Kitobni o'qish: «Назови его моим именем»

Глава 1

Пасмурное небо сыпало моросящим дождем. Тонкое серое полотно, затянувшее небосклон расползалось под натиском солнечных лучей, превращаясь в дырявое пыльное покрывало, которое отчаянно старался залатать невидимыми нитками прохладный ветерок. Будто от рыдания, подрагивали ветки деревьев. С печальных листьев, как с опущенных ладоней медленно стекали крупные капли дождя. Тихо грустила мокрая земля, кое – где укрытая травой. Казалось, природа скорбит вместе с людьми, стоявшими под большими черными зонтами. Маша, укутанная в колючий платок, совсем промокшая от дождя, смотрела на бледное лицо своего сына. Доносившиеся до неё еле слышные фразы придавали ещё большее непонимание происходящему.

– Совсем молодой…

– А какой парень был…

– Горе-то какое…

О ком это они? О ее сыне? И почему он такой бледный? Всегда смуглый, будто загорелый. Когда родился, думали желтуха, такой был смугленький. Оказалось – гены. Дед был смуглый. Видимо в него. А глаза отца. Смуглый черноволосый мальчик с небесно голубыми глазками – красавчик писанный. А сейчас бледный, густые волосы неестественно приглажены и только пушистые черные ресницы на сомкнутых веках все те же.

***

В роддоме ее называли старородящей, хоть ей и было всего двадцать пять лет. Маша с трудом добилась, чтобы ее с малышом поместили в отдельную палату, и никого к нему не подпускала. Сама пеленала, сама обрабатывала пупочек, и, не дыша, смотрела на него, когда спал, периодически прикладывая ладонь к маленькой груди сыночка – проверяла, дышит ли. Несколько лет назад, после замершей беременности, жить не хотелось. Ничего не хотелось. Ни есть, ни пить, ни говорить с кем-либо. Страшное отчаяние, а затем и злость, овладевали ее сердцем. Злость на весь белый свет за несправедливость. Ведь хотелось счастья. И муж любимый, и профессия, и жилье-все было. Только ребеночка Бог не давал. Ходила Маша по улицам, как в воду опущенная, не разбирая дороги, и набрела так однажды на церквушку. Решила зайти. Небольшой, но очень уютный храм оказался приходом Святого Иоанна Предтечи. Маша в церкви не ходила, хоть и была крещенной, поэтому с удивлением заметила, как на душе становится светло и тепло. Присела на лавочку, вдохнула запах ладана и закрыла глаза, наслаждаясь умиротворением, вдруг возникшем в ноющем сердце. Так и просидела почти до темна.

– Свечку ставить не будете? – раздался голос совсем рядом.

Это был батюшка средних лет в поношенной рясе и с доброй, как у ребенка, улыбкой.

– А надо? – очнулась Маша.

– Вам надо, – уверенно произнес батюшка.

– Я и не знаю теперь, что мне надо. Никто мне не поможет.

– Бог поможет.

– Бог? А он есть?

– Конечно, есть. В вашем сердце. Надо только прислушаться.

– Тогда почему же мне так плохо? – глаза Маши наполнились слезами.

Этот тихий разговор, будто бы не с человеком, сидящим рядом, а с самой собой, был ей необходим. Только сейчас она это поняла.

– Вам плохо и Богу тоже плохо. И он плачет вместе с вами.

– Зачем же тогда… почему я потеряла ребенка?

– Затем, чтобы обрести вновь.

– Как это? – Маша взглянула на батюшку, который продолжал улыбаться доброй и светлой улыбкой.

– Бог не отбирает просто так, он обязательно даёт что-то взамен. Ваш ребеночек к вам вернётся. Вы только должны хотеть и верить. Очень верить.

– Откуда вы знаете?

– Это не я знаю. Это Бог знает. Он всё знает, – батюшка протянул ей тоненькую свечку и тихо сказал: – Поставьте к иконе.

– К какой?

– А к какой хотите. Куда глаза смотрят, туда и поставьте.

Маша взяла свечку и покрутила ее в руке. Вытерла слезы, повернулась, чтобы поблагодарить нечаянного собеседника, но его не оказалось рядом. Ушел? А может, его и не было вовсе?

Маша встала и подошла к первой попавшейся на глаза иконе. На нее взглянули печальные глаза богородицы, укутанной в красный платок. Ее глаза святились удивительным светом, который отражался в позолоченной раме и проникал в самое сердце. На руках она держала своего ребенка, маленького и беззащитного. Она укрывала его своим платком, будто хотела уберечь, спрятать от жестокого мира.

Маша залилась слезами и, не зная, что говорить, поставила к иконе зажжённую свечку. Она вдруг представила глаза ребенка, большие голубые глаза, обрамленные черными пушистыми ресничками, и поняла, что это глаза ее сына.

***

– Ну, вы мамочка, как орлица над орленком, – с улыбкой говорила врач гинеколог, – и не скажешь, что он у вас первый. Другие мамки, порой не знают, как к ребенку подступиться, а вы молодец, все сама.

До своего дня рождения Никита не дожил всего несколько дней.

И какой же душный и колючий этот платок. Дышать невозможно. Светка, подруга детства нацепила, укутала по самый нос. И погода эта примерзкая. Холод собачий. Дождь. Еще вчера стояла жара, а именно сегодня погоде понадобилось испортиться. И почему надо было устраивать похороны в такую отвратительную погоду? И почему он такой бледный?

Рядом с собой Маша услышала всхлипывание мужа. Николай прижимался к жене, поддерживая ее под локоть. А она не отрывала глаз от бледного лица своего сына.

И все. Пустота. Больше она ничего не помнила. И того, как подкосились ноги, и того, как подскочила к ней Светка, услышав нечеловеческий крик подруги, и сам крик Маша не помнила. Она кричала имя своего сына. Кричала так, будто и не она сама, будто не своим голосом. Кричала так, что вороны, непонятно откуда взявшиеся, будто испугавшись, каркая, поднялись в небо. Кричала так, что зашелестела листва на мокрых деревьях, как от сильного порыва ветра. И этот крик эхом улетал вслед за воронами, вслед за ветром, сорвавшим с головы колючий платок. Имя ее сына произносил словно чужой ослабевший голос.

– Никуся…Никуся…

Глава 2

Никита Доронин шел по длинному коридору юридического университета. Шел быстро, почти бежал мимо закрытых кабинетов, за которыми проходили экзамены.

– Никитос, ты куда?

Не останавливаясь, Никита обернулся и увидел в конце коридора своего друга Максима Туличевского.

– Извини, спешу, – крикнул он и свернул на лестницу.

– Постой! – Макс побежал следом, – Может, отметим сегодня?

– Обязательно. Я позвоню.

Макс был сыном маминой подруги. Мальчики дружили с детства. Как и их матери, ходили в одну школу, и поступать решили вместе в один вуз.

Оба обожали футбол. Во дворе дома с соседскими мальчишками забивали свои первые голы. Став старше, защищали честь школы, выступая за школьную футбольную команду. Поступив в юридический университет, сколотили команду из студентов.

Никита сбежал по лестнице вниз, пересек холл и, оказавшись на крыльце университета, остановился. Достал из кармана сотовый и набрал номер.

– Никуся, ну что? – услышал он встревоженный голос матери.

– Сдал!

– Я и не сомневалась, поздравляю! Ты домой?

– Нет еще. Позже на минуту забегу и к ребятам.

– Ну вот, «на минуту». Я пирог испекла, твой любимый, между прочим.

– Муся, пирог это-святое. Целую, скоро буду.

В детстве маленький Никита окрестил маму Мусей.

– И мама, и Маша, – весело объяснил он.

Отец с удовольствием подхватил это прозвище, да и сама Маша не возражала. С тех пор, уже много лет для сына и мужа она была Муся. Это было вроде секретного кода, только для них троих.

Никита прыгнул в свою черную «Короллу», подарок родителей в связи с поступлением в университет и дал по газам. Проехав по улице Ленина, он свернул на проспект Мира и набрал номер на сотовом.

– Настюш, я к тебе, – сказал он в трубку, услышав голос любимой девушки.

– Никуся, я еще в институте.

– Понял. Разворачиваюсь.

– У меня для тебя новость.

– Хорошая?

– Надеюсь хорошая.

– Лечу.

Он познакомился с Настей полгода назад на новогодней вечеринке. Никита возвышался над танцующей толпой, притопывая ногой в такт музыке и, вдруг, заметил Макса, машущего ему рукой почти у самой двери зала. Подойдя ближе, он увидел двух девушек рядом с другом. Они были явно не из их университета, потому что Никита знал всех девушек, учившихся здесь. Или почти всех. Еще со школы Никита пользовался популярностью у представительниц противоположного пола. И в университете первые красавицы не давали прохода высокому брюнету с голубыми глазами. Стоявшие рядом с Максом девушки с интересом рассматривали декорации зала. Устроители праздника, ребята из студенческого совета, подошли к делу творчески. Это был карнавал со всеми сопутствующими атрибутами, костюмами и масками.

Были приглашены студенты других вузов, в том числе из медицинского института, в котором училась Настя. Так представил ее Макс, когда Никита подошел к ним.

Она была невысокого роста, с хрупкой фигурой, облаченной в нежно-сиреневое платье, доходившее почти до колен. Длинные каштановые волосы аккуратно подобраны в высокий хвост. Большие «оленьи» глаза, слегка вздернутый носик, припухлые с четким контуром губы цвета чайной розы.

Она взглянула на Никиту выразительным взглядом карих глаз и протянула руку для приветствия. Никита не мог оторвать от нее глаз. Это была любовь с первого взгляда. Будто удар током в самое сердце. Все вокруг вдруг перестало существовать и потеряло всякий интерес. В голове пульсировало единственное желание – быть рядом с ней, смотреть в ее глаза и держать ее за руки. Всю жизнь.

Объяснить это Никита не мог, даже сам себе. Можно сколько угодно говорить о любви, но все о ней так и не расскажешь. Это как будто читать книгу на незнакомом тебе языке. Наверное, любовь надо чувствовать сердцем. И только оно расскажет, что такое любовь.

– Ты чего застыл? Влюбился что ли? – голос друга вывел Никиту из оцепенения.

– Влюбился, – машинально ответил он.

– А какой у вас костюм? – подала голос вторая девушка.

Она была высокого роста, в белом коротком платье, обтягивающем пышную грудь.

– Я Бонд. Джеймс Бонд, – загадочно улыбнулся Никита.

Он не стал заморачиваться с карнавальным костюмом, одел белую рубашку и черный классический костюм, который на его статной фигуре смотрелся идеально. Макс же наоборот, любил всю эту суету. Он облачился в красную цыганскую рубаху, штаны-шаровары и нацепил на ухо серьгу в виде кольца. Курчавые темные волосы дополняли образ молодого цыгана.

Вообще Макс был человек – праздник. В любой компании он был в центре внимания, играл на гитаре и здорово пел. Никита не раз просил друга научить его играть на гитаре, ради этого даже приобрел шестиструнную гитару, на что Макс по-доброму шутил:

– Прости, Никитос, но медведь усердно потоптался по твоему уху. Видимо, тебе не дано охмурять девчонок моими методами.

Макс был хорошим другом. Без разговоров приходил на помощь в любое время дня и ночи. И Никита отвечал ему тем же.

Однажды пришлось вытаскивать Макса из непростой ситуации. Как-то раз он позвонил среди ночи и еле слышно прошептал в трубку:

– Хочешь анекдот?

– Не понял, – Никита взглянул на часы.

– Анекдот, говорю. Я в постели с девушкой и вдруг возвращается муж…

– Какой муж? Ты где? – Никита сел на кровати и потер глаза, прогоняя остатки сна.

– Я на балконе. Никитос, будь другом, выручай.

Оказалось, что Макс подцепил очередную красотку в ночном клубе, которая после изрядного подпития пригласила кавалера к себе домой. Прямо во время любовного соития нагрянул муж. Видимо, раньше вернулся из командировки. А неудачливый любовник с испугу нырнул на балкон. В общем, как в анекдоте.

Макс назвал адрес и Никита, еле сдерживая смех, быстро оделся и, тихонько выскочив из дома, рванул на помощь другу. Подъехав к нужному дому, он набрал на домофоне номер квартиры.

– Кто? – ответил мужской голос.

– Слышь, мужик, убери свое корыто. Всю парковку занял, не пройти, не проехать, – наугад проговорил Никита, – а не выйдешь, я тебе колеса проколю… и лобовуху кирпичом разобью, – на всякий случай пригрозил он, чтобы уж наверняка.

Через минуту из подъезда выскочил здоровенный мужик. «Вот черт…» – только и успел подумать Никита, как ему в лицо полетел увесистый кулак. Никита потерял равновесие и рухнул на землю. Подъездная дверь скрипнула, и он увидел Макса, который быстро оценив обстановку, прыгнул на громилу, повиснув сзади у него на шее. Легко скинув с себя парня и обматерив обоих, рогатый муженек исчез за подъездной дверью.

– Ну, ты даешь, – Макс помог другу подняться.

– Это не я даю, однако, а ты, – ребята сели в машину.

– Извини, Никитос, буду должен, – улыбнулся Макс.

– Дурак ты.

– А дуракам, как известно, везет.

И у Макса появилась возможность возвратить должок, как раз на той самой новогодней вечеринке. Никита потерял Настю из виду, несмотря на то, что крутился рядом с ней весь вечер. Она будто испарилась.

– Она уже уехала, – сообщила Лена, та самая подруга, которая пришла с Настей.

– Леночка, ну вы же дадите моему другу ее телефончик? – Макс обхаживал девушку весь вечер, надеясь видимо на продолжение знакомства.

– Возможно, – начала кокетничать Лена, глядя на красавца Никиту, – если он со мной потанцует.

– Хитрый ход, – пока Никита «ловил столбняк», Макс продолжал крутиться, как кот вокруг сметаны. – Но, как сказал Джон Локк: «Хитрость помогает лишь один раз, а потом всегда мешает», – решил он сразить эрудицией девушку.

Никита закатил глаза и, пока не хлынул поток цитат, попытался вмешаться, но девушка была непреклонна.

– Все равно не могу дать ее телефон кому попало, – набивала себе цену девушка.

– А это ни «кто попало», – настаивал Макс, – Никита мой друг, без пяти минут дипломированный юрист, к тому же сын проректора универа.

– Макс, прекращай, – Никита не любил бахвалиться своими родителями.

Отец – доктор юридических наук, проректор университета, и Никите непременно хотелось заслужить его уважение своими заслугами. Поэтому после школы выбор института не стоял. Николай Владимирович сразу предупредил сына, что хлопотать за него не будет, тем самым дав ему возможность проявить себя самому. Конечно, в приемной комиссии все знали, чей он сын, но, несмотря на это, отнеслись к нему, как к рядовому абитуриенту. За шесть лет обучения Никита ни разу не пользовался авторитетом отца и все свои проблемы решал сам.

– Ну раз так, другое дело, – заулыбалась девушка.

Лена продиктовала телефон подруги, уточнив при этом, что Настя учится на втором курсе мединститута и живет в общежитии.

– Леночка, вы просто прелесть, – взяв девушку за талию, Макс быстро перевел ее внимание на себя.

– А ты тоже сын проректора?

– Нет, но я отлично играю на гитаре.

– Очень интересно.

Оставив сладкую парочку наедине, Никита отправился домой, а на следующий день, прямо с утра набрал заветный номер.

– Слушаю, – мужской голос озадачил Никиту.

– Настю, будьте добры.

– Кто ее спрашивает?

– А ты что, ее секретарь?

– Я ее муж.

– Да ладно, – Никита решил, что это наверняка студенческая шутка, которые не редко случаются в общаге, – короче, Настю позови.

– Она в душе, – незнакомый мужской голос начал приобретать напряженный характер, – Ты кто такой, я тебя спрашиваю?

– Слышь, братишка, завязывай шутковать. Мне Настя нужна.

– Какой я тебе братишка? – заорал в трубку мужик. – Какого черта тебе надо от моей жены?

– Она моя жена, – рявкнул в ответ Никита, – будущая.

– Зая, что происходит? – Никита услышал в трубке женский голос, видимо Настин, но только определенно не той Насти, с которой познакомился вчера.

– Насть, я не понял, ты чего, бросаешь меня? – мужик явно недоумевал.

– Алле, это кто? – теперь уже девушка взяла трубку.

– Э… простите, я видимо ошибся.

– Идиот! Глаза протри, когда номер набираешь!

Неужели Лена обманула? И как ее теперь найти? Недолго думая, Никита набрал Макса.

– Да, – Макс не сразу ответил, да и голос говорил о бурно проведенной ночи.

Никита вкратце обрисовал ситуацию.

– Подожди, – в трубке послышалась какая-то возня, – Лен, просыпайся. Лен, телефон Насти нужен.

– Я же уже давала, – Никита услышал сонный голос девушки.

В этом весь Макс. Долгие ухаживания ему чужды.

– Ну, ошиблась, наверное, еще раз скажи.

Оказалось, что либо Лена переврала номер подруги, либо Никита неправильно записал.

Подъехав к общежитию, Никита увидел на крыльце Настю в скромном пальто с меховым воротником и в полусапожках на низком каблуке. Густой блестящий снег делал миниатюрную фигурку девушки похожей на снегурочку. Она была фантастически красива.

Романтическая любовь всегда казалась Никите приторно идеальной. Каждый хочет понравиться и угодить. Все как в глупых сериалах, которые любит мать. Сопли с сахаром. Но сейчас Никита думал по-другому. То, что он чувствовал к Насте, было непостижимо и удивительно.

Несколько месяцев пролетели, как сладкий сон. Гладко выбритый, в наглаженной рубашке, абсолютно счастливый Никита каждый день убегал из дома, бросив с интересом наблюдавшей за ним матери короткое:

– Муся, целую, пока.

Несмотря на каждодневные свидания с Настей, Никита не забывал и про учебу, которая всегда давалась ему легко и в школе, и в университете. Последний экзамен сдал успешно. Правда, престарелая историчка Дина Абрамовна долго терзала наводящими вопросами. Никита, начиная с ответа на поставленный вопрос, без зазрения совести плавно переходил на более известную ему тему.

– Вы, душа моя, как в том анекдоте про студента, который выучил про слонов, а вытянул билет про насекомых, рассказывал, что насекомые бывают разные, а некоторые из них живут на слонах. И продолжал вещать профессору про слонов. После чего, профессор спрашивал: «А суть?» На что студент, не моргнув и глазом, отвечал: «В песок!»

Никита закатился от смеха, а Дина Абрамовна промолвила:

– Если я улыбаюсь – это еще не значит, что у меня хорошее настроение. Хотите сказать, душа моя, что знаете ответы на все вопросы?

– Знаю, – не задумываясь, выпалил Никита.

– Тогда ответьте на последний, и да будет вам счастье.

Постукивая карандашом по столу, она с интересом наблюдала, как младший Доронин отвечал, совершенно довольный собой.

– Возьмите свою пятерку, душа моя, – Дина Абрамовна протянула ему зачетку, – и можете идти в театральный, делать искусство.

И сейчас он мчался к Насте на всех парах, окрыленный любовью и желанием обнять возлюбленную. На пешеходном переходе Никита увидел тучную женщину с полными авоськами, не торопясь переходящую проезжую часть. Скорость автомобиля была большая. Никита нажал на тормоза и, понимая, что не успеет затормозить, крутанул руль и вылетел на встречку. В следующую секунду он увидел перед собой «морду» Камаза…