Kitobni o'qish: «Иммерсивный театр, или Русские туристы «в гостях» у иранского КГБ»

Посвящается моему мужу Александру.

***

– Да ты вообще-то когда-нибудь любил меня по-настоящему, или тебе просто всегда было со мной удобно?! – не выдержала я.

– Удобства твои… я бы сказал… во дворе, – ответил Сашка, включая поворотник и выходя на обгон.

Секунда на размышление – и мы оба прыснули одновременно, а потом и захохотали в голос.

(Из моего разговора с мужем по дороге на работу в тот день, когда я твердо решила начать писать).

***

Иммерсивный театр – одна из популярных форм современного интерактивного театра, где зрителя пытаются «погрузить» в разворачивающееся действие.

(ru.wikipedia.org)

Краснодар

Ну все, решительно все было раскуплено! До самого конца длинных новогодних праздников! «Драмы имени Горького», «Балета», филармония, молодежный. Даже театр кукол! Не говоря уже о Кубанском казачьем хоре! «Сходить» в Краснодаре было решительно некуда.

Вообще-то, Аня с Сергеем приехали туда в начале января 2022 года по совсем не праздничному поводу. Двумя месяцами ранее умерла Сережина тетя Катя. Своих детей у нее не было, и вот Сереже настало время оформлять наследство. Маленькая квартирка в 30 квадратных метров в старом краснодарском дворе – ага, с удобствами общего пользования там же, во дворе – была примечательна тем, что располагалась на улице Буденного прямо напротив «Драмтеатра». Как говорится, «центрее» не бывает.

Супруги посидели-поболтали у тети Катиной подруги Веры Николаевны. Ей тетя Катя в последние годы сдавала свою краснодарскую квартиру, тогда как сама проживала в отчем доме в Воронежской области. Зашли к другой тетиной подруге, Нине Петровне, проживавшей в соседней квартире в том же дворе.

Все эти квартирки были между собой похожи: изнутри напоминали старые деревенские дома-развалюхи с грязноватой прихожей, покосившимися оконцами и двумя малюсенькими комнатками, образованными в результате установки перегородки в некогда одной комнате вдвое большего размера. В квартирках были печки, хотя трубопроводный газ, насколько Ане помнилось, тоже уже был проведен.

Снаружи же, с улицы Буденного, и до того, как проникнешь за решетку закрытых жильцами на замок ворот, тети Катин дом выглядел гораздо более внушительно: дореволюционная основательная постройка, добротная и прекрасно сохранившаяся белая кирпичная кладка, фрагментами оштукатуренная в благородный желтый. И даже прямоугольный барельеф на входе – сидящий мальчик, вроде бы, с черепом в руках. Впечатляюще!

В общем, нежданно-негаданно свалившееся на них с Серегой «богатое наследство» как нельзя лучше отвечало «правилу трех Л» – трех главных критериев выбора недвижимости: локация, локация и…еще раз локация. С этим надо было что-то делать, а они толком и не знали – что именно. Правила оформления наследства супруги представляли себе очень смутно. Ни родственников, ни хороших знакомых в Краснодаре у них не было. Однако и сами они не собирались «куковать» тут бесконечно, ожидая решения вопроса.

Поэтому Аня предложила нанять юриста через профи.ру. После быстрого «тендера», проведенного еще в Москве, они с Сергеем остановили свой выбор на молодой и симпатичной Юле. Уже до прибытия Ани с Сергеем в Краснодар Юля взялась за дело грамотно и решительно, инструктируя их, какие документы собирать, когда лучше приезжать, каковы перспективы и последовательность шагов.

В первый же вечер после прилета супругов в Краснодар их ждала встреча с Юлей в кафе – личное знакомство. А уже на следующий день они должны были пойти вместе с Юлей к нотариусу – хорошо, что не все нотариальные конторы в городе закрывались на целую праздничную новогоднюю неделю. Вот почему сразу после приезда в Краснодар Аня и Сергей не смогли подольше почаевничать у Веры Николаевны, а лишь договорились с ней до своего отъезда из Краснодара вместе съездить на кладбище, где похоронен Сережин дедушка.

Прежде чем отправиться на встречу с Юлей, Аня и Сергей успели заглянуть в кассу «Драмтеатра» – благо, для этого надо было лишь улицу перейти. Вот там они и узнали, что все билеты раскуплены на неделю вперед и что с другими театральными площадками в городе ситуация аналогичная. «Что ж вы хотели, девушка? – Пандемия! Все отдыхают в России», – пояснила, обращаясь к Ане, дама-кассир, настоящая кубанская красавица с тяжелыми золотыми перстнями на полных, ярко наманикюренных пальцах. Аня только вздохнула в ответ.

Юрист Юля оказалась ровно такой, какой Аня себе ее и представляла – красивая, умная, энергичная и разговорчивая. Они втроем и поужинали вкусно, и наметили план совместных действий. Первый этап – собственно подача документов и заявления на наследство и оформление доверенности на Юлю – не должен был занять много времени. Главное было понять, каких документов не хватает, после чего можно было планомерно заниматься их поиском или восстановлением – либо в Москве (Сережина часть работы), либо в Краснодаре (Юлина часть).

Дела обещали пойти споро. А между тем Ане и Сереже предстояло провести в Краснодаре еще четыре дня до обратного вылета. «Культурная программа» при этом была весьма скудной – ну, поездка на кладбище, ну, боготворимый всеми краснодарцами Парк Галицкого, ну, прогулка из конца в конец по улице Красной, ну, баня и сауна в отеле… А как же театр?

Вечером Серега прикорнул в номере их трехзвездочного отеля «Мортон» на круглом красном диване, застеленном черно-красным бельем. Комната была оклеена… – правильно, угадали! – пурпурно-красными обоями. Все в этой «красной» комнате Краснодарского отеля недвусмысленно напоминало «нумера» для коротких свиданий.

Анин муж храпел, утомленный перелетом и дневной суетой и никоим образом не вдохновленный эротическими намеками «красной» комнаты, а она все пыталась решить неразрешимый «культурный вопрос»: как же театр? Сайты краснодарских театров единодушно сообщали, что на весь период ее и Сережиного пребывания в городе «билеты проданы».

Ане ничего не приходило в голову, и она уже собиралась засыпать, да замешкалась, планируя по maps.me завтрашний пеший маршрут в «Нотариальную контору №1» – ни много, ни мало! И вдруг взор ее упал на метку «Иммерсивный театр Фантомас» на северной оконечности улицы Коммунаров – немного в стороне от центра, но все же в пешей доступности от их гостиницы.

Аня понятия не имела, что это такое, «иммерсивный театр», но звучало завораживающе. Быстро справилась с «педи-викией»¹, потом – на сайт театра, поинтересоваться, есть ли билеты. Оказывается, в силу специфики иммерсивного театра спектакли проводились лишь в случае набора группы зрителей из не менее чем четырех человек. И тема спектакля выбиралась самими зрителями заранее из нескольких предложенных – от детских приключений до «попаданцев», боевиков и эротического детектива.

«Конечно же, эротический детектив! – решила Аня, глядя на своего бедного спящего и ничего не подозревающего мужа. – А о том, что есть еще боевики, я просто умолчу. Молчание – это ведь не ложь, правда?»

Так, оставалось найти компанию из еще двоих зрителей. Вера Николаевна и Нина Петровна по понятным причинам отпадали. Значит – Юля и ее молодой человек. О том, что у Юли есть молодой человек, они узнали сегодня за ужином: он подошел к концу их делового разговора, но в ресторан не прошел, а ждал Юлю на улице. Юля почему-то очень переживала, разговаривая с ним по телефону, торопилась завершить свои с супругами дела и выскочила из ресторана первой. А когда вышли Аня и Сергей, то увидели Юлю и ее бойфренда немного поодаль, толком не разглядели их в наступившей темноте, но только слышно было, как ребята то ли о чем-то спорят, то ли громко что-то обсуждают.

Утром Аню и Сергея ждала нотариальная контора, куда они пришли вместе с Юлей – их будущим доверенным лицом по наследственным делам. По окончании всех дел у нотариуса Аня сообщила Юле, что они с Сергеем хотели бы пригласить ее и ее кавалера в иммерсивный театр, тема представления – детектив. Про эротическую составляющую детектива Аня как-то не стала упоминать: какая разница? – почти каждый фильм или спектакль для взрослых имеет любовную линию, это стандарт.

Билеты и договоренность с театром Аня и Сергей брали на себя. Юля немало поколебалась, даже, кажется, позвонила своему бойфренду, но в конце концов они все же дали согласие. Новоиспеченные бизнес-партнеры разошлись, чтобы встретиться уже вечером за пятнадцать минут до начала спектакля.

Аня ответственно позвонила в театр и сообщила, что их группа из четырех человек хотела бы посетить спектакль под названием «Аметистовый флер». На том конце провода подтвердили, что ждут зрителей с радостью и нетерпением.

Вечером Аня с Серегой «напудрили носики» и явились на улицу Коммунаров, 94, где, по имеющейся у них информации, располагался иммерсивный театр «Fantomas». Супругов приветствовало старое одноэтажное жилое здание из красного кирпича, щедро расписанное граффити. Как это часто бывает в центре Краснодара – с узким тесным выездом, ведущим из двора.

Непохоже было, что в здании расположены творческие заведения, если только не считать таковым мастерскую по ремонту обуви, на которую указывала заметная вывеска в глубине двора. Мастерская в этот поздний час была уже закрыта, жителей тоже не было видно, спросить было не у кого. Аня и Сергей пару раз вошли во двор и вышли из него в поисках театра, пока, наконец, не заметили прямо рядом с вывеской «Ремонт обуви» гораздо более бледную надпись «Fantomas». Итак, первое задание для начинающих детективов – обнаружить театр – было с успехом, хоть и не сразу, выполнено.

Они постучали в металлическую дверь, им немедленно открыли, подтвердив, что театр находится здесь, и пригласили войти. Но супруги решили пока постоять на улице, дождаться своих гостей, поскольку имели основания полагать, что Юле и ее кавалеру также нелегко будет отыскать вход в этот во всех отношениях замечательный театр.

Гости запаздывали, о чем Юля сообщила смс-кой. Ане с Сергеем было неудобно их торопить, поэтому они как раз ответной смс-кой попросили ребят не волноваться, не бежать и лишь сообщить, как только они окажутся перед зданием, – Аня с Сергеем, мол, выйдут из темного двора на светлую улицу, чтобы их встретить.

Металлическая дверь, ведущая в театр, время от времени открывалась, и администратор, худенький, симпатичный и стильно одетый юноша, настоящий мальчик-одуванчик, справлялся, все ли зрители уже собрались. Аня с Сергеем отвечали, что пока нет, но для спокойствия администратора передали ему восемь тысяч рублей за четверых, чтобы он был уверен, что и уже явившиеся зрители не слиняют в темноту. Две опаздывающие пары спасало только то, что они как раз и были единственными зрителями предстоящего действа.

Наконец, супруги увидели, как из подъехавшего такси вышла Юля, сначала в одиночестве. Но потом она наклонилась к заднему сиденью и, по-видимому, что-то сказала своему спутнику, после чего, не слишком торопясь, материализовался и он. Юля и её кавалер подошли, причём весь вид последнего показывал, что он присоединяется к мероприятию с неохотой. Короткое знакомство – «Анна», «Сергей», «Ильдар», мужчины пожали друг другу руки – и вся компания поспешила ко входу в театр.

«Храм искусств» располагался в полуподвальном помещении. Зрители спустились по тесноватой лестнице и оказались в неком подобии вестибюля, квадратной комнате, антураж которой напоминал пиратский трактир. Стены были выложены темно-красным кирпичом. Приглушенный свет ламп, развешанных по углам, придавал помещению флер таинственности. «Аметистовый флер», – вспомнила Аня. По сторонам этой квадратной комнаты во всю длину стен располагались лавочки, покрытые красным сукном. Зрителям было предложено присесть и обождать. Они сели, и только тогда у всех четверых появилось немножко больше времени для того, чтобы рассмотреть друг друга и чуть ближе познакомиться.

Ильдар, родом из Каспийска, являл собой наилучший образец представителя южной нации: высокий, красивый, худощавый, с очень суровым и бесстрастным лицом. Он был немногословен, но поведал, что работает руководителем службы судебных приставов. Аня подумала, что суровость Ильдара объяснялась и оправдывалась характером его работы. Или напротив – суровый нрав предопределил род занятий? Но появилась у нее и еще одна смутная гипотеза, которая, впрочем, не получила своего дальнейшего развития: чересчур явно демонстрируемые сдержанность и строгость их нового знакомого могли объясняться чувством закомплексованности «провинциала» перед заезжими столичными гостями, которые, к тому же, инициировали и оплачивали этот подозрительный (с точки зрения руководителя службы судебных приставов) «культпоход».

Юля в присутствии Ильдара вела себя совершенно иначе, чем в предыдущие пару дней, когда супруги обсуждали и утрясали с ней свои юридические дела. Она была беспокойна, почти испугана, ловила малейшие взгляды и жесты своего кавалера и старалась услужить ему во всем. Кажется – снова лишь Анина гипотеза – Юля боялась, что вечеринка закончится скандалом: лопнет терпение и терпимость либо у ее мужчины, либо у ее клиентов.

В общем, из-за немногословности Ильдара и плохо скрываемого волнения Юли разговор у всех четверых не клеился и вряд ли походил на светскую болтовню. Ну да и времени на разговоры у них было не много, ибо пред их взором предстал все тот же пушистый мальчик-одуванчик и сообщил, что сейчас всем зрителям завяжут глаза.

Аня с Сергеем были более-менее в курсе такого развития событий, а вот для Ильдара, как показалось Ане, это оказалось полнейшей неожиданностью. По крайней мере, наблюдая в предыдущие несколько минут за ним и Юлей, Аня осознала, что Юля вообще могла не иметь смелости доложить своему спутнику о том, что в театр они все идут не вполне обычный.

Как бы то ни было, в тот момент, когда мальчик-одуванчик начал завязывать Ане глаза, она перестала концентрироваться на Юле и Ильдаре, предоставив им самим выкручиваться. А зато Аня вспомнила и о своей собственной клаустрофобии, и о том, что и сама ненавидит неизвестность и всяческие «сюрпризы». Сердце ее нервически сжалось, заодно с челюстью и кулаками, в волнительном ожидании опасности, слух обострился. Она приготовилась к неожиданностям и стрессу.

Рядом слышалась возня – Аня поняла, что завязывали глаза Сергею. Вскоре ей предложили встать и пройти в другое помещение. Она уже не на шутку разволновалась и поинтересовалась у администратора, пройдут ли туда остальные зрители. Аня боялась оказаться в неизвестности без мужа!

«Да», – последовал успокаивающий ответ, – и Аня немного расслабилась и с готовностью направилась за увлекающей ее рукой. Идти пришлось недолго – буквально в соседнее помещение. Там ей подставили стул или табуретку, и когда она села, то прежде всего попыталась пошарить руками вокруг себя, чтобы понять, где она находится и кто рядом. Никого она не нащупала, вокруг было тихо.

Но спустя какое-то время Аня услышала голоса в отдалении, мужские и женские, которые то ли что-то обсуждали, то ли негромко спорили. Кажется, они звучали со стороны вестибюля, откуда она только что пришла, но она могла и ошибаться, потеряв ориентир. Разговоры продолжались некоторое время, не приближаясь к ней, и в какой-то момент Ане даже показалось, что театральное действо сейчас вершится в неком другом помещении, для других зрителей, и что это, вероятно, часть сюжета.

Потом голоса стихли, а рядом с Аней, справа, снова зашуршала жизнь, и кому-то предложили сесть. Этот «кто-то» сказал: «Спасибо». Голос был Сережин, и Аня возблагодарила Господа за то, что ее муж снова был рядом, потому что в любые самые тревожные минуты ее жизни присутствие мужа рядом и его непоколебимая выдержка успокаивали ее и сообщали ей силу и уверенность. И данный, самой же Аней инспирированный, забавный эпизод вовсе не являлся исключением.

На всякий случай Аня снова пошарила руками вокруг себя и правой рукой нащупала Сережино колено. И не спрашивайте ее, почему она была уверена, что колено под слегка потертой джинсой было именно Сережино. Это было определенно его колено, безо всякого сомнения! Через секунду Аня получила ободряющее тому подтверждение, ибо ее руку накрыла Сережина рука. И то, что рука эта Сережина, было для нее столь же очевидным фактом, как и в случае с его коленом.

– Здравствуйте, господа! – провозгласил юношеский голос (возможно, это был мальчик-одуванчик, но Аня не была уверена). – Мы рады приветствовать вас в этот теплый летний день (не забываем, в Краснодаре в тот день стояла хоть и теплая, но все же зима. – прим. автора) и предлагаем вам поучаствовать в нашей беспроигрышной лотерее, главный приз в которой – приглашение в закрытый VIP-клуб. Пожалуйста, тяните билетики! – и им под руки начали совать какую-то посудину. Может быть, большую стеклянную миску или кастрюлю.

– Итак, кто из вас будет тянуть билет?

– Пусть это сделает моя дама, – галантно предложил Сергей. Он, кажется, начал входить в роль.

– О, ну конечно! – Анину руку соответственно направили в кастрюлю, и она вынула из небольшой горстки сложенных бумажных листочков один. – Но какая удача! Буквально первая же попытка и – вам выпал главный приз! Итак, вы и ваш кавалер приглашены в закрытый VIP-клуб, самый элегантный, самый лучший в этом городе! Сейчас за вами подъедет лимузин!

Послышалась имитация шума колёс приближающейся машины, после чего супругам предложили «сесть» в неё – по сути, не вставая со своих стульев.

Аня и Сергей «покатались» немного под шум колес и шорох гравия и вскоре прибыли в «клуб», где им прежде всего было предложено пройти личный досмотр. Аню подняли со стула, потянув за руку, после чего чьи-то руки начали ощупывать ее с ног до головы. Она только хмыкнула, но терпела и молчала, всеми силами стараясь подыгрывать ребятам и не испортить им спектакль. Впрочем, погружение в сюжет ей не вполне удавалось, потому что всё происходящее казалось довольно банальным. Аня понятия не имела, что там деют с ее мужем, но он молчал, как партизан, и даже не хмыкал.

Наконец, досмотр был окончен и их «ввели» в некое помещение (попросту говоря, снова посадили на те же стулья, что и раньше), после чего предложили по бокалу шампанского. Оба-на! – Аня вдруг вспомнила, что принимает таблетки, несовместимые с алкоголем. Пришлось отказаться. Ну а Сережа отказался за компанию и, таким образом, они оба, похоже, почти с самого начала поперли поперёк сюжета. Но это было только начало!

Шампанское «унесли», зазвучала танцевальная музыка и фоновые звуки большого собрания людей. Зрителям было предложено включиться в дискотеку, что Аня и сделала вовсе без принуждения со стороны организаторов и даже с удовольствием. В конце концов, она стремилась продемонстрировать их с Сергеем лояльность ко всему происходящему – коль скоро уж они явились на спектакль! – и хотя бы частично компенсировать организаторам заминку с шампанским. В общем, Аня решила, что в плане танцев – в которых она мастер тот еще! – она вполне может поиграть в иммерсивный театр. Сергей же сообщил ведущему, что он не танцует, что, сказать по секрету, вообще-то было враньем.

Итак, Аня встала, попыталась сориентироваться в пространстве и начала двигаться в стиле диско, стараясь не снести ничего вокруг, особенно с учетом того, что она понятия не имела, было ли велико или мало их помещение, а также – не готовит ли ей их детективный сюжет какого-нибудь подвоха вроде дырки в полу или ведра с водой над головой. Слава Богу, сценаристы оказались не настолько изобретательными, как Аня могла бы заподозрить, поэтому танцы прошли без членовредительства.

Внезапно музыка смолкла, и в полной тишине послышались шаги, точнее – запись шагов, гулких и неторопливых. «Шаги Командора», не иначе! Бархатный и властный баритон торжественно сообщил участникам, что они находятся в казино и что сейчас будет разыгран миллион долларов (или миллиард – честно сказать, Аня уж и не запомнила). Супругам было предложено предъявить все имеющиеся у них наличные и поставить их до последней копейки на кон, ага, ни много ни мало!

Пока Аня соображала, есть ли у нее вообще наличные или они остались в сумке в вестибюле, произошло неожиданное. Активизировался Сергей и своим обычным неторопливым и до занудства лекторским тоном начал повествовать невидимым организаторам этого действа, что он-де в своей жизни посетил – в качестве туриста, конечно же, а не в качестве игрока – не одно казино в Лас-Вегасе и не одно в Макао, и ни в какое из них нельзя было пронести наличные. Деньги, мол, всегда меняются на фишки в кассе казино при входе, и поэтому, если уж так стоит вопрос, что они с женой должны поучаствовать в игре и поставить что-то на кон, то они сейчас же должны пойти в кассу и поменять наличные деньги на фишки.

Вообще-то, Аня вместе с Сергеем шастала по всем этим казино в Лас-Вегасе и Макао, но, честно сказать, как-то не зацикливалась на упомянутой им процедуре обмена наличных на фишки. Ее задача в тех походах была гораздо более прозаичной: в Лас-Вегасе – не растерять детей и отвлечь их, чтоб не скулили и не клянчили разрешения поиграть за выстроенными кругом в ряды «однорукими бандитами», а в Макао – где супруги, слава Богу, были без детей – наделать тайных запретных фото среди кричащих фальшивым золотом сказочных интерьеров.

Сережина неторопливая лекция, кажется, произвела впечатление на «Командора» и вогнала их хозяев в ступор. Сцена с казино была скомкана, и перфоманс несколько сумбурно – по всей видимости, экспромтом, а не по сценарию – перетек к следующему сюжету.

Следующий сюжет отправлял участников к латиноамериканским танцам, словно бы организаторы почувствовали, что танцы – это самая безопасная и благодатная тема, в которой хотя бы один из зрителей, а именно – Аня, готова «сотрудничать». Так и есть, Аня снова готова была демонстрировать лояльность, хотя на сей раз вызов ей предстоял посерьезнее.

Уже традиционно отказавшись от предложенной им текилы, супруги получили взамен воду с лимоном. Браво! – организаторы перестраивались и адаптировались под зрителей буквально на ходу! Зазвучала горячая сальса, Аня с готовностью поднялась и, как могла, с завязанными глазами попыталась зажигательным танцем компенсировать несчастным актёрам этого «погорелого театра» неудавшуюся сцену с казино.

В ходе этого «безудержного веселья» (в котором, впрочем, «веселилась» одна Аня) им в какой-то момент было предложено слизать соль с груди танцовщицы. Сергей, естественно, опять слился, и Аня снова вынуждена была работать за двоих.

Формально ее задача состояла в том, чтобы наклониться над якобы лежащей танцовщицей и… ну, в общем, понятно. Но по существу, смекала трезвая Аня, ее задача состояла в том, чтобы убедиться, что ей не подсунули ненароком какую-то другую часть тела танцовщицы вместо заявленной в программе.

В общем, наклонившись, Аня быстро пошарила впереди себя руками, чтобы получить подтверждение наличия груди. Руки ее мягко отняли, но цель вроде бы была достигнута: как минимум, Аня нащупала поблизости шею и ключицы танцовщицы. Она несколько успокоилась, наклонилась вперед и слизала пару крупинок, опять-таки ожидая подвоха. Но нет, то была обычная соль, спасибо организаторам и на том!

Аню препроводили на место, предложили сесть (она снова потрогала мужа за колено, он был рядом), после чего опять послышались шаги, а музыка смолкла.

Тот же зловещий и одновременно торжественный голос «Командора» произнёс:

– Господа, минуточку внимания! Только что выяснилось, что у владельца нашего клуба…а вы знаете, что он – очень влиятельный человек!.. (Аня с Сергеем не знали, вообще-то. – прим.автора)… так вот, у владельца нашего клуба был украден драгоценнейший чип, на котором была записана строго конфиденциальная информация. И поэтому мы вынуждены обыскать всех здесь присутствующих.

В общем, снова досмор и мягкие хлопки по всему телу, невзирая на чины, звания и половую принадлежность. Сказать по правде, Ане все эти досмотры уже порядком поднадоели, но она терпела – не хотела рушить спектакль.

От скуки она вспомнила о Юле и Ильдаре: в ходе всего этого действа не было никаких признаков присутствия в помещении их новых друзей. У Ани закралось подозрение, что Юли и Ильдара здесь просто-напросто нет и что, по всей видимости, их отвели в какую-то другую комнату и у них какая-то своя сюжетная линия.

«Интересно, – подумала Аня, – как они реагируют на все происходящее, в особенности Ильдар?» Это ее Сергей всегда был настроен философски и вел себя флегматично и дипломатично в любой ситуации, но Юлин кавалер показался Ане совсем другим. «Может, он уже там всех «Командоров» разогнал? – думала она, – набил морды этим «работникам казино» и мнимым «детективам», разыскивающим чип, откусил и съел, предварительно посыпав солью, грудь латиноамериканской танцовщицы…»

От этих раздумий Аню отвлек новый поворот сюжета: оказывается, пока она вспоминала Юлю с Ильдаром, их с Сергеем заподозрили в краже чипа и временно задержали и изолировали, препроводив в некую «приватную комнату». Они «вошли» в эту комнату (не слезая, впрочем, со своих насиженных стульев), и их конвоир начал описывать интерьер.

Тут оказалось, что обстановка «приватной комнаты» чудесным образом совпадала с обстановкой их реального номера в гостинице «Мортон», что на Длинной улице в Краснодаре. «В комнате все стены красные, – вещал их провожатый, – свет приглушен…».

На этих словах супруги страшно развеселились и, кажется, впервые за все время течения этого иммерсивного спектакля включились в него как настоящие заинтересованные участники, наперебой подсказывая своему невидимому собеседнику, как именно выглядит «приватная комната». Ни одна деталь не была ими забыта: «А диван – круглый, и тоже красный!» – «Подушки через одну красные и черные и пошиты в форме сердца!» – «Черная сантехника в туалете, а шторка душа – белая, в мелкий синий цветочек!» – «Черное белье! Пододеяльник велик для одеяла!» – «Батареи не греют!» – «Вентиляционная решетка в ванной отвалилась!»…

Впрочем, кажется, нахлынувшее на участников префоманса вдохновение и творческий всплеск их воображения никак не тронули организаторов спектакля, а скорее поставили последних в тупик. По крайней мере, никто не обрадовался креативу Ани и Сергея и их вовлеченности в сюжетную линию, а вместо этого их бесцеремонно прервали, предложив им, пока суд да дело (в прямом смысле этих слов), попытаться отыскать в той «приватной комнате», в которой они, якобы, находились, тот самый чип.

Ох, не знали ребята, на какую опасную «красную» кнопку нажали они своим необдуманным предложением, на какую мину наступили! Тем более так грубо вторгшись в ликование супругов, особенно Сергея! Ведь он чуть ли не впервые за весь спектакль по-настоящему веселился!

Анин муж, айтишник, услышав «неприличное предложение» поискать чип, вдруг перестал дурачиться и снова зазвучал серьезно и педантично:

– Ребята, да вы хоть знаете, что такое чип? Это такая мизерная микросхема, и её совершенно невозможно потерять, а потом якобы найти! И если вы думаете, что мы щас будем тут ползать с завязанными глазами и искать этот, с позволения сказать, чип, то вы глубоко ошибаетесь. Нет, слушайте, вам надо полностью пересмотреть ваш сценарий…

Сергей мог бы ещё долго рассказывать горе-сценаристам про современные компьютерные технологии, но в этот момент «вошёл», по всей видимости, «следователь» (ну то есть не настоящий следователь, и даже не Ильдар, а просто некий участник с глубоким голосом – возможно, по-прежнему владелец того самого «голоса Командора»), и этот якобы следователь сообщил участникам, что готов их освободить, поскольку они признаны невиновными.

Аня втайне обрадовалась, потому что ее под-повязочная клаустрофобия начинала уже ее не на шутку беспокоить. Больше часа ей трудно было находиться с завязанными глазами, так что она сильно надеялась, что близка развязка – как в переносном смысле (окончание спектакля), так и в прямом (освобождение от повязок на глазах).

Ну, собственно, так и оказалось. Аню и Сергея вывели в вестибюль и сняли с их глаз повязки. На Анин вопрос, а чем же все это закончилось, кто же на самом деле был преступником, и вообще – каков финал детектива, от мальчика-одуванчика последовал ответ:

– Ну, вы же не сотрудничали! Пришлось нам остановить спектакль.

Аня выразила притворное возмущение:

– Но как же так! Почему это мы не сотрудничали? Ну вот – за наши же деньги нам не дали до конца досмотреть или, точнее, доучаствовать в спектакле. Ну ладно, – сменила она, наконец, гнев на милость, – надеюсь, хотя бы наша вторая пара зрителей более успешна. Они еще не закончили? Мы можем их здесь пока подождать? После обменяемся впечатлениями.

– Так их давно здесь и нет, – растерянно сообщил администратор. – Мы завязали глаза даме и провели ее в ту комнату, в которой сидели вы. Но как только мы начали завязывать глаза молодому человеку, он неожиданно возбудился, сообщил не терпящим возражений тоном, что отказывается в «этом» участвовать, и потребовал, чтобы ему «вернули его женщину», после чего они оделись и ушли.

Аня была немало озадачена таким исходом, ну а Сергей нисколько не удивился.

Что ж, они двое уже тоже собрались на выход, когда им было предложено сделать фото на память в пиратском антураже вестибюля. Аня обрадовалась, схватила какой-то лежащий поблизости реквизит, напоминающий садо-мазохистские игрушки, и потащила Сергея вместе позировать. Мальчик-одуванчик служил фотографом.

Развеселившись, Аня предложила администратору сделать селфи втроем и даже пообещала, что разместит его в своей инсте и таким образом прорекламирует этот во всех отношениях замечательный театр. На что мальчик-одуванчик, потупившись, отвечал:

– Ой, нет, вы знаете, к сожалению, я не могу участвовать в такой фотосъемке, потому что это не мое постоянное время работы, а на постоянной основе я занят в другом театре. Там не одобрят, если увидят меня на таком фото.

– Правда? – с искренним участием переспросила Аня. – А в каком же театре вы служите?

– В кукольном, – ответствовал мальчик-одуванчик и еще больше смутился.

– Так вот почему все билеты распроданы! – отреагировала Аня. – Актеры все разбежались по подработкам.

– Нет, я во всех спектаклях участвую…, – начал было оправдываться одуванчик.

Но Аня с Сергеем его уже не слушали, а с хохотом вывалились в январскую краснодарскую ночь, где зеленели в свете фонарей газоны и кусты, где не было и намека на снег и где им не нужны были ни шапки, ни варежки.