Kitobni o'qish: «Так сложились звезды. Как превратить любовь к путешествиям в дело всей жизни»

Shrift:

От автора

Одно из качеств, которым должен обладать не только хороший тревел-журналист, но и путешественник, – это спонтанность. Именно она в ответе за импульсы и энергию, это она всегда дает начало приключению. Большому или маленькому – неважно. Людей, способных с легкостью поменять планы, всегда ждет что-то удивительное в каком-нибудь уголке на этой планете. Эта книга состоит из таких историй, случившихся за годы моей работы тревел-репортером.

Мой жизненный тревелог сложился сам собой и поначалу нес лишь семейную функцию – вдохновить дочь Алису и племянника Лёню на исследование мира. Точно так же, как когда-то это делал мой дедушка Юра летними вечерами, когда мы сидели на крылечке старого дома в маленьком городке в Поволжье и мечтали о дальних странах. Дедуля не был ни капитаном дальнего плавания, ни пилотом или даже археологом. Он никогда не ездил дальше пары тысяч километров от дома. Он был простым инженером, который только порой представлял себе, как живут люди в Канберре или Северной Родезии.

Я всегда мечтала скитаться по свету. Попадать в переделки, желательно веселые. И нежелательно – криминальные. Я жаждала приключений, которые вполне бы могли уложиться в архивы отважной и смелой женщины. Я мечтала парить над миром на воздушном шаре, подгоняя буйволов, исследовать земные полости, пересекать важные меридианы и параллели, снимать пингвинов и белых медведей, пачкаться о боевой раскрас папуасов, и чтобы кругом моря, а иногда пески. Ой, постойте, лучше горы! И удивляться, как так вышло, что на эллипсоиде, вращающемся во Вселенной вокруг звезды-карлика, можно увидеть такие разные пейзажи и таких непохожих друг на друга людей. Из каждой поездки я привозила новые истории, которые так круто звучат за бокалом вина и иллюстрируются фотографиями, пыльными ботинками, стоящими в коридоре, звоном диковинных монет в карманах.

Эта охота к перемене мест, обусловленная, по одной из версий, наличием особого гена в цепочке ДНК, настоящий Тянитолкай. Тебя постоянно тянет куда-то из списка мест из ста пунктов, которые ты мечтал увидеть, пока не перестал коптить небо. Толкает на приключения, о которых и мечтать не мог. Но нужно ли оправдывать любовь к путешествиям наличием родственников в Швейцарии и Шотландии согласно полученным результатам анализа? Хотелось бы знать, кто эти люди.

Я всегда привозила из поездок впечатления, новые смачные словечки на диковинных языках и безумные с точки зрения драматургии диалоги о жизни с местными жителями, странные сувениры, имеющие ценность только для меня одной. У меня появились новые абсолютно дурацкие навыки, которые довольно сложно применить дождливым днем в Москве. К примеру, я могу различить 30 видов комаров, знаю, как правильно сидеть в седле и не свалиться с коня в ручей, если он внезапно решил попить. Я могу завязывать сари и умею упаковывать подарки по методике Санта-Клауса. Местные эльфы, кстати, научили заодно и арканить оленей. И однажды я даже это применила на практике.

Я могла бы инвестировать полученные гонорары в крипту или купить лишний браслетик от «Тиффани», но каждый раз я бронирую билет черт-те куда и трачусь на донаты местному населению.

Этот ген терпеть не могут оседлые мужья и мамы, постоянно бурчащие что-то в таком роде: «Ну куда тебя опять понесло?» Зато все авантюры поддерживают дети. Чем дальше по карте, тем для них веселее.

Конечно, эта жажда перемещения в пространстве влияет на судьбу, и не только на твою. Иногда и ломает. Иногда ведет к чему-то новому. Иногда приводит даже к коротким моментам профессиональной деформации, когда ты приезжаешь куда-то, где люди ходят на голове, вокруг растут фиолетовые ананасы на деревьях, летают драконы и бегают единороги, а ты прошелся по округе, сделал пару кадров и хмыкнул: «Вроде ничего особенного».

Этот зуд, он не в заднице, как можно было бы подумать, никогда не дает покоя. Ты должен иметь в паспорте нужные визы, в плане – новое направление, а в почте – билет, желательно.

Помешал ли мне ген, который явно был у Миклухо-Маклая, Джеймса Кука или Васко да Гамы? Нет, конечно. А раз ген достался по наследству, то я бы хотела поблагодарить мою семью за то, что у меня была и есть возможность исследовать этот мир, за их терпение, переживания за меня и гордость за мои проекты.

Этих историй не случилось бы без моих коллег и партнеров, которых хотелось бы поблагодарить за многие путешествия. Многие узнают в моих историях себя, но никаких совпадений – это точно были вы!

И отдельно спасибо моим друзьям за какую-то даже подозрительную бесконечную веру в меня!

Ну а если хоть кому-то из вас захочется после прочтения купить билет, значит, все было не зря!

Глава 1. Япония. Обрушение стереотипов

Токио. Полюбить со второго раза

До приезда в Японию мы смутно догадываемся, что там все несколько иначе. Что жители этой страны… они, конечно, не инопланетяне, но точно – иные. Самое правильное – это даже не пытаться ничего осмыслить и приложить к какому-то привычному шаблону.

«Простите, что я выхожу первым из лифта», – рассыпался в извинениях мужчина в плаще. В кабине он стоял у самых дверей и, судя по всему, переживал эту непростую ситуацию. Вежливость японцев иррациональна, беспощадна и переходит все возможные границы любого этикета. Они заточены на уважение к другому человеку. Они дисциплинированны до такой степени, что порой хочется внести немного хаоса, но ты берешь себя в руки.

А эти учтивость и выдержанность, это исключительное терпение к сервису. Однажды утром, выезжая из отеля, мы с моей коллегой Ольгой, главным редактором весьма уважаемого журнала, минут пятнадцать молча наблюдали за сценкой у дверей. Наш гид Мидори-сан, одержимая всегда следовать намеченному плану при любых обстоятельствах, распоряжалась погрузкой чемоданов в такси. Наша поклажа из трех огромных кейсов размера XL, совершенно очевидно, никак, ни по каким законам физики не влезла бы в багажник классической Toyota Crown Comfort. (О, эти токийские культовые такси, где водители держатся за руль в белоснежных перчатках, гармонирующих с вязаными подголовниками.) Но объемы багажа не смущали нашу сопровождающую. Таксист, которому на вид было лет 90, вежливо поклонился Мидори-сан и с трудом поднял один из чемоданов, покачнувшись под его весом так, что я чуть было не кинулась ему на помощь, беспокоясь, что он сломается пополам, начал укладывать его в багажник. Места для третьего не было. Таксист развел руками в перчатках, наглядно демонстрируя, что никак не получится вместить невпихуемое. Но Мидори-сан не удовлетворилась, белые перчатки водителя явно доминировали в сложносочиненной внутренней иерархии над возрастом. Следующие минут десять она заставляла водителя играть в бесчеловечный багажный тетрис. То она вежливо рекомендовала положить чемоданы плашмя, то поперек. Но каждый раз таксист, прикрывая крышку багажника, показывал: мол, не закрывается. Кажется, когда мы синхронно начали закатывать глаза и Ольга потянулась за второй сигаретой, решение было найдено. Нет, мы не закинули на переднее сиденье чемодан. Мидори-сан вызвала еще одно такси, в котором и поехал багаж.

Вот к этой японской выдержке и нестандартной логике я всегда буду тянуться. В Японии тебя никогда не обложат матом, не будут поучать, и, даже если ты будешь попадать впросак в максимально идиотском виде, никто никогда даже в глубине души не подумает, что ты немножко дурачок.

Еще я люблю в японцах одну редкую черту – они могут абсолютно искренне восторгаться какой-нибудь ерундой. И это буквально может быть что угодно: странная игрушка из вендингового автомата, мороженое в виде хрюшки, рыжие волосы, огоньки поезда. Любая рандомная вещь. Однажды я снимала с дрона озеро Тюдзэндзи в Никко и, увлекшись съемкой и раздумьями, хватит ли заряда аккумулятора летающей пчелке или она уйдет под воду, в гости к дракону, даже не обратила внимания, что собрала за спиной внушительную толпу своих поклонников. Местные жители тихонько, чтобы не потревожить меня, подходили все поближе, чтобы посмотреть на съемочный процесс. А когда я ловко поймала дрон рукой, услышала аплодисменты и, обернувшись, так удивилась небольшой толпе, что от неожиданности поклонилась.

Эта способность быть в полном, почти детском восхищении воспитывается у японцев вместе с тонкостями процесса созерцания. Нам не дано понять всей глубины размышлений о камнях в саду, о карпах кои в пруду, о кружащемся листочке, упавшем с алого клена. Я тоже млею от минимализма икебан, цветения вишневых деревьев и алых кленов где-нибудь в старом парке «Рицурин», но меня не отпускают промашки в искусстве созерцания. Однажды я, например, так и не прониклась водоворотами Наруто.

Буйные омуты образовываются в узком заливе Внутреннего моря Сето между островами Сикоку и Авадзи, в который пытается со всей своей мощью проникнуть Тихий океан. Считается, что это четвертое по силе приливное течение в мире. Воронки довольно большого диаметра, закручиваются со скоростью 20 км/ч, исчезают и формируются вновь. Природный спектакль обычно происходит каждые шесть часов, в соответствии с расписанием луны, приливов и отливов. Лучшее время, как выяснилось, в новолуние и полнолуние, когда закручивает с особой силой.

Японцы очень любят рассматривать это уникальное природное явление со всех сторон. Сначала с высоты 40 метров, стоя на пешеходной дорожке со стеклянным полом Uzo-no-Michi, что оборудована под мостом Онаруто. Затем с берега, на площадках здания обсерватории Сендзедзики. И в кульминационном заключении – под водой, наслаждаясь пузырьками, закручивающимися вихрем за иллюминаторами корабля.

Именно в этой части я потеряла способность стоять, и включился режим приступа морской болезни. За окном все выглядело так, будто наше судно вместе с отважными пассажирами долго и тщательно смывает в унитаз.

Но именно с унитаза и началась, как ни странно, моя любовь к Японии. В свой первый приезд я сидела в номере на «…дцатом» этаже с точно таким же выражением лица, как у Билла Мюррея в фильме «Трудности перевода». Помню, что тогда шел третий день, как я не могла переключить режимы комнатного кондиционера, чтобы сделать в номере чуть теплее. Кнопки были подписаны иероглифами. Привычная последовательность действий вкупе с методом тыка не помогала. Можно было бы позвать на помощь кого-то снизу, но я не люблю ощущение фиаско. Меня могут понять те, кто впервые приезжает в Японию, сразу попадающие в ловушку крушения стереотипов. И от степени удивления и недоумения зависят дальнейшие отношения с этой страной. Я была опустошена всем увиденным. Так много людей, так много бетона, такое все непонятное, где этот футуристический город с роботами и крутыми штуками?

Меня поддерживал отельный унитаз, который, подмигивая огоньками, сразу окружил теплом и заботой, пусть и с другой стороны меня.

Унитазы фирмы Тото намного лучше роботов, которых я все же увидела позже. Новые модели умеют разговаривать и радостно приветствуют тебя, когда ты заходишь в туалет. «Тотошка» поднимает крышку и радуется иллюминацией: «Ну здравствуй, дорогая, я нагрел для тебя стульчак и включил музыку водоворотов Наруто».

О чем болтает унитаз – непонятно, щебечет он по-японски, но зато на панели управления много понятных рисунков, куда надо нажать, чтобы включить подсветку цвета сакуры.

И благодаря тому, что японцы визуалы, в какой-то момент станет легче. Японцам недостаточно текстового описания, всегда и везде все сопровождается многочисленными указателями и инструкциями с пошаговыми картинками, и на них надо бы обращать внимание. Я вот так купила отбеливающую зубную пенку. Радовалась два дня, как сверкают зубы, пока не изучила картинки: в эту пенку полагалось класть протезы, и то всего на 15 минут. И вот когда до тебя доходит, что, несмотря на нагромождения иероглифов, ты все можешь понять, тебя наконец отпускает и синтоистские боги наверняка тебе начинают аплодировать. Ты гайдзин¹ – тот, кто уже в теме, но пока с другой планеты.

Токио. Все страннее и безумнее

Япония почти всегда и для всех начинается с Токио. Здесь сложно стать своим. Этот город никогда не подходит тебе по размеру: то он слишком велик для маленького иностранца, то слишком тесен для большого приключения. Понять его можно и не пытаться, вжиться в ритм можно попробовать, но быстро устанешь с непривычки и заберешься куда-нибудь повыше, в один из панорамных баров, парящих над городом. Токио – это большой весьма сложный квест. И по типичным правилам игры время ограничено обратным билетом, загадки сложны, а когда приходят ответы, ты с радостью бросаешься на новый уровень, чтобы через секунду остановиться перед чем-то непознанным на некоторое время.

В первый раз с Токио очень сложно синхронизироваться. Я металась по классической программе: отметилась в Асакусе и в Императорском дворце эпохи Эдо, сгоняла посмотреть на статую Хатико, потолкалась на перекрестке в Сибуе, искала странно одетых людей в Харадзюку, как советовали путеводители, и никого не нашла. Под конец я устала и затосковала по дому, яичнице на завтрак и черному чаю с лимоном.

В свой второй приезд я оставила весь хлам ассоциаций, советов «чем заняться в Токио» и вообще ничего не планировала, решив начать сначала – как с бывшим. И список того, чем я занималась в Токио тогда, больше похож на записки сумасшедшего, но именно он и помог пройти этот квест до конца.

В Акихабаре я забронировала столик в совином кафе. По аналогии с котокафе там можно пообщаться с глазастыми пернатыми. За 45 минут вступить в близкие отношения разрешалось с двумя совами. До кофе дело не дошло, но мне понравилось. В следующий раз пойду в ежиное и к капибарам.

Проходя мимо одного цифрового салона, я чуть было не сделала уменьшенную копию себя. Но остановила цена: за 3D-версию у меня попросили $1750. А так бы пригодилась на случай моего отъезда… В следующий раз закажу свой портрет на пенке капучино.

Я ела фиолетовые гамбургеры и выпивала с настоящими пингвинами, смотрела, как надираются в барах кварталов Omoido yokochō и Голден-гай уставшие клерки. Угрюмые люди в черных пиджаках, которые не в силах больше нажимать кнопки игрального автомата, чья жизнь по большей части проходит по вертикали. Они работают с раннего утра где-то там наверху, в поднебесье, откуда, поднимаясь все выше в карьере и заодно на более высокие этажи офисов в небоскребах, спускаются вечером вниз – в токийскую реальность маленькой уличной забегаловки. Я видела, как заботливо ухаживают прохожие за теми, кто перепил и уснул на тротуаре: поправляют галстуки, оставляют бутылки с водой, одергивают полы пиджака.

Я даже не пыталась разгадать секрет успеха мейдо-кафе, в которых девочки, косящие под школьниц в коротеньких юбочках и гольфиках, кривлялись под фонограмму. За столиками сидели, истекая слюной, мужчины – фантасмагорические дяди в костюмах японских мальвин. Я даже заказала там платную почти эротическую услугу: за несколько сотен иен мейдо-гёл разрисовала шоколадным соусом мои оладушки (не подумайте чего лишнего, я про круглые блинчики) и сделала со мной совместное селфи.

Я надолго зависала в торговых центрах, где продавали всякую всячину – я покупала томатные леденцы в подарок, листала картинки эротических манга. В отделе хобби я наткнулась на массу интересных вещиц. В тренде были мужские костюмы младенцев. К чепчикам и огромным памперсам в наборе прилагалась даже бутылочка, куда вместо молока вполне можно было бы плеснуть виски. Незатейливо спросила у продавца, есть ли размер побольше. Развернув памперсы и критически осмотрев их на предмет соответствия любимой заднице, я размышляла вслух: «У меня мужчина покрупнее будет». – «Он у вас сумоист?» – искренне поинтересовался продавец.

Я ездила на улицу Капабаши, чтобы своими глазами увидеть, как здесь делают пластиковую еду – ту самую, что выставляют для показа в каждом ресторанчике. Лакированная лапша, разрисованные креветки, прямоугольные кусочки тофу. Чуть было не закупилась на случай диеты. И даже попала на соревнования карпов кои в парке Уэно. Карпы всю жизнь плывут против течения, а затем превращаются в драконов – вы же знали? Что еще? Разбиралась в хронологии сегунатов и эпох в Национальном музее. У меня вышли кавайные снимки в пурикуре – фотобудке, где можно сделать милые фото в стиле k-pop. И наконец прошла очередной уровень. Обожаю Токио!

Киото. Взмах тамото

Я прогуливалась вдоль реки Ходзу в Арасияме и старалась правильно семенить ногами. Пыталась держать спину ровно и скромно улыбаться в камеры людей, которые постоянно меня снимали. Это был мой звездный час. Вполне возможно, большинство людей думали обо мне как о важной особе – я блистала в дорогом кимоно-фурисодэ ручной работы, голубого цвета, стоимостью несколько миллионов иен. За мной на почтительном расстоянии шагала целая команда: дизайнер, стилист, гид, которых встречные вполне могли принять за официальную делегацию. К тому же, как только я принимала позу и скромно расплывалась в полуулыбке, дизайнер, которая создала этот наряд, собственноручно, с особым японским перфекционизмом поправляла на мне невидимые складки, чуть съехавшую прядку волос и убирала налетевшую паутинку. Кимоно, в которое меня облачили, соблюдая все мельчайшие правила, создали из дорогого шелка специально для высоких гостей из России. Мне выпала честь прогуляться в нем, поскольку я была гостьей любимых партнеров. На длинных рукавах тамото взлетали космические корабли и кружились по орбите спутники, замерла в танце балерина, на подол дизайнер поместила храм, на спину – сказочную жар-птицу и надпись по-русски «Красота спасет мир». На поясе оби красовалась лента «обиагэ» с российским триколором.

Нарядиться в кимоно в Киото и отправиться в нем на культурную прогулку по храмам или в бамбуковую рощу Сагано – уже давно сложившаяся традиция. Не все разгуливают в столь дорогущем кимоно limited edition, конечно. Множество ателье и магазинов сдают напрокат традиционные наряды, которые в целом смотрятся на фото отлично. Сотрудницы таких заведений не только помогают с нарядом, но и укладывают волосы, выдают ридикюль, зонт, плащ на случай непогоды, белые носочки и гэта – обувь, похожую на стильные деревянные вьетнамки, ходить в которой великая мука. Ведь гэта должны быть чуть меньше твоего размера стопы, пяточке нужно изящно свисать с деревянной платформы.

Шагать широко – моветон, лучше семенить и при этом умудряться не смотреть под ноги. В этом весь шик и вся сложность ходьбы. И мне это удавалось с трудом.

Уверена, у японок должен быть какой-то секрет, как ходить в гэта, не уподобляясь Русалочке, вышедшей на берег, которой было нестерпимо больно с непривычки. Но его не раскрывают иностранкам. Японские женщины способны носить все это нагромождение шелковых правил и отполированные сандалии с особым изяществом. А еще томно обмахиваться веером, поправлять сумочку на руке и кокетливо держать бумажный зонтик.

Каждая деталь кимоно что-то значит: шнурок «обидзимэ» на поясе оби, завязанный разными способами, может означать и радость, и траур. Бант на спине повязывают также по обстоятельствам. Важен правильный нахлест на груди: откроешь много – уже вульгарщина, прикроешь слишком – сочтут за приезжую из японской деревни. Те же тонкости и с шеей. Раньше цвет кимоно соотносился с сезоном и возрастом, юные особы и совсем малышки носили яркие кимоно, девушки – пастельных тонов, темные надевали уже зрелые женщины.

По правде говоря, настоящие кимоно, которые многие надевают на праздники и официальные мероприятия, стоят целые состояния, они есть у каждой второй японки. Но наряд, прямо скажем, неудобный. Про туалет на какое-то время официоза приходится забыть.

Улыбнувшись для очередного снимка и получив порцию восхищения, я снова сосредоточилась на походке. У нас с сарафанами и лаптями как-то все намного проще было, но, признаю, не так сексуально и грациозно.

По Киото в кимоно я гуляла уже второй раз. Первый был менее помпезен. Несколько лет назад, холодным январем, я выбрала в обычном магазинчике недорогое цветастое кимоно. Но дамы в кимоношной убедили, что к моему лицу подойдет другая расцветка, и я уступила. Процесс облачения в кимоно похож на пеленание. Одеться по правилам без посторонней помощи нереально. Слишком много элементов одежды крепятся на спине. Кроме того, настоящей проблемой стала моя пышная грудь (она в Японии постоянно доставляет некоторые проблемы). Оказалось, иметь чашку D – национальный моветон. Осмотрев мой бюст, «фрейлины» взяли махровое полотенце банного размера и, сложив его в несколько раз, ловко перетянули мне грудь так, что я не могла дышать. Рельеф, конечно, стал менее очевиден. Когда я посмотрела на себя в нарядном виде в зеркало, чуть не рассмеялась: я была похожа на свернутый в рулон ковер и являлась самим воплощением туристической абсурдности Киото. Поскольку погоды в январе стояли минусовые, к моему образу также полагалась накидка с воротником из искусственного чебурашки.

Красуясь горжеткой, полагается гулять по дорожкам храма Чистой воды, Киемидзу-дэра, того самого, что построен без единого гвоздя. И я засеменила туда. Сразу же предательски замерзли ноги в шлепках на тонкий носок, холод пробирался и под кружевные подштанники. У меня коченели руки. Наверное, напишу крамолу, но довольно странно не иметь национальных теплых одежд на протяжении веков, живя в климате, где зимой температура опускается ниже нуля.

Но что поделать, не сдаваться же было, в самом деле. Комплекс Киемидзу-дэра большой, вокруг него стоит множество ворот и пагод. Можно было бы подумать, что со скалы, где сейчас находится деревянная терраса, люди всегда любовались видами Киото, но японцы отчего-то предпочитали бросаться вниз. Причем не с целью самоубиться, а напротив – выжить. Считалось, что таким образом должно сбыться желание. Сейчас по понятным причинам грезы о том, чтобы мечты сбылись путем самоликвидации, запрещены законом. Поэтому желания можно тихо-мирно озвучить в молитве или попросить взаимности у любимого у камней любви Дзисю-дзиндзя. К ним-то я и пошлепала в своих гэта.

Женщины в кимоно (процент мужчин в традиционной одежде сильно меньше) охотно позируют на фотокамеры, причем не только на свои. Но настоящая фотоохота ведется в Киото на гейко и их учениц майко.

В старых кварталах Гион, Камиситикэн и Понто-тё увидеть чаровниц совсем не просто. Еще в начале века в Киото жили почти 3 тысячи гейш, сегодня не наберется и полутора сотен. Японские жрицы развлечений появляются на публике крайне неохотно, быстро семенят к автомобилям или рикшам, моментально скрываются за дверьми чайных домиков.

Сотни фотографов-любителей щелкают затворами камер – это максимум контакта, который может произойти между туристом и гейшей. Большинству она попросту не по карману. Только японские толстосумы до сих пор проводят время с милой конферансье, слушая ее песнопения и льстивые речи, любуясь танцами. На что можно рассчитывать иностранцу, так это на групповую чайную церемонию, которую проведет гейша. Дорого. Странно.

Но вы только выиграете, если мастер чая будет без белого напудренного лица, черненых зубов и заискивающей улыбки. Чайных домов в Киото много, большинству перевалило за сто лет, но лучше ради такого мероприятия уехать в пригород Киото – Удзи, где чай подают с максимально возможным помешательством на всем идеальном.

Чайная церемония в Удзи – таинство, по сути, недостойное тех, кто макает в черный чай печеньки и бросает в чашку ломтик лимона. Ведь именно здесь выращивают самые дорогие и редкие сорта.

Я, сбросив кимоно, с радостью надев на себя теплый свитер и впрыгнув в джинсы, поехала на электричке в Удзи, в чайный дом Taiho-An, Tea Ceremony House. Чайная церемония проходила на татами, в абсолютно пустой комнате и в полной тишине. Мастер чая чинно демонстрировала все этапы приготовления напитка. Это тоже своего рода медитация. Как говорят в Японии, чай и дзен одинаковы на вкус. Маття – измельченный в порошок чай, его не заваривают, а берут бамбуковой ложкой, предварительно просеивают и заливают водой правильной температуры. Дозировка важна: маття по вкусу будет горьким, если положить чуть больше. Чайный церемониймейстер взбила венчиком напиток до густой зеленой пены и подала пиалу. Ее полагалось выпить в три глотка. Кофеина в чашке такого чая намного больше, чем в кофе, маття на ночь лучше не пить. Хотя представить себе весь этот церемониал утром за завтраком, когда ты только проснулся, тоже очень сложно. Вкус маття делит людей четко на два лагеря: одни без ума от этого аромата и консистенции, другие не переносят на дух даже запах.

В принципе, во время чайной церемонии можно вести беседы о погоде или искусстве, главное – все проблемы, как самураи мечи, оставить за дверью чайной комнаты. Настоящая чайная комната имеет низкий вход, и, чтобы зайти внутрь, придется наклониться и вползти. Оставив тем самым гордость там же, где опять-таки самурай оставил меч. Каждая церемония имеет свою тему, и мастер чая подбирает чашки со специальным рисунком. Ладно гейши, а покажите-ка самурая.

Прогуляться в кимоно и выпить чаю – лишь два из десятка пунктов, которым люди стараются следовать в Киото. Остальные восемь, в основном это длинный перечень из посещений древних храмов, вызывают смешанные чувства красоты и недовольства от количества людей, пришедших полюбоваться известными постройками. Как известно, Киото был столицей Японии почти 1000 лет. В старом центре на одном квадратном километре площади легко можно найти десяток средневековых храмов и выстриженных под бобрик садов. Ну а как не попросить богатства в Фусими Инари Тайся, пройдя по знаменитому коридору из красных древних торий? Как не найти 15-й камень в саду Рёан-дзи? Чтобы не толкаться локтями и не идти стройными рядами с сотнями людей к очередному шедевру, охраняемому ЮНЕСКО, в Киото нужно щебетать ранней пташкой. С рассветом уходить вдаль, пересчитывая ворота в святилище Фусими Инари, уезжать еще затемно в ту же бамбуковую Арасияму, а поздней прозрачной ночью, лучше в полночь, при свете луны снимать пустые улицы Гиона и пятиярусную пагоду Ясака. Подгадать лучшее время для визита в Золотой павильон и Сад камней нереально: здесь всегда, круглый день и год, многолюдно. Но если не обращать внимания на пинки в спину, крики китайцев, оттоптанные ботинки, храм Кинкаку-дзи – тот самый Золотой павильон – полностью оправдает все возложенные на него ожидания. Сложно представить, что когда-то давно сегун Асикага Есимицу прогуливался вдоль озера Кекеоти, рассматривал островки Черепахи и Журавля. И был один! Совсем один! Знал бы он, что спустя столько лет в его обители спокойствия, в которой он обрел дзен и потерял интерес к политике и всяческим дрязгам, будет такое количество визитеров. Кстати, его дом погорел и Золотой павильон на самом деле – новодел.

Все так и бегают по кругу в Киото, не снимая кимоно: Золотой храм, Серебряный, вместо бронзового – Дайго-дзи, который, к слову, прекрасен в сезон момидзи. Квартал Гион и старый центр. Но если выйти из круга и оказаться в центре современного Киото, вдруг все станет серым.

Это город бетонных, абсолютно невыразительных, серых и безликих строений. И если станется, что не распускается вишня и не алеет клен, то городские виды могут повергнуть в легкое недоумение. Так что не снимайте кимоно!

1.Буквально слово переводится как «человек из внешней страны».

Bepul matn qismi tugad.