Kitobni o'qish: «Пылающий рассвет»

Shrift:

Patricia Matthews

EMBERS OF DAWN

Печатается с разрешения Pinder Lane & Garon-Brooke Associates, LTD.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

* * *

Эта книга посвящается женщинам,
которые помогли мне в ее создании.
С благодарностью Джин, Юнис
и Рут из агентства «Джей Гэрон».

Огонь любви

Любви огонь нежданно разгорится,
Нечаянный взгляд,
Случайное прикосновенье,
И в сердце трепет, и в душе смятенье,
Да разум чувства распознать не смеет.
И робкий костерок любви лишь будет тлеть,
А гордость спрячет
Свет от посторонних глаз.
Но жара не унять,
Все вспыхнет враз,
Чтоб сердце одинокое согреть.
Храни ты бережно
Живительный огонь любви.
Пусть он горит всегда.
От бури пламя защити!
Погаснет – искры новой не найти.
Любовь уйдет. Уйдет, как ни зови…

Глава 1

Шарлотта Кинг закончила собирать клубни сладкого картофеля с последней грядки и медленно поднялась на ноги. Выпрямившись, она рукой смахнула с лица прядь волос. Испачканная землей ладонь оставила на щеке след, но Шарлотта не догадывалась об этом. Впрочем, это красное пятно на хорошеньком личике даже шло к ее ярко-рыжим волосам и веснушчатой коже – наследство от любимой бабушки, что ей вовсе не нравилось. Зато у нее огромные голубые глаза. Надо сказать, Шарлотта – красивая девушка. Высокая, стройная, правда, сейчас немного похудевшая. Но это из-за постоянного недоедания. Простенькое платьице ей великовато, но тем не менее не скрывает прекрасную фигуру.

Шарлотта окинула взглядом поле – вся земля потрескалась из-за жары. Вот и в это раннее утро прохладный ветерок уже не дует и начинает сильно припекать солнце.

Она вытерла руки о передник и стала разминать пальцами ноющую поясницу. Бедная девушка так устала – встала чуть свет, приготовила завтрак себе и больной матери, прикованной к постели, потом вымыла посуду, накормила единственного оставшегося поросенка, которого удалось спрятать от солдат-янки, насыпала зерна курам и отправилась в поле искать картофель на заброшенных грядках.

Шарлотта глянула на землю – горстка сморщенных клубней. Этого им с матерью хватит на ужин… А завтра…

Стоп! Об этом она подумает именно завтра. На сегодня ей забот хватает.

Она собрала картофель в передник и направилась было к дому, но что-то заставило ее посмотреть в сторону, на дорогу. Там, вдалеке, девушка увидела приближающегося человека, судя по серой форме, солдата армии конфедератов.

Придерживая фартук, Шарлотта напряженно всматривалась, закрывая солнце ладонью, в одинокого прохожего. Мужчина двигался медленно, опираясь на костыль и волоча ногу. При каждом шаге вокруг него поднималось облако пыли, и разглядеть лицо этого человека было трудно. У Шарлотты защемило сердце от одного вида хромого солдата, возвращающегося из побежденной армии в свой разоренный дом.

Расстояние между ними сокращалось, и тут Шарлотта узнала его и закричала:

– Джеферсон!

Тот сразу поднял голову. Да, это он – ее родной брат!

– Боже мой, Джеферсон!

Она бросилась к нему, перепрыгивая через грядки, крепко прижимая к себе фартук с собранной картошкой. Слезы застилали глаза.

Мужчина остановился посреди дороги и ждал, опершись на костыль. Девушка кинулась к брату и обняла его… Боже, как он исхудал! Когда Джеферсон уходил на войну, он был крепким широкоплечим парнем, а сейчас от него осталась ровно половина! Лицо осунулось, и выглядел он старше своих лет.

– О, Джеферсон! – воскликнула Шарлотта. – Мы считали тебя погибшим!

Брат попробовал улыбнуться, но вместо улыбки получилась какая-то гримаса – сказывались боль и усталость. Шарлотта не знала, что еще сказать. Сердце ее ныло от жалости к брату, но проявлением сочувствия она боялась задеть его самолюбие.

– Пошли, Джеферсон, – сказала она. – Я помогу тебе дойти.

Она подставила ему плечо, на которое тот устало оперся, и они побрели к дому. Джеферсон и слова не мог вымолвить, так ослаб. Из последних сил преодолел он оставшиеся несколько метров до родного дома. Шарлотта чуть ли не втащила обессилевшего брата по ступенькам на террасу, где тот буквально упал в кресло. «Господи, как он бледен!» – с болью подумала она.

– Я принесу тебе чего-нибудь выпить. – Шарлотта поспешила на кухню, вспомнив, что там в шкафчике хранится бутылка виски.

Она достала с полки бутылку, нашла остатки сахара, немного мяты и очень обрадовалась – теперь она сможет приготовить освежающий напиток, который всегда любили и отец, и брат. Быстро все смешав, не заставляя Джеферсона ждать, Шарлотта принесла стакан с напитком на террасу.

Джеферсон закинул голову назад, глаза его были закрыты. Казалось, что он не дышит. Шарлотта испуганно дотронулась до его руки. Брат очнулся, но было видно, что никак не может сообразить, где находится.

– Вот, Джеф, выпей, – сказала Шарлотта, поднеся стакан к его губам. – Тебе сразу станет лучше.

Он только кивнул и стал жадно пить. Осушив стакан, Джеферсон снова устало откинулся на спинку кресла и с благодарностью посмотрел на сестру. Он все еще не мог говорить, а она не настаивала, понимая, что человеку надо прийти в себя после всех его мытарств.

Шарлотта спохватилась – Джеферсон, должно быть, голоден! Как же она не догадалась сразу, что необходимо приготовить ему хорошую еду! Надо зарезать курицу и сварить суп, а еще испечь картофель, который она собрала в поле.

Тут она заметила, что Джеферсон спит. На его лице застыло выражение глубокого страдания и смертельной усталости. У Шарлотты снова защемило сердце от жалости и боли, к горлу подступил ком, хотелось разрыдаться. С трудом сдерживая слезы, она отправилась в дом, вынесла оттуда одеяло и укрыла несчастного брата, который, несмотря на жару, ей показалось, продрог.

Присев на ступеньки у ног спящего брата, Шарлотта задумалась. Слава богу, Джеферсон вернулся! Теперь дела у них пойдут на лад. Он выздоровеет, окрепнет и займется фермой. Она же будет помогать, и вскоре им, возможно, удастся как-то наладить хозяйство. Теперь ей не придется одной надрываться от зари до зари. Брат вернулся!

Шарлотта не выдержала и осторожно погладила Джеферсона по руке, безвольно свисавшей с подлокотника. Улыбаясь, она мечтала о том, как в скором будущем все у них на ферме будет замечательно!

Встреча сына с матерью прошла совсем не так, как ожидала Шарлотта.

К удивлению сестры, Джеферсон только на третий день после своего возвращения объявил, что сможет наконец подняться наверх. Шарлотте показалось, что брат не слишком сердечно поздоровался больной матерью. Конечно, он поцеловал ее в щеку и даже улыбнулся, а потом стал успокаивать, объясняя, что чувствует себя не так уж плохо. Но не было в его голосе тепла, выражение лица почти не изменилось, словно состояние матери и ее внешний облик не слишком его удивили.

Шарлотта привыкла к тому, как переменилась мать за время болезни. Всегда розовощекая, цветущая женщина, теперь она похудела, осунулась, цвет ее лица стал каким-то серым, землистым, взгляд – потухшим. Волосы поседели, даже приобрели желтоватый оттенок. Видно, что она угасает. А Джеферсон, который помнил ее другой – статной, свежей, бодрой, – воспринял все эти перемены достаточно спокойно: ни намека на переживание, ни тени беспокойства, ни капли сострадания в глазах.

Шарлотта гладила мать по руке и злилась на брата за черствость. Конечно, он сам болен, измотан, но это все равно не оправдывает его безразличного отношения к болезни родного человека.

Когда они спустились вниз, в гостиную, Джеферсон спросил:

– Что с ней? Доктор сказал тебе, что с ней?

– Опухоль в груди, и она продолжает расти.

– Я видел таких больных в лагере военнопленных. Она умирает.

Он проговорил это таким бесстрастным тоном, что Шарлотта в душе возмутилась. Как можно быть таким толстокожим! Почему брат так ведет себя? Ведь раньше он был совсем другим, и она ожидала от него проявления чуткости и сочувствия. А теперь Джеферсон стал каким-то чужим. Шарлотта не понимала, как ей дальше общаться с этим новым для нее человеком.

Она резко встала со стула.

– Пойду приготовлю ужин. Правда, теперь еда совсем не та, что раньше, если ты успел заметить.

– Теперь ничего не будет так, как раньше, – мрачно произнес Джеферсон.

Шарлотта отправилась на кухню. Девушка едва сдерживала слезы. Она так радовалась возвращению брата, а теперь…

Нет, он преодолеет депрессию, надо только подождать и перестать сердиться на него.

Приготовление ужина не заняло много времени – меню было довольно скудным. Шарлотта отнесла еду в столовую, где они с Джефом сели за длинный стол, за которым когда-то, еще до войны, собиралась вся семья.

Джеф потягивал виски. Первую бутылку он давно выпил и где-то отыскал еще одну. По выражению его лица невозможно было понять, о чем он думает. А когда они с Шарлоттой встречались взглядом, она пугалась – в глазах брата, некогда таких живых и сияющих, стояла какая-то пустота.

– Все пропало, Шарлотта, все, – неожиданно сказал Джеферсон. – Я имею в виду не только то, что создал отец здесь своими руками для нас, но и весь Юг. Все мертво и никогда не возродится. Проклятые янки позаботились об этом. – Он саркастически рассмеялся. – Больше никогда не будет так, как было раньше. И я уже никогда не стану прежним беспечным парнем.

Он горестно покачал головой и осушил стакан до дна. Слова брата отозвались болью в сердце Шарлотты. Она с сожалением смотрела на сломленного духом Джефа, сочувствовала ему, но в то же время никак не могла с ним согласиться. Да, война нанесла ему и душевные, и физические раны, нарушила всю его жизнь, разбила мечты. Но разве можно с этим смириться? Где же фамильная гордость Кингов? Их предки переживали не меньшие беды, но всегда находили в себе силы подняться и идти дальше! Так же и они с Джеферсоном смогут превозмочь себя, если только у Джефа осталась хоть капля самолюбия.

– Ты ошибаешься, Джеф, – сказала Шарлотта. – Далеко не все пропало.

Он удивленно посмотрел на нее:

– Ты это о чем?

– У нас есть шанс. Идем, я покажу тебе кое-что. – Она решительно встала из-за стола, подошла к брату и потянула его за руку. – Пойдем со мной, Джеф!

Он ухмыльнулся:

– Сестренка, оставь! Что бы это ни было, можно подождать. Я устал.

Но Шарлотта решила не жалеть его больше.

– То, что я покажу тебе, улучшит твое настроение.

– Нет, боюсь, ничто мне уже не поможет, – сокрушенно покачал головой Джеф.

– А это поможет! Обещаю! Пошли.

Он тяжело вздохнул, поднялся и послушно поплелся за сестрой. Шарлотта прихватила с собой лампу и, освещая путь, повела Джеферсона во двор. Там они подошли к сараю, который находился прямо за домом. В этом сарае раньше хранили табак. Прежде чем отпереть, Шарлотта обратилась к брату:

– Понимаешь, меня предупредили, что вот-вот придут янки. Холлистеры послали ко мне Джимми, и он рассказал, что солдаты грабят и сжигают все подряд. Мы с ним вместе и перенесли все в подпол под сараем, потом плотно закрыли люк, а сверху навалили грязной соломы и навоза. Солдаты не заметили крышку люка. Я боялась, что они подожгут сарай, но обошлось.

Шарлотта выпалила все это буквально на одном дыхании. Она так гордилась своей находчивостью и искренне радовалась, что ей повезло.

– Они не сожгли ничего! Такая удача!

– Чего они не сожгли?! – воскликнул Джеф, который ничего не понял. – О чем ты?

– А вот об этом!

Шарлотта распахнула дверь сарая, и на них сразу пахнуло ароматом высушенных листьев табака. При свете лампы они увидели подвешенные к потолку большие связки.

– Это все отборный сорт. Папин последний урожай, а потом он использовал новый метод просушивания.

Джеферсон в недоумении озирался вокруг.

– Отец вырастил этот табак? Когда?

– Буквально перед смертью. Ты был на войне, поэтому и не знаешь. Если бы янки нашли табак, то забрали бы все до последнего листочка. Слава богу, меня вовремя предупредили.

Джеф не разделял ее восторга. Он сказал:

– Шарлотта, не понимаю, какое это имеет отношение ко мне. Ну тебе удалось припрятать табак. Что из того?

– Да ты что, Джеферсон! За этот табак можно выручить кучу денег! Во время войны почти никто не выращивал его, запасы табака иссякли, и на него с каждым днем увеличивается спрос. Ведь до нового урожая пройдет немало времени.

– И почему это должно меня приободрить?

– Но благодаря деньгам, вырученным за табак, мы сможем снова встать на ноги! Мы будем в состоянии возродить наши земли!

– Так ты что, хочешь заняться земледелием? Думаешь, что и я стану фермером? – Джеферсон удивленно посмотрел на нее. – Шарлотта, у меня за спиной четыре года несчастий, горя и боли. Я вернулся домой совсем не для того, чтобы возиться с землей.

– Но Кинги всегда занимались фермерством! Вспомни, отец рассказывал нам о том, как наш дед приехал сюда возделывать землю!

– Моя дорогая сестра, ты никак не можешь взять в толк то, что я тебе говорю. Пойми наконец: те дни благоденствия ушли безвозвратно. Плантаций больше не будет. Как и солидных плантаторов, которые курят на веранде сигары, пока их рабы трудятся в поле!

– У папы никогда не было рабов!

– Не важно. Он нанимал работников за плату. Даже если мы с тобой и найдем надежных людей, то не сможем платить им. Нам придется самим обрабатывать землю. Мы должны будем трудиться, как рабы. То есть я один!

– Я буду работать вместе с тобой! – решительно заявила Шарлотта.

– Ты? Женщина будет работать в поле? Ни одна южанка никогда не делала этого! Что скажут соседи?

– Меня не интересует мнение соседей. Важнее другое… – Тут она внимательно посмотрела в глаза брату. – Но ведь тебе надо чем-то заниматься, Джеф. Если ты не собираешься возделывать землю, что же будешь делать?

– На сегодняшний день – ничего, потому как плохо себя чувствую. Но гробиться, выращивая табак, я не буду.

– Как же ты прокормишься? Или надеешься, что я буду содержать тебя?

Он гордо вскинул голову:

– Нет, этого мне не надо. Я больше не ребенок, Шарлотта. Тебе не стоит беспокоиться, я справлюсь.

Он повернулся и, хромая, вышел из сарая. Радуясь тому, что ей все же удалось расшевелить брата, Шарлотта последовала за ним. В нем заговорило самолюбие, а это уже кое-что. Девушка догнала Джеферсона почти у дверей дома. Тот даже не взглянул на сестру, а прошел сразу в столовую.

– Джеф, ты собираешься доесть свой ужин? Сейчас я его разогрею, а то он успел остыть.

– He надо. Есть я не буду, а лучше выпью, – бросил он, не поворачиваясь.

Шарлотта в растерянности топталась на пороге.

– Разве ты не поднимешься к маме? Не пожелаешь ей спокойной ночи?

Джеф сел за стол и молвил ледяным тоном:

– Мне нечего ей сказать. О чем нам толковать? О том, как мы оба пострадали от жестокостей войны? Нет, уволь меня от этого, дорогая. Пожелай спокойной ночи от моего имени. И скажи, – он бросил на Шарлотту колючий взгляд, – что я пытаюсь утопить свою тоску в стакане виски. Ей, пожалуй, стоит сделать то же самое.

Шарлотта вышла за дверь и застыла, стиснув в отчаянии руки. Она ужасно сердилась на брата, но не спешила ему все высказать. Пока. Что же такое с ним происходит? Конечно, ему пришлось нелегко, с этим никто не спорит, но другие тоже воевали и пострадали не меньше. Здешние парни стали возвращаться в родные места сразу же после окончания войны, многих Шарлотта знает, и они уже трудятся на своих фермах.

Джеферсону нужно поскорее прийти в себя. Чем дольше он будет пребывать в депрессии, тем труднее потом начать новую жизнь. Но Шарлотта верит в него, надеется, что брат не утратил чувства собственного достоинства. Он же носит фамилию Кинг! Нельзя на него сейчас слишком давить. Этим девушка только восстановит его против себя.

Она наберется терпения. Ведь недаром говорят, что время лечит. И безусловно, алкоголь ему не поможет. Хорошо, что спиртного больше в доме нет. Джеферсон без денег, он не сможет купить себе еще бутылку. А Шарлотта вовсе не собирается потакать ему, ни цента не даст на выпивку! У нее слишком мало денег, и ей они нужны на жизнь.

Надо начинать что-то делать, если брат не хочет позаботиться о семье. Может быть, она сама попробует продать табак.

С этими мыслями Шарлотта отправилась наверх. Прежде чем зайти к матери, она немного постояла, стараясь принять беззаботный вид. Мама не должна знать о том, что они с Джефом повздорили. Разве ей скажешь, что он сидит внизу за бутылкой виски вместо того, чтобы зайти проведать родную мать?

Шарлотта пригладила волосы и открыла дверь в спальню матери. Элис Кинг дремала в неудобной позе – голова почти сползла с подушки. При тусклом свете лампы ее лицо казалось еще бледнее.

Шарлотта подошла к кровати и положила руку на плечо, матери.

– Мама, дай я помогу тебе улечься, – тихо сказала она. – У тебя заболит шея.

Открыв глаза и увидев дочь, Элис Кинг немного разочарованно проговорила:

– А, Шарлотта, это ты! А где же Джеферсон? Где мой мальчик?

Шарлотта почувствовала легкий укол ревности – Джеферсон всегда был маминым любимчиком!

Но ей сейчас же стало стыдно за такие мысли. Она улыбнулась матери и ответила:

– Он такой измученный, мама. Я уговорила его пойти спать пораньше.

– Я так рада, что мой сыночек вернулся ко мне! – сказала мать и снова задремала.

Шарлотта погладила ее по голове и присела на стул, поджидая, пока мать заснет. Мысли о состоянии несчастной не давали ей покоя. Лучше ей не становится, и доктор Бернс не может толком помочь, не зная, как лечить подобные заболевания. Но он единственный врач на всю округу, а кроме того, ему можно заплатить табаком или продуктами, когда нет денег.

«Скоро, мама, – мысленно пообещала Шарлотта, – я получу деньги за свой табак и тогда приглашу к тебе доктора из Дарема».

Очень скоро Шарлотта узнала, что продать табак будет не так легко, как ей казалось. У даремских закупщиков нет наличных денег, они обещают заплатить позже, но не знают, когда именно, а это Шарлотту никак не устраивает.

Оказалось, что единственный человек в Дареме, способный рассчитаться за партию табака прямо сейчас, это Слоуд Латчер. Шарлотта никогда его не видела, он только недавно приехал в эти края, но была наслышана о нем. Откуда он родом, неизвестно. Появился в Дареме во время войны и занялся разного рода коммерческими делами, а также ростовщичеством. Ходили слухи, что Латчер разбогател в Новом Орлеане, где якобы держал сеть борделей. К его услугам прибегали многие, ведь денег во время войны не имели даже банкиры. Сейчас число клиентов Латчера, естественно, растет, хоть условия он ставит поистине грабительские.

Шарлотта знала, что Латчер берет под залог целые фермы под Даремом и быстро становится их владельцем. Тем не менее девушка решила нанести ему визит, так как ей терять нечего. Другой возможности продать партию табака в городе нет, а ехать куда-то с грузом, к тому же одной, без сопровождения, не очень-то легко. Так что надо попытать счастья у Латчера, тем более что она не собирается просить деньги в долг, а хочет продать товар.

Контора Слоуда Латчера находилась в здании склада на Джексон-стрит, недалеко от станции. Войдя туда, Шарлотта сразу же почувствовала терпкий аромат – большая часть помещения была заполнена листьями, сортировкой которых занимались несколько рабочих. В большинстве своем это были негры. В дальнем конце склада листья рубили в крошку. В воздухе стояло облако табачной пыли, и Шарлотта, не выдержав, несколько раз громко чихнула.

– Господи, такая изящная женщина, а чихает на весь склад! – раздался позади нее чей-то веселый голос.

Она повернулась и увидела невысокого, полного мужчину, который, улыбаясь, смотрел на нее. От удивления девушка буквально застыла на месте. На его голове красовался белоснежный цилиндр, а одежда поражала обилием цветов: ярко-малиновый бархатный сюртук, канареечно-желтая рубашка, фиолетовые брюки и рыжие ботинки. Довершал этот необычный наряд зеленый галстук с массивным золотым зажимом, украшенным огромным рубином.

Проследив взгляд Шарлотты и поняв его по-своему, мужчина сказал:

– Любуетесь моим нарядом, юная леди? Мне самому он очень нравится.

Шарлотта рассмеялась – в самодовольстве этому человеку не откажешь, но держит он себя довольно дружелюбно.

– Точно, сэр! Я никогда ничего подобного не видела, – искренне призналась Шарлотта.

– Мой вид шокирует, не правда ли? Вот и хорошо, именно этого я и добиваюсь. Очень важно, чтобы меня видели издалека.

– А чем вы занимаетесь?

– Я, моя дорогая юная леди, аукционист и занимаюсь продажей табака. Зовут меня Клайд Уотсон, но некоторые называют Денди, правда, непонятно почему.

– А я – Шарлотта Кинг. Мне приходилось слышать кое-что о табачных аукционах, но я не представляю, как это происходит. У нас в Дареме ничего подобного раньше не было.

– Вот потому я и здесь. Вашему городу необходимо продемонстрировать искусство настоящей торговли, – с воодушевлением заявил Клайд Уотсон. – Уверяю вас, табачная индустрия находится накануне великих свершений, и люди моей профессии будут играть в этом деле очень важную роль.

– Вы работаете на мистера Латчера?

– Только что я беседовал с ним, – ответил Уотсон, состроив недовольную гримасу. – Сомневаюсь, что могу понадобиться мистеру Латчеру. У него нет дара предвидения, тут уж ничего не поделаешь. Но скажите, мисс Кинг, а что вас привело сюда? Вы занимаетесь продажей табака?

Шарлотта спохватилась – за всеми этими разговорами она совсем забыла о цели своего визита.

– В некотором роде. Мне надо повидать мистера Латчера.

– Надеюсь, вам повезет больше, чем мне. Его кабинет в той стороне, наверху. – И он махнул рукой в дальний конец здания.

Шарлотта поглядела туда и увидела в углу лестницу, ведущую на длинный балкон, куда выходило несколько дверей.

– Понятно. Тогда мне надо идти.

– Желаю удачи, юная леди. Но прежде чем мы расстанемся, разрешите предложить вам мою визитную карточку. Может, вам когда-нибудь понадобится моя помощь.

Он вручил Шарлотте карточку и поклонился:

– До свидания, мисс Кинг!

Шарлотта стала пробираться между мешками и стойками к указанной лестнице. Кабинет оказался в самом конце балкона, на приоткрытой двери висела табличка с именем Слоуда Латчера. Заглянув внутрь и увидев в кабинете мужчину за письменным столом, Шарлотта постучала по косяку. Мужчина поднял голову и вопросительно поглядел на нее:

– Что вам угодно?

– Вы мистер Латчер?

– Да. Чем могу быть полезен, мадам?

– Мисс. Мисс Шарлотта Кинг.

Девушка вошла в кабинет. Мужчина встал из-за стола. Ее поразило, каким высоким и худым он был. Казалось, сюртук его обтягивал одни кости. А она еще Джеферсона считала изможденным! Шарлотта обратила внимание на длинные руки с костлявыми пальцами и черными волосами на тыльной стороне ладони. В голове у нее промелькнуло сравнение с пауком.

Лицо этого человека произвело на девушку еще большее впечатление – вытянутое, худое, с выступающими скулами и впалыми щеками. Латчер улыбнулся, обнажив при этом большие желтые зубы. Шарлотта содрогнулась от неприязни, но еще более ее бросило в дрожь от одного только взгляда его маленьких, колючих глазок.

– Кинг? – переспросил Латчер. – Вы не родственница Гарднера Кинга, которому принадлежали табачные плантации к северу от города?

– Да. Это был мой отец.

– Я слышал, он умер. Примите мои соболезнования, мисс Кинг. А теперь к делу. Что привело вас ко мне? – При этом он буквально впился в нее взглядом. – Если вы хотите денег под залог вашей земли, то я больше этим не занимаюсь. Видите ли, поддался на уговоры нескольких фермеров, пришлось потом лишить их имущественного права. А что я имею с этих ферм? Ничего.

– Я слышала про это, – довольно резко сказала Шарлотта. – Но я не собираюсь просить денег.

– А чего же вы хотите?

– Я знаю, что вы покупаете табак. Правда?

– Да, именно это я и делаю. Но про вас не слышал, мисс. Разве вы сажали табак после смерти отца?

– Нет, сэр. Но у меня остался последний урожай, собранный отцом.

– Значит, солдаты его не забрали?

– Мне удалось спрятать почти все. Так как, мистер Латчер? У вас появился интерес к сделке?

– Пожалуй, мисс Кинг. Но прежде я хотел бы взглянуть на ваш табак.

– Конечно.

Латчер взял со стола блокнот и полистал его.

– Вас устроит, если я приеду завтра днем? Скажем, часа в три?

Латчер приехал даже раньше, чем обещал. Шарлотта только что закончила мыть посуду после обеда, как услышала голоса во дворе. Джеферсон давно находился там – во время обеда обиделся на нее за то, что она не дала ему денег на выпивку, и вышел. Но с кем он разговаривает? Девушка вытерла руки и поспешила на крыльцо.

Джеферсон беседовал со Слоудом Латчером. У дома стояла новехонькая двуколка, в которую был впряжен вороной красавец конь. Латчер в дорогом черном костюме стоял, поставив одну ногу на ступеньку, и носовым платком вытирал пыль с лакированного ботинка.

При виде Шарлотты он выпрямился и приподнял шляпу.

– Ваш брат только что поведал мне об ужасах плена, мисс Кинг, – сказал он, сокрушенно покачав головой. – Янки жестоко обращались с нашими парнями. Какой кошмар!

«А где же были вы, мистер Латчер, когда наши парни сражались и умирали?» Но вслух Шарлотта произнесла деловым тоном:

– Пойдемте, мистер Латчер, я покажу вам табак.

– Конечно, мисс Кинг.

– Я тоже пойду, сестренка, – заявил Джеф. Шарлотта было обрадовалась – наконец-то брат проявил интерес к делу! Но осеклась, поняв, что его волнует. Деньги! И известно почему. Она даже хотела попросить Джефа остаться дома, но передумала, так как он наверняка устроил бы сцену. В сарае Латчер тщательно осмотрел все связки листьев. Он щупал и нюхал. Шарлотта, стоя за его спиной, заметила:

– Как видите, сэр, это высший сорт великолепного табака. Папа был настоящим специалистом в этом деле.

– Я видел сорта и получше, но и этот совсем не плох, – сказал Латчер без всякого воодушевления и повернулся к Шарлотте. – Дело в том, что я уже закупил большую партию табака, а так как со сбытом ситуация еще не очень ясна…

– Как это не очень ясна? – прервала его Шарлотта. – Насколько мне известно, сэр, сейчас на рынке мало табака, ведь во время войны почти никто его не выращивал!

– Может быть, это и так, но мне кажется, я уже затоварился, – процедил Латчер сквозь зубы. – Самое большее, что я могу вам предложить, это десять центов за фунт.

– Да вы что? Это же все равно, что отдать его даром, просто так. Нет, я не могу продать по такой цене.

– Сожалею, мисс Кинг. Вам, конечно, очень нужны деньги, но я не занимаюсь благотворительностью. Я – бизнесмен, – сказал он с гадкой улыбкой на губах. – Ну ладно! Чтобы не показаться вам бесчувственным, предложу вам пятнадцать центов за фунт. Это мое последнее слово.

– Да я лучше сожгу его! – возмутилась Шарлотта. Голос ее дрожал, она даже сжала кулаки от гнева. – Вы, сэр, просто негодяй! Я многое слышала про вас, теперь и сама вижу: эти разговоры – чистая правда. Вы же прекрасно знаете, что у других закупщиков нет наличных денег, и используете сложившуюся ситуацию в корыстных интересах. Весь Юг поставлен на колени. Такого поведения можно ожидать от янки, но не от соотечественника. Это же форменный грабеж! Почему бы вам не приставить к моему виску пистолет и не велеть вашим лакеям забрать у меня табак?

Латчер побледнел, в его глазах блеснули злые огоньки.

– Ни один мужчина не осмеливается так говорить со мной! И я не потерплю оскорблений от женщины!

Шарлотта гордо подняла голову.

– Тогда соизвольте удалиться!

– Шарлотта, – тихо сказал Джеферсон, взяв сестру за локоть. – Не надо говорить таким тоном с мистером Латчером. Он сделал нам разумное, по его понятию, предложение. Пожалуй, нам стоит принять его.

– Нет! – Она выдернула руку. – Тебе не удастся уговорить меня. А ему не удастся обвести меня вокруг пальца! Попрошу вас уйти, сэр. Здесь Кинги хозяева.

– Если вы будете продолжать так вести себя, Кинги могут перестать быть здесь хозяевами, – саркастически заметил Латчер.

– Но пока это так, мы не желаем вас тут видеть.

– Очень хорошо, я ухожу. Но вы еще пожалеете об этом.

Снова вмешался Джеф.

– Пожалуйста, Шарлотта, – сказал он. – Я думаю, нам следует согласиться.

Шарлотта не слушала его. Она гневно смотрела на Латчера, который, в свою очередь, так глянул на нее, что у девушки по спине побежали мурашки. Теперь это ее враг до конца жизни. Но она не отступит.

Латчер стремительно вышел вон. Джеферсон, хромая, последовал за ним.

– Мистер Латчер, – говорил он на ходу, – я уверен, что моя сестра погорячилась. Она еще передумает, когда успокоится.

Шарлотта осталась стоять в сарае, в отчаянии глядя на злополучный табак. Что теперь делать с ним? Ей даже захотелось плакать, но она постаралась взять себя в руки.