Kitobni o'qish: «Маленькое Привидение»

Shrift:

Otfried Preußler, DAS KLEINE GESPENST

В замке Ойленштайн

С незапамятных времён проживало в замке Ойленштайн одинокое Маленькое Привидение.

Это было одно из тех безобидных маленьких привидений, которые появляются ночью и никому не делают вреда. Если их, конечно, не трогать. Днём оно спало на чердаке замка в тяжёлом дубовом сундуке, окованном железом. Сундук был надёжно спрятан за дымовой трубой.

У подножия замка Ойленштайн лежал городок Ойленберг.

В полночь часы на городской башне били двенадцать. С последним ударом часов Маленькое Привидение открывало глаза, потягивалось и зевало. Потом из-под связки старых писем и документов, которые служили ему подушкой, оно доставало связку ключей. Ключей было тринадцать. Маленькое Привидение всегда носило их с собой.

Стоило ему качнуть ключами, как запертый сундук сам собой открывался.

Маленькое Привидение выбиралось из сундука. Многие годы никто сюда не заходил, и поэтому заброшенный чердак замка был весь в паутине, а пыли скопилось невероятное количество: она толстым слоем лежала на полу. При малейшем движении в воздух поднимались целые тучи пыли.

– Ап-чхи!

Каждую ночь, когда Маленькое Привидение вылезало из сундука, в нос ему набивалась пыль, и оно чихало. Раза два встряхнувшись, оно окончательно просыпалось. Затем Маленькое Привидение выплывало из-за трубы и отправлялось бродить по замку и его окрестностям. Как все привидения, оно было невесомым. Но, к счастью, Маленькое Привидение носило при себе связку из тринадцати ключей, иначе малейшее дуновение ветерка унесло бы его невесть куда. Но ключи Маленькое Привидение носило с собой не только поэтому. Стоило ему качнуть связкой ключей – и перед ним открывалась любая дверь или ворота. То же случалось с сундуками, шкафами, комодами, чемоданами, с печными заслонками, ящиками столов, слуховыми и подвальными оконцами, мышеловками и так далее. Одно покачивание ключей – всё открывается, второе покачивание – всё опять закрывается.

Маленькое Привидение очень гордилось своими ключами.

«Без них, – думало оно иногда, – жизнь была бы намного труднее».

В плохую погоду Маленькое Привидение бродило по комнатам замка, где теперь музей. Там было собрано много старых картин и кольчуг, пушек и копий, сабель и пистолетов. Маленькое Привидение катало по полу пушечные ядра – ему нравилось слушать их грохот – и иногда разговаривало с дамами и господами, изображёнными на картинах. Картины в золочёных рамах висели в парадном зале музея.

– Добрый вечер, старик, – говорило, например, Маленькое Привидение, подходя к портрету графа Георга Казимира. – Помнишь ту октябрьскую ночь пятьсот пятьдесят лет назад, когда ты побился об заклад с друзьями, что поймаешь меня и своими руками вышвырнешь в окно? Признаюсь, это меня действительно встревожило. Поэтому не сердись, что я так сильно напугало тебя. Но зачем было выпрыгивать из окна третьего этажа? Тебе ещё повезло, ты упал в ров с водой. Иначе всё кончилось бы не так благополучно…

Иногда Маленькое Привидение низко кланялось портрету прекрасной пфáльцграфини Женевьéвы-Елизаветы-Варвары. Около четырёхсот лет тому назад оно помогло графине найти драгоценные золотые серьги, которые стащила с подоконника сорока.

Иногда оно останавливалось перед полным господином с рыжими усами, в кожаном камзоле с кружевным воротничком. Это был не кто иной, как сам грозный шведский генерал Тóрстен Тóрстенсон. Триста двадцать пять лет тому назад генерал Торстенсон со своей армией осадил замок Ойленштайн и городок Ойленберг. Но, не простояв там и нескольких дней, он однажды утром неожиданно снял осаду и ушёл со всей своей армией домой.

– Как поживаете, генерал? – говорило Маленькое Привидение, останавливаясь перед портретом. – Знаете, некоторые и сейчас ещё ломают голову над загадочным вопросом о вашем поспешном отступлении. Но не волнуйтесь, генерал! Я и слова не пророню… Ну, может быть, расскажу об этом только своему другу филину Шýху. Он любит разные истории…

История Торстенсона

Позади замка, над рекой, рос старый дуб. В его дупле жил филин Шуху.

Филин тоже был ночным жителем, спал днём, а просыпался в полночь.

Филин Шуху был старый и мудрый. Он любил, чтобы к нему относились с уважением.

Даже Маленькое Привидение должно было обращаться к нему на «вы», несмотря на их давнюю дружбу.

Маленькое Привидение прилетало к дубу, садилось на ветку рядом с филином, и они чудесно проводили время, рассказывая друг другу разные истории: длинные и короткие, старые и новые, печальные и весёлые – всё, что только приходило им в голову.

Однажды ночью Маленькое Привидение появилось на ветвях дуба.

Филин сказал:

– Помнится, вы собирались рассказать мне историю о шведском генерале. Кажется, его звали Торстен Торстенсон? Что с ним случилось?

– Вот уж действительно смешная история! – отозвалось Маленькое Привидение. – Случилось это триста двадцать пять лет тому назад… нет, подождите, ровно триста двадцать пять лет исполнится в следующем месяце, двадцать седьмого июля. Однажды здесь появилась шведская армия, а перед ней, на коне, этот самый Торстенсон. Кавалерия, пехота, артиллерия, тысячи солдат и офицеров. Они разбили свой лагерь вокруг города и замка. Потом они вырыли траншеи и построили укрепления. А потом, конечно, подтащили свои проклятые пушки и открыли огонь…

– Да, это малоприятно, – заметил филин.

– Малоприятно? – сказало Маленькое Привидение. – Это было ужасно! Пушки грохотали весь день и половину ночи. Надо заметить, что я обычно хорошо сплю и меня не так-то легко разбудить. Но, скажу вам, это было выше моих сил! Всё время раздавался треск ружейных выстрелов, грохот пушечных ядер, ударяющихся о стены. Я терпеливо сносило этот адский шум три дня и три ночи. Но потом мне это надоело…

– А разве вы могли что-нибудь сделать? – спросил филин Шуху.

– О да! Я крупно поговорило с этим Торстенсоном. Ночью я появилось у него в палатке и сказало ему всё, что я о нём думаю.

– Неужели его палатку не охраняли часовые?

– Часовые – да, конечно! Лейтенант и двадцать или двадцать пять солдат. Они выхватили сабли и копья и преградили мне дорогу. А лейтенант даже выстрелил в меня из пистолета. Но, как вы знаете, ни сабли, ни копья мне не страшны, а выстрелы для меня безвредны. Они просто проходят сквозь меня, как сквозь дым или туман. Никто не смог остановить меня, и я влетело прямо в палатку генерала.

– А что было в палатке?

– «Если тебе дорогá жизнь, – сказало я генералу, размахивая руками и отвратительно шипя, – если тебе дорога жизнь, немедленно снимай осаду! Уводи своих солдат и никогда больше сюда не показывайся!»

– А генерал?

– Он стоял босиком, в ночной сорочке с кружевами, перепуганный до смерти, и стучал зубами от страха. Потом он молитвенно сложил руки и стал просить о милосердии:

«Пожалей меня! Я сделаю всё, что ты скажешь!»

Я схватило его за шиворот и тряхнуло хорошенько.

«Завтра утром ты уберёшься отсюда! – сказало я ему. – И не смей возвращаться!»

– Здорово, чёрт побери! А Торстенсон?

– Торстенсон выполнил всё, что я ему приказало. На следующее утро – двадцать седьмого июля – он ушёл со своей армией навсегда. Они удирали со всех ног: кавалерия, пехота, артиллерия – все во главе с генералом. Торстенсон скакал впереди со своим маршальским жезлом.

– А он и вправду не вернулся? – спросил филин.

– Нет, больше он никогда не возвращался, – хихикнуло Маленькое Привидение.

Не говорите со мной о дневном свете

Маленькое Привидение кончило свой рассказ о великом шведском генерале Торстене Торстенсоне. Друзья немного помолчали.

Они глядели вниз – на долину, на реку, озарённую лунным светом, на башни и остроконечные крыши Ойленберга, на его флюгера, на крутые лестницы и узорные балконы.

Редкие огоньки гасли один за другим.

Сидя на ветке высокого дерева позади замка, откуда открывался прекрасный вид на город, Маленькое Привидение тяжело вздохнуло.

– Какая жалость, что я не могу посмотреть на город и на реку при дневном свете, – сказало оно. – Я вижу их только ночью при свете луны.

Филин только презрительно ухнул.

– Не говорите со мной о дневном свете! – сказал он. – У меня начинают болеть глаза, как только я слышу о нём. По моему мнению, лунный свет достаточно ярок. Ничего более яркого я не люблю.

– А всё-таки, – сказало Маленькое Привидение, – а всё-таки мне бы хотелось посмотреть на мир днём. И тогда бы я знало, какая разница между днём и ночью. Это должно быть так интересно… и так волнующе…

– Ухх! – возмущённо сказал филин. – Вы – разумное Маленькое Привидение! Каким образом пришла вам в голову такая странная идея? Поверьте мне, мой друг, это ужасно! Однажды я вылетел днём, и одного раза было для меня совершенно достаточно!

Маленькое Привидение встрепенулось:

– Я не знало этого! Расскажите мне об этом, господин Шуху! Пожалуйста, расскажите!

Филин нахохлился.

Видно, ему не очень-то хотелось рассказывать эту историю.

– Это произошло, когда я был молод, – начал он. – Тогда я охотно совершал долгие прогулки вокруг замка Ойленштайн. Однажды ночью я совершенно забыл о времени. И что, вы думаете, случилось? Внезапно я понял, что вот-вот наступит рассвет. Только подумайте! А до замка оставалось, наверное, миль семь. Смогу ли я попасть туда перед восходом солнца? Я работал крыльями изо всех сил, но солнце поднималось ещё быстрее. Оно догнало меня, когда оставалась ещё половина пути. Мне пришлось закрыть глаза, до такой степени яркие солнечные лучи ослепили меня. Знаете ли вы, каково лететь вслепую?

– Могу себе представить, – сказало Маленькое Привидение.

– Вы не можете себе этого представить, так как никогда не были в таком положении. Поверьте, это было ужасно! Но самое страшное было впереди…

В этом месте филин сделал паузу, во-первых, чтобы прочистить горло, а во-вторых, чтобы усилить напряжение рассказа.

Маленькое Привидение нетерпеливо подпрыгнуло на ветке.

– И что же было самое страшное? – спросило оно.

– Вóроны! – сказал филин Шуху. – Внезапно я услышал их карканье. Появилась огромная стая, штук тридцать или сорок. Они заметили меня и поняли, что я слеп и беспомощен. Они подлетели и начали кружиться вокруг меня, каркая мне прямо в уши. Но это было ещё не всё! Одна из ворон ударила меня клювом. Я не мог защищаться. Другие это увидели, и тогда все налетели на меня. Это был страшный миг, мой дорогой друг, поистине страшный! До сих пор не могу понять, как я в конце концов добрался домой. Еле живой прилетел я на свой дуб. У себя дома я был в безопасности. Но можете себе вообразить, в каком я был состоянии! Да, мой друг, мне было плохо, очень плохо! Я дал себе клятву всегда возвращаться домой перед рассветом. Во что бы то ни стало! Мы, ночные создания, не любим дневного света. Всё это относится и к вам, мой любезный друг, к вам в особенности…

Bepul matn qismi tugad.