Kitobni o'qish: «2020. Иначе»

– Всё у нас будет ха-ра-шо! – Андрей Зеленин со звоном ударил свой фужер с шампанским о фужер своей невесты Лады и с последним боем курантов впился в её губы.

Но даже несмотря на шампанское и пылкий натиск почувствовал, как её губы нервно дрогнули. Он отстранился и посмотрел в её глаза.

– Ладушка, милая, просыпайся! Новый год! 2020-й, встречай! Йоххо!

– Високосный же, – Лада продолжала хмуриться.

– И что? Сколько их уже было? Пакостей и в остальные хватает. А в тебе говорит недостаток шампанского и моя будущая тёща, в которой суеверия больше, чем крови. Это я как врач говорю. Примет твоя мать в себе собрала столько, что уже на шар походит.

Лада молчала, убрав рыжий локон в заколку. Даже про тёщу возражать не стала. Та, конечно, была необычной и по комплектации, и по знаниям, что можно не одну энциклопедию написать про народные мудрости. Где-то там, в параллельном изменении, по телевизору шёл «Голубой огонёк».

– Мы поженимся в самую красивую дату, какую можно представить – 02.02.2020. Отзеркалим по полной. А потом отпуск – две недели в Китае! Что может пойти не так? Или ты просто не любишь Новый год?

Они познакомились на прошлое Рождество, на горках. Её внимание привлёк симпатичный молодой человек с широкими плечами и мелкими кудрями, выглядывающими из-под шапки, его – озорной смех маленькой худенькой девушки и красивые глаза с зелёным оттенком. Выяснилось, что оба врачи: он хирург, а она – педиатр. И нынче были их первые совместные куранты.

Лада пожала плечами.

– Слушай, ты как мой дядька. Тот тоже ненавидит Новый год. А когда спросишь – за что? – тоже лишь пожимает плечами.

У дядьки Андрея – Ивана Митрофановича Горбунова – были вполне естественные причины не любить Новый год. Этот день и ночь каждый год становились пыткой. Он запирался дома, закрывал шторы, понимая, что не сможет спастись от знакомых всей России фраз из «Иронии судьбы», звуков «Новогодних огоньков» и бесконечных фейерверков за окном.

Ему не хотелось отвечать на дурацкий вопрос: почему он ненавидит чёртов Новый год? Просто пожимал плечами. Так было проще. Так не нужно было вспоминать то, что с трудом удалось пережить.

Двадцать лет назад его жене сообщили о раке. Как раз 31 декабря. Врачам тоже хотелось закончить год, завершив все дела, в данном случае сообщив результаты своим пациентам.

Праздничное веселье в тот год сменила потерянность и безысходность. Обнаружили слишком поздно. Четвертая стадия. Следующий год Иван Митрофанович встречал вдовцом. От петли спасли только дети: не мог он их оставить на произвол судьбы. Лёньке тогда было 15 лет, Ленке – 10.

Через десяток лет 31 декабря в аварию попал сын: в новогодней суматохе не сумел избежать столкновения с пьяным придурком. Остался жив, хвала Святым. Но следующий год восстанавливался после травм. Молодая жена не выдержала бесконечных больниц и подала на развод.

Ещё через пять лет дочь впервые решила позволить себе крепкий алкоголь и не смогла остановиться. Она была спортсменкой-гимнасткой, гордостью региона, примером для девочек, которых планировала тренировать. Судьба распорядилась иначе. Вместо достойного продолжения карьеры – сначала веселье, потом странные компании, воровство, побеги, капельницы. И бесконечная депрессия. Неправда, что тяжело только с наркоманами. С алкоголиками не легче.

Конечно, это всё совпадения: жене могли сообщить результаты до или после 31 декабря, сын попасть в аварию в любой другой праздник, а дочь приложиться к алкоголю в тот же 8 марта. Но для Ивана Митрофановича навсегда виновным остался именно Новый год.

Он давно не ждал новогодних чудес (хватит, сполна получил!) и от наступающего года в целом. Счастье в Новом году? Какая глупость. Для него любой год давно был одинаковым: чуть лучше, чуть хуже. В последнее время только хуже. Начальство рехнулось со своими оптимизациями. В итоге зарплаты становилось меньше, а работы, как правило, больше. Не хочешь – проваливай, никто держать не станет.

Проваливать в своём возрасте он не решался: опять же держали дети. Ленка стала редко срываться, однако из-за дурной привычки на нормальную работу её не брали или быстро прощались. До следующего места работы она могла сидеть дома неделями. И это время было важно не дать заполнить его по-своему. Сейчас её удалось пристроить гардеробщицей в спортклуб. Как сотруднице позволили заниматься до и после тренировок посетителей. Но за неспортивное поведение пригрозили увольнением – сразу, без предупреждений.

Сын переехал на море, чтобы меньше ощущать последствия аварии. В родном регионе погоду частенько лихорадило, что оборачивалось ноющей болью по всему телу. Намучившись от метеочувствительности, он собрал вещи и умотал на юг. Вроде как и женщину повстречал, неплохую, вместе магазинчик открыли. И всё хорошо, только заработки от турпотока были нестабильными. Тоже надо помогать.

В свои 58 лет Иван Митрофанович уже ощущал себя глубоким стариком. Так что каждый Новый год для него был и отсчётом: прошло ещё 12 месяцев, 365 дней, каждый из которых был наполнен переживаниями и страхом – если для него всё наконец-то закончится, то что будет с детьми? Они хоть и взрослые, а до сих пор нуждаются в поддержке и присмотре. Так что ему оставалось крутить свою баранку.

2020 год – по всем каналам предупреждают – будет високосным, нехорошим. Хотя что его может ещё шокировать? Представить невозможно.

Наде Авдеенко снова снились кошмары. В 2020 году она заканчивала школу. Красивая дата в будущем аттестате, но ей пока было совсем не до красоты.

Выпускной класс, переживания, наставления и нотации со всех сторон относительно будущего, тренировки по ЕГЭ, подготовка к выпуску – это походило на снежный ком, внутри которого крутился выпускник или выпускница. И слабо верилось, что это когда-нибудь закончится.

Да, конечно, закончится. ЕГЭ ведь точно не отменят, график экзаменов уже готов. Следовательно, каждый определил для себя дедлайн. Дата выпускного выбрана, договорённости с рестораном и ведущим есть. И это тоже дедлайн – уже относительно внешнего вида.

Надя была достаточно высокой, её рост 170 сантиметров. От модельной внешности её отделяла склонность к полноте. Излишки съеденного превращали фигуру в подобие гигантской груши, а лицо становилось похожим поднявшееся дрожжевое тесто. Она и так приобрела дурную привычку заедать стресс всем, что не прибито, а впереди обильные новогодние праздники.

От усталости, нервов, бессонницы длинные светлые волосы (натуральный блонд) тускнели и начинали сечься, а кожа на лице покрывалась жирным блеском и мелкой сыпью.

Как научиться всё держать под контролем – учёбу, фигуру, собственный отдых (без внутреннего упрёка, что время потрачено не на подготовку к экзаменам) – она не знала. И втайне надеялась, что 2020 год внесёт коррективы. Вот возьмут и сместят график у ЕГЭ. Или вообще отменят. А выпускные запретят.

После очередного ночного кошмара на ум приходила эта спасительная мысль. Но Надя точно знала, что подобного никогда не случится. Остаётся надеяться на себя и новогоднее чудо. А под куранты не забыть загадать все желания.

Катя проснулась от скрипа ламината в прихожей. Сон у неё был чуткий, особенно, когда её мужа где-то носило. Им обоим было по 30 лет, в последние пять лет они были в законном браке, что не останавливало благоверного от шашней на стороне. О любвеобильности Вити Скворцова знали, казалось, все. И она в том числе. Катя приводила его в тонус сценами и угрозами уйти, но сама не уходила: странная штука эта любовь, и коварная.

С ним, как говорится, было непросто, зато весело. Витя Скворцов – личность творческая, со студенческих лет он работал на телевидении и не мыслил себя в другой сфере. Он привык быть в центре внимания (чем, конечно, пользовался), и свою жизнь превращая в праздник, и её тоже. А теперь – и Катину.