Kitobni o'qish: «Записки из гримвагена»
Ну здравствуй, Роберт!
Алиса гнала автомобиль по широкому бульвару, умело лавируя среди спешащих по своим делам машин. Ласковый бархат сумерек обнимал холмистый калифорнийский ландшафт, но обычные влажность и духота здесь, на побережье Санта-Моники, почти не чувствовались.
Красочные рекламы сулили жителям и гостям города мечты все удовольствия мира: от изумительно утоляющей жажду газировки до сверхбыстрого и комфортабельного личного самолета.
Проведя в Лос-Анджелесе всего два месяца, Алиса уже прекрасно ориентировалась в хитросплетении улиц и хайвеев и, несмотря на сгущающуюся темноту, вела машину быстро и уверенно. Еще вчера, будто совсем в другой жизни, была Москва, хмурая безрадостная весна, понурые москвичи, всегда куда-то спешащие, древний, серый от пыли и копоти столицы дом, в который она возвращалась после хитроумных зигзагов судьбы, гудящий под окнами Ленинский проспект, тополя во дворе, в начале лета забивавшие пухом форточки, сосед Вовка, тихий алкоголик, называвший ее, как в детстве, Маленькая. Теперь все это далеко. И ее нынешнее положение – хозяйки небольшой белой виллы, раскинувшейся под сияющим солнцем Калифорнии, – казалось невозможным. Как будто судьба долго и тщательно разыгрывала с ней карточную партию: мухлевала, в самый ответственный момент вытаскивала козыри из рукава, оставляла с носом и всегда, всегда заставляла платить по счетам, но вдруг сжалилась и подкинула джокер.
Врывавшийся в приоткрытое окно автомобиля океанский ветер нес с собой пьянящие запахи тысяч и тысяч километров восхитительной зеленой бездны, солнца, слитого с морем. Он забирался за ворот легкой хлопковой рубахи, трепал блондинистые волосы, вынудив Алису одной рукой собрать их в неаккуратный пучок.
Спешить сегодня, собственно, было некуда. Ее благоверный утром отбыл в Нью-Йорк на переговоры с партнерами по бизнесу и появиться должен лишь через несколько дней, предварительно позвонив: сваливаться как снег на голову не в его стиле. Мужчина у Алисы серьезный. Не самый серьезный, конечно, за всю ее карьеру «похитительницы чужих мужей», как Алиса, кривясь, называла основной род своей деятельности, но все-таки. Чиновник какого-то министерства и одновременно преуспевающий делец, уже не скрывающий своего богатства. То есть добравшийся до таких верхов власти и держащий в руках столько путеводных нитей, что стесняться того, что купил любовнице, актриске затрапезного московского театра, небольшую, но весьма удобную виллу на побережье Тихого океана, не было необходимости.
Он и не стеснялся, гордо демонстрируя стройную белокурую игрушку многочисленным друзьям. Алиса обязана была развлекать гостей разнообразными тостами и забавными историями, блистать остроумием и поражать гостеприимством. Впрочем, это ее не особенно раздражало. Не такая уж высокая плата за возможность поселиться под вечным солнцем и послать к черту прошлое. Итак, пользуясь абсолютной свободой и долгожданным одиночеством, она бесцельно колесила по вечерним улицам, не думая ни о чем и наслаждаясь скоростью.
Движение на бульваре стало слишком оживленным, и Алиса, не желая застрять в трафике, свернула в тихий переулок, куда выходили неказистые задние дворы шикарных заведений.
Девушка с интересом оглядывалась по сторонам, гадая, как снова выбраться на ярко освещенные улицы. Она проехала не больше квартала, когда в одном из невысоких зданий с правой стороны распахнулось узкое окно. Алиса успела подумать, что за этим окном, должно быть, кухня какого-нибудь модного кафе, как в проем протиснулась темная фигура и неловко бухнулась под колеса.
Девушка ойкнула от неожиданности и, как бывалый водитель, ударила по тормозам, выкрутив руль до отказа. Джип, визгливо заскрипев, рванулся вбок, но Алиса все же услышала глухой удар и резкий вскрик человека. Она чертыхнулась, отерла тыльной стороной ладони взмокший лоб и, боясь увидеть самое страшное, выскочила из машины. К счастью, все обошлось. Сбитый старик сидел на асфальте, привалившись к колесу автомобиля, возможно, раненный, оглушенный, но, несомненно, живой.
– Мистер, с вами все в порядке? – бросилась к нему Алиса.
В темноте не удалось хорошо его рассмотреть. Бесформенный плащ скрывал фигуру несчастного, трикотажная шапочка была натянута до бровей, нижнюю часть лица прятала недлинная клочковатая бородка. Рядом валялись темные очки.
«Ну и типус, откуда он только появился, мать твою!» – машинально ругнулась Алиса.
– Я… я не знаю… – Он поднял на нее глаза.
Голос был молодой, Алису это несколько приободрило. Возможно, с этим нищим америкосом легко договориться.
Только тут она обратила внимание, что парень прижимает руку ко лбу и между пальцев у него сочится кровь.
«Начинается, – с досадой подумала Алиса. – Сейчас явится полиция, этот грязный бомжара накатает жалобу, чего доброго, дойдет до суда. Вряд ли мой папик будет рад такому повороту событий».
– Разрешите, я посмотрю, – участливо обратилась она к незнакомцу.
Не слушая возражений, стянула с его головы шапочку и осмотрела рану.
«Слава богу, – выдохнула облегченно, – ничего страшного, только ссадина. Однако надо все-таки разобраться с ним мирно».
– Знаете что? – белозубо улыбаясь, предложила Алиса. – Я сейчас отвезу вас к себе, обработаю вашу рану. И может быть, вы согласитесь, чтобы я, так сказать, слегка компенсировала нанесенный вам ущерб…
«Соглашайся, придурок, – молила она про себя. – Что, тебе лишняя сотня баксов не нужна? Свалился на мою голову, оборванец проклятый!»
– Спасибо, но… – Парень медленно поднялся на ноги.
– Это совсем нетрудно… – Алиса подталкивала его к машине.
«Только бы увезти его с места происшествия, потом трудно будет что-нибудь доказать. Чтоб ты провалился, сволочь такая!»
– Я живу недалеко. Меня Алиса зовут, а вас? Не обращайте внимания на акцент, я русская, – продолжала убалтывать его Алиса. – Но я все понимаю. Мы с вами сейчас славненько все уладим.
Он взглянул на нее недоверчиво, и Алиса разглядела наконец, что парень совсем юный, должно быть, немного за двадцать. А поначалу он показался ей чуть ли не стариком. Наверное, ввели в заблуждение борода и мешковатый плащ.
– Джон, – нехотя ответил он, продолжая пристально вглядываться в ее лицо.
«Да что тебе надо от меня, бомжара чертов?» – злилась Алиса.
– Здравствуйте, Джон! Такое замечательное имя… Настоящее американское… Присаживайтесь, Джон, располагайтесь, – щебетала она, помогая парню забраться в машину, захлопнула за ним дверь и влезла на водительское сиденье.
«Ну слава богу, все налаживается. Сейчас отвезу этого бродягу на виллу, смажу ему рану зеленкой, дам пару долларов и забуду ночное приключение как страшный сон». – Алиса повернула ключ, мотор взревел, машина сорвалась с места.
И в то же мгновение из-за угла вырулил высокий внедорожник. Алиса поначалу не обратила на него внимания, но машина висела на хвосте словно привязанная.
– Тебе-то что еще? – вслух спросила Алиса по-русски.
Джон проследил за ее взглядом и неожиданно взмолился:
– Быстрее, прошу вас!
– Что? – Алиса оглянулась на него.
Парень смотрел на нее затравленно, словно попавший в западню зверек.
– Пожалуйста, быстрее! Это за мной!
– Ах ты м… ло! Я так и знала! – взбесилась Алиса.
«Вот это вляпалась так вляпалась. А думала, что легко отделалась от неприятностей. Надо же быть такой дурой! Кто этот парень? Почему бежал через окно? Вор? Долбаный наркоман? А я-то боялась, что он заявит в полицию. Ничего, теперь полиция сцапает нас вместе. Пожила в Америке, называется! Впрочем, джип, кажется, был не полицейский. Еще не легче. Может, хозяева кафе, которое он грабанул, какие-нибудь горячие сицилийские красавцы, решили разобраться с ним по своим законам? Что делать? Выкинуть его из машины?» – Она взглянула на испуганного парня.
– Пожалуйста… – умоляюще выговорил он.
«Да как его выкинуть-то? Смотрит жалобно своими буркалами». – Алиса глухо застонала.
– Хрен с тобой, золотая рыбка, – прошептала она по-русски и, снова перейдя на английский, бросила: – Пристегнись. Сейчас прокатимся с ветерком.
Вцепившись в руль, Алиса ударила по газам. Машина послушно рванула вперед. Мелькали сливающиеся в бесконечные разноцветные нити рекламные огоньки, ревел мотор. Алиса чуть пригнулась, ловко обгоняя машины, резко вписываясь в повороты и лишь изредка взглядывая в зеркало, чтобы убедиться, что джип, еще недавно висевший на хвосте, отстает все больше и больше.
Подкатив к воротам виллы, Алиса несколько раз ударила по клаксону, призывая садовника, и лишь спустя несколько секунд вспомнила, что распустила прислугу на все время отсутствия своего благоверного. Хотела, чтобы никто не маячил перед глазами… Пришлось самой открывать. Она завела машину в подземный гараж, заглушила мотор и кивнула Джону – выходи. Сама же, опередив его, метнулась в кабинет Рамиса, ее нынешнего «серьезного мужчины», и сняла со стены недавно подаренную ему кем-то красиво инкрустированную охотничью двустволку. Убедившись, что ружье заряжено, Алиса вскинула его на плечо и решительно направилась в гостиную.
Джон уже по-свойски успел устроиться на белом кожаном диване, и Алиса брезгливо поморщилась. Не хватало еще, чтобы этот придурок испачкал его. Парень скинул плащ и остался в затертых голубых джинсах и темно-синей майке, превратившись из грязного бесформенного бродяги в стройного красавца с широкими плечами, длинными ногами и рельефными руками. Джон придирчиво осматривал запачканную кровью трикотажную шапочку.
Алиса бесшумно вошла в комнату остановилась за его спиной:
– Ну и кто ты такой, мать твою?
Парень вскочил, увидев направленное на него дуло, попятился, опрокинул низкий столик и, потеряв равновесие, осел на пол. Алиса еле сдержала ухмылку – слишком уж нелепым казался ночной гость.
– Не стреляйте, – взмолился парень. – Я не сделал ничего плохого.
– Почему ты вывалился из окна? Зачем за тобой гнались эти люди? Ты вор?
– Пожалуйста, опустите ружье. Я все расскажу. Я вор, да, вор. Я украл пиццу. Три дня не ел, был очень голоден. Зашел в кафе, заказал ужин и, не заплатив, сбежал через окно кухни.
Он все еще сидел на полу и смотрел на нее не мигая. Кошачьи изумрудно-зеленые глаза умоляли поверить. Алиса немного опустила ружье. Джон, осмелев, поднялся, поставил на место столик, сделал шаг вперед, но девушка предостерегающе нахмурилась.
– Стой, а то выстрелю! Возьми! – Она бросила ему вату и пузырек с дезинфицирующим раствором. – Протри ссадину и проваливай.
Юноша принялся неловко откручивать крышку, в конце концов выронил пузырек, хотел поднять и опять опрокинул журнальный столик.
– О господи! Сиди уж, я сама.
Она подняла пузырек, смочила ватку едкой пахучей жидкостью и, опустившись рядом с Джоном, принялась осторожно обрабатывать ссадину. Парень ойкнул, и Алиса легко подула на рану. Джон благодарно улыбнулся. Улыбка оказалась мягкой, открытой, и Алиса отметила про себя: «Обаятельный, зараза!»
Джон отвел со лба прядь отливающих бронзой волос, и девушка обратила внимание на блеснувшие у него на запястье часы: «Ничего себе! «Патек Филипп»? У этого бродяги?»
– Тоже украл? – спросила она.
– Угу, – смутился Джон.
Алиса порылась в сумочке и протянула Джону сотенную бумажку:
– Вот тебе, как обещала. Надеюсь, ты не успел стянуть серебряные ложки? А теперь выметайся.
– Спасибо вам! Вы такая добрая!
Джон грациозно прижал руку к сердцу, накинул на плечи плащ и двинулся к выходу. Стоя на ступенях террасы, Алиса наблюдала, как парень спустился во двор, миновал блестевший в лунном свете бассейн, прошел мимо кустов жимолости. Он махнул на прощание рукой и скрылся из виду. Но не успела Алиса вернуться в дом, как темная фигура опять возникла на дорожке.
«Да что ему еще нужно?» – Алиса почувствовала, как внутри закипает холодная ярость.
Джон, пригнувшись, бегом пересек двор и, оказавшись рядом с Алисой, залепетал:
– Они ждут меня, я видел машину. Пожалуйста, позвольте мне остаться до утра!
– Ты сбрендил, что ли? – возмутилась Алиса. – С какой стати? На хрена мне твои проблемы?
– Прошу вас! – Джон молитвенно сложил руки.
Алиса вбежала в дом, поднялась в спальню и подлетела к окну. Отсюда хорошо просматривалась дорога за воротами, и девушка разглядела притаившийся за кустами внедорожник – парень не соврал. Раздраженно теребя платиновый кулон на груди, она вошла в гостиную и замерла на пороге. На ее белом диване, подложив под голову свернутый плащ, спал Джон. Алиса потрясла его за плечо – бесполезно… Она придирчиво осмотрела кожу на сгибах его локтей – следов от уколов не было.
«Вроде не наркоман, и алкоголем не пахнет. Просто устал и прилег вздремнуть? В незнакомом доме, в то время как за воротами его караулят? Да уж, удивительный малый». – Алиса потрясенно вглядывалась в бледное лицо.
Веки спящего подергивались, губы кривились, наверное, ему снился неприятный сон. И девушка неожиданно для самой себя развернула клетчатый шотландский плед и набросила его на парня. Затем взяла ружье и села в кресло напротив. Голова ее клонилась на грудь, но Алиса не могла позволить себе уснуть, когда в доме такой неадекватный гость. К тому же, по его собственным словам, вор.
Она не понимала, что заставило ее приютить этого типа. Совершать бескорыстные добрые поступки – этого давно за ней не водилось. Когда-то она умела приходить на помощь по первому зову, но со временем друзей-подруг не осталось. Теперь она ни с кем не дружит, никому не верит и знать ничего про такие дела не желает. Все это пустое…
Когда-то она свято верила в свою профессию, театр, искусство. После репетиций специально не сразу шла в метро, а петляла по улицам, чтобы дольше сохранить в себе волшебную атмосферу храма искусства. Брела по Арбату, любуясь теплым светом фонарей в сумерках; спускалась по Моховой мимо старого здания университета с томящимся за витой решеткой Ломоносовым; сворачивала в переулки, где теснились старинные каменные дома с замысловатыми карнизами, высокими окнами и арками, и думала, думала… Она мучительно-сладостно мечтала отдавать зрителю нечто вечное, чистое, светлое. Все это давно прошло.
Отметив восьмилетие окончания известнейшего творческого вуза, она догадалась, что совершила в жизни крупнейшую ошибку, несмотря даже на пару-тройку нашумевших картин, в которых ей удалось-таки сняться. Зачем носиться по бесконечным пробам и в большинстве случаев слышать дружелюбный отказ? При ее способностях к языкам она могла бы работать в американском консульстве, а не ждать милостей от судьбы, жить на зарплату и быть независимой, а не развлекать в часы досуга влиятельно бизнесмена…
Впрочем, все сложилось так, как сложилось. У нее богатое прошлое, два официальных мужа, теперь уже давно бывших, и много бессмысленных ошибок. У нее проблемы со здоровьем, непростые отношения с алкоголем, десяток пластических операций и, соответственно, склонность к депрессиям… Ей исполнилось тридцать лет, и она, как кошка, давно уже не привязывается к людям. Что ж, так или иначе, но такая бурная жизнь привела ее сюда, в уютный, спрятавшийся в зарослях жимолости белый особняк. Не самый плохой финал, не так ли?
Алиса калачиком свернулась в кресле, все еще сжимая в руках ружье, и незаметно для себя задремала…
Яркий теплый луч пробрался сквозь легкие белые занавески, скользнул по Алисиному лицу и солнечным зайчиком замер на щеке. Она потянулась и открыла глаза, не сразу сообразив, почему спит не в собственной светлой спальне с видом на океан. Алиса откинула легкое одеяло – откуда оно взялось, она не приносила его вчера, это точно, – увидела, что ружье на журнальном столике, а Джона на диване нет.
«Обчистил все-таки дом, подонок! Воистину, любое доброе дело наказуемо!» – Она вскочила, одернула смятую блузку, легкие белые брюки и влетела в кухню.
В сковородке, шкворча, жарился бекон. Джон, умытый, посвежевший, колдовал у плиты. Его движения были точны и умелы, словно всю жизнь он только и делал, что готовил завтраки в незнакомых домах. Алиса недоуменно уставилась на него.
– Доброе утро! Вы хорошо спали?
– Прекрасно, – процедила девушка. – Обожаю спать в кресле. Что ты тут делаешь, хотелось бы знать?
– Завтрак готовлю, – пояснил он, словно это было само собой разумеющимся.
Алиса даже растерялась от такой бесцеремонности. Она села за стол и потянулась за пультом телевизора. Однако тот почему-то не включался.
– Сломался, что ли… – пожала плечами Алиса.
– А вчера работал? – с готовностью спросил Джон.
– Не знаю. Вообще-то я не смотрю телевизор.
– Совсем не смотрите? – Почему-то ее сообщение привело его в восторг. – А кино?
Алиса закатила глаза:
– Да я терпеть не могу кино! В любом виде!
Джон, очень довольный ответом, поставил перед ней тарелку с яичницей, уселся напротив и с аппетитом принялся за завтрак. Алиса тоже принялась за еду. Яичница оказалась на удивление вкусной.
– Телевизор вы не смотрите, в кино не ходите, – вернулся парень к разговору. – Как же вы развлекаетесь?
– Мемуары пишу, – невесело пошутила Алиса.
– Мемуары? Вы же такая молодая…
– Кто, я? – хохотнула Алиса. – Да мне сто лет! Живописные развалины…
– …такая красивая. – Джон мечтательно улыбнулся, продемонстрировав ряд ровных снежно-белых зубов.
– Ты что, заигрывать, что ли, со мной вздумал? – изумленно подняла брови Алиса. – Давай, приятель, дожевывай и проваливай. На дороге уже никого нет.
– Почему вы меня гоните? – Он собрал со стола грязные тарелки и принялся их мыть.
Алиса начинала проникаться к нему добрыми чувствами: «Смотри какой! Накормил, посуду помыл. Ну просто идеальный мужчина. Вот только вор».
– Потому что это вилла моего мужа, доходчиво объяснила она. – Как думаешь, ему понравится, что ты здесь хозяйничаешь?
– Мужа? – сник Джон. – А я думал, вы не замужем. Думал, просто в отпуск приехали… ну а виллу арендовали… Вы ведь недавно из России…
– Так. – Алиса скрестила на груди руки и грозно посмотрела на слишком поздно осознавшего свою оплошность Джона. – Все-то ты знаешь… И про Россию, и про мужа, и как давно я сюда приехала… В вещах моих рылся, да?
– Я не рылся. В спальню поднялся за одеялом и случайно увидел документы… на столе лежали…
– Случайно! Давай-ка случайно собирай свои манатки и уматывай. Слышишь? Пока я полицию не вызвала! Считаю до трех! – Алиса выхватила из кармана телефон и сделала вид, что собирается набрать номер полицейского участка.
– Хорошо, хорошо, не злитесь. – Джон поспешил в гостиную, схватил плащ, сунул в карман шапочку и вылетел из дома.
Убедившись, что парень действительно ушел, Алиса приняла душ и, облачившись в светло-голубое бикини, спустилась к бассейну.
«Надо все-таки проверить, не спер ли он чего, – подумала она, блаженно растягиваясь на полосатом шезлонге. – Впрочем, наличных в доме все равно почти нет».
Некоторое время Алиса, закрыв глаза, подставляла солнцу узкую спину. Плавился жаркий июльский воздух. Вокруг стояла ничем не нарушаемая тишина, и почему-то стало вдруг неуютно, тоскливо в этом раскаленном пустом раю: «Одинокая и самодостаточная? Не очень-то это весело, оказывается».
Со стороны ворот послышался легкий шум. Алиса поднялась и увидела, что там смущенно переминается с ноги на ногу Джон. В первое мгновение Алиса обрадовалась, словно именно о его уходе жалела, затем разозлилась: жизнь, видимо, ничему не научила ее, если она готова радоваться навязавшемуся на ее голову уличному воришке, пускай и с неотразимой улыбкой.
– Простите, пожалуйста. Я у вас забыл кое-что. Можно забрать?
Алиса махнула парню рукой и двинулась к дому. Джон поспешил за ней.
– Понимаете, я, когда умывался, снял цепочку и забыл ее в ванной. Это подарок матери. Я очень берегу ее. Даже когда в шторм попал, на корабле, только об одном молился – чтобы мамину цепочку не потерять.
– На каком корабле? – обернулась к нему Алиса.
– Ну как же? Ведь я был матросом.
В ванной на полочке под зеркалом действительно лежала тонкая цепочка белого металла. Только она казалась совсем новой, никак не тянула на старинное мамино наследство.
– Так ты матрос или вор? – прищурилась Алиса, сжимая цепочку в кулаке.
– Матрос. – Джон говорил убедительно и смотрел прямо на нее. – Просто у меня были неприятности. И вот пришлось… Отдайте цепочку.
– А ну-ка говори правду! На побрякушках меня не проведешь. Никакой это не материнский подарок, ты ее просто свистнул, как и часы. Так?
– Отдайте!
Джон шагнул ближе… Зрачки его изумрудных глаз расширились, губы приоткрылись, и Алиса неожиданно поняла, что мальчишку волнует ее позолоченное солнцем тело, на котором нет ничего, кроме двух голубых трикотажных полосок. Сердце гулко ударило в груди.
– Забирай! – Алиса сунула парню цепочку и быстро прошла в гостиную.
Джон топтался на месте, и она крикнула раздраженно:
– Ты свалишь когда-нибудь отсюда или нет?
Внезапно у ворот позвонили, и парень испуганно шарахнулся. Алиса невольно вздрогнула, но через секунду рассмеялась:
– Это садовник пришел. Я вчера просила кусты подстричь.
– Не впускайте его, пожалуйста!
– Ты чокнулся, что ли? – передернула плечами Алиса.
– Я сам кусты подстригу, – пообещал Джон. – Я умею, честно. Я работал однажды садовником.
– На корабле, наверное? – сощурилась она. – Сразу после того, как отсидел срок за кражу со взломом.
– Пожалуйста, не открывайте ему! Я сам, честно! – Джон опять с мольбой уставился на нее, и она снова не смогла отказать ему.
«Похоже, парень настоящий социофоб. Чего ему бояться садовника? Что он задумал? Впрочем, убить ее он мог уже десять раз, значит, опасаться нечего. Мне и самой не слишком улыбается, чтобы Рамису потом донесли о моем госте», – думала Алиса.
– Ладно. Если тебе так хочется…
– Спасибо! Спасибо! – расцвел Джон и неожиданно поднес ее ладонь к губам.
– Садовые ножницы в гараже. – Алиса резко развернулась и стала подниматься по лестнице в спальню. Джон понуро поплелся в гараж.
Джон действительно принялся за стрижку кустов, а Алиса расположилась на кровати с маленьким ноутбуком, намереваясь проверить свою почту. Однако Интернет почему-то не загружался, и девушка выключила компьютер.
«Удивительно! Будто сама судьба отрезала меня от цивилизации. Может, оно и к лучшему. Разве не мечтала я провести эти несколько дней в уединении, ни с кем не общаясь. Вот, правда, появление Джона…»
Алиса подошла к окну и, спрятавшись за занавеской, посмотрела во двор. Парень все еще возился с жимолостью, неумело орудуя огромным секатором.
«Наврал, конечно, что садовником был, – усмехнулась Алиса. – Однако как лихо ему это удается. И глазом не моргнет, как сочинит какую-нибудь небылицу. Будто специально учился».
Она невольно залюбовалась стройным юношей, его блестящими на солнце бронзовыми кудрями.
«Надо сказать ему, чтобы кепку надел. Очень уж печет», – решила она, но тут на столе зазвонил мобильный, и Алиса даже удивилась, что эта связь с внешним миром у нее осталась.
Она подобралась, как опытный хищник перед прыжком, сосредоточилась, поднесла телефон к уху и промурлыкала:
– Да, любимый!
А затем минут сорок выслушивала жалобы папика на жизнь, на здоровье, на говнюков конкурентов. Что поделаешь, роль надо выдерживать до конца, таковы правила игры. Исчерпав весь имевшийся у нее запас сочувственных слов, ласковых прозвищ и терпеливых подбадриваний, мучитель сжалился, пообещав, что совсем скоро они увидятся и поговорят обо всем. Алиса перевела дух, швырнула телефон на кровать и подошла к окну.
Джон лежал на земле под стеной дома, скорчившись и сжав голову руками. Охнув, Алиса кинулась к парню.
– Эй, ты что? Что с тобой? – Она повернула его голову и вгляделась в зеленовато-бледное лицо с глубоко запавшими глазами.
– Все нормально, – едва шевеля бескровными губами, вымолвил Джон и тут же вырвался и склонился над землей, прижимая руки к горлу.
Увидев, что беднягу тошнит, Алиса поняла, что парня хватил солнечный удар.
«Черт, ведь хотела же крикнуть ему, чтобы надел кепку. Слишком уж изнежен, однако, этот садовник, матрос и уличный воришка в одном лице».
– Вставай, тебе нужно в дом. Обопрись на мое плечо. Да ну же, сильнее. Вот так! – Парень попытался было идти сам, но пошатнулся и опять ухватился за нее. Алиса почувствовала, как пышет жаром его лоб, как весь он дрожит словно в лихорадке.
«Еще и первую помощь оказывать, – ругнулась она про себя. – Ну что за бедолага?»
– Давай в душ, быстро, – скомандовала она, едва они вошли в дом, и Джон начал медленно карабкаться по лестнице, поминутно останавливаясь и наваливаясь на перила.
– Еще чуть-чуть. Вот так, вот так, мой хороший. Вот молодец! – Она втолкнула его в прохладную, выложенную черным и белым кафелем ванную и пустила холодную воду.
Джон в изнеможении сел на пол и прислонился спиной к стене.
– Давай раздевайся…
Парень кивнул, но не сдвинулся с места.
«Совсем дохлый». – Алиса опустилась рядом с ним и решительно дернула майку. Джона это ошеломило. Пальцы девушки касались его гладкой кожи, ладонь скользнула по упругому животу. Краем глаза она видела, как вспыхнул Джон, как дрогнули уголки его губ.
«Просто совращение малолетних какое-то», – мелькнуло в голове.
– Поднимайся, – намеренно грубо сказала Алиса. – Давай-давай, нечего рассиживаться. Нежный какой, солнце ему головушку напекло.
– Я же вампир, – слабо улыбнулся Джон. – Мне нельзя на солнце.
«М-да, видно, крепко его прижарило, – покачала головой Алиса. – Вампир! Почему не Гарри Поттер?»
Она подтолкнула Джона к ванне и принялась поливать его из душа. Капли запутывались в бронзовых волосах, струйки воды сбегали по широким плечам, катились вниз по ложбинке позвоночника. И Алиса опять залюбовалась красивым мальчишкой.
– Холодная! – Джон передернул плечами.
Алиса, смеясь, повернула душ так, чтобы вода била ему в лицо.
– Ай! – Джон дернулся, схватил душ, и прохладная струя окатила Алису.
Парень судорожно сглотнул. Алиса отступила на шаг не в силах оторвать глаз от юного и прекрасного Адониса. Вот он стоит напротив, мокрый, взъерошенный, по гладкой коже стекают прозрачные струйки, спутанные волосы прилипли ко лбу, зеленые кошачьи глаза недвусмысленно дают понять, какие желания она в нем будит.
Джон осторожно дотронулся до ее шеи, провел пальцами по тонкой ключице. И Алиса не оттолкнула его, а лишь вскинула руку и отвела золотистую прядь со лба. Ладонь парня проникла под блузку, и Алиса вздрогнула от прикосновения холодных пальцев. Она обхватила руками шею Джона, первая поцеловала его и почувствовала, как вспыхивает где-то внутри темное пламя.
Алиса не помнила, как они добрались до спальни. В памяти остались лишь руки, неловко дергавшие пуговицы ее блузки, нетерпеливая дрожь в пальцах, когда она помогала ему стянуть узкие джинсы, трепет его тела под ее губами. Запомнилось, как он до боли сжимал ее в своих объятиях, боясь отпустить хоть на секунду, как они стали одним целым и как солнце за окном вспыхнуло и тут же померкло.
Ночью, когда Джон, обессиленный, уснул, продолжая держать ее за талию, Алиса долго лежала, глядя в потолок. Неожиданное приключение выбило ее из колеи, разбередило душу, и теперь нужно было собраться с мыслями.
Уж если суждено было ей превратиться в дорогую профессиональную содержанку, холодную и коварную, как японская гейша, позволять себе слабости нельзя. Все они остались в прошлой жизни: смятение, страсть, любовь, наконец.
В тот год, едва окончив институт, она опустилась в такую бездну, из которой выплыла почти калекой – существом среднего рода с урезанной совестью.
Ей было тогда двадцать два, она почти не поняла, что происходит, чувствовала лишь, что ее засасывает в трясину и не хватает воздуха, что надо спасаться бегством, но уже ничего не могла поделать. По сути, Алиса сама не оставила себе выбора, бросив свою молодую жизнь под ноги самовлюбленному болвану, режиссеру средней руки сорока пяти лет от роду.
Долгие годы потом вспоминала она их волшебный май, цветущие яблони на Воробьевых горах, только-только зазеленевшие лужайки Нескучного сада, где так чудесно было валяться вдвоем и представлять, что вы в диком лесу и никто вас тут не найдет. Вспоминала первую майскую грозу, надтреснутый гром и потоки теплой воды вниз по широкому проспекту. Они, хохоча, бегут босиком, держа в руках туфли, прячутся в подворотне, целуются. А потом радуга над смотровой площадкой, обновленная, умытая теплым дождем Москва, озорное солнце на куполах… Господи, как давно все это было!
Алиса тогда еще не ведала, что жизнь человеческая не исчерпывается жертвенной любовью, что после безумных ночей, признаний и откровений вспоминают вдруг, что есть семья, долг и что-то еще в этом роде. Долгое время она мучилась, боролась, верила, что он просто слишком благородный, слишком честный, и лишь со временем поняла, что Великая Первая Любовь плевать хотел на все ее стенания, на все ее слезы и прочие бабские штучки, что она со своей сумасшедшей привязанностью начала его нервировать и он сто раз пожалел, что в свое время на совместной картине решил разминки ради флиртануть с молоденькой актриской.
…Она едва выжила. Было так больно и плохо, что, казалось, никогда уже не хватит сил вернуться к жизни. Впрочем, все на этом свете проходит. Потом она, конечно же, взяла себя в руки, снова научилась улыбаться и даже вышла замуж. Однако это уже другая история.
Алиса осторожно поднялась с кровати, распахнула окно и вдохнула полной грудью.
«Что ж, как ни жаль, придется закончить эту маленькую интрижку завтра же. Если чему и научил меня господин Первая Любовь, так это тому, что никогда нельзя поддаваться эмоциям. Я неплохо устроилась и рисковать своим положением ради какого-то мальчишки, пусть даже божественно красивого и нежного, не буду. Завтра утром Джону придется убраться восвояси. Как ни жаль…»
Она подошла к кровати, склонилась к обнаженному юноше и, не сдержавшись, поцеловала его в висок.
– Мы ведем репортаж со съемочной площадки кинокартины «Полнолуние-3», очередной части саги о приключениях самого романтичного героя нашего времени, буквально культового персонажа Дэрека Форкса. Нашему специальному корреспонденту удалось проникнуть за кулисы и взять интервью у исполнителя главной роли Роберта Эриксона. Роберт, вы похожи на вашего героя?
Джон подскочил на постели и уставился в надрывающийся телевизор. На экране бойкая журналистка с микрофоном наскакивала на отворачивавшуюся от камеры кинозвезду. Приговаривая: «Как же я про тебя забыл», парень выключил телевизор и вытряс из пульта батарейки. Он едва успел сунуть их под подушку, когда из ванной вышла Алиса в легком полупрозрачном халате.
– Проснулся?
– Ага, – улыбнулся он и протянул руки. – Доброе утро!
