к нему восторженной влюбленной кошкой. Дина все так же спала. Дарина сидела, молча опустив взгляд.

А спектакль продолжался.

Саорцы играли роль хороших мужей и учтивых собеседников, но я видела насмешку в огненных глазах.

Насмешку и снисхождение. Их забавляло происходящее, забавляло то, что окружающие не догадывались кто перед ними. Их забавляло то, что их считали хорошими.

А они не были хорошими.

Они были чудовищами!

Улыбчивый муж сестры, как обычно травил байки, и мои родители смеялись до слез, не догадываясь о том, что он делал с их дочерью. Медленно вытягивал жизненные силы, смакуя каждый глоток и не видя в этом ничего зазорного.

Сколько еще у нее времени?

Дарина была замужем чуть больше года. Анни два. Дина три, и я была уверена, что последняя не доживет до следующей весны.

– Милая, все в порядке? – внезапно спросила мама, – ты так странно смотришь на сестру.

– Наверное, завидует моей прическе, – беспечно рассмеялась Дарина, а Шайрис ласково ей улыбнулся. Красивый, обаятельный сукин сын, с пылающей заинтересованной бездной во взгляде.

– Простите, я задумалась, – сдавленно сказала я, откладывая вилку в сторону.

– Тебе не понравился десерт? – всполошилась Марта.

– Нет-нет, что вы. Было очень вкусно, просто…

Просто рядом с чудовищами не было аппетита.

Инстинкты кричали, что надо бежать, а головой я понимала, что никто не позволит мне этого сделать. Шаг влево, шаг в право – и все. Обманчиво добродушные коты покажут свои когти. Больно будет всем.

А потом случилось то, чего я не могла представить в самом дурном сне.

Кириан, чье присутствие ощущалось острее прочих, внезапно произнес:

– Через неделю я должен буду вернуться в Саору. Сами понимаете, служба. И когда мне снова доведется побывать в Калирии – неизвестно…

Голос у него был тихий, спокойный, глубокий, но от того, что перекатывалось на заднем плане, меня бросало в жар. Чтобы он сейчас ни сказал – это будет конец.

Хотелось кричать: замолчи, не смей! Но с губ не слетело ни звука.

– Поэтому я не собираюсь тратить время в пустую, – он обернулся к моему отцу, – и хочу попросить руки вашей дочери.

И тишина…

Только мама растеряно охнула и похлопала по спине отца, подавившегося от неожиданности. А я обомлела.

– Это так неожиданно, – проговорил папа, когда к нему снова вернулся голос, – вы же едва знакомы.

– Стоило увидеть вашу дочь, и я пропал, – просто сказал Кир. Получилось так искренне, что у меня по коже прошла раскаленная волна.

Он же пошутил, да? Просто решил напугать меня еще сильнее?

Однако Кириан совершенно не был похож на шутника. Откинувшись на спинку стула, он неспешно постукивал пальцами по столу и ждал ответа.

Я чуть не бросилась к отцу с воплем: не отдавай меня ему! Но в этот момент темная бровь саорца выразительно изогнулась, словно предупреждая о возможных последствиях.

– А как же разрешение от императора? – неуверенно спросил отец.

– Вы сомневаетесь, что я его получу?

– Нет, но…есть же правила?

– Из каждого правила есть исключения. Например, если невеста – училась в одной из ведущих академий и очень хочет выйти замуж за мужчину из Саоры.

Я впервые слышала о таких поблажках для выпускниц Май-Броха, и не собиралась ни за кого замуж в ближайшие пять лет, особенно за чужеземца с огненными глазами.

Но кого волновало мое мнение?

Однозначно, не Кириана.

Что за игру он затеял? Зачем ему это? Хочет скрыть правду о том, кто живет в Саоре? Сделать со мной то же самое, что остальные делают с девушками из Калирии?

Я держалась, но на глаза навернулись слезы.

– Ванесса? – взволнованно позвала мама. – Ты плачешь?

И тут же вмешалась моя лже-сестра с моими лже-подругами. Они охали, ахали и пришли к единогласному выводу, что я просто очень сильно растрогалась.

– Мы так разы за тебя, Несс! – говорили они наперебой, – так рады!

Беги, глупая… беги… – звучало между строк.

Отец все еще сомневался:

– Пойми меня правильно, Кириан. Все это так неожиданно… Мы семь лет не видели дочь и уже надо ее отдавать.

Не отдавай! Увези меня домой, запри в комнате, в подвале, в чулане. Где угодно! Посади на цепь, но не отпуская.

Пламя в глазах саорца загорелось сильнее.

Ему ничего не надо было говорить, я и так все прекрасно понимала.

Если отец не даст добро на этот брак – всем конец.

Если я сама заартачусь и попытаюсь сопротивляться – всем конец.

Все просто.

– Что скажешь, Ванесса? – папа как-то потерянно посмотрел на меня, – ты действительно хочешь замуж за Кириана?

На одной чаше весов была моя молодость и жизнь, на другой – жизни остальных.

Могла ли я ими пожертвовать, чтобы избежать западни? Конечно, нет.

– Хочу, – прошептала едва слышно.

– Что, милая?

– Очень хочу.

Ненастоящие, полные приторной радости голоса девочек, затаенные ухмылки саорцев, растроганная мать, сконфуженный отец – все это смешалось в неразборчивую картину на заднем плане.

Остался только Кир, сидевший напротив.

Глава 6

Зачем я ему?

Боится, что расскажу о своих видениях? Поведаю миру о том, что Саора полна чудовищ? Или просто хочет поглотить, как Шайрис делал с Дариной?

– Простите, я себя не очень хорошо чувствую, – сказала я, с трудом поднимаясь из-за стола. Мне и правда было дурно.

– Мы сейчас поедем домой, милая, – тут же подхватила мама и сурово кивнула отцу, взглядом требуя, чтобы он поторапливался.

Да, было бы неплохо поторопиться. Желание покинуть этот дом было просто невыносимым, но с подачи сестры, все гости дружно решили, что я просто засмущалась и пытаюсь сбежать от жениха.

– Как это мило, – растроганно вздохнула Марта, – напомнило мне, как мы отдавали замуж наших девочек.

Вы их не замуж отдали, а на растерзание!

Я все-еще надеялась на то, что все это дурной сон, и я вот-вот проснусь. Можно даже не здесь, не в родной усадьбе, а на одной из узких коек Май-Броха. Лучше уж страдать по дому, чем быть в ужасе от того, что здесь творилось.

И эти ужасы не собирались заканчиваться, потому что следом за мной из-за стола поднялся и Кириан.

Я уже пожалела о своем опрометчивом желании сбежать. Надо было оставаться в зале, вместе со всеми, а теперь уже поздно.

Я не слышала за спиной его кошачьих шагов, но каждым миллиметром кожи чувствовала на себе тяжелый взгляд.

Едва дыша от волнения, и не оборачиваясь, я прибавила шага. Добравшись до той комнаты, в которой ночевала, заскочила внутрь и попыталась захлопнуть за собой дверь, но за миг до этого в нее жестко впечаталась мужская ладонь.

– Не так быстро, Несс, – хмыкнул Кир и легко открыл ее, хотя я всеми силами пыталась этому воспрепятствовать.

– Уходи! – просипела я, пятясь от него до тех пор, пока не наткнулась задом на угол стола.

– Невеста не рада видеть жениха? – он даже на пытался прятать огонь, полыхающий во взгляде. Смотрел на меня, подходя все ближе и ближе.

– Чего ты от меня хочешь?

– Я уже сказал твоему отцу, чего я хочу. Забрать тебя в жены.

Что-то подсказывало, что ключевое слово здесь именно «забрать». Присвоить.

Кир остановился непростительно близко. Наши тела практически соприкасались, и мне, чтобы смотреть ему в лицо приходилось запрокидывать голову кверху.

Почему плохие парни из Саоры всегда такие красивые? Почему он не могут быть толстыми потными коротышками с кривыми вонючими зубами, с залысинами и маленькими свинячьими глазками? Почему Кир такой? Красивый и опасный.

Он напомнил леопарда, который жил в Май-Брохе. Только тот сидел в клетке толстенными прутьями, лишь время от времени пытаясь выпустить обломанные когти, а этот неспешно гулял на свободе и с когтями у него был полный порядок. Как и с клыками.

– Уходи!

В ответ ухмылка. Я даже глазом моргнуть не успела, как жесткие пальцы сжались на моем подбородке, вынуждая запрокинуть голову еще сильнее.

– Видишь меня?

Я вяло мотнула головой, отказываясь признавать очевидное, и изо всех сил зажмурилась.

– Смотри на меня, – приказал Кир, сдавливая сильнее.

Я открыла глаза. Его лицо так близко, что можно рассмотреть каждую черточку, каждую причудливую, живую искру в пылающем взгляде.

– Видишь, – удовлетворенно хмыкнул он, – и остальных тоже. Как так вышло, что об этом таланте выпускницы серьезной академии Май-Брох никто не узнал?

Вот уж не думала, что первым, кому придется в этом признаваться, станет чужеземец.

– Я обманула их, – прошипела сквозь стиснутые зубы.

Его рука все еще была на моем лице, обжигая жестким прикосновением, и говорить было неудобно. Стоило только Кириану ослабить хватку, как я метнулась в сторону, увеличивая расстояние, между нами.

Он только бровью повел, мол, не утруждайся, и потребовал:

– Подробности.

Вряд ли саорца интересовал рассказ о моем обучении, потому я сказала главное:

– На последнем курсе проснулся третий дар, о котором я никому не сказала, потому что не хотела учиться больше и дольше остальных.

– Мудрое решение, Несс, – он отошел к окну и, сдвинув штору в сторону, выглянул наружу, – очень мудрое.

Я смотрела на широкую спину, обтянутую темной рубахой, и боролась с желанием сбежать. Несколько шагов до двери, потом по коридору, кубарем с лестницы…

– Не советую пробовать. И кричать не советую. Прибегут остальные и…

Его «и» повисло в воздухе огненным сгустком. Все правильно я поняла, когда сидела с ними за столом. Шаг в сторону, лишнее слово – и конец.

– Зачем я тебе?

Никакого ответа.

– Что Шайрис и остальные сделали с девочками? Что с моей сестрой?

– А что с ней?

– Я видела их! Они постарели! Дина едва дышит! Они убивают их!

Кир развернулся ко мне и пугающе ровно произнес:

– Есть хищники, а есть те, кем они питаются. Это наша природа.

– Люди узнают об этом! И перемирию с Саорой придет конец!

– А кто им об этом расскажет? Может быть ты, Несс? Осмелишься? – он улыбался, но в голосе звучала неприкрытая угроза.

– Я никому не скажу, – прошептала я, – если вы оставите нас в покое.

– Отпустить Видящую? – тихо рассмеялся Кир, снова подходя ближе, – да ни за что на свете. Я женюсь на тебе в самое ближайшее время и заберу в Саору. Но у меня есть интересное предложение. Ты не доставляешь мне хлопот и играешь роль счастливой невесты, а я не трогаю твою семью. Все будут живы, счастливы и довольны. Что скажешь, Несс?

А что я могла сказать? Ничего…

– А если будешь вести себя хорошо, – его большой палец спустился по моей щеке, прошелся по губам, слегка оттягивая нижнюю, – то я поговорю с Шайрисом о твоей сестре. Ты же хочешь, чтобы у Дарины …

Я думала он скажет «было все хорошо», но Кириан сказал совсем другое. Жуткое и совершенно безжалостное:

– Было больше времени?