«Пир» kitobidan iqtiboslar

и мне жаль друзей ваших, потому что, ничего не делая, вы думаете, будто что-то делаете.

если хочешь, чтобы икота твоя прекратилась, подолее задержать в себе дыхание, а не то выполощи горло водою; когда же и тут икать не перестанешь, возьми что-нибудь такое, чем можно пощекотать нос, и чихни. Если сделаешь это раз или два, то как ни сильна была бы икота – она прекратится.

И если теперь надобно рассказывать, то должно сделать это, потому что, кроме пользы, которую думаю получить, я вообще бываю чрезвычайно рад, когда или сам говорю что-нибудь о философии, или слушаю других.

Утверждаю, что человек любящий, будучи обличен в каком-нибудь постыдном поступке или перенесши от кого-нибудь обиду, по невозможности отомстить не станет так мучиться ни перед глазами отца, ни перед друзьями, ни перед другим кем-либо так, как перед возлюбленным

Ведь если бы, намереваясь получить от кого-нибудь деньги, или правительственную власть, или иную силу, захотел он делать то, что делают любящие в отношении к своим любимцам – а любящие разливаются в упрашиваниях и мольбах, дают клятвы, лежат у дверей, решаются на такую рабскую службу, какой не несет ни один раб, – то ему воспрепятствовали бы в этом и друзья, и враги: последние стали бы порицать его за угодничество и низость,

– Так для нас, как видно, находка, – промолвил он, – то есть для меня, Аристодема, Федра и подобных, если и вы, самые сильные питухи, теперь отказываетесь. Ведь

Врачебная наука, говорю я, вся управляется этим богом, равно как гимнастика и земледелие

Здесь господствует мысль, что лучше любить, как говорят, открыто, чем тайно, и любить особенно самых благородных и добрых, хотя бы они были и не так красивы, как другие, тем более что любящий поддерживается удивительным ободрением, проистекающим от всех, как будто бы он делает не что-нибудь постыдное; так что, если ему сопутствует успех в любви, это кажется хорошим делом, а нет – постыдным.

были все прежние труды. Во-первых, оно всегда существует и ни рождается, ни погибает, ни увеличивается, ни оскудевает; потом, оно не таково, что по этому прекрасно, а по иному безобразно, либо иногда прекрасно, а иногда нет, либо для одного

познания и, смотря уже на прекрасное многоразличное, не любил более красоты в одном прекрасном или мальчике, или человеке, или занятии, будто раб, дабы, служа ему, не сделался плохим или мелочным, но, обратившись к обширному морю красоты и созерцая различные, прекрасные и величественные речи, порождал мысли в недрах независтливой философии, пока, укрепившись в этом и усилившись, не усмотрит такого одного знания, которое есть знание прекрасного самого в себе.