Kitobni o'qish: «Мэри Поппинс возвращается»
© Перевод Игоря Родина
⁂
Глава 1
Воздушный змей
Стояло чудесное летнее утро. Все вокруг казалось таким чистым и блестящим, словно за ночь во всем мире сделали генеральную уборку.
Окна домов на Вишневой улице ослепительно вспыхивали, а тонкие ветви больших Вишен отбрасывали на стены причудливые тени.
Вокруг не было слышно ни звука, только тихо звенел колокольчик Мороженщика, катавшего туда-сюда свою тележку.
КУПИ – НЕ ПОЖАЛЕЕШЬ! – гласила надпись на ней.
Вскоре из-за угла появился Трубочист и поднял черную, испачканную сажей руку.
Мороженщик со звоном подъехал к нему.
– На пенни, – попросил Трубочист. Облокотившись на длинную щетку, он стал кончиком языка слизывать мороженое. Когда вафельный стаканчик опустел, Трубочист аккуратно завернул его в носовой платок и спрятал в карман.
– Вы что, не едите вафель? – удивился Мороженщик.
– Нет, просто я их коллекционирую, – пояснил Трубочист и, подхватив щетку, через парадную дверь вошел в дом Адмирала Бума (ведь у Адмирала не было, в отличие от мисс Ларк, специальной калитки для Булочника, Молочника, Мясника и Трубочиста).
Мороженщик со звоном покатил тележку дальше, и тени от Вишен заплясали на ее гладких белых боках.
– Никогда не думал, что здесь может быть так тихо! – пробормотал он, оглядываясь в поисках покупателей.
И в этот самый момент из дома № 17 донесся громкий крик. Мороженщик поспешно покатил к воротам в надежде на заказ.
– Я не вынесу! Я просто больше не вынесу! – в ярости вопил мистер Бэнкс, бегая от двери к лестнице и обратно.
– В чем дело? – испуганно спросила миссис Бэнкс, выглядывая из столовой. – И что это ты пинаешь?
Мистер Бэнкс снова наподдал ногой, и что-то черное, описав широкую дугу, шлепнулось посреди лестницы.
– Моя шляпа! – процедил он сквозь зубы. – Мой лучший котелок!
Он взбежал по лестнице и опять пнул шляпу, которая, стремительно взлетев вверх, через мгновение упала к ногам миссис Бэнкс.
– Что-то случилось с твоим котелком? – обеспокоенно спросила она (хотя гораздо больше ее волновало, не случилось ли что с самим мистером Бэнксом).
– Посмотри – и увидишь! – взревел он в ответ.
Дрожа, миссис Бэнкс подняла котелок. Он был весь покрыт большими блестящими пятнами, издающими резкий запах.
Миссис Бэнкс осторожно понюхала поля.
– Похоже, пахнет гуталином.
– А это и есть гуталин! – рявкнул мистер Бэнкс. – Робертсон Эй почистил мой котелок сапожной щеткой! Нагуталинил его!
Глаза миссис Бэнкс расширились от ужаса.
– Я не знаю, что происходит в этом доме! – продолжал мистер Бэнкс. – Все кувырком! Вода для бритья слишком горячая, кофе, наоборот, – слишком холодный! А теперь – это!
Он вырвал шляпу из рук жены и схватил свой портфель.
– Я ухожу! И не знаю, вернусь ли когда-нибудь обратно! Возможно, я отправлюсь в далекое плавание!
Затем он нацепил котелок и, изо всех сил хлопнув дверью, с такой скоростью выскочил из ворот, что сбил с ног Мороженщика, который все это время с интересом прислушивался к их разговору.
– Сам виноват! – зло бросил мистер Бэнкс. – Нечего тут болтаться!
И он помчался в Сити. А его начищенный котелок сверкал на солнце, будто драгоценный камень.
Мороженщик осторожно поднялся и, убедившись, что все кости целы, отметил это знаменательное событие, съев двойную порцию мороженого…
– О боже! – простонала миссис Бэнкс, услышав стук захлопнувшихся ворот. – Так оно и есть! Все кувырком! Вначале одно, потом другое! С тех пор как Мэри Поппинс ушла от нас, жизнь в этом доме стала невыносимой!
Она села на ступеньку и, достав носовой платок, расплакалась.
Она плакала и припоминала все беды, обрушившиеся на ее семью с того самого дня, когда Мэри Поппинс так внезапно исчезла.
– Только что была и вдруг ушла неизвестно куда! Просто возмутительно… – всхлипывала миссис Бэнкс.
После Мэри Поппинс в доме появилась няня Грин. Но, не проработав и недели, она потребовала расчет. А все из-за того, что Майкл плюнул в нее! Ее сменила няня Браун, которая в один прекрасный день просто не вернулась с прогулки. А немного позже обнаружилось, что вместе с ней из столовой исчезли и все серебряные ложки…
После няни Браун была мисс Квигли, гувернантка, которую пришлось уволить из-за того, что каждое утро перед завтраком она имела обыкновение по три часа играть гаммы, а мистер Бэнкс терпеть не мог музыки.
– А потом, – жаловалась миссис Бэнкс в носовой платок, – у Джейн была корь, в ванной сломался душ, морозом побило Вишни возле дома…
– Прошу прощения, мэм!
Миссис Бэнкс подняла глаза и увидела миссис Брилл, кухарку.
– На кухне труба дымит! – угрюмо сообщила миссис Брилл.
– О боже! – вскрикнула миссис Бэнкс. – Опять! Надо сказать Робертсону Эю, чтобы прочистил. Кстати, где он?
– Спит, мэм. В чулане. А если этот парень спит, ничто на свете не сможет его разбудить – даже землетрясение или грохот тамтамов, – говорила миссис Брилл, спеша вслед за хозяйкой на кухню.
Общими усилиями им удалось погасить огонь, но неприятности миссис Бэнкс на этом не окончились.
Не успела она позавтракать, как с лестницы донесся какой-то грохот.
– Господи! Что там еще? – простонала миссис Бэнкс и пошла выяснять, что случилось.
– О, нога! Моя нога! – громко причитала горничная Элен, сидя на ступеньках в окружении битых тарелок и чашек.
– Что с ней такое? – раздраженно спросила миссис Бэнкс.
– Сломалась! – ответила Элен слабым голосом и прислонилась к перилам.
– Ерунда, Элен! Просто вы растянули лодыжку, вот и все!
Но Элен снова и снова повторяла:
– О, нога сломалась! Что мне теперь делать? О, нога сломалась! Что мне теперь делать?
В это время из Детской раздался пронзительный плач Близнецов. Они подрались из-за синей пластмассовой уточки. К их крикам присоединились голоса Джейн и Майкла, которые до этого рисовали красками на обоях, а теперь заспорили, каким у зеленой лошади должен быть хвост – фиолетовым или красным. Но весь этот шум покрывали равномерные, будто бой барабана, причитания горничной Элен:
– Нога сломалась! Что мне теперь делать?
– Это, – взвыла миссис Бэнкс, – последняя капля!
Уложив Элен в постель и сделав ей на ногу холодный компресс, миссис Бэнкс поднялась в Детскую.
Джейн с Майклом бросились ей навстречу.
– Правда, красный хвост лучше? – сходу выпалил Майкл.
– Ой, мамочка, не позволяй ему говорить такие глупости! У лошадей не бывает красных хвостов! Ведь так? – перебила его Джейн.
– А фиолетовые хвосты, по-твоему, бывают? – завопил Майкл.
– Моя утка! – вторил ему Джон, вырывая игрушку у Барбары.
– Нет, моя, моя! – кричала Барбара, вырывая ее, в свою очередь, у Джона.
– Дети! Дети! – Миссис Бэнкс в отчаянии заломила руки. – Замолчите или я сойду с ума!
Сразу стало тихо. Дети с интересом смотрели на свою маму, пытаясь понять, правду она говорит или нет, а заодно и представить, на кого она будет похожа, если и впрямь сойдет с ума.
– Итак, – сказала миссис Бэнкс, – ваше поведение просто ужасно! У бедняжки Элен что-то с ногой, поэтому присматривать за вами некому! Идите в Парк и поиграйте там до чая. Джейн и Майкл, позаботьтесь о Близнецах. Джон, отдай уточку Барбаре, а сам вечером с ней поиграешь. Майкл, можешь взять своего нового воздушного змея. А теперь – наденьте шапки…
– Но я хочу дорисовать лошадь! – сердито возразил Майкл.
– С какой стати мы должны идти в Парк? – поддержала его Джейн. – Чего мы там не видели?
– Потому что мне нужен покой! – отрезала миссис Бэнкс. – И если вы будете вести себя хорошо, то к чаю получите кокосовый торт.
И прежде чем они успели сказать еще хоть слово, миссис Бэнкс нахлобучила им шапки и согнала всех четверых вниз.
– Осторожнее переходите улицу! – крикнула она им вслед.
Джейн катила коляску с Близнецами, а Майкл нес воздушного змея.
Выйдя из ворот, они посмотрели направо. Никого. Посмотрели налево. Тоже никого… Только где-то в конце улицы Мороженщик все звонил в свой колокольчик.
Джейн двинулась вперед. Майкл поспешил за ней.
– Ненавижу такую жизнь! – пожаловался он своему змею. – Все кувырком!
Джейн докатила коляску до пруда.
– А теперь, – сказала она Близнецам, – дайте-ка мне уточку!
В ответ они дружно завопили и что было сил вцепились в игрушку каждый со своего конца.
С трудом разжав их пальцы, Джейн пустила уточку в пруд.
– Смотрите, – воскликнула она, – уточка отправилась в Индию!
Близнецы увидели, как игрушка медленно уплывает от них, и заревели в два голоса.
Джейн обежала пруд и пустила уточку обратно.
– А теперь, – крикнула она радостно, – в Канаду!
Но Близнецов это, похоже, не развеселило.
– А сейчас в Нью-Йорк!
Близнецы завопили еще громче.
Джейн всплеснула руками:
– Майкл, что с ними делать? Если отдать утку, то они опять подерутся, а если нет, то они никогда не кончат реветь!
– Надо запустить змея! – придумал Майкл. – Смотрите, дети! Смотрите!
Он поднял красивого желто-зеленого змея и стал разматывать веревку. Близнецы безо всякого интереса наблюдали за ним. Подняв змея над головой, Майкл побежал. Змей взмыл на мгновение в воздух, а потом со всего маху шлепнулся на траву.
– Попробуй еще раз! – подбодрила Майкла Джейн.
– Подержи, пока я разбегусь! – попросил Майкл.
На этот раз змей поднялся чуть выше. Но его длинный, украшенный кисточками хвост запутался в ветвях большой липы, и змей бессильно повис средь листвы.
Близнецы дружно заплакали.
– О боже! – вырвалось у Джейн. – Снова все кувырком!
– Эй! Эй! Эй! Что это такое? – вдруг раздался голос позади них.
Обернувшись, ребята увидели одетого во френч и форменную фуражку Смотрителя Парка. Он собирал разбросанные повсюду бумажки, накалывая их на длинную остроконечную палку. Джейн молча указала на липу. Смотритель поднял голову, и лицо его сделалось очень строгим.
– Так-так! Нарушаете правила? Здесь сорить не положено! Ни на земле, ни на деревьях!
– А это не мусор. Это змей, – объяснил Майкл.
Смотритель внимательно посмотрел на липу, и на его лице появилась мягкая, добродушная и даже чуть глуповатая улыбка.
– Змей? Ах, да-да-да… Надо же, я очень давно не запускал змеев. С тех пор, как был мальчиком.
Он быстро вскарабкался на дерево и спустился, осторожно держа змея под мышкой.
– Сейчас, – воскликнул Смотритель радостно, – мы его как разгоним! Да как запустим! – И он потянулся за веревкой.
Майкл спрятал катушку за спину.
– Спасибо, но мне хочется самому.
– Конечно-конечно! Но можно я буду тебе помогать? – жалобно попросил Смотритель. – Ведь это я достал его с дерева! И я не запускал воздушных змеев с самого детства.
– Ну ладно, – смилостивился Майкл, вовсе не желая прослыть жадиной.
– Спасибо! Спасибо! – обрадовался Смотритель. – Я отойду на десять шагов. А когда я крикну «Давай!» – беги.
И он принялся громко отсчитывать шаги.
– …Восемь, девять, десять!
Повернувшись, он поднял змея высоко над головой.
– Давай!
Майкл побежал.
– Отпускай! – завопил Смотритель.
Сзади послышался легкий хлопок, веревка натянулась, и катушка начала быстро раскручиваться.
– Летит! Летит! – закричал Смотритель.
Майкл оглянулся. Змей быстро набирал высоту, и, казалось, маленькие кисточки на его хвосте постепенно из желто-зеленых превращаются в синие.
Смотритель вытаращил глаза.
– Никогда не видел такого змея! Даже когда был маленьким мальчиком, – пробормотал он.
Небольшое облачко на мгновение закрыло солнце и стало быстро перемещаться по небу.
– Оно летит прямо к нашему змею! – взволнованно прошептала Джейн.
А змей, щелкая хвостом на ветру, взлетал все выше и выше, пока не превратился в маленькую темную точку на небе.
Облако медленно приближалось.
– Все, пропал, – сказал Майкл, когда точка скрылась за серой пеленой.
Джейн слегка вздохнула. В коляске замолкли Близнецы, и установилась какая-то странная тишина. Только веревка рвалась у Майкла из рук, словно хотела и его унести в заоблачную высь. Затаив дыхание, все ждали, когда змей появится опять. Наконец Джейн не выдержала.
– Майкл! – закричала она, хватаясь за натянутую, будто струна, веревку. – Тяни! Тяни же!
Майкл покрепче ухватился за катушку и изо всех сил потянул. Безрезультатно. Он дернул еще раз, еще и еще.
– Не могу, – с трудом переводя дыхание, произнес он, – не идет!
– Я помогу! – предложила Джейн. – Раз-два, взяли!
Но как они ни старались, веревка не поддавалась, и змей по-прежнему прятался где-то за облаком.
– Дайте-ка я! – сказал важно Смотритель. – Когда я был маленьким мальчиком, мы делали это так.
Ухватившись за веревку чуть повыше руки Джейн, он коротко и сильно дернул. Веревка как будто слегка подалась.
– А теперь все вместе! Взяли! – крикнул Смотритель и отбросил в сторону фуражку.
Джейн с Майклом снова потянули изо всех сил.
– Идет! – прохрипел Майкл.
Внезапно веревка ослабла, и какой-то маленький предмет, пробив облако, стал плавно опускаться вниз.
– Наматывай! – скомандовал Смотритель, повернувшись к Майклу.
Но веревка наматывалась на катушку сама собой. Ниже и ниже опускался змей, кружась в каком-то диком танце. Джейн слегка ахнула.
– Что-то произошло! Это не наш змей! – воскликнула она. – Это какой-то другой!
Они пригляделись. И точно. Змей был не желто-зеленым, а синим! Подпрыгивая и кувыркаясь, он опускался все ниже и ниже. Внезапно Майкл завопил:
– Джейн! Джейн! Это не змей! Это похоже… это похоже на…
– Тяни! Тяни скорей! – едва не задохнулась Джейн. – Я больше этого не вынесу!
Когда непонятный предмет снизился до вершин самых высоких деревьев, дети смогли разглядеть его лучше. Вместо змея на веревке спускалась… человеческая фигура! Странное дело, но фигура казалась подозрительно знакомой! На ней было синее пальто с серебряными пуговицами и соломенная шляпка, украшенная маргаритками. Под мышкой торчал зонтик с ручкой в форме головы попугая. В одной руке она сжимала коричневый ковровый саквояж, а в другой – конец той самой веревки, за которую тянули Майкл и Джейн.
– Ой! – издала Джейн ликующий возглас. – Это она!
– Знаю! – закричал Майкл, сматывая веревку дрожащими руками.
– Батюшки! – пробормотал Смотритель, протирая глаза. – Батюшки!
А странная фигура все продолжала опускаться. Вот ее ноги слегка коснулись вершины стоящего неподалеку молодого деревца… Теперь дети уже могли различить так хорошо знакомые им черты: черные как смоль волосы, блестящие синие глаза и маленький вздернутый носик, ну совсем как у голландской куклы… Наконец фигура, аккуратно пролетев меж ветвями старой липы, бесшумно опустилась на газон. От радости Майкл даже выронил катушку. Через мгновение они с Джейн как сумасшедшие понеслись к липе.
– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! – кричали они, повиснув на ней.
Сзади, словно петушки на заре, заливались Близнецы. Смотритель Парка то открывал, то закрывал рот, словно пытаясь что-то сказать, но не находил слов.
– Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то! – дико вопил Майкл, хватая то руку Мэри Поппинс, то ее саквояж, то зонтик – лишь бы чувствовать, что это не сон и что она действительно здесь.
– Мы знали, что вы вернетесь! Мы нашли письмо с оревуаром! – кричала Джейн, прижимаясь к синему пальто.
На мгновение довольная улыбка осветила лицо Мэри Поппинс: улыбались и губы, и вздернутый носик, и пронзительные синие глаза… Впрочем, улыбка тут же исчезла.
– Буду очень обязана, – заметила Мэри Поппинс, высвобождаясь из детских объятий, – если вы вспомните, что это общественное место, а не медвежья берлога! Что за поведение! Где, позвольте спросить, ваши перчатки?
Ребята стали лихорадочно шарить в карманах.
– Гм! Наденьте их, будьте добры!
Дрожа от волнения и радости, Джейн с Майклом послушно натянули перчатки и надели шапки.
Мэри Поппинс подошла к коляске. Близнецы радостно залопотали, когда она устроила их поудобнее и поправила плед.
– Кто пустил эту утку в пруд? – спросила она знакомым строгим тоном.
– Я, – отозвалась Джейн. – Это для Близнецов. Она плывет в Нью-Йорк.
– Что ж, будь любезна, вытащи ее! – сказала Мэри Поппинс. – Она уже не плывет в Нью-Йорк, где бы он ни находился, а отправляется домой пить чай.
И, повесив ковровый саквояж на ручку коляски, она покатила ее к воротам Парка. Но Смотритель, к которому наконец вернулся дар речи, преградил ей путь.
– Послушайте, – начал он, тараща глаза на Мэри Поппинс, – я буду вынужден доложить об этом! Это совершенно против правил! Сваливаться вот так, прямо с неба! Откуда, хотел бы я знать, вы появились? А?
Он запнулся: Мэри Поппинс смерила его таким взглядом, что Смотрителю сразу же захотелось очутиться где угодно, только подальше от этого места.
– Если бы я была Смотрителем Парка, – чопорно заметила она, – я бы, во-первых, надела фуражку, а во-вторых, застегнулась на все пуговицы! Позвольте!
И, надменно отстранив его, она покатила коляску дальше. Покраснев, Смотритель нагнулся, чтобы подобрать фуражку. Когда он снова поднял глаза, Мэри Поппинс с детьми уже скрылась за воротами дома № 17 по Вишневой улице.
Смотритель взглянул на дорожку. Потом, задрав голову, уставился на небо. Затем снова стал исследовать дорожку. Сняв с головы фуражку, он задумчиво поскреб затылок.
– Никогда не видел ничего подобного! – пробормотал он, запинаясь. – Даже когда был маленьким мальчиком!
И нетвердой походкой он побрел прочь.
– Да это же Мэри Поппинс! – воскликнула миссис Бэнкс, едва ребята переступили порог дома. – Откуда вы? Из синей дали?
– Да! Она опустилась… – начал радостно Майкл, но тут же осекся, так как Мэри Поппинс наградила его одним из своих самых свирепых взглядов.
– Я обнаружила их в Парке, мэм, – сказала она, поворачиваясь к миссис Бэнкс, – и привела домой!
– Вы собираетесь остаться?
– В настоящее время да, мэм.
– Но, Мэри Поппинс, в прошлый раз вы покинули нас, ни слова не сказав… не предупредив! Могу ли я надеяться, что вы этого не сделаете вновь?
– Нет, не можете, мэм, – спокойно ответила Мэри Поппинс.
Миссис Бэнкс совершенно растерялась.
– Но… но вы больше не исчезнете столь внезапно? – спросила она неуверенно.
– Не могу сказать этого наверняка, мэм.
– О! – издала непонятное восклицание миссис Бэнкс, так как ничего другого ей просто не пришло в голову.
И не успела она опомниться, как Мэри Поппинс, подхватив саквояж, повела детей наверх. Миссис Бэнкс молча смотрела им вслед, пока дверь Детской не захлопнулась. Облегченно вздохнув, она поспешила к телефону.
– Мэри Поппинс вернулась! – радостно сообщила она, набрав нужный номер.
– Правда? – удивился мистер Бэнкс на другом конце провода. – Что ж, возможно, я поступлю точно так же.
И он повесил трубку.
Поднявшись наверх, Мэри Поппинс сняла пальто и повесила его на крючок около двери в Детскую Спальню. Затем она сняла шляпку и аккуратно пристроила ее на спинку одной из кроватей. Джейн с Майклом наблюдали за знакомой процедурой. Все было как всегда. Им даже с трудом верилось, что еще совсем недавно Мэри Поппинс не было с ними.
Нагнувшись, Мэри Поппинс открыла ковровый саквояж. Он был совершенно пуст, если не считать большого Градусника.
– Для чего это? – с любопытством спросила Джейн.
– Для тебя! – ответила Мэри Поппинс.
– Но я не больна! – возмутилась Джейн. – Уже прошло два месяца, как я выздоровела!
– Открой рот! – скомандовала Мэри Поппинс таким голосом, что Джейн сразу закрыла глаза и послушно открыла рот. Градусник тут же скользнул внутрь.
– Я хочу выяснить, как вы вели себя в мое отсутствие! – строго сказала Мэри Поппинс.
Вынув градусник изо рта Джейн, она поднесла его к свету.
– Легкомысленная, неаккуратная и невнимательная, – прочитала она.
Глаза Джейн расширились от изумления.
– Гм! – хмыкнула Мэри Поппинс и сунула градусник в рот Майклу. Тот сжал губы и стал терпеливо ждать. Наконец Мэри Поппинс вынула градусник и прочла:
– Очень шумный, непослушный и беспокойный мальчишка.
– Вовсе нет! – сердито возразил Майкл.
Вместо ответа она сунула Градусник ему под нос, и Майкл с удивлением прочел надпись, сделанную большими красными буквами: «О-Ч-Е-Н-Ь Ш-У-М…»
– Ну что? – торжествующе спросила Мэри Поппинс.
Открыв рот Джону, она поставила градусник и ему.
«Капризный и непоседливый» – такой оказалась его температура.
А когда очередь дошла до Барбары, выяснилось, что она «невероятно избалована».
– Гм! – фыркнула Мэри Поппинс. – Кажется, я вернулась вовремя!
После этого она быстро сунула градусник себе в рот и мгновение спустя уже читала:
– «Замечательная, прекрасная, полное совершенство во всех отношениях». Так я и думала, – гордо сказала она и самодовольно улыбнулась. – А теперь чай – и в кровать!
Ребятам показалось, что не прошло и минуты, а они уже успели выпить молоко, съесть по куску кокосового торта и даже выкупаться. Как обычно, все, что делала Мэри Поппинс, совершалось с невообразимой быстротой. Крючки расстегивались сами, пуговицы мгновенно выскакивали из петель, мыло и мочалки мелькали, как молнии, а полотенце вытирало за один взмах.
Мэри Поппинс прошлась между кроватями, укрывая детей одеялами. Ее белый накрахмаленный передник тихо похрустывал, распространяя вокруг себя слабый аромат свежих гренок. Подойдя к кровати Майкла, Мэри Поппинс нагнулась и пошарила под ней. Через минуту она осторожно вытащила оттуда свою раскладушку. Поверх чистого белья лежали ее вещи: кусок туалетного мыла, зубная щетка, пакетик шпилек, флакон одеколона, маленькое складное кресло и коробочка пилюль от простуды. Кроме этого, там было одиннадцать ночных рубашек (семь фланелевых и четыре хлопчатобумажные), ботинки, домино, две купальные шапочки и альбом с открытками.
Джейн с Майклом приподнялись в кроватях.
– Откуда все это? – изумленно спросил Майкл. – Я сто раз лазил под кровать. Там ничего не было!
Мэри Поппинс не ответила, она начала готовиться ко сну.
Джейн с Майклом переглянулись. Они знали, что спрашивать бесполезно, потому что Мэри Поппинс все равно ничего не скажет.
Тем временем Мэри Поппинс расстегнула белый крахмальный воротничок и сняла с шеи цепочку.
– А что там внутри? – поинтересовался Майкл, глядя на маленький золотой медальон.
– Портрет.
– Чей?
– Узнаешь, когда придет время. Не раньше, – фыркнула Мэри Поппинс.
– А когда оно придет?
– Когда я уйду.
Дети уставились на нее испуганными глазами.
– Мэри Поппинс! – вскричала Джейн. – Вы ведь не уйдете снова, правда? Скажите. Скажите, что нет!
Мэри Поппинс пристально посмотрела на нее.
– Да, хорошая у меня будет жизнь, – заметила она, – если я ее всю проведу с вами!
– Но вы останетесь? – умоляющим голосом проговорила Джейн.
Мэри Поппинс подбросила медальон на ладони.
– Останусь, пока цепь не порвется, – кратко ответила она. И, натянув через голову одну из своих ночных рубашек, стала раздеваться.
– Тогда ладно, – шепнул Майкл Джейн. – Я успел рассмотреть цепь. По-моему, она очень крепкая.
Он ободряюще кивнул сестре. Лежа в кроватях, дети смотрели на Мэри Поппинс и вспоминали, как она впервые появилась на Вишневой улице. Вспоминали они и о том, как она улетела на своем зонтике, когда ветер переменился, и о долгих днях разлуки с ней, и о ее сегодняшнем чудесном появлении. Внезапно Майкл еще кое-что вспомнил.
– Мой змей! – сказал он, садясь в постели. – Я совсем про него забыл! Где мой змей?
Голова Мэри Поппинс появилась из ворота ночной рубашки.
– Змей? – сердито спросила она. – Какой змей? Что еще за змей?
– Мой желто-зеленый змей с бумажными кисточками. На веревке от которого вы опустились.
Мэри Поппинс уставилась на него.
Майкл не мог сказать, было ли в этом взгляде больше удивления или гнева – похоже, что и того и другого предостаточно. А голос ее, когда она наконец заговорила, был еще ужаснее.
– Насколько я понимаю, ты сказал, – медленно сквозь зубы повторила она, – что я спустилась откуда-то на веревке?
– Но это правда! – запинаясь, проговорил Майкл. – Сегодня. С облака. Мы видели.
– На веревке? Как мартышка? Я правильно поняла вас, Майкл Бэнкс?
От негодования Мэри Поппинс, казалось, стала вдвое больше ростом. Огромная и сердитая, она нависла над ним, ожидая ответа. В страхе Майкл вцепился в пододеяльник.
– Майкл! Молчи! – прошептала Джейн со своей кровати. Но Майкл зашел уже слишком далеко, чтобы останавливаться.
– Ну тогда где мой змей? – храбро спросил он. – Если вы не спустились… м-м-м… как я говорил, то куда он делся? На веревке его почему-то нет!
– А я есть? – Мэри Поппинс презрительно рассмеялась.
Он понял, что лучше не продолжать. Все равно от нее ничего не добьешься.
– Н-нет, – пролепетал Майкл тоненьким голоском. – Нет, Мэри Поппинс!
Она отвернулась и выключила свет.
– Твои манеры, – заметила она сухо, – ничуть не улучшились со времени моего ухода! На веревке! Ну и ну! Еще никто в жизни меня так не оскорблял! Никогда!
Резким движением разложив кровать, она улеглась и с головой накрылась одеялом.
Майкл тихо лежал, все еще продолжая сжимать руками пододеяльник.
– Но ведь она спустилась, правда? Мы же видели! – прошептал он, обращаясь к Джейн.
Но Джейн не ответила. Вместо ответа она показала на дверь Детской Спальни. Майкл поднял глаза. За дверью, на крючке, висело пальто Мэри Поппинс. Его серебряные пуговицы сверкали в тусклом свете ночника. А из кармана свешивались бумажные кисточки – кисточки его желто-зеленого змея. Майкл и Джейн долго смотрели на них. Потом кивнули друг другу. Они знали, что лучше ничего не говорить, потому что в Мэри Поппинс есть много такого, чего им никогда не понять. Но она все-таки вернулась! И это было самое главное. С раскладушки до них доносилось ровное, спокойное дыхание. И они чувствовали себя умиротворенными и счастливыми.
– Ладно, Джейн, пусть у лошади будет фиолетовый хвост, – прошептал Майкл немного погодя.
– Нет, Майкл, – ответила Джейн. – Кажется, красный гораздо лучше…
После этого Детская погрузилась в тишину…
Уф! Пуф! – пыхтела трубка мистера Бэнкса.
Клик! Клик! – отзывались спицы миссис Бэнкс.
Мистер Бэнкс вытянул ноги и, положив их на каминную решетку, даже слегка хрюкнул от удовольствия.
– Ты еще не раздумал отправляться в плавание? – спросила его миссис Бэнкс.
– Э-э… раздумал. Кажется, я довольно плохой моряк. А с котелком все в порядке. Я отдал его чистильщику – ну, тому, что сидит на углу, – и он почистил его весь черным гуталином. Так что теперь котелок как новенький! Даже лучше. Кроме того, вернулась Мэри Поппинс, а это значит, что вода для бритья теперь будет такой, как надо.
Миссис Бэнкс улыбнулась про себя и продолжила вязание. Она была очень рада, что мистер Бэнкс оказался плохим моряком и что Мэри Поппинс наконец-то вернулась.
Внизу, на кухне, миссис Брилл делала новый компресс на ногу Элен.
– Не сказать, чтобы я была от нее без ума, – говорила миссис Брилл, – но надо признать, что дом сегодня стал совершенно другим! Так что все к лучшему.
– И мне так кажется, – отозвалась Элен.
«И мне, – подумал Робертсон Эй, прислушиваясь к разговору из чулана. – Теперь у меня будет хоть немного покоя».
И, устроившись поудобнее на перевернутом ящике для угля, он снова заснул, подложив под голову метлу.
Но что думала Мэри Поппинс об этом, не знал никто, потому что она держала свои мысли про себя и никому ничего не говорила…
