Kitobni o'qish: «Не первая Вера», sahifa 7

Глава 20

Я бухнулась на кровать и проспала почти до трёх часов. Лена осторожно растормошила меня и протянула мне палитру, на которой были все оттенки синего цвета.

– Прекрасно! Будем рисовать, – зевнула я и потянулась.

День прошел быстро и уже привычно: рисование, йога, медитация, плотный ужин с черничными кексами и синее платье с глубоким декольте и шифоновым палантином.

Машина была подана вовремя. Нина вела меня к КПП. Я смотрела на неё во все глаза, но ни единый мускул на её лице не выдал, что в нашей беседе утром она рассказала мне так много о себе. Весь утренний разговор показался далеким и неправдоподобным сном.

Тут меня осенило: «Вот ведь как просто тебя провести! С чего ты решила, что то, что Нина тебе наговорила, не одобрено самим Алькальдом и Маргаритой?! Они специально напугали меня, дали понять, что выхода у меня нет. И вот я, как послушная овечка, еду на «донорство». Они же все заодно здесь. Прегадкий мир! Я обязательно отсюда выберусь!».

Машина уносила меня в темноту.

«Если суммировать то, что мне выдала Нина, без учёта её «истории», что мы имеем? «Ключ» – гранитные часы, которые ни разу не часы. Они у Марата. Марат где-то в городе, если не шарахается в нашем мире в поиске очередного «донора», который займет моё место, когда меня не станет. «Не станет», – от этой мысли стало не по себе. Время поджимает. Откуда мне знать, когда моей энергии перестанет хватать Алькальду?

Если верить Нине, «ключ» работает только у Марата. Он генетически на него как-то запрограммирован. Есть ещё Лена – его дочь, она его генетический потомок. Нужно использовать её, но как? Как? Голова плыла от напряжения: первое – похитить «ключ» у Марата, второе – узнать, как его активировать и использовать для этого Лену, третье – выбраться из этого адского места до того, как моя «чистая энергия» перестанет устраивать местные власти и меня подарят кому-нибудь, кто не так щепетилен в выборе потребляемой энергии. Нужно быть умнее, нужно добыть информацию о том, как работает «ключ»! Будем считать, что как он «не работает» я уже знаю».

Я закрыла глаза и, видимо, задремала, так как проснулась я от того, что солдат довольно грубо тряс меня за плечо.

Алькальд был задумчив. Казалось, он совершенно не заметил моего появления. Он что-то рассчитывал, глядя в купу бумаг хаотично разложенных на столе. Я привычно опустилась на стул и стала ждать. Спустя пару часов он потянулся, подняв глаза, наткнулся на меня.

– Что ж, – небрежно заметил он, – Вы здесь, следовательно, пора подкрепиться, хе-хе.

Я почувствовала себя куском ливерной колбасы: стало противно.

Алькальд начал забирать энергию. Я чувствовала, как силы покидают меня, как мои размышления уплывают куда-то в синюю дымку. Мне хотелось сосредоточиться, сфокусировать на чём-то моё внимание, чтобы не проваливаться в забытьё, но у меня ничего не вышло. Как обычно, я открыла глаза только на рассвете. Алькальд, ни слова не говоря, вернулся к своим бумагам. Выглядел он посвежевшим и даже казался на пару лет моложе, от его усталости не осталось и следа, чего нельзя было сказать обо мне. Я была разбита, тело ныло, голова плыла, и очень хотелось прилечь. Я поплелась к выходу.

– Вы, знаете, Вера, – донесся мне в спину веселый и бодрый голос, – Я Вами очень доволен. Вы стараетесь, я вижу и ценю это. Вы должны больше отдыхать, не тратьте время на пустые разговоры с кустами. Больше спите. Это пойдёт нам обоим на пользу.

Я вдохнула. Воздух при его словах застрял где-то внутри. Как? Как можно отсюда сбежать, что-либо спланировать, если Он знает обо всём?! Конечно, его сестричка известила о моем интересе к граниту, о нашей беседе с Ниной, о чём ещё он знает? Уж наверняка больше моего о том, что мне уготовано. Я молча уставилась в пол.

Алькальд, во всей видимости, развлекался моим прибитым видом.

– Я желаю Вам добра. Ну, может, не напрямую Вам, но через Вас я желаю добра себе и как можно больше, – он осклабился.

– Поэтому Ваше спокойствие – это моё спокойствие, а оно бесценно! Уж поверьте, я просто невыносим в гневе!

Я хорошо помнила разбитый нос, но посчитала неуместным вспоминать об этом. Я кивнула:

– Я Вас услышала. До вечера! – я открыла дверь в прохладное утро.

– Не спешите, Я ещё кое-что хочу Вам сказать. Считаю нужным Вас предупредить, что следующим вечером нам придется встретиться для передачи энергии не здесь. У меня встреча с главами других Кантонов и Вам придется присутствовать, как моему официальному «донору». За Вами заедет Марат и привезет ко мне на встречу. Он приедет на час раньше, будьте готовы.

Я машинально кивнула, как будто эта новость не имела никакого значения. На самом деле до машины я почти бежала: «Меня вывезут в город. Алькальд будет занят встречей, а я смогу осмотреться, может удастся узнать дорогу на берег реки, с которой меня украли, где в последний раз открывался портал домой. Кроме того, меня повезёт Марат – единственный обладатель «ключа». Нельзя упустить такой шанс!».

Приехав в лагерь, я энергично и целеустремленно направилась в домик спать, чем немало удивила встречавшую меня заспанную Нину. Нельзя было терять время – вечером предстоит «отчетный концерт» перед делегацией, нужно быть во всеоружии.

Лена разбудила меня довольно поздно, уже вечерело. Выспалась я отлично, но встревоженно глянула на часы: времени для специальных упражнений не было.

Тут распахнулась дверь и вошла Маргарита в деловом костюме и с деловым настроем:

– Сегодня, Вероника, Вам предстоит важное мероприятие. Перед ним обычно занятия для повышения уровня тех или иных вибраций не проводится. Вас ждут в столовой и сразу к Тамаре – ей многое нужно успеть сегодня, – она еле заметно мотнула головой, и Лена поспешно выскочила из домика.

– Сегодняшняя ночь необычная для «донора», не каждый удостаивается такой чести и такой ответственности. Вам представится возможность выказать свою благодарность Алькальду за его высочайшее к Вам расположение, за наш радушный прием и королевское содержание, – она чопорно сложила руки на груди.

– Благодарность?! Королевское содержание?! – взорвалась я, – Вы издеваетесь?! Меня похитили, используют, как дойную корову, скоро пустят на мясо, а я должна благодарить за это?

Я негодовала. Швырнув подушку на пол, прошла мимо Маргариты, которая не выглядела удивленной моей реакцией. Маргарита вышла на террасу и, глядя в сторону камеры видеонаблюдения, хладнокровно заметила:

– Марат может подыскивать нового «донора». Эта не перенесёт «поединок». Слишком много гонора.

Глава 21

В столовой было тихо. Аллы Семёновны не было. Столики протирала угрюмая худая женщина лет сорока пяти – пятидесяти.

– Здравствуйте, мне бы поесть, – начала с порога я.

– Мне бы тоже, – не отрываясь от своего занятия, ответила та.

– Я – Вера, Алла Семёновна далеко?

– Далеко. Отсюда не видать, – женщина выпрямилась и злобно уставилась на меня.

– А вы меня не накормите?

– Да всё за занавеской для Вашего высочества уж накрыто, – и она сплюнула на пол.

Я поняла, что мне здесь сегодня не рады. В другой день я бы предпочла остаться голодной, но сегодня мне нужны были все силы. За тяжелыми шторами, в моём укромном уголке стол был накрыт. Как всегда он ломился от вкусностей, но больше всего меня поразило, что в центре стола красовался трёхъярусный белоснежный свадебный торт с нежнейшими взбитыми сливками и воздушным безе. От удивления я села в кресло и тут же ойкнула: мне в бедро слегка воткнулись зубчики вилки, которую кто-то оставил между спинкой и подлокотником. Я вытащила вилку. Вокруг неё была обмотана бумажка.

Пододвинув к себе тарелку с салатом, под столом я развернула записку: «Не ешь торт, в нём яд». Я вспомнила наш уговор с Аллой Семёновной, что при первой попытке отравления она меня предупредит, и с тревогой уставилась на прекрасное произведение кулинарного искусства. Кто-то очень постарался, чтобы у меня возникло желание хотя бы попробовать кусочек: торт был великолепен.

Вот почему сегодня нет Аллы Семёновны – отводит от себя подозрения. Зачем кому-то меня травить? Я и так скоро умру, по всей видимости. Медлить было нельзя – камера видеонаблюдения фиксировала, что за полным столом я не съела ни кусочка. Пришлось понадеяться, что кроме торта всё остальное вполне съедобно, и поесть. Разумеется, к торту я не притронулась.

Тамара была заплаканная. Я неуклюже потопталась в дверях:

– Что-то случилось?

– О, моя дорогая, как рано приходится нам прощаться! – она сокрушенно вздохнула, – Это всегда так тяжело: привыкать к новому человеку.

– Вы уезжаете? – глупо спросила я и осеклась: речь обо мне.

Она покачала головой и пошла к шкафу. Вместо привычных ярких нарядов из недр выбралось чудовищно-нелепое белое свадебное платье. Я сглотнула: что-то очень часто приходится мне сталкиваться со свадебной тематикой сегодня.

– Всегда такое разнообразие цвета, почему сегодня белое? – я старалась, чтобы голос звучал как можно непринуждённее.

– Вера, Вы как всегда наблюдательны, а я как всегда не смогу Вам ответить, – бегло ответила Тамара, небрежно поправляя обруч с током на шее и давая понять, что дальнейшие расспросы могут навредить нам обеим.

Я уселась в кресло. Два часа меня приводили к идеальному образу «невесты». Нужно отдать должное моему стилисту – я была просто обворожительна. На своей настоящей свадьбе я была одета гораздо скромнее, но чувствовала себя в миллион раз счастливее. Сейчас же меня скорее готовили на эшафот. От моего вида веяло предсмертным холодом.

Нина пришла раньше, но я уже была готова. Тамара бросилась мне на шею и крепко обняла. Когда за мной закрылась дверь, в гримерной послышался плач. «Как приятно, наверное, мне должно быть от этих рыданий в мою честь, – раздраженно подумала я, но тут же остановилась – Стоит быть начеку, раз со мной прощаются навеки».

Нина посмотрела на свадебное платье с некоторым удивлением, потом, видно, поняв что-то, нахмурилась, и зашагала к пропускному пункту. Вдруг мы увидели толпу женщин, которые сгрудились у одного из бараков и что-то энергично обсуждали. Нина свернула в их сторону, сказав мне ждать её у ворот. Но я решительно направилась за ней к галдевшему сборищу лагерниц.

Нина влетела в их кучу, как ястреб на цыплят и зашипела:

– Вы что?! С ума посходили?! Что у вас тут произошло?! Быстро за работу!

Но никто не двинулся с места. Когда я подошла, одна из женщин, с пергидрольными волосами, в грязном переднике, ткнула в меня пальцем:

– Это из-за неё всё! Она во всём виновата! – и на меня злобно уставились несколько десятков глаз.

Толпа расступилась: на земле валялась женщина, которую я видела в столовой. Лицо застыло в предсмертной конвульсии, на губах – розовая пена, тело выгнуто в последнем мышечном спазме. Она была мертва.

Я догадалась, что уборщица не погнушалась объедками с моего стола, в том числе отведала и отравленный торт. «Если бы меня не предупредила Алла Семёновна, вот так я бы выглядела сейчас», – пронеслось в моей голове. Я в ужасе отшатнулась.

– Эта «невеста» всех нас сведёт в могилу! Лида с ней виделась последней! – не унималась одна из лагерниц. Кто-то из женщин оплакивал судьбу своей товарки. Остальные молчали. Ждали ответа и моей реакции. Я не знала, что делать.

Нина деловито спросила:

– Где Алла?

– Она сегодня взяла день и уехала в город к врачу, – подала голос другая женщина из толпы.

– Кто готовил сегодня в столовой? Чья смена? – Нина решила разобраться.

– Так Лида и готовила! – Женщина с длинными наращёнными ресницами кивнула на труп на земле.

Нина потопталась на месте, но, не найдя быстрого решения, стушевалась:

– Всем возвращаться к работе! Живо! – она сурово взглянула на зачинщицу разборок. Та сдаваться не хотела. Встряхнув своей бело-желтой шевелюрой, она прищурилась:

– А с этой что делать? Наверняка это её рук дело!

Нина протянула руку, указывая на меня:

– Да что она может сделать?! Ты посмотри: она сама без пяти минут труп!       Женщины оглядывали мой наряд и сокрушенно вздыхали. Мне стало страшно: если все признают, что мне конец, то дела мои плохи. Люди стали расходится. Подруга отравившейся Лиды, в грязном переднике, отправилась к Маргарите сообщать о происшествии. Нина повела меня к воротам.

– Это мой последний «Выезд», верно?! – тихо спросила я.

– Нет, не верно, – Нина встряхнула меня за плечи, – Не все, кто в белом платье уходил отсюда, возвращались. Это так. Но у тебя всё получится!

За её спиной треснула ветка. Кто-то прятался и тайком провожал меня. Я с усилием вглядывалась в сумрак кустов. Вдруг тень дернулась, наши глаза встретились. Это была Лена. Она была чем-то напугана или очень расстроена. Девушка побежала в лагерь.

«Бедная девочка тоже переживает за меня!», – подумала я, – «Только смелости не хватило подойти, попрощаться».

Нина, будто не заметив этого инцидента, спокойно проговорила:

– Если мы ещё увидимся, я буду рада, – и вытолкнула меня за ворота.

Марат был в парадной военной форме. Он стоял у машины с прожорливо открытой задней дверью. На секунду его взгляд натолкнулся на Нину, которая провожала меня, и он тут же отвернулся, скрывая выражение своего лица. Мы двинулись в путь. Казалось, что вот так вдвоем в машине мы ехали на день рождения Алькальда сотню лет назад.

Он молчал. Я посматривала на его руки: длинный рукав кителя скрывал гранитный «ключ».

– Со мной довольно трогательно попрощались, – решила начать беседу я.

Лицо Марата было бесстрастно.

– Даже пытались отравить на прощанье.

– А Вы умеете заводить друзей, – он достал трубку и закурил.

– Считаете, это друзья подсыпали мне яд?

– Считаю. И они же предупредили о нём, раз Вы сидите нарядная в машине.

– Почему же мне лучше бы умереть от яда, а не ехать на эту редкую для любого «донора» встречу?

– Потому что Вы не осведомлены о наших обычаях, Вера.

– А Вам нельзя меня осведомить? Или Вы тоже носите шоковый ошейник, как все прислужники Алькальда? – я вопросительно уставилась на него.

– Я не ношу ничего, что мне не положено носить, – Марат был явно задет, – И я не «прислужник», а правая рука главнокомандующего. Я сам решаю, кому и что рассказывать.

«Да, да, про то, что твоя постельная болтовня чуть не помогла Нине сбежать от вас, я уже знаю», – подумала я.

– Если угодно, я просвещу Вас, – он принял важный и напыщенный вид, – Встреча глав Кантонов происходит раз в год. Кантонов четыре. На встрече решаются текущие вопросы, но перед этим избирается глава агломерации. Один из четырёх на год становится лидером нашего общества.

– Как это определяется? – почему-то мне не хотелось знать ответ.

– Тут-то и скрывается Ваша, Вера, ведущая роль, Ваше предназначение, так сказать. Как Вы поняли, я надеюсь, за время вашего здесь пребывания: Энергия – наш рычаг влияния. У кого больше энергии, тот и может подавить волю другого, оказывать влияние на большее количество людей и, как следствие, иметь больше приверженцев. Энергию главнокомандующие Кантонов берут у «доноров», значит, чей «донор» сильней, тот и будет правителем следующий год.

– Мне что, надо будет сразиться с другими несчастными? Бой подушками, прыжки в высоту, фехтование? – я не могла поверить, что нас как бойцовых петухов нарядили невестами и везут на спарринг.

– Нет, нет, – моя глупость явно забавляла Марата, – Ваша ценность – Э-Н-Е-Р-Г-И-Я. Вас всех посадят в ряд и будут напитываться вашей энергией, у кого «донор» останется в живых, тот и победил. Это поединок энергий! Очень эффектное зрелище!

Я потеряла дар речи. «Доноров» выкачивают до последней капли энергии! До меня дошёл весь ужас предстоящего. Все сочувственные взгляды, слёзы Тамары, кажущаяся отстранённость Нины, бегство Лены, напыщенность Маргариты – всё обрело смысл. Кто-то даже пытался дать мне яд, чтобы смерть моя не была мучительной. Я вжалась в кресло. Деваться было некуда: машина въезжала в город.

– Ну, не расстраивайтесь так, – мой попутчик говорил о предстоящей экзекуции, как о празднике, – Если Вы выиграете и подарите Алькальду главенствующее место в совете Кантонов, Вас щедро наградят!

– Отпустят домой? – полным безнадежности голосом спросила я.

– О, нет, конечно! Но может, позволят выезжать из лагеря, посещать театры, музеи; подарят кучу всего. Правды ради, хочу отметить, что последние четыре «донора» Алькальда не оправдали наших ожиданий, – Марат сокрушенно вздохнул, – Но Вы, безусловно, имеете равные шансы на победу!

– Почему я в свадебном платье?

– Дань традиции. Тем более что белый цвет содержит в себе все цвета, весь спектр энергетического потока. Это символично: с чистого листа начинается год правления нового верховного командующего.

Машина резко затормозила перед высоким зданием с колоннами. Мы прибыли на место моей казни.

Глава 22

Марат не преувеличивал, когда называл это «мероприятие» зрелищным. Перед зданием из белого мрамора, которое служило, по всей видимости, местной официальной резиденцией Алькальда, собрался весь город. Был выстроен в парадном обмундировании гарнизон солдат, блестел медью на заходящем солнце вымуштрованный военный оркестр, красные дорожки, как языки, вели подъезжающих высоких гостей в утробу здания.

Марат, крепко ухватив меня за локоть, поволок вверх по лестнице. Ноги подгибались. Я начала ныть, что не пойду. Он злобно шикнул на меня:

– Можете идти со мной, можете отправиться отсюда сразу в карьер! Что выберете, Вера?

Я потащилась наверх.

Внутри было свежо и пахло розами: холл был уставлен большими вазами с большим количеством цветов. Хрусталь огромных люстр под высоченным потолком, ковры, кованое литьё изогнутых лестниц – всё напоминало роскошь советского государственного аппарата. Навстречу нам вышел сам Алькальд и крепко пожал руку Марату. Посмотрев на меня, отвесил поклон, но заметив моё зеленое от страха лицо, заметил:

– Вы прекрасно выглядите, Вера! Вам не о чем беспокоится!

Будто я была взволнована своим внешним видом, а не близостью расправы надо мной. Я беспомощно огляделась вокруг в поисках возможности сбежать: увы, повсюду было полно вооружённых, стоящих на вытяжку солдат, которые готовы были пристрелить меня, стоило Алькальду лишь моргнуть.

– Я провожу Вас в комнату ожидания, – Алькальд повел меня в один из многочисленных коридоров. Мы остановились у одной из позолоченных дверей и он, нагнувшись ко мне, еле слышно сказал:

– Марат дал Вам понять, что от Вас требуется?

– Да, наверное, – замялась я, – Не умереть раньше остальных?

– Верно, – серьёзно согласился он, – Но важнее дать мне столько энергии, сколько у вас есть, отдать добровольно; отдать, полностью доверяя мне. Не в моих интересах Вас убивать, мне важна победа сегодня как никогда. Скоро грядут большие перемены, чтобы они осуществились, мне нужно кресло верховного командующего. Если Вы мне его добудете, Вам ни в чём не будет отказа. Вы меня слышите?

Я неуверенно кивнула:

– Всё будет как всегда?

– В общем, да. Только в этот раз недостаточно будет просто погрузится в медитативное состояние. Вы должны быть активны: думать и чувствовать как можно ярче. Вспоминайте дом, ваше детство, друзей, всю вашу жизнь в мельчайших деталях, понимаете?

– Да. Но я никогда не побеждала в соревнованиях, в чём бы то ни было.

– Самое время начать побеждать! За свою жизнь стоит бороться, не так ли? – Алькальд отворил тяжелую дверь в комнату ожидания – Скоро Вас позовут. Не волнуйтесь.

Я не волновалась. Я была в полном ужасе. Мне предстояла битва за свою жизнь, которую не ясно как выиграть. Шансы вернуться домой уменьшились до нуля. Сбежать – невозможно. Я шагнула к единственному окну в комнате и одернула тяжелые шторы: на окне красовались массивные решетки. Видимо, не все из «доноров» жаждали вступить в поединок отдачи энергии и окончить свою жизнь мучительным способом. Некоторые пытались сбежать или покончить с собой до начала церемонии. Охрана стояла внутри и снаружи комнаты, видеокамеры неусыпно следили.

В комнате было четыре софы, обитые красным бархатом. Опустившись на одну из них, я стала ждать своих конкуренток. Вскоре открылись двери и вошли ещё три «невесты». Белоснежные платья, шуршащие юбки, вуаль и кружева, причёски и макияж – прекрасные девушки с затравленным взглядом обреченных на смерть.

Мы сидели друг напротив друга, изучали и молчали. Напротив – девушка лет двадцати двух, с длинной русой косой, уложенной на голове в корону, серыми глазами и высокими скулами, была очень красивой. Свежесть кожи, ясность глаз, упрямое выражение лица выдавало сильную личность. Я подумала, что побеждать не впервой для неё, потому что волнения не было на её лице, лишь спокойная уверенность превосходства.

Справа – женщина старше, лет тридцати пяти, с уставшим измученным лицом и глубоко запавшими глазами. Было заметно, что для приведения её к яркому образу невесты пришлось наложить не один слой грима на высохшую кожу. Она сжимала и разжимала свои запястья, как бы пытаясь перекрыть себе кровоток. Вероятно, она провела в статусе «донора» много времени и заметно нервничала.

Слева – в прекрасном платье с блёстками, с длинной шеей в нескольких нитках жемчуга сидел ярко накрашенный молодой человек. От неожиданности я захлопала глазами: до этой встречи я была уверена, что «донорами» забирают только женщин, но в любых правилах, видимо, были исключения. Он скромно раскрыл веер, который висел на его запястье, и начал обмахиваться.

Все были на взводе. Все понимали: вернётся в эту комнату только один из нас, а кто это будет, не сможет предсказать никто.

– Вы прекрасно выглядите. Давно гостите здесь? – обратилась ко мне девушка напротив тоном завсегдатая таких резиденций.

– Я бы не назвала это «гостями»: меня похитили, – злобно огрызнулась я, но потом, смягчившись, добавила – Мы все здесь не гости, верно?

Показалось глупо собачиться в последние минуты своей жизни.

Женщина справа глубоко горестно вздохнула. Парень начал интенсивнее махать веером.

– Кто-нибудь уже участвовал в такой процедуре? – решила спросить я.

Парень закатил глаза и поднял руку. «Вот и определился фаворит», – решила я, – «Он уже знает, что нас ждёт, он – победитель прошлого года, а, значит, он – опаснее всех в этой комнате». Остальные девушки, наверное, тоже так подумали, потому что посмотрели на него с некоторым страхом.

– Ой, только не нужно на меня так смотреть, – обиженно заявил молодой человек, – Я ничего плохого не сделал. Это не мой выбор. Никто не знает, чья энергия мощнее. Мне в прошлый раз просто повезло.

– Разве здесь вообще может кому-нибудь повезти?! Это просто безумие – стравливать нас, испытывать, убивать! – я услышала свой голос, будто со стороны.

– Тише, прошу Вас, – женщина справа указала взглядом на камеры в потолке, – не будем о плохом.

– Чего теперь-то бояться? Всё равно шансов выжить нет, – я стала разглядывать свои руки. Воспоминания о муже, маме, сестре накатили на меня. Я вспоминала нашу последнюю встречу (ездили к маме на дачу, жарили шашлыки, парились в бане). Они даже представить не могут где я, что со мной происходит. А сама я могла представить себя когда-нибудь в таком месте, в такой компании?! Конечно, нет.

– А Вы откуда родом? – обратилась я к нервной женщине, решив сменить тему.

– Я? Я из Салехарда, – она вздохнула так тяжело, будто преодолевала незримую преграду.

– Земляки, значит. Я тюменская, – улыбнулась я. Так тепло было встретить кого-то из дома. Я посмотрела на девицу напротив, – А Вы?

– Воронеж, – отрезала красавица и отвернулась.

– Великие Луки, – горделиво произнес паренек-невеста.

– Странно, никого из Москвы, – я была готова болтать о чём угодно, только бы не думать о том, что скоро предстоит «поединок».

– Ничего странного: в столице давно нет людей с чистым незамутненным энергетическим полем, – тоном знатока заметил парень, – Только на периферии ещё можно встретить столь тонко…

Речь его прервал солдат, который отворил позолоченную дверь в нашу клетку и громко огласил: «Доноров» просят пройти в главный зал!

При этих словах молодой человек в свадебном платье упал в обморок. Веер упал на мягкий ковер.