Kitobni o'qish: «Пятно»

Глава 1

Нестерпимо хотелось курить. Просто нестерпимо.

Казалось бы, давно успел избавиться от пагубного пристрастия, но нет: стоило разнервничаться, и руки сами собой начинали шарить по карманам в поисках пачки сигарет.

А сигарет не было. Да и откуда им взяться? Когда целый день приходится бегать, лишь бы только на хлеб и воду заработать, уже не до излишеств.

Впрочем, прямо сейчас никуда бежать необходимости не было. Напротив, я преспокойно развалился на куске относительно чистого брезента и разглядывал окрестности с крыши семиэтажного жилого дома.

Блажь и дурь?

Как бы не так! Нет, сюда меня привела вовсе не возможность полюбоваться на город с высоты птичьего полета. Проспект с ржавыми нитками трамвайных путей, желто-зеленые пятна садов и маячившие на фоне темного неба высотки остались с другой стороны.

Я же разглядывал ничем не примечательную хрущевку. Точнее, почти ничем не примечательную: как ни крути, далеко не все крыши могут похвастаться наличием овальной, с абсолютно ровными краями дыры. Дыры, совершенно точно не предусмотренной строительным проектом, а оставленной неким шарообразным предметом, который на огромной скорости рухнул с неба и, пробив бетонные перекрытия, провалился вниз. И ко всему прочему, после этого еще и не взорвался.

И вот это уже было интересно. Весьма и весьма.

Старательно сдерживая нахлынувшую вдруг суетливость, я отложил бинокль и отошел на другую сторону крыши.

Еще не так давно жители выстроенного на возвышенности дома могли прямо из своих квартир любоваться праздничными фейерверками, но потом город накрыл совсем другой огонь. Не столь красивый и куда более разрушительный. Так вот и вышло, что теперь открывавшийся с крыши вид больше не мог вызвать ничего, кроме желания в срочном порядке забиться в какую-нибудь нору поглубже и потемней.

Полуразваленные остовы офисных высоток и закопченные, все в брешах, стены жилых домов. Кузова сожженных легковушек и пятнистые борта подбитой военной техники. Уже начавшие захватывать новое жизненное пространство заросли кустарника и узкая полоса реки, лениво перебиравшейся через обломки взорванных мостов. Темные улицы, давно лишенные привычного света фонарей, блеска витрин и пронзительных лучей автомобильных фар. А еще – вечно затянутое серыми облаками небо.

Был город и не стало.

Умер.

Превратился в призрак самого себя.

В пятно.

Хотите жить в месте, где за вашу жизнь никто не даст и ломаного гроша, а люди мрут как мухи не столько из-за отсутствия элементарного медицинского обслуживания, сколько на практике доказывая постулат, что человек человеку волк?

Нет, действительно хотите? Тогда вам сюда.

Я б давно сдернул. Просто некуда.

Разве что в Сибирь. Там, говорят, хорошо.

Вот только до Сибири мне как раз и не добраться. Мигом забраслетят и в фильтрационный лагерь отправят. Это в «пятнах» анархия процветает, а в остальном мире перемены полным ходом идут. Когда-нибудь, конечно, и за нас федералы возьмутся, но пока они здесь гости нечастые. И пока – именно гости.

Аккуратно развязав затянутый на узел полиэтиленовый мешочек, я достал из него сухарь и, отломив половину, сунул остатки обратно. Не чувствуя вкуса, прожевал и запил парой глотков воды. Затем оценивающе встряхнул в руке алюминиевую солдатскую флягу и поморщился: до конца дня точно не хватит.

Плохо. Как-то не рассчитал сегодня.

В последний раз огляделся по сторонам и невольно поежился, задержав взгляд на затянувшей небо плотной пелене облаков. Пусть на город сверху больше и не сыпалась смерть, местные обитатели приобрели стойкую неприязнь к открытым пространствам вообще, и крышам домов в частности. Не заставь нужда, и сам бы сюда ни за какие коврижки не полез.

Невесело усмехнувшись, я хрустнул костяшками пальцев и вернулся к оставленному на брезенте биноклю. Сунул его в рюкзак, потом шагнул к краю крыши и на всякий случай посмотрел вниз.

Вот гадство!

На газоне между домами не росло ни травинки.

И, как назло, полоса мертвой земли тянулась вдоль всего дома! Будто там нарочно какую-то химическую гадость расплескали. И, скорее всего, эта самая химическая гадость была на редкость ядовитой. Ботинки на толстой подошве меня, конечно, защитят, но отмыть их потом уже точно не получится. Придется выкинуть от греха подальше – а кому это надо?

И через парадную дверь в подъезд тоже не попасть: в подземной парковке, выстроенной во дворах кирпичной «элитки», по слухам, обреталась какая-то очень уж мутная компания. Не раз приходилось слышать, что одиночке с ними лучше не пересекаться. Мясо нынче дорогое и все такое прочее…

Я вновь посмотрел на темные, с проседью, облака и беззвучно выругался. Если зарядит дождь, зависну тут надолго. А значит, стоит поторопиться.

Подхватив рюкзак, я спустился на первый этаж и выпрыгнул из окна на асфальт. Подошел к прочертившей газон черной полосе мертвой земли и задумался: сколько тут, метра два-три? Точно не больше.

Решив, что преодолеть это препятствие труда не составит, я выудил из рюкзака три железных крюка и моток веревки, в один миг соорудил «кошку» и начал раскручивать ее, примериваясь для броска. Как ни странно, крючья с первого же раза угодили в окно на третьем этаже. И не просто угодили, но и зацепились за подоконник.

Теперь главное, чтобы он мой вес выдержал. Если монтажники схалтурили, запросто оторваться может. Ну да шестьдесят килограммов – невелика нагрузка…

Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…

Натянув тонкие кожаные перчатки, я закинул рюкзачок за спину, вцепился в веревку и подпрыгнул. Полусогнутыми ногами спружинил о стену дома, подтянулся и встал на подоконник. Но внутрь проходить не стал – вместо этого, перебирая руками узлы веревки и отталкиваясь подошвами от стен, как заправский скалолаз, полез дальше. Перевел дух на втором этаже, вскарабкался чуть-чуть повыше и, ухватившись за раму с выбитым стеклопакетом, забрался в дом.

Как-то нет у меня желания по нижним этажам разгуливать, если тут отравляющие вещества расплескались. Лучше уж оглядеться для начала.

Кстати, насчет «оглядеться»: а вот и дыра в потолке. Это я удачно зашел. Но, поскольку и в полу аналогичное отверстие имеется, мне как минимум этажом ниже. Если не двумя.

Опустившись на колени, я заглянул в дыру, ничего в потемках разглядеть не смог и на всякий случай потянул носом воздух. Да нет, никакими химикатами не пахнет. Уже хорошо.

Оставив кошку валяться на подоконнике, я вышел на лестничную площадку и надолго замер на месте, прислушиваясь к тишине. И вновь все спокойно. Тихо, аж в ушах звенит.

Ну да оно и неудивительно: мертвый город – тихий город. Разве что ветер в развалинах свистит да дождь на уцелевших карнизах барабанную дробь выбивает.

А в остальном – тишина.

И тишина – это хорошо. Потому как любой звук в первую очередь означает опасность. Железное правило: услышал непонятный шум, уноси ноги. Ну или иди разбирайся, если себе это позволить можешь.

Я предпочитал не рисковать.

Но в доме было тихо. Да и внешне подъезд ничем особенным от сотен себе подобных не отличался. Выломанные и распахнутые настежь двери квартир, копоть на стенах, выброшенная мародерами за ненадобностью мелочевка на ступеньках. Все как везде, но тем не менее щелкать клювом не стоило. Чревато оно.

Медленно спустившись на второй этаж, я настороженно замер у нужной квартиры и вновь принюхался.

Показалось или действительно мокрой псиной тянет?

Оставшиеся без кормильцев собаки, конечно, не боевые отравляющие вещества, но тоже ничего хорошего. На всякий случай обнажив кинжал, изготовленный из обрезка самодельной шашки, я осторожно переступил через вывороченную наружу дверь и сразу позабыл про непонятную вонь: из квартиры явственно повеяло теплым воздухом.

Вот уж не было печали!

Но гарью при этом не пахло, а значит, дело точно не в обустроивших тут себе лежбище бродягах. К тому же ни одного целого окна в доме не осталось, и какой тогда смысл улицу греть? Скорее уж это неразорвавшаяся бомба своеобразным калорифером выступает. Как бы она не сдетонировала, пока курочить буду…

Но идти на попятную было уже поздно, и, покрепче стиснув рукоять кинжала, я заставил себя шагнуть в квартиру. Даже если тут бродяги обретаются – отобьюсь. Пусть клинок использовался в основном для подламывания заколоченных ящиков и разрезания пластиковых коробов, но и по своему прямому назначению он сгодиться вполне мог. Было бы желание.

Было бы – да. Как раз этого самого желания и не было. Но какие варианты? И собак, и бродяг шугануть можно, а с голодом и жаждой такой номер не пройдет.

Облизнув пересохшие губы, я прошел через коридор и замер, не решаясь заглянуть в зал. Потом взял себя в руки и, стараясь не шуметь, проскользнул в комнату.

Есть!

Как я и надеялся, проломивший несколько перекрытий объект завершил свое падение именно здесь. И что было совсем уж замечательно – он не только не разлетелся при этом вдребезги, но даже и не деформировался толком.

Это я удачно завернул: большинство неразорвавшихся бомб, к которым с чьей-то легкой руки приклеилось прозвище «карапуз», в нашей округе нашли и раскурочили давным-давно. А тут вон лежит – меня дожидается.

Присев на корточки рядом с достигавшим сантиметров сорока в диаметре шаром, я прикоснулся к нему и досадливо поморщился: исцарапанный металл оказался куда теплей, чем ему полагалось быть. И полбеды, если дело в пострадавшей при падении энергоячейке; если же сбой вызван поломкой блока управления, придется уйти отсюда несолоно хлебавши.

Плохо. Ну да надо сначала глянуть, что там и как.

Проведя пальцами по боку «карапуза», я легко нашел нужную выемку, вставил в нее острие клинка и всем своим весом навалился на рукоять кинжала. Что-то хрустнуло, погнутая стальная пластина отошла в сторону, открыв отверстие, в которое при желании вполне можно было просунуть руку.

При желании? Нет, скорее – при необходимости…

Нащупав внутри нужный рычаг, я взялся за него и осторожно потянул на себя, сдвигая в сторону лючок, перекрывавший доступ к внутренностям бомбы. Потом посветил зажигалкой и с облегчением перевел дух: на первый взгляд начинка бомбы при падении особо не пострадала.

Вытащив один из контейнеров с поражающими элементами и поставив его на пол, я ухватился за слегка замятую пластиковую шторку, защищавшую от пыли электронные потроха «карапуза», и отодвинул ее в сторону. Потом дотянулся до прямоугольной платы блока управления и, обрывая провода, выдернул пластину из креплений.

Усеянный мелкими кристаллами пластиковый прямоугольник с непонятными надписями на обратной стороне напоминал обычную электронную плату, отштампованную где-нибудь в Китае, но стоил несравненно дороже. И, поскольку внешне блок поврежденным не выглядел, проблем с его реализацией возникнуть было не должно. Есть заинтересованный человек на примете.

День, в общем, удался.

Плата отправилась в специально припасенный на этот случай полиэтиленовый пакетик, и тут за спиной раздался цокот когтей. Крутнувшись на месте, я инстинктивно выкинул перед собой открытую ладонь и повалился на спину, лишь чудом сумев удержать оскалившуюся псину на расстоянии вытянутой руки.

Не решаясь ни на минуту ослабить хватку, левой рукой сорвал с пояса складной нож и, надавив пальцами на плавники, со щелчком разложил четырехдюймовый клинок. Поудобней перехватил рукоять и, кое-как замахнувшись, воткнул в дворнягу на совесть заточенный «ти-лайт». Взвизгнувшая от боли шавка рванулась прочь и, поскальзывая когтями по ламинату, скрылась в коридоре.

Я хрипло выругался, поднялся на ноги и обрывком занавески вытер складной нож. Потом помотал головой, понемногу приходя в себя после внезапного нападения, и убрал кинжал в ножны.

Так, вроде ничего больше не забыл…

Подхватив валявшийся на полу рюкзак, я выскочил в подъезд и уже начал спускаться по лестнице, когда вспомнил про забытую «кошку» и метнулся на третий этаж. Схватил лежавшее на подоконнике снаряжение и вновь поспешил вниз.

Немного поколебался на первом этаже и, не решившись покинуть подъезд через парадную дверь, прошел в первую попавшуюся квартиру. Там царил полнейший бедлам и всюду валялись вываленные из ящиков шкафов вещи, но сейчас меня интересовала лишь оставленная жильцами мебель. Окинув взглядом весь этот погром, я остановил свой выбор на журнальном столике и выволок его на балкон. Поднатужившись, скинул на идущую вдоль стены дома полосу бетонной заливки и сам выпрыгнул следом. Остальное было делом техники – оставалось лишь передвинуть выдержавший падение с первого этажа столик на газон и уже с него одним прыжком сигануть через отравленную землю.

Все, пора валить отсюда, а то как бы чего не вышло. Обидно будет с таким товаром на руках в какую-нибудь историю влипнуть. Как-никак в рюкзаке месяц нормальной – ну, почти нормальной – жизни припрятан. А это совсем немало, у нас теперь каждый день на вес золота…

Выйдя со двора, я немного постоял на парковке, но не заметил ничего подозрительного и спустился к проспекту. Там на всякий случай еще раз огляделся по сторонам – налево, направо – и метнулся через проезжую часть. Протиснувшись меж двух легковых автомобилей, брошенных у трамвайной остановки, сбежал по выщербленной лестнице к ограде Больницы скорой помощи и свернул к общагам.

Можно, конечно, напрямик срезать, да только ну его к лешему. Лучше уж крюк сделать, чем по костям идти да через обломки взорванного корпуса перебираться.

Я посмотрел на закопченные развалины и невольно поежился: точное количество погибших после прямого попадания ракеты в переполненную больницу установить так и не удалось. Да что там установить! Трупы не только сосчитать, их и закопать никто не удосужился: сначала у властей руки не доходили, теперь и вовсе никому до этого дела нет. Мертвецы есть-пить не просят, вот и валяются до сих пор под открытым небом. Живым не до них, живым самим бы копыта не откинуть.

Маячившие за оградой пустые коробки корпусов с темными провалами вывороченных окон и державшимися лишь за счет арматуры бетонными блоками действовали на нервы, и я невольно ускорил шаг.

Но в принципе так и так пошевеливаться надо. Еще не хватало под дождь попасть. Суставы так и крутит, да и облака сегодня темнее обычного.

Я настороженно глянул в небо и немного успокоился: непроницаемую пелену пронизывали седые полосы, а значит, ливня пока можно было не опасаться. Если только к вечеру зарядит…

Тут сооруженный из железных прутков забор Больницы закончился, я свернул за угол и оглядел уходившую под горку дорогу, немного дальше перегороженную десятком сожженных легковушек. А чтобы ни у кого не возникло искушения проехать по тротуару, с обеих сторон от баррикады замерли подорванные бронетранспортеры. Оно и правильно – нечего тут на машинах разъезжать. В силу дефицита бензина и солярки на машинах у нас лишь крайне ограниченный контингент катается, и этим товарищам тут откровенно не рады.

На первый взгляд все было как обычно, и, немного успокоившись, я перебежал на другую сторону дороги. Но во дворы общаг заходить не стал и зашагал под горку, стараясь держаться поближе к замершим на обочине раскуроченным автомобилям.

В принципе, ближайшие дома от бомбардировок почти не пострадали, и риск заполучить на голову рухнувший с верхних этажей бетонный блок был не столь уж велик, но мало ли на кого во дворах нарваться доведется? Пусть откровенным беспредельщикам тут ловить нечего, да только в нынешние времена одиночке по подворотням шляться не резон.

Раз пронесет, два, а дальше? Последнее дело на авось полагаться. Все эти удачливые да фартовые давным-давно сгинули. Как ни крути, мозги и инстинкт самосохранения никакая удача не заменит. Хотя без нее тоже никак.

Так что лучше по дороге пойду. Слева меня брошенные машины прикрывают, справа в зарослях кустов завсегда укрыться можно. И засады опасаться не приходится: место не самое проходное. Люди в основном центральных улиц держаться стараются.

Миновав пару домов, я срезал напрямик через спортивную площадку и уже на углу общаги столкнулся со знакомым парнишкой, который откровенно скучал, подпирая плечом девятиэтажку.

– Спокойно все? – уточнил парень и, отпустив болтаться на ремне АК-74, одернул заправленные в носки спортивные штаны.

– На проспекте тишина. – Я остановился в паре шагов от караульного и уточнил: – А чего?

– Круглый вроде автомобильный шум слышал.

– Он к Старику пошел? – поморщился я. – Давно?

– С полчаса назад.

– Ладно, побегу.

– Давай…

Я кивнул на прощанье караульному и поспешил к сложенному из красного кирпича двухэтажному дому, в подвале которого раньше располагался «Грот» – кабак, впоследствии и давший название всему зданию.

Питейное заведение в свое время по понятным причинам приказало долго жить, и теперь там обретался скупщик всего и всея Сергей Данилович Старинов по прозвищу Старик.

Ну а поскольку конкурентов у него в ближайшей округе не имелось, именно в «Грот» со всего района и тянулись рыскавшие по брошенным домам помоечники. Одни, торопясь сдать найденное барахло, другие – в надежде занять под грабительский процент пару банок тушенки, десяток патронов или, на худой конец, несколько литров воды. Золото и водку – еще две имевшие хождение в «пятне» валюты – Старик в долг не давал, справедливо полагая, что возврата ссуды в этом случае он может и не дождаться. Да и патроны выделял только под верное дело.

Задворками обогнув изрядно обветшалое кирпичное здание, я по ведущей в подвал лестнице спустился к массивной железной двери и несколько раз стукнул по ней кулаком. С минуту ничего не происходило, и у меня уже возникло опасение, что охранники просто решили не пускать некстати заявившегося посетителя, но тут наконец лязгнул замок.

Я с натугой распахнул тяжеленную дверь и прошел в небольшой закуток, отгороженный от холла сваренной из толстенных железных прутьев решеткой. Не то чтобы Старик так уж сильно опасался налета, но и собственной безопасностью он не пренебрегал.

– Привет, Володь, – зевнул командовавший скучавшими в холле мордоворотами Жора Суворов – плотного сложения седой парень с покрытым оспинами лицом и мощной фигурой профессионального хоккеиста. – Чего пришел?

– Дело у меня к Сергею Даниловичу, вот и пришел.

Стариком Старик, даже за глаза, был, разумеется, далеко не для всех и не всегда.

– Не пустой, надеюсь?

– Не пустой, – подтвердил я, но о своей находке распространяться не стал.

– Колюще-режущее выкладывай, – кивнул на лоток Жора и поправил свисавший с плеча автомат. – Шурик, доложи.

Бритый налысо паренек в спортивном костюме снял трубку висевшего на стене телефона, три раза крутнул диск и прикрыл динамик ладонью:

– Сергей Данилович, к вам Кузьменко пришел, помните такого? Принять просит. А? Нет, говорит, принес что-то. Да, хорошо.

– Ну? – уточнил Суворов, дождавшись, когда трубка опустится на рычажки телефона.

– Говорит, можно запускать.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся я и начал выкладывать в лоток висевшее на поясе оружие: переделанную в кинжал шашку, складень и самодельный нож с вырезанным из металлостекла клинком сантиметров двадцать длиной.

– Все? – отпирая решетку, уточнил Шурик.

– Все.

– Пусть рюкзак откроет, – лениво посоветовал крепыш, сидевший в глубоком кресле в обнимку с РПК-74М.

– Больше, Макс, ничего тебе открыть не надо? – огрызнулся я.

– Проходи в приемную, – подтолкнул меня к дальней двери Суворов.

– А вдруг у него там ствол? – зевнул Макс.

– Да откуда у помоечника ствол? – усмехнулся Шурик. – Давно бы нам и сдал.

– Нет, ну а вдруг…

– Заглохни, – оборвал подчиненного Жора и повернулся ко мне: – Чего встал, иди уже!

Я только хмыкнул и подошел к приоткрытой двери приемной. Заглянул внутрь и, пару раз стукнув костяшками пальцев по косяку, поинтересовался у сидевшей в небольшой комнатушке секретарши, пытавшейся накрасить ногти в неярком свете помаргивавшей под потолком лампочки:

– Можно?

– Вас ждут, проходите, – даже не глянула в мою сторону симпатичная деваха, назначенная Стариком на эту должность, как трепались парни, вовсе даже не за большую грудь, а за умение варить кофе.

Ждут – это хорошо. Могли и промариновать пару часов в приемной для начала. А то бы и вовсе подальше послали. Впрочем, если блок управления сгоревшим окажется, все еще впереди. В этом случае пошлют непременно. Старик терпеть не может, когда его время впустую какие-нибудь неудачники тратят.

Рабочий кабинет господина Старинова оказался освещен куда лучше холла и приемной. Оно и неудивительно: изучать принесенные на продажу вещи и вести долговые реестры лучше при полной иллюминации, а не впотьмах. Глаза, как ни крути, не казенные.

– Чего притащил? – без особого энтузиазма спросил Сергей Данилович и выключил стоявшую от него по правую руку настольную лампу. Принять меня скупщик согласился явно лишь из желания заполнить образовавшееся в рабочем расписании «окно», о чем и не преминул намекнуть: – Надеюсь, не ерунду какую-нибудь, как в прошлый раз?

– Есть блок управления «карапуза». Интересует?

– Битый? – поморщился Сергей Данилович, на обрюзгшем, морщинистом лице которого явственно отразилось разочарование из-за впустую потраченного времени.

– Почему битый? – решил я пойти ва-банк. – Рабочий.

– Присаживайся, – заинтересовался сменивший гнев на милость Старик и задумчиво потер мясистую переносицу.

«Присаживайся» – это хорошо. Значит, товар оценки требует.

Я уселся на придвинутую к забитому папками шкафу кушетку и поставил себе на колени рюкзак с товаром.

Тем временем Старинов перелистнул страницу лежавшего на столе ежедневника и, оторвавшись от рабочих записей, перевел взгляд на дежурившего в кабинете охранника:

– Андрюша, кто из технарей сейчас на месте?

– Зайцев, – подсказал шефу короткостриженый парень в спортивных штанах и кожаной куртке, из-под которой выглядывал легкий бронежилет. – Пригласить?

– Именно, Андрюша, именно, – кивнул скупщик. – Только попроси Аллочку его найти, сам не убегай.

Телохранитель закинул на плечо ремень «Кедра» и подошел к входной двери. Приоткрыл ее и, краем глаза удерживая меня в поле зрения, распорядился:

– Зайцева к шефу. Быстро.

Я на столь пристальное внимание к своей персоне никак не отреагировал и спокойно откинулся спиной на стену. Затем демонстративно зевнул и начал прикидывать, что же именно умудрился натворить хозяин кабинета, если до сих пор не рискнул выбраться из «пятна». Слухи на этот счет ходили самые разнообразные, но и только – доподлинно никто ни в чем уверен не был. А некоторые неплохо информированные товарищи так и вовсе на полном серьезе утверждали, будто господин Старинов чист, как стеклышко. По местным меркам, разумеется, но и это дорогого стоило. По крайней мере, откупиться от фильтрационного лагеря в его случае не составило бы никакого труда. Были бы деньги. А у Старика деньги водились, не разорился бы на взятках. И на переезд куда-нибудь в Сибирь или Канаду, а то и вовсе на острова осталось бы, и на обустройство на новом месте хватило.

Выходит, либо все же припрятан у Старика скелет в шкафу, либо слишком власть любит. Ну да – здесь он далеко не последний человек, а там…

Будто почувствовав мой взгляд, Сергей Данилович оторвался от бумаг и буркнул:

– Ты откуда сейчас?

– С проспекта, – не стал скрытничать я.

– Комсомольского?

– Победы. А что?

– Круглый… Ты ведь знаешь Круглого? – Старик дождался моего утвердительного кивка и продолжил: – Так вот, Круглый минут двадцать назад заходил, вроде он шум машин на Комсомольском слышал. Ты как, не заметил ничего необычного?

Я на миг задумался, потом покачал головой:

– Нет, все тихо было. Думаете, звери пожаловали?

– Мимо парней с Чайковского никто не проезжал, а Свердловский перекрыт должен быть, – пожал плечами телохранитель скупщика. – Да Круглый и насвистеть мог…

– Ты уже говорил, – поморщился Старинов, и охранник поспешил замолчать.

Я хоть столь нелицеприятное мнение о Круглом и разделял, но лишний раз привлекать к себе внимание не стал и принялся разглядывать рабочий кабинет скупщика.

Точнее – нору.

Ни одного окна; вдоль стен закрытые шкафы; за спиной Старика дверь, ведущая куда-то в глубь «Грота». И никакой роскоши, исключительно рабочая обстановка.

– Вызывали, Сергей Данилович? – поинтересовался заглянувший пару минут спустя в дверь высокий вихрастый паренек, выполнявший при скупщике роль своеобразного эксперта.

– Заходи, – разрешил Старик и указал на меня. – Мальчик утверждает, что у него рабочий блок «карапуза» имеется. Посмотри, Сережа, пожалуйста.

– Прям рабочий? – засомневался Зайцев. – Битый, поди, как обычно.

– Этот рабочий. – Я вытащил из рюкзака убранную в пластиковый пакетик плату и протянул парню. – Поаккуратней только. Сам не спали.

– Сейчас глянем.

Сергей, не спрашивая разрешения, включил настольную лампу и принялся изучать кристаллы через стекло вытащенной из нагрудного кармана рубашки лупы. Этого ему показалось недостаточно, и следом в ход пошел прибор, весьма походивший на обычный амперметр.

– Ты не мог бы заняться этим где-нибудь в другом месте? – раздраженно предложил Старик, щурясь из-за светившей прямо в лицо лампы.

– Разумеется, Сергей Данилович, разумеется, – закивал Зайцев, убирая свой прибор обратно в сумочку на поясе. – Мне понадобится еще минут десять, чтобы окончательно убедиться…

– В чем именно убедиться?

– Блок, судя по состоянию кристаллов, с большой степенью вероятности действительно рабочий. По крайней мере, типовых неисправностей я не увидел. Но надо его еще через стандартные тесты прогнать…

– Иди проверяй, – отпустил парня хозяин кабинета.

– Мне в приемной подождать? – поднялся я с кушетки.

– Сиди, – остановил меня скупщик. – Где блоком разжился?

– Да тут недалеко, – ответил я и усмехнулся, прекрасно понимая, к чему эти расспросы. – Только там больше ничего интересного не осталось. Энергоячейка битая, а поражающие элементы на себе тащить – только грыжу зарабатывать.

– И как же ты определил, что энергоячейка битая? – прищурился Сергей Данилович, резонно подозревая, что его водят за нос.

– Да горячая она была просто. Верный признак утечки энергии, – пояснил я и вздохнул: – И потом, кому еще мне ее сдавать, кроме вас?

– Тоже верно, – кивнул Старик. – Точно больше ничего интересного не было? За исключением «карапуза», я имею в виду?

– Нет. Совершенно случайно на неразорвавшуюся бомбу наткнулся.

– Ладно, подождем, что Сережа скажет. – И скупщик вновь начал разбирать бумаги, но на лбу у него залегла глубокая морщина.

– Подождем, – пробормотал я себе под нос, едва сдерживая нервную дрожь.

А ну как дефект отыщется? Трещина в каком-нибудь кристалле или еще что-нибудь в этом роде? Не хотелось бы. Очень серьезно в этом случае по деньгам подвинуться придется. Разве что на хлеб и воду заработаю.

Да и сам Сережа мне подгадить может. Скажет: «блок дефектный» – и что делать? Забирать и кому-нибудь другому пристроить пытаться?

Не хотелось бы. И товар шибко специфический, и попробуй еще нужную вещь на него выменяй. У нас тут бартер, мать его. Скупщики за счет этого и держатся – у них на складах много чего заначено. Опять-таки никто подходящий на ум не приходит. Нет у Старика прямых конкурентов в окрестностях. Да и выкупает он подобные штуки на очень неплохих условиях обычно…

Почувствовав, что начинаю сам себя накручивать, я зажал сцепленные руки меж коленей и вновь откинулся спиной на стену.

Все будет хорошо, все будет хорошо.

Ну, все не все, а блок точно рабочим окажется. В крайнем случае, не окончательно убитым. Если за полцены сдать получится, уже неплохо. Да что там неплохо! Замечательно просто.

Зайцев вернулся, когда я сидел уже как на иголках. И что сразу бросилось в глаза – блок управления он принес убранным в «пупырчатый» полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем.

Меня от такого зрелища аж отпустило сразу. Не стал бы Сережа так из-за куска горелой пластмассы суетиться, ох не стал бы.

– Ну и чего? – скривился явно раздосадованный самодеятельностью помощника Сергей Данилович. Ну да, теперь у меня хоть какая-то возможность для торга появилась. Больше теоретическая, конечно, но, по крайней мере, не в роли просителя выступать буду.

– Товар – высший сорт, – будто не заметив гримасы шефа, отрапортовал Зайцев.

– В смысле? – не на шутку удивился скупщик.

– Блок рабочий на все сто. Кристаллы не повреждены, ячейки памяти тоже. Хоть сейчас ставь в «карапуз» и запускай.

– Уверен? – не разделил оптимизма паренька Сергей Данилович. – Сам сможешь защиту взломать?

– Ну… – даже растерялся Зайцев. – У меня оборудования нужного нет, но по обычным каналам…

– Свободен, – отпустил помощника скупщик и, глянув на меня, недобро прищурился. – А что же ты мне, Володя, лапшу на уши вешал?

– В смысле? – напрягся я, краем глаза заметив, как шагнул к двери заложивший руки за спину охранник.

– Обнуляется ячейка памяти при длительном воздействии отрицательных температур. Широко известный факт, с этим не поспоришь. А значит, блок ты взял вовсе не из неразорвавшейся бомбы. Флаер сбитый нашел или захоронку чью?

– Так говорю же: энергоячейка там грелась. Чуть пальцы не обжег, когда блок доставал! Вот и не перемерз модуль памяти!

– Да? – задумался Старик. – И, правда, ты что-то такое говорил…

– Ну вот! – Я с облегчением перевел дух и облизнул пересохшие губы.

– И где же тебе так подфартило?

– Пятиэтажка напротив Больницы скорой помощи. Там рядышком еще новый дом воткнули.

Смысла скрывать эту информацию не было никакого. Стоимость оставшихся в бомбе поражающих элементов не шла ни в какое сравнение с ценой блока управления. Ради такой мелочовки Старик никого из своих парней даже гонять не станет. Если только мои слова проверить решит, но это вряд ли.

– Ладно, – кивнул Сергей Данилович и похлопал по пакетику с платой. – Ты цены знаешь, торговаться не будем. Федьками возьмешь?

– Не возьму, Сергей Данилович, – отказался я. И куда мне, спрашивается, эти федеральные ассигнации девать потом? Прогорю вчистую.

– Пять тысяч дам.

– Мне б харчами лучше.

– Ну как знаешь. – Старик задумался, явно не желая переплачивать, а потом вдруг предложил: – Может, «сахаром» возьмешь? Мне тут отдали за долги партию. И выкинуть жалко, и дурью торговать принципы не позволяют.

– Сколько? – вновь облизнул я губы, едва не подскочив на месте.

– Да хоть коробок. Не жалко. Не думай, кристаллы чистые, для себя человек держал.

– Беру, – не раздумывая, согласился я.

Коробок «сахара» легко и шесть тысяч федьками потянет. А за чистые кристаллы дилер и все семь с половиной зарядить может. И пусть остаюсь без харчей, ерунда. Коробка месяцев на пять точно хватит. Одной головной болью меньше.