Kitobni o'qish: «Первый среди равных», sahifa 10
Глава 18
Неделя – это так много и одновременно так мало. За неделю можно провести маленькую победоносную войну, можно доехать до зимней резиденции, но для подготовки к выходу в свет этого недостаточно.
Эну Линесса металась в выборе наряда, приглашая лучших незанятых работой портних столицы. Примеряла комплекты украшений, стараясь подобрать гарнитур подобающий молодой и пока незамужней эну. Её цель – блистать на приёме, чтобы очарованный дядюшка сам пригласил племянницу к разговору. А уж когда наступит момент, она своего не упустит, со слезами на глазах бросится в ноги и уговорит не отдавать родную племянницу в мужья заморскому королю. Тем более, вовремя подвернулся этот энц Роила Донса. Чем не хорошая партия? Пусть из провинции, пусть не знатен, но урождённый энц и… как он смотрит на неё, каким завораживающе благоговейным взглядом.
В покои постучали. Эну Линесса оторвалась от размышлений:
– Зассина, кто там?
– Посланник от энца Роилы, – ответила служанка и тише добавила, – опять отправить, сославшись на плохое самочувствие?
«Если в очередной раз не отвечу на любезность, можно и лишиться благосклонности энца, да и узнать друг друга необходимо, чтобы на приёме не выглядеть, словно час назад познакомились», – подумала Линесса.
– Ответь, что через час ожидаю энца в зимнем саду.
– Хорошо, госпожа.
Заложенный ещё её отцом зимний сад манил и одновременно отталкивал своей красотой и правильностью форм. Когда был жив отец, она любила там играть, прятаться вместе с братьями и, укрывшись в потаённом уголке, рассказывать друг другу страшные истории. Но после смерти отца она перестала там бывать. Слишком много воспоминаний было связано с этим местом: это и первые тайные встречи, и первый поцелуй. Линесса рассудила: если место, где ей было так хорошо, где повстречала свою первую любовь примет её вновь, то это судьба. Она не отвергнет энца, а даст ему шанс завоевать её. Линесса много читала о любви, желала познать всепоглощающий жар, от которого сводит судорогой чресла, и становишься, словно домашняя собачонка, хвостиком бегающая за своим хозяином. И нет ничего лучше, чем быть рядом с тем, кого любишь и не важно, на какой ступени дворянкой лестницы он находится. Она не сомневалась, если она согласится выйти за энца Роилу, тот сделает всё от него зависящее для её счастья. Но что такое счастье? Сейчас для эну Линессы это остаться в родной стране, а что дальше? Дальше она не загадывала. Главное не дать себя увезти в неведомую даль к ни кому неизвестному королю. На карте она с трудом отыскала крошечное государство – королевство Ингория, куда её прочат в королевы. Титул «королева» – это хорошо, не много наберётся особ с таким титулом, но не это её волнует. В первую очередь она хочет остаться у себя на родине. Изредка посещать могилу отца и братьев, гулять по необъятным просторам, говорить на родном языке. Вот чего она боится потерять…
– Рад снова увидеть вас, эну Линесса.
– И я рада. Что ж, давайте пройдёмся. Здесь очень хороший воздух. Знаете, я ещё раз хотела поблагодарить вас…
– Не стоит, давайте забудем. Я вижу, что воспоминания причиняют вам неудобства. Позвольте лучше рассказать о себе. Думаю, мой рассказ вас немного развлечёт.
«Какой настырный и понял, что второй раз выказывать благодарность это, по крайней мере, излишне», – слушая рассказ энца, размышляла эну Линесса. Монолог Роилы она слушала в пол уха. Она прислушивалась к себе, обдумывала, как ей поступить. Прогонять, а тем более резко разрывать и не начавшиеся отношения она не планировала, но пока так и не понимала себя. Энц Роила молод, не чета королю Миросу. Видно, что образован, но манеры оставляют желать лучшего. Всё-таки рос не в столице, а тем более не при дворе и не знаком с дворцовым этикетом, но это и хорошо – значит, далёк от интриг и борьбы за место возле Императора, а что влюблён, она поняла почти сразу. Сколько раз Линесса ловила на себе взгляды обожания, взгляды неприкрытого вожделения, но энц смотрел на неё по-иному. Он одновременно и стеснялся, и брал инициативу в свои руки и, невероятно, только кончиками ушей, краснел при ответной улыбке.
Робость энца забавляла её, но как напутствовала верная служанка: «Ох, госпожа, в тихом омуте черти водятся! Попомните мои слова, он сейчас робкий и стеснительный, но когда придёт время, то удивитесь тому, какой он человек». И как понять её слова?..
– Что вы сказали? – задала вопрос эну Линесса, поняв, что энц замолчал.
– Я рассказал, как мне казалось, забавную историю, но вы не рассмеялись. Наверно, чувство юмора у меня отсутствует.
– Вы не правы. Выказывать на людях проявление эмоций не всегда благоразумно. Пойдёмте, я покажу мою любимую беседку. В ней я обожала проводить всё свободное время… – на полуслове замолчала Линесса, но потом добавила, – когда был жив отец.
Идти было не далеко. Но при виде заросшей плющом беседки Линесса чуть не расплакалась. Как же давно она здесь не появлялась?!
– С вами всё хорошо?
– Да, но давайте лучше возвращаться. Холодно.
– Вы замёрзли? Пойдёмте, я приготовлю вам такой напиток, что от одного глотка вы согреетесь.
– Не стоит. Я лучше вернусь к себе, займусь приготовлением к назначенному приёму.
Расстались, не прощаясь. На душе Линессы боролись два чувства: энц Роила оказался добропорядочным человеком. В его поведении, словах она не заметила ни презрения, ни заискивания, ни того, что обычно проскальзывает в общении между людьми, стоящими на разных ступенях в дворянской иерархии. Но одновременно, как мужчина, он её не взволновал. Она не почувствовала того, о чём так много читала в книгах, слышала рассказы своих подруг и верной служанки. Да, как вариант замужества энц Роила лучше, чем король Мирос. Но она хочет другое, то что так и не испытала в свои неполные двадцать один год. Первая любовь не в счёт. С высоты прожитых лет она иронично смеялась над собой, вспоминая детские годы. Как бегала в ватаге мальчиков, как воровала с кухни помидоры и тайком училась на них целоваться. В один из дней набралась смелости и спряталась вместе с сыном одного из придворных в той самой беседке, и… они поцеловались. Линесса не понимала, почему ей мешается нос. Вроде, аккуратный, но он так и мешался, доставляя неудобство.
Когда исполнилось четырнадцать, к ней приставили пожилую женщину – гувернершу, и о вольном уединении пришлось забыть. Но что хорошо, она рассказала ей об особенностях женского организма…
– Эну Линесса, вы так быстро вернулись?!
– Да, Зассина.
– Как прошло?
– Не задавай глупых вопросов. Как может пройти первое свидание, считай с незнакомым мужчиной.
– Не знаю, госпожа, как у дворян, но у простолюдин оно проходит по-разному.
– Это как? Тебе же нет и двадцати полных лет, – удивилась Линесса, не понимая, почему покраснела верная служанка.
– У дворян свой порядок. У необременённых долгом служения, другой. Я же вам говорила. Ой! Не говорила. Но помните, этим летом я просилась на один день… побыть одной.
– Помню. Ты тот день сказалась больной.
– Не совсем. Простите, но я вас обманула. В тот день у меня была назначена встреча и…
– Договаривай и не ври больше! – прикрикнула эну, но в её взгляде промелькнула заинтересованность.
– Я познакомилась с работником на кухне. Такой видный парень – сын императорского садовника. Не знаю, почему пошёл не по стезе отца, но не об этом. Так вот именно в тот день он был свободен от обязанностей на кухне. И он…
– Как хоть его зовут?
– Гомсис. Так вот с ним я встречалась. И мы не только целовались…
– На первом свидании?!
– Да какое свидание? Это у дворян: первое свидание, второе свидание, третье… вы меньше книжек читайте. Ой!..
– Продолжай, я не сержусь, – расположилась в кресле эну Линесса, ожидая продолжения истории. Она предполагала, что служанка от неё что-то скрывает и намеривалась заменить другой, но если это не слежка по указанию кого из дворян, то можно выслушать рассказ, тем более он предполагал быть интересным. Эну Линесса хотела в очередной раз услышать о том, о чём так много пишут в книгах из первых уст.
Эмоциональный рассказ служанки взбудоражил Линессу. У неё скоро совершеннолетие, а столько красочных и чудных мгновений жизни походят мимо неё. Всего пару минут назад она сомневалась, выйти замуж за энца Роилу или нет. Пусть он и не сделал официального предложения, но эну понимала, дав только один намёк, и энц Роила побежит за ней, преклонит колено в церемониальном обращении и сделает официальное предложение выйти за него. Пусть придётся покинуть столицу, пусть придётся забыть о придворной жизни, но это лучше, чем всю оставшуюся жизнь жалеть о неиспользованном шансе остаться дома. И пусть домом станет не императорский дворец, а поместье молодого дворянина, но это лучше чем чужая страна, чужие подданные, следящие сотнями тысяч пар глаз и жаждущие шанса указать венценосному супругу на его опрометчивый выбор.
Среди коронованных особ ходила легенда. Очень давно, что имена стёрлись из памяти, один овдовевший государь небольшого княжества по совету придворных вознамерился жениться, но вместо того, чтобы послушно согласиться с предложенной кандидатурой, избрал себе в жёны чужестранку. Ни красота, ни открытое сердце, ни лучащаяся доброта избранницы Олги не помогла завоевать сердца́ разворошённого осиного гнезда. Пречистая Олга – чьё единственное имя сохранилось в веках, видя разлад в семье, козни придворных, не выдержала сотни косых взглядов и, взобравшись на самую высокую башню, молча, бросилась вниз. Что было дальше история умалчивает, но эну Линесса не хотела повторить участь Пречистой Олги. Пусть времена изменились, браки между венценосными особами согласовываются до мельчайших деталей и сотню лет, как имя: «Олга» стало нарицательным беззаветной любви и преданности, но эну Линесса боялась, что покинув родной дом, она останется одна в чужой стране и обратной дороги не будет. Никогда раньше она не чувствовала себя так одиноко. Даже смерть братьев, отца не опустошило её. Может от того, что была слишком молода и не понимала происходящего, но в то время с ней рядом была её семья в единственном лице – это дядюшка, кто защищал, помогал советом и учил жизни, а сейчас впервые в жизни она чувствует себя одинокой и это так страшно…
Настал долгожданный день большого приёма. Ожидая прибытия энца Роила, Эну Линесса в нетерпении ходила по своим апартаментам. Появиться на приёме без сопровождения не позволял дворцовый этикет, но она готова была пренебречь правилами и прибыть на знаменательное событие одна. Давно, считай с начала войны, не проводилось таких масштабных официальных приёмов. Со всех уголков необъятной Империи прибыли представители дворянских семей. Во дворце, государевы люди, сновали туда-сюда, сверкая эмблемами принадлежности к различным службам. Деловая суматоха и волнение передавалась и эну Линессе.
– Где же он? Приём начнётся через три часа, а его всё нет!
– Госпожа, не стоит так волноваться. Хотите, я приготовлю вам чаю, а то с утра ничего не ели.
– Не надо! Гости уже прибывают, занимаю лучшие места, а ему до меня и дела нет! Может зря согласилась пойти на приём вместе с ним. Хотя, другого варианта и не было, – грустно заключила эну Линесса, осторожно усаживаясь на краешек кресла. Её, по последней моде сшитое пышное платье, было неудобно, но красота требует жертв. Все силы и небольшие накопления она потратила на платье и аксессуары. Этот приём для неё последний шанс и упустить его эну Линесса не хотела, всеми силами стараясь произвести не только на энца Роилу благоприятное впечатление, но и на всех, кто соберётся в этот знаменательный день во дворце. А что день предстоит знаменательный, она не сомневалась. Стоит только прислушаться к разговору служанок, присмотреться к суете дворцового люда, да и необычайная помпезность в подготовке большого приёма однозначно указывало на величие предстоящего события.
В дверь постучали.
– Госпожа, прибыл энц Роила, – вычурно спокойно сообщила служанка.
– Пусть обождёт в гостиной, я скоро, – с облегчением выдохнула эну Линесса.
«Пришёл!» – в душе ликовала она, но выказывать своё нетерпение – плохой тон. Пусть учится терпению, и соответствовать нормам этикета. В письме, отосланном после их последней встречи, она однозначно дала понять энцу, что не против оказываемых знаков внимания и если позволит дядюшка… а тут она благоразумно опустила, давая энцу самому додумать, что может разрешить единственный кровный родственник незамужней молодой эну. И вот он пришёл за ней сопроводить на большой приём, где она будет блистать и покорит не одно мужское сердце, но с пренебрежением отвергнет ухаживания, сделав свой выбор в пользу неизвестного энца из провинции. Пусть кусают локти настырные ухажёры, когда она, стоя перед своим дядюшкой Императором, скромно скажет: «Да» на предложение энца Роилы и ни кто не помешает ей воплотить свой план в жизнь: ни тётушка, ни придворные, ни стеснительность молодого энца не станут преградой её выбора. Главное – заставить придворных говорить о прекрасной паре: эну Линесса и энц Роила, обратить на себя внимание Императора, а потом… потом она заставит перебороть стеснительность своего избранника и перед взором Императора произнести официальную просьбу-предложение руки и сердца…
«Пора», – мысленно произнесла эну Линесса и вышла к скромно ожидавшему её дворянину.
Зал для приёмов гудел от большого количества приглашённый. Казалось, в огромном помещении яблоку негде упасть, нет ни одного свободного метра пространства, где бы ни собирались в группы дворяне, тихо разговаривали, обсуждали насущные дела. А глашатай всё продолжал оповещать о прибытии гостей и официальных представителей дипломатических миссий. Среди множества лиц эну Линесса видела много офицеров, что и неудивительно – всё-таки надо не забывать, идёт война. Изредка к держащимся вместе эну Линессе и энцу Роиле подходили малоизвестные дворяне и уважительно кивали, одобряя выбор своего друга, но не этого ожидала Линесса. Она глазами искала эну Доанну, оправданно ожидая с её стороны неодобрения, а возможно и мелких козней. На приёме она не выступит против воли Императора, но в случае неудачи, давать ей возможность на ответный ход – это решительное крушение планов. Энца Роилу могут подговорить, перекупить, в конце концов, запугать. Ведь он так молод и несведущ в дворцовых интригах, а ещё эну Линессе могут припомнить обещание покориться воле, и тогда точно ни кто не спасёт её от бесславной ссылки и обещанной помолвки.
Объявленный большой приём должен был начаться час назад, но до сих пор продолжали прибывать знатные дворяне и ни Императора, ни венценосной супруги в зале не было видно.
– Эну Линесса, что с вами? Вам не хорошо? – после того, как они отошли от группы дворян, спросил энц Роила,
– Всё хорошо… Я волнуюсь. Приём должен был уже начаться, но в зале до сих пор нет ни Императора, ни его супруги. Может Императору нездоровится?
– Успокойтесь, эну. Ваша забота о здоровье Императора всем известна, но поверьте, с ним всё хорошо. И, если не затруднит, представьте меня вашему спутнику.
Эну Линесса сначала отшатнулась от тревожно знакомого холодного голоса. Рядом, неслышно стоял подошедший Ингар Симиони собственной персоной. Она его не сразу узнала в парадном камзоле придворной лекарской службы, но быстро взяла себя в руки. Глаза придворного лекаря излучали холодный расчёт, и даже улыбка на лице не скрывала пронизывающий всё существо, исходящий от его взгляда холодок.
– Мой спутник – энц Роила Донса…
– Урождённый дворянин, – продолжил Ингар, пристально смотря в глаза энцу, – за службу на благо Империи отец получил наследуемый титул. Учился наукам в столице, но после памятного события и трагедии в семье, вынужден оставить обучение и вернуться в поместье. Примите соболезнования о смерти родителей и не вините местных лекарей, в той ситуации они сделали всё, что могли.
– Вы… откуда?.. – было заговорил Роила.
– Я личный лекарь Императора – Ингар Симиони и в мои обязанности, в том числе, входит изучение случаев безвременной кончины членов дворянских семей. А по поводу отсутствия Императора с супругой, не беспокойтесь. Ожидают прибытия какой-то важной особы. Хотя, вот и Император, значит, скоро начнётся. Позвольте откланяться… – коротко кивнув, Ингар удалился, а по залу величественно звучал голос мажордома, возвещающий о появлении Императора с супругой.
Глава 19
– Командир, может всё-таки я? – в который раз пытался меня отговорить один из братьев, но я продолжал облачаться в непривычную форму. Надо отдать должное она оказалась впору, а скудное освещение заката скрадывало черты лица. Так что даже вблизи рассмотреть, кто стоит рядом можно только по силуэту. На это и был мой расчёт.
Как и предполагал, шум на дороге оказался разъездом врага в составе двух наездников. Одного, а затем и второго пришлось упокоить. Причём получилось без лишнего шума, но расспросить, как хотел, не получилось. Немного поколебавшись, я решился на безумный поступок: облачиться в форму поверженного врага и проехаться до селения, рассмотреть, что там и как, и вернуться назад. Наскоро придумал себе легенду, что я… а просто погулять вышел. Хотел сначала выдать себя за дозорного, но сразу возникло множество вопросов: «Где второй напарник? Почему отклонился от маршрута следования? В какую сторону ехать? Они возвращались или только вышли на маршрут, а ещё почему…». И это множество «почему?» в моей голове достигло критичного уровня и пришлось действовать наобум. Я не сторонник спонтанных решений, но в этой ситуации рассудил здраво: в лицо меня не знают, форма хоть и грязная – повалять противника пришлось, но без крови́, ну, отстал от своих, что поделать, а на крайний случай притворюсь гонцом с донесением. Благо, что язык знаю и манерам разным обучен, спасибо ИнАУ.
– Отставить пререкания! – скомандовал, усаживаясь в седло. – Уберите следы борьбы. На лошади подальше вглубь леса отвезите трупы и там спрячьте. Потом выдвигайтесь обратно к поляне, откуда ушли. Ждёте там меня полдня, и если не вернусь, выдвигайтесь обратно в расположение.
– Командир…
– Исполнять!
Только потом узнал, почему не желали меня отпускать гвардейцы. Не дошло ещё воинское искусство до таких высот, чтобы применить глубокую разведку в тылу врага с переодеванием в форму противника. Но рано или поздно всё когда-нибудь случается впервые.
Ехал не торопясь. Держаться в седле для меня дело непривычное и очень долго приноравливался к ходу лошади. Если бы увидел кто из местных, когда я, испугавшись небольшой ямы, вместо того, чтобы пришпорить коня, спустился с лошади и с поводьями в руках перешёл преграду, умер бы со смеху. Только успел проехать метров триста, как меня окликнули.
– Стой! Назовись!
«Неужели наткнулся на сторожевой пост?» – мелькнуло в голове. Не успел придумать, что ответить, как из кустов появился офицер.
– Кто таков, с какого подразделения?!
– Посыльный в штаб со срочным донесением, – выпалил первое пришедшее на ум, понимая всю несуразность ответа.
– Посыльный? – удивился офицер.
– У него лошадь хромает, господин лейтенант. Видимо весь день скакал, – помог вышедший следом солдат.
– Так точно, господин офицер, – быстро сориентировался в обстановке. Я-то думал, что кобыла не везёт, а прихрамывает и норовит остановиться. Наверно в пылу скоротечного боя не заметили, как у бедной лошадки соскочила подкова, а может это случилось и раньше. – Скакал с ночи и заплутал немного. Сбился с дороги, а когда…
– Понятно. Коня ему и проводите в деревню, – отдал приказ лейтенант и потерял ко мне интерес, и едва на уровне восприятия до меня донеслось, – …наверно именно его ждёт генерал, столько дозоров во все стороны разослали…
На подъезде к посёлку меня с молчаливым сопровождающим ещё три раза останавливали. Сам бы точно не пробрался через выставленные секреты и дозоры. Уже стал сомневаться, а правильно поступил, ввязавшись в эту авантюру с переодеванием. Думал, осторожно проберусь на окраину, посмотрю, кто в селе, постараюсь найти местных жителей, расспросить, узнать, сколько расположилось солдат, а тут такое.
Перепаханное под зиму поле стояло покрытым солдатскими палатками, кое-где виднелись офицерские шатры, но в большинстве своём неказистые, наскоро сделанные навесы, едва дающие укрытие от дождя. Понятно, что зима в здешних краях не столь сурова, но неужели военное командование планирует столь многочисленную армию оставить в этом захолустье на зимних квартирах. Ведь погрязшая в праздности военная машина начинает разлагаться, а ещё её надо кормить, поить, обмундировать по сезону, а боеприпасы, не говоря про пополнение, поддержание боевого духа и воинственного вида. Ни одну армию сгубил слабый дух и непонимание командования реалий обстановки. Вспомнить французов девятнадцатого века – сильнейшая армия мира, а сгинула на Смоленской дороге. Взять двадцатый век – Сталинград…
Я ехал, изредка бросая взгляд по сторонам. По мере приближения к границам посёлка картина менялась. Однотипные, ровно поставленные шатры. Видимость караульной службы, чистота, порядок. Кое-где горят костры, откуда ветер доносит приятный запах пригота́вливаемой пищи. И эта картина меня не радовала. Слишком много оказалось в Онтискине сохранивших боеспособность Сенарских войск. Просматривалась умелая рука командира, своей властью державших в узде столько народа. На первый взгляд эта силища сокрушит любого стоявшего на пути, но с другой, с такой же силой поглотит и сама себя.
– Всё, я дальше не поеду, – впервые за всё время произнёс сопровождающий. – Вам туда, а я к своим вернусь. Тут рядом, – он указал в сторону единственной дороги. – Едите прямо, никуда не сворачивайте, а там встретят.
В ответ с благодарностью кивнул и, дождавшись ответного жеста, пришпорил коня.
Первый этап наскоро придуманного плана реализован. Я проник в самое логово противника. Теперь хорошо бы, не привлекая внимания, проехаться через село, посмотреть, как организована оборона за стенами, ну и судьба местных жителей меня интересовала. Ехал в указанном направлении, внимательно смотря по сторонам, но по пути встречались только конные патрули. Делая сосредоточенное выражение лица, изредка отвечал на воинское приветствие и незаметно для себя оказался на большой площади. Не останавливаясь, попытался пересечь открытое пространство, как меня окликнули…
Генерал Фок Генс нервно прохаживался по комнате. Больше недели из штаба командования не было никаких сведений, но главное отсутствовал какой-либо приказ, что делать дальше. Гонцы, посланные в штаб, так и не вернулись. Неизвестно, оставаться на зимних квартирах в захолустном посёлке или двигаться на соединение с основными силами. Последний вариант выглядел предпочтительнее: необходимо пополнить запасы, переобмундироваться, восстановить и без того надломленный боевой дух. Ему хватило ума не докладывать о непонятном бое возле Прочноокска, где впервые его отборные части бежали с поля боя и если бы не его расторопность, то он – боевой генерал, отмеченный наградами, оказался бы в плену. Тогда бы точно позор ни чем не смыть, а сейчас есть шанс реабилитироваться. Последний полученный приказ гласил занять Санторию, но выполнить его сейчас он не в состоянии. Погода вносит свои коррективы. Тяжёлая конница, так браво сминающая строй противника, вязнет в осенней распутице. Ближайший населённый пункт занят неизвестно откуда появившимся боеспособным подразделением. Численность и состав отбивших Прочноокск войск установить не удаётся несколько дней, но это полбеды.
Во все стороны разосланы небольшие группы разведки, чтобы понять, с кем, с какими частями он так неловко вступил в бой и организовать контратаку, занять более подходящий для зимовки населённый пункт. Онтискин конечно занимает неплохое положение, но амбары пусты, а местные жители в большинстве своём разбежались. Именно здесь месяц назад он со своей ещё незнающей поражений армией квартировал непродолжительное время, за которое успел подчистую выбрать амбары, пополняя медленно, но тающие запасы.
Долгими вечерами он анализировал, искал виновных в неудачном сражении и находил случившееся злой шуткой рока. Устроенная им западня и последующая конная атака организована по всем правилам воинского искусства, и корить себя за неудачное сражение он перестал сразу, свалив вину на нерадивость подчинённых. Пришлось прибегнуть к непопулярным методам и наказать нерадивых офицеров и командиров, которые не оценили обстановку и поддались панике, услышав преступный приказ: «Отступать». Сколько способов казни он, мучаясь от бессонницы, придумал для горниста, а в особенности того, кто чуть не поймал его. Ещё б чуть-чуть… но этого «чуть-чуть» не случилось и у него есть шанс реабилитироваться не только в своих глазах, но и перед командованием, но для этого нужны сведения о противнике, о его численности и главное – координация действий с основными силами.
– Господин генерал, все собрались, – из раздумий вывел голос ординарца.
– Минуту, – ответил генерал, поправляя мундир. В соседней комнате собрались командиры служб и подразделений с ежедневным докладом.
– Так, приступим, – усаживаясь в единственное удобное найденное в зажиточном доме кресло, произнёс генерал. Практику ежедневного доклада он ввёл после неприятного случая, произошедшего на прошлой неделе. Один из офицеров напился и принялся гонять и без того измученных солдат бесполезной муштрой, вместо того, чтобы исполнять приказ и обустраивать долговременный лагерь. Неизвестно, сколько им тут ещё находиться, но генерала возмутило невыполнение приказа, и теперь каждое утро он собирал офицерский состав с докладом о выполнении распоряжений и уточнении приоритетов предстоящего дня.
Первым доложил командир интендантской службы, затем медик и так каждый по очереди отчитался о проделанной работе. Ничего нового генерал не услышал, проблемы, проблемы, которые с каждым днём только множились. Высланный за внешнее кольцо проштрафившийся полк совсем потерял боеспособность. Направленный туда для наведения порядка офицер только угрюмо молчал и кивал головой, соглашаясь о необходимости применения более жёстких мер к нарушителям дисциплины, но опытный взгляд генерала ловил, что никакие карательные меры не спасут перешедших черту, отделяющую регулярную армию от вооружённого сброда бандитов.
– Господин генерал, позволите?
– Излагай, капитан. Есть предложение?
– Да, предлагаю расформировать второй полк, а личный состав распределить по оставшимся полкам так, чтобы они растворились в общей массе. Это позволит пополнить численность боеспособных частей и не даст разрастись анархии. Если и это не поможет, тогда…
– Хорошее предложение, – не дослушав, прервал генерал, – действуйте. Из шести неполноценных полков получим четыре, но полной численности, – и, обращаясь к ординарцу, добавил, – подготовьте приказ о проведении реорганизации. На сегодня всё. Начальнику штаба, командирам полков остаться, остальные в расположение.
Когда основная масса офицеров покинула помещение, генерал заговорил:
– Как знаете, посыльные с донесением так и не вернулись. От разведывательных групп также ничего не слышно. Капитан, доложите оперативную обстановку.
– Господин генерал, – вставая с места, заговорил немолодой офицер, – мы отрезаны от обозов, высланные группы фуражиров привозят слишком мало продовольствия, чтобы сделать запас на предстоящую зиму. И вы знаете моё мнение, оставаться здесь не разумно. Необходимо выступить на соединение с основными частями. Предполагаю, в ближайшее время дорогу на северо-запад перекроют, и тогда мы окажемся в окружении.
– Капитан, ваше мнение известно, но оставьте его при себе. У нас приказ занять юг Канторийской Империи. Имеющимися силами это сделать хоть и затруднительно, но возможно. Пойдёмте к карте. Смотрите. Впереди два отделяющих нас от цели населённых пункта – это Прочноокск и Монанск. Конечная цель – Сантория всего в недельном переходе. В Прочноокске Канторийские части, но если мы обойдём по дуге этот населённый пункт, то открывается прямая дорога к Сантории.
– Скрытно полками пройти такое расстояние, да ещё по размытой дороге… – произнёс молчавший до этого полковник Дансисс.
– Понимаю. Для этого я вас и собрал, чтобы обсудить предстоящую операцию.
Фок Генс говорил, предлагая сформировавшийся за дни раздумий план выхода из сложившейся ситуации. Первый шок от поражения прошёл. Ждать помощи от основных сил и, не выполнив приказ повернуть назад, генерал посчитал неприемлемым. Как он видел, оставался только один путь и этот путь вперёд, где солдат ждут тёплые квартиры, сытый и богатый нетронутый войной край.
– Один полк подойдёт к Прочноокску и развернёт бурную деятельность, имитируя концентрацию основных сил и подготовку к решающему сражению, – продолжал генерал, – в помощь придам по роте из каждого полка, чтобы не возникло сомнений, а то, видя, что среди подошедших войск отсутствует конница, тогда, по крайней мере, у меня, возникли бы сомнения в серьёзности намерений…
– Генерал, – после долгого монолога Фок Генса, задумчиво произнёс Дансисс, – план может сработать, но кого назначить командовать этим отвлекающим манёвром? Если противник увидит отсутствие командиров высшего звена, то также может насторожиться.
– Лично возглавлю отвлекающий сводный полк, а перед началом операции покину расположение и присоединюсь к основным силам. Думаю, два дня на подготовку…
– Господин генерал! – в помещение вошёл взволнованный ординарец, – прибыл гонец из штаба!..
Меня умело взяли в кольцо. Две появившиеся из укрытия конные тройки расположились так, что не сделать ни шаг вперёд, а тем более, назад. И как не заметил, что площадь хорошо охраняется?! В предрассветном утре умело выставленные сторожевые посты сливались с очертаниями зданий, что меня и ввело в заблуждение. Только остановившись, обратил внимание, ещё одна пара конных притаилась, ожидая, готовая перекрыть пути возможного прорыва.
– Кто таков?
– Гонец с донесением, заблудился.
– Слезай с коня, за мной! – скомандовал видимо старший.
Подчинился. Бежать бесполезно, а для себя подумал: «Приведут сейчас в штаб. Там сонный офицер. Доложу какую-нибудь ахинею, вроде обнаруженной уничтоженной группы и всё, поеду дальше».
Шли быстрым шагом. Миновали добротный, увешанный флагами дом, где как предполагал, располагался штаб. Хотел задать вопрос: «Куда идём?», но сдержался. Выказывание излишнего внимания до добра не доведёт. Исходя из малого опыта общения с сенарцами, понял, что они в основном неразговорчивы, может, конечно, это субъективное мнение, но другого случая проверить соответствие моим первичным выводам у меня пока не представилось. Вошли в соседний дом, поднялись на второй этаж.
