Kitobni o'qish: «Предел совершенства»
Посвящается всем, кто не боится создавать себя и мечтать.
От автора
Я задалась целью написать книгу максимально не похожей на первую – «Моя истерика». Мне это удалось лишь наполовину. Вновь сны, поэзия, любовь…
В основу сюжета легло моё представление об идеальных отношениях, идеальной работе, идеальном мире. Я создавала персонажей на протяжении года и успела привязаться. Было жаль расставаться с ними. Надеюсь, вы тоже влюбитесь в Ника, Алису и остальных.
Я привязалась к ним так сильно, что мне до бесконечности хотелось рассказывать о событиях, которые могли произойти с героями. Пришлось остановиться, чтобы и вам предоставить возможность пофантазировать. Искренне верю в то, что после прочтения книги в вашем сердце найдётся местечко для истории о совершенной любви. Для истории, в которой стирается грань между богатством и бедностью, прошлым и будущим. Желаю каждому из вас найти свой идеал.
Ваша Оля Черных.
Глава 1. Алиса Меллоу. Преступница
Порой мы не замечаем,
что оставляем следы в чужих жизнях.
Что происходит? Куда меня везут? Я же не нарушала закон. В чём дело? Меня подставили. Я хочу задать интересующие вопросы этим здоровякам, что сидят в салоне машины напротив меня, но не могу контролировать речь. Мне нацепили светящиеся наручники, так что я теперь даже пошевелиться не могу. Я бы закричала, стала размахивать руками и ногами, но не сидела бы на одном месте! Да что они себе позволяют? Забрали мой планшетный компьютер, подчинили тело. Что потом? Ах да, я же теперь преступница, меня отправят в исправительный лагерь на всю оставшуюся жизнь. Я в панике, в бешенстве, в ярости! Мне хочется закричать: «Я не виновата!», но губы остаются неподвижными, как бы я ни старалась.
Спустя мучительные минуты разъездов в неизвестном направлении машина остановилась. Не понадобилось слов, чтобы попросить меня выйти на улицу. Моё тело полностью слушается этих людей в чёрных костюмах. В мои мысли вторгается чужой голос и говорит: «Следуй за охраной». У меня нет выбора, и я повинуюсь. Первым вышел водитель, открыл нам дверь, потом мой первый так называемый охранник, следом я, и после – второй грозный телохранитель. Интересно, куда меня привезли, но я не в силах посмотреть по сторонам, чтобы разведать обстановку. Никто из преступников не возвращался в Пефом, поэтому мне остаётся только гадать, что со мной будет, и когда я смогу свободно двигаться, мыслить, говорить. По рассказам моего парня, нарушители закона отбывают наказание на производственных заводах и фабриках. Что ж, не лучший вариант, но всё-таки не тюремные клетки, какие были раньше. Мой загадочный мальчик настолько меня шокировал, рассказав тайну нашего Общества, что больше никогда не захочется об этом думать. А может, меня заставят не думать…
Ноги ведут меня в прямом направлении. Я не вижу ничего и никого, кроме мраморной плитки на полу и своих сапог. Ветер стих, плитка сменилась на лаковый паркет, мы вошли в здание. Люди, которые сюда меня привели, однозначно не хотят, чтобы я запомнила это место. Я снова попыталась поднять глаза, но ничего не получилось. Тело упорно не слушается.
– Алиса Меллоу на месте, сэр, – прозвучал голос, принадлежащий мужчине справа. По крайней мере мне так показалось. Он, наверно, говорит в свой наушник или же связался по ноутскрину.
Ответ «сэра» я, естественно, не услышала. Мои ноги снова в движении. Спустя несколько минут ходьбы по зданию мы оказались в кабинете врача. Я определила это по резкому запаху медицинских препаратов. Вот чёрт. Ненавижу больницы, но предпочтения преступников здесь не учитываются.
– Спасибо, парни, вы можете идти, – сказал грубый мужской голос, после чего мне вернули возможность видеть, что я захочу.
Я оказалась права насчёт кабинета врача. Те двое, перед тем как уйти, посадили меня на кушетку и сняли наручники. Что же будет дальше? Я совершенно беспомощна. У меня нет ни средства связи, ни сил бороться.
– Я доктор Гудман, наша встреча не будет долгой, обещаю, – представился мне мужчина, сверкнув белоснежной улыбкой, затем отпустил охранников в чёрном.
Выглядит доктор, как и все в Пефоме, безукоризненно, но в то же время слишком обычно. Нет ни татуировок, ни яркого цвета волос, ни вызывающей одежды. Только выбеленные зубы и такого же цвета докторский халат.
– Надеюсь, док, – выдавила я, скривив губы и сморщив нос. При виде моей гримасы Гудман фыркнул. А как же клятва Гиппократа?
– Да вы ещё и хамите, мисс Меллоу. – Судя по недовольному лицу Гудмана, я ему сразу не понравилась. Что ж, мне всё равно. – Я был о вас лучшего мнения.
– Поздравляю! Я тоже не ваша фанатка, – сказала я и осталась довольна собой. Он видит меня первый раз. О каком мнении идёт речь?
– Хватит пререкаться, доктор Гудман, пора приступать к работе, – властно произнёс только что вошедший человек в красном костюме. С ним появились две медсестры и грациозная блондинка с тонной макияжа.
– Да, сэр.
Врачишка оказался жалким, сразу навалял в штаны. Я победно улыбнулась, хотя радоваться тут нечему. Меня с позором выперли с работы, а потом привезли сюда, чтобы ставить эксперименты.
Медсёстры сразу поняли намёк мужчины. Одна из них подбежала ко мне со шприцем, наполненным зелёной жидкостью, а другая схватила мои руки и перевела их за спину.
– Что вы собираетесь делать? Не трогайте меня! – стала возмущаться я. А кто станет терпеть подобное обращение?
– Ничего противозаконного, – ухмыльнулся «сэр» в красном костюме. – Будешь знать, как воровать чужую информацию.
– Да ничего я не воровала! Вы с ума сошли, – закричала я во весь голос.
Не успела я встать и накинуться на этого выскочку, как медсестра усилила хватку. Сопротивляться бессмысленно. Их здесь пятеро, а я одна, но так просто не сдамся.
– Бесполезно кричать, здесь тебя никто не услышит, – сказал доктор Гудман с хитрым и довольным лицом, чем напомнил мне безумного учёного из какого-то фильма.
– Знаете что? Вы просто испугались! – уверенно сказала я, глядя им всем по очереди в глаза.
В ответ они лишь засмеялись и наверняка приняли меня за дуру. Я стала брыкаться и даже попыталась укусить медсестру за руку. Жаль психически нездоровых людей, ведь они испытывают то же самое каждый день. Их связывают и затыкают рот. Может, теперь я одна из них?
– Ты здесь всего несколько минут, а уже порядком мне надоела. Поспи немного, – сказал мужчина в ядерно-красном костюме и кивнул доктору Гудману.
Я и не заметила, как на моё запястье надели снотворный браслет. Ох, уж эти медицинские штучки…
Когда сознание проснулось, мне, благо, хватило ума не открывать глаза. В фильмах всегда притворяются спящими. Этот трюк мне помог, и я услышала тихий разговор.
– Эрик, не стоит стирать девушке память. Это уже слишком, – лениво произнесла женщина. Вряд ли кто-то из медсестёр называет того мужчину в красном по имени, значит, в кабинет зашёл новый человек.
– Ты шутишь? Она же разболтает всю информацию, нас раскроют! – Это точно голос «сэра», перед которым «танцевал» Гудман.
– Да, ты прав. Я всё понимаю, но зачем копаться в её мозгах и заменять воспоминания? Разве не достаточно того, что она очутится вдали от дома?
Мне кажется, или эта женщина меня жалеет? Нет смысла рассчитывать на жалость, если мнение Эрика для неё – закон.
– Стелла, прекрати размышлять. Я же говорил, для чего это нужно. – Он не на шутку разозлился на женщину, но всё же эти люди близки. – Она должна чувствовать себя виноватой, чтобы не было желания вернуться домой.
– Кое-кто нас не простит, – продолжила настаивать Стелла.
– Он ничего не узнает, – ответил Эрик.
О ком это они? Господи, да через пару минут я, возможно, не вспомню, как меня зовут. Значит, эти люди действительно занимаются ужасными делами… Скрывают от всей страны! А нам всю жизнь внушают, какое у нас замечательное государство и честный президент. Теперь понятно, почему почтенный господин Эрик испугался.
– Что ж, поступай, как знаешь. Мне жаль девочку, – сказала Стелла.
– А тебе не будет жаль мужа, если все узнают об эксперименте? Ты сама прекрасно понимаешь, каковы последствия. Так что, нужно устранить проблему, и поскорей.
Это он меня назвал проблемой? Далеко же они зашли… Интересно, в курсе ли президент? Или они все заодно? Вполне вероятно, но я об этом уже никогда не узнаю. Повезло, что меня вообще оставили в живых.
– Понимаю, – согласилась Стелла. – Гудман, мы всё решили. Можешь активировать чип.
При слове «чип» у меня заныло правое плечо. Активировать? Уже? О нет, плохи дела. Прощай, Алиса Меллоу, да здравствуй, унылое зомби. Мама, папа, любимый, простите меня за то, что заставила вас в себе усомниться. Назад дороги нет.
С замиранием сердца я приоткрыла глаза и увидела, как мистер Белоснежная Улыбка подошёл к громоздкому компьютеру, каких сейчас осталось мало. Системный блок и монитор – редкая вещь. Значит, предстоит что-то серьёзное, раз доктор пользуется столь надёжной аппаратурой. Остальных людей я не успела увидеть и закрыла глаза, чтобы не привлекать лишнего внимания. Я ещё не всё узнала.
– Итак, включаю стандартные функции, верно? – спросил Гудман. – Это займёт всего несколько минут.
Не знаю, сколько прошло времени, но обещанные «несколько минут» показались вечностью. Ладони вспотели, и я уже не могу притворяться. Эрик со Стеллой уже, скорее всего, заметили, что я не сплю. Я с такой силой зажмурила глаза, что, кажется, голова вот-вот взорвётся.
– Отслеживание объекта 02-0001703-01-02 и его снов активировано, – сказал женский электронный голос.
Каких ещё снов? Мне дали порядковый номер? В какой стране мы живём? Я что, робот?
– Осталось стереть ненужную память и подчинить разум, – сказал Гудман.
У меня нет ненужной памяти! Какая же я идиотка, что вляпалась в эту историю…
– Память объекта 02-0001703-01-02 блокирована, – произнёс тот же компьютерный голос.
Я всё ещё помню, что меня зовут Алиса. Осталось подчинить разум, как мило.
– Подавление личности объекта 02-0001703-01-02 активировано, – услышала я через пару секунд.
– Хорошая работа, доктор Гудман, – сказал мужчина, чей голос я слышу впервые.
Захлопнулась дверь. Боюсь просыпаться…
Когда мои мышцы расслабились, я медленно открыла глаза. Что я делаю в кабинете у врача, ещё и лёжа на кушетке? Я больна? Первое, что увидела, это лицо с белоснежной улыбкой. Это и есть доктор Гудман, который хорошо поработал? Я оперлась на локти и бегло осмотрела помещение. Серебристые стены, три кожаных кресла, стеллажи с медицинскими препаратами, большой деревянный стол с древним компьютером и мелкие элементы декора, нелепо разбросанные по кабинету.
Ко мне подошла медсестра в белом халате и попросила, чтобы я села, после чего взяла мою правую руку в свою и закрепила на запястье металлический браслет. Я присмотрелась и заметила на нём мелкую надпись, состоящую из комбинации цифр 02-0001703-01-02. Меня затошнило.
– Молодец, хорошая девочка. Теперь ты мне нравишься, – с ухмылкой сказал доктор Гудман.
Я не обратила на него внимания и спросила у медсестры:
– Что со мной будет? Меня накажут?
Она посмотрела на доктора, пожала плечами, явно перед ним извиняясь, и ответила:
– Всё будет хорошо, детка. Не бойся.
Она немного меня успокоила. Потом появились два человека в чёрном и вывели меня прочь из кабинета. Мистер Гудман блеснул доброжелательной улыбкой мне вслед.
Глава 2. Николас Миллер. Главный редактор
Окунаясь с головой в прошлое,
не забудь вовремя вернуться…
Последний рабочий день на неделе подходит к концу. Мне позвонила секретарша Майли и напомнила, что через несколько минут состоится встреча с молодым писателем. Я не хочу ни с кем разговаривать, кроме клиентов и коллег. Разговоры, соответственно, только о работе. Я уже несколько месяцев не общаюсь с друзьями и даже перестал писать музыку. Живу от работы до работы в офисе, ем и сплю. Меня это вполне устраивает. Завтра суббота, впереди два выходных, которые я проведу в полном одиночестве, наполненном отчаянием и скукой. Я превратился в растение, как говорит мой друг Адам, единственный человек, с которым я могу поделиться своими переживаниями.
Вот уже в который раз за сегодня я открыл нижний ящик своего рабочего стола и достал серебристый ноутскрин, принадлежащий Мелоди. Я всё ещё безумно зол на неё, но не могу выкинуть из головы воспоминания о девушке. От безысходности у меня опустились руки, остаётся только смотреть в безжизненный экран. Она редко пользовалась своим ноутскрином. Зато благодаря этой железке мы и познакомились поближе.
Помню, когда Мелоди пришла устраиваться к нам в «Пефом Паблишинг» на работу примерно два с половиной года назад, я сразу увидел в ней потенциал. Она заняла должность журналистки в нашем издательстве. Позже я узнал, что девушка пишет стихи, и доверил ей вести колонку о новостях музыки и кино в одном из ведущих журналов страны. Она отлично справлялась с работой, совмещая её с учёбой в Академии искусств, и стала известной на весь город рассказчицей. Журнал начали покупать взрослые люди, раньше же он пользовался популярностью только среди детей и подростков. Мелоди – незаменимый работник, который знает своё дело и выкладывается по полной программе. Сейчас её не стало, и я закрыл к чертям журнал «Мелодия жизни». Он не должен существовать без её удивительных колонок, которые любили читатели.
После того как закончилось наше короткое собеседование, Мелоди ушла, забыв у меня на столе свой ноутскрин. Так я узнал её номер телефона и даже адрес. Знаю, это подло, но я не мог ждать следующего рабочего дня, чтобы увидеть милую незнакомку. С тех пор она забывала ноут постоянно: на работе, у меня дома и в студии. Ей не по душе новые технологии. Была б её воля, она бы пользовалась простым кнопочным телефоном. Их уже давно не выпускают, поэтому при ней всегда был планшетный компьютер, в котором хранились статьи и стихи.
С тех пор мы никогда не расставались…
Пару секунд я покрутил ноутскрин в руках, протёр салфеткой экран и положил обратно в ящик. Пусть, как и я, ждёт возвращения нашей Мелоди. Несмотря ни на что, я по-прежнему люблю её.
Мысли о Мелоди прервали тихий стук в дверь и звонок Майли на ноутскрин. Её голографическое лицо осветило тёмный кабинет.
– Николас, к вам пришёл писатель, о котором я говорила днём, – сказала она, как всегда, улыбаясь.
– Спасибо, Майли, приму его, – ответил я и отключился.
Всегда пытаюсь избежать её избитой фразы: «Вам что-нибудь нужно?». «Да, – хочется ответить, – мне нужна моя девушка. Нужно повернуть время вспять!».
– Войдите, – крикнул я в сторону коричневой двери, сконструированной по новейшим технологиям, и включил в кабинете свет с помощью дистанционного пульта.
– Мистер Миллер, добрый вечер, – представился молодой человек. Я показал ему жестом на стул, и парень сел напротив меня. – Я присылал вам заявку на прошлой неделе. Меня зовут Майк Стюарт.
– Я помню. Называй меня просто Николас.
Ненавижу, когда ко мне обращаются, как к владыке мира. Мой надменный отец приемлет только такое обращение в свой адрес, но я не перенял у него ужасную привычку.
– Да, мистер… Николас, – запинаясь, сказал Майк.
Руки парня спрятаны под столом. И чего он так боится? Или за эти месяцы я здорово пострашнел? Нужно прекращать заниматься самобичеванием, иначе превращусь в лохматое чудовище.
– Я прочитал твою книгу, признаться, всего за несколько часов. – Может, эти слова успокоят юного писателя. У него есть будущее в мире литературы.
– Правда? И что вы скажете? – уже не заикаясь, спросил Майк. Всё-таки мне удалось его взбодрить, и он по-детски заулыбался.
– Скажу, что заявка одобрена. Ты в деле, поздравляю, – сказал я и протянул парню руку.
Когда я читал его роман «Лучи солнечной системы», мне казалось, что автору около сорока, а не девятнадцать, как Майку. Перед прочтением произведений никогда не встречаюсь с писателями, чтобы не возникало симпатий или антипатий заранее. Я привык к непредвзятости и объективности.
– С ума сойти. Это, это… Небесно! – обрадовался Майк и без колебаний пожал мне руку в ответ.
Ну и словечко. Небесно. Автор фантастического романа и не такое сказать может. И я не возражаю, ведь своим мировоззрением он отличается от остальных авторов. Мне нравится читать что-то нестандартное, поэтому я и решил сотрудничать с Майком. Его книга – удачная находка.
– Я отправил тебе на почту отредактированный текст. Прочти, взгляни на ошибки, а после согласования приступим к печати.
– Спасибо! Я и не мечтал, что вы возьмёте роман в работу, спасибо!
Он готов повторять это снова и снова, вижу по глазам. Этот парень далеко пойдёт, он искренен и честен со мной. Многие же другие псевдописатели (по-другому их не назовёшь) готовы на всё ради славы и миллионов на карточке.
– Это входит в мои обязанности, – сказал я, взглянув на настенные часы. Пора уже собираться домой и дальше погибать от скуки.
– Знаете, я слушал все ваши совместные песни с Мелоди, вы просто галактический дуэт! Как вы успеваете работать редактором и писать музыку? – Майк снова улыбается.
Галактический? Это комплимент, надеюсь? На протяжении нескольких месяцев я пытался выкинуть музыку из головы, но бесполезно. Как же не хватает группы…
– Николас? – позвал Майк. Видимо, я надолго замолчал. – Простите меня, что… Я забыл. Неба ради, простите.
Я понял, что он имеет в виду. Весь город в курсе событий и преступления Мелоди. Интересно, а по моему выражению лица слишком заметно, что я тоскую? Майк первый, кто напомнил мне о Мелоди. Всем остальным я запретил говорить о ней, хоть и не хочу, чтобы она умерла в их сердцах.
– Ничего, всё хорошо. Сам не знаю, как успевал. Музыка в прошлом, – ответил я и заметил, что Майк сильнее занервничал.
Парень ведь ни в чём не виноват. Только сейчас обратил внимание, что у него фиолетовые волосы и татуировка в виде гитары на руке. Может, он тоже занимается музыкой, но уточнять это я не стал.
– Очень жаль… Люблю ваши песни, – осторожно сказал Майк. – Мне, наверное, пора. Уже поздно.
– Ты прав. Приходи через неделю с готовым материалом. Если какие-то правки будут непонятны, обсудим.
– Конечно. До встречи, Николас! – сказал парень и протянул вспотевшую от волнения руку.
– До встречи, Майк.
После того как он вышел из кабинета, я отметил в календаре примерную дату встречи. Пусть будет двенадцатое апреля. Попрошу Майли напомнить парнишке – вдруг он на радостях забудет.
Я немного покрутился в кресле, собирая мысли в кучу, потом завесил окна, выключил свет и собрался уходить. Сегодня задержался меньше, чем вчера. Сейчас только восьмой час, обычно ухожу гораздо позже, потому что погружаюсь в работу. Дома меня больше никто не ждёт и ничего не держит.
Офис Мелоди, как и мой, тоже находится на седьмом этаже, но мы почти всегда работали вместе. Сейчас её кабинет по моей просьбе закрыт, но раз в неделю уборщицы поддерживают порядок. Все двери в «Пефом Паблишинг» оснащены системой безопасности. При входе и выходе сканируется сетчатка глаза каждого посетителя, поэтому я легко могу отследить, кто появлялся как в моём кабинете, так и в кабинете Мелоди. Если возникнет какое-то подозрение, или кто-то попытается взломать дверь, на мой ноутскрин поступит сигнал об угрозе. Охранники оперативно ликвидируют вора, вот и вся система. В нашем издательстве почти у всех сотрудников есть доступ к общим кабинетам, но только у Мелоди и Майли есть доступ к моему. Девушкам не нужен ключ, достаточно только взглянуть на замок, и дверь сама впустит их сюда. В жилых домах защита от взлома надёжней. Одной проверки сетчатки глаза недостаточно, поэтому есть обычные замки. Ключ от моей квартиры и студии был лишь у Мелоди. Только ей я доверял свой мир, жизнь и душу.
Не успел я выйти из кабинета и закрыть дверь, как на мой ноутскрин поступил звонок. Раньше на вызове у меня стояла песня Мелоди «Как бабочка», а сейчас – инструментальная мелодия неизвестного исполнителя.
– Дэрок? – уточнил я, не ожидая услышать голос брата. Я отключил голографическую связь и поднёс ноутскрин к уху, как смартфон. – Подожди секунду.
– До свидания, Николас, – сказала Майли. Странно, что она ещё здесь.
– До завтра, Майли, – попрощался я.
Она сидит возле моего кабинета на ресепшне вместе с другими секретаршами. Я поймал на себе несколько взглядов и поспешил вернуться к разговору с братом.
– Ты сидишь? – спросил он. Никаких «привет» или «как дела?». Для нас это привычная форма общения.
– Иду. Что случилось?
За несколько секунд паузы я спустился на первый этаж издательства. Лифт оказался пустым. Большинство сотрудников уже разошлись по домам.
– Я случайно подслушал разговор матери с отцом…
По голосу Дэрока я понял, что новость не из приятных. Эта парочка постоянно что-то замышляет. Они напоминают мне Аида и Малефисенту из мифа и сказки.
– Ну и? Говори, не тяни!
– Эй, не злись! Я не знаю, как ты на это отреагируешь.
Я уже на общей стоянке, подхожу к своему чёрному «Мини Куперу». Мелоди уговорила его купить, потому что сама не водит, а машина ей очень нравится… нравилась.
– Слушай, я за рулём. Зависит от тебя, доберусь ли я домой, братец!
Люблю над ним пошутить.
– Наши родители подставили Мелоди и отправили её в ЭО, – произнёс Дэрок на одном дыхании.
Я сел на водительское сидение, завёл мотор и крепко обхватил руль одной рукой. Нужно срочно ехать домой.
– Знал, что она не виновата, – прошептал я.
Не просто знал, а был уверен, но чуточку сомневался, не скрою. Лжец! Если бы я был уверен в её невиновности, то не ждал бы суда, который вряд ли назначат, а действовал.
– Парень, ты в порядке? – спросил брат.
Да, я мысленно уже со своей девушкой.
– В порядке? – переспросил я. До меня дошло, что радости в этой истории мало. Почему родители так поступили? Ненавижу их! – Шутишь? Нет, не в порядке! Что теперь прикажешь делать? Где её искать?
– Знаю, это подло с их стороны. Пойми, они боялись, что вскроется тайна об эксперименте. Если бы ты ничего не рассказал своей девушке, она была бы здесь, – упрекнул Дэрок.
Я мчусь по ночному Пефому со скоростью света, лишь бы не видеть ни одной живой души вокруг. Мимо меня проносятся сотни разноцветных фонарей и обрывки песен из окон домов. Ничего больше не имеет значения, кроме Мелоди. Даже вдохновляющее закатное небо не интересует.
– Что? Я молчал два года, не мог же всю жизнь скрывать правду! Как бы ты поступил на моём месте? Ах да, я забыл. Твоя жена такая же, как и вы.
Я уже хотел завершить диалог, но Дэрок снова заговорил:
– С моей женой нет таких проблем, как с Мелоди. Не забывай, родители хотели вернуть тебя домой. Хотели, чтобы ты продолжил их научное дело, понимаешь? – спокойно объяснил он.
– У них же есть ты. Зачем им ещё один примерный мальчик?
Я уже не знаю, шутить или быть серьёзным. Меня волнует только один вопрос…
– Прекрати! Я же всё тебе рассказал.
– Да, прости…
– Ты едешь домой? Сбавь скорость. Я на другом конце города слышу, как ветер свистит за твоим окном.
– Уже подъезжаю, всё под контролем.
– Давай так. Успокойся, поговорим позже. Хоть ты большой зануда и влюблённый дурак, я помогу тебе, ведь ты мой брат.
Надо же, он уже стихами заговорил. Я как раз припарковался возле дома на родной Стрит Авеню, закрыл машину и направился к подъезду.
– Ты сильно рискуешь. Есть шансы остаться незамеченным? – спросил я, волнуясь за судьбу брата.
Помогать мне слишком опасно. Если Дэрока поймают, его карьере научного разработчика придёт конец.
– Да, если наш вспыльчивый Никуша сейчас не побежит звонить родителям со словами, как сильно он их ненавидит, – поддразнил Дэрок и заодно поставил условие. Что ж, справедливо.
– Ладно, но знай, что я собирался, – ответил я и впервые за эти месяцы рассмеялся.
Мой истерический смех разразился эхом в ушах, и я снова почувствовал себя живым, пробуждённым от долгого сна.
– Заткнись, а то передумаю.
По голосу слышу, что брат тоже улыбается. С ним не всё потеряно.
Мы попрощались, и я, до сих пор пребывая в шоковом состоянии, пешком поднялся на пятнадцатый этаж высотки, в которой живу.
Пока принимал ванну, придумал, как проведу остаток вечера. Достал из холодильника бутылку красного вина, которую мы не допили с Мелоди на последнем свидании. Это было слишком давно, чтобы быть правдой. Мы отметили два года наших отношений, и спустя несколько дней она пропала… Точнее, я знаю, где она. Её отправили на один из заводов страны отбывать наказание. До сегодняшнего дня думал, что она совершила преступление, украв секретную информацию. Какой же я дурак, раз поверил в эту чушь! У неё ведь не было доступа к Базе Данных. Родители провели меня, как младенца. Им повезло, что Дэрок запретил мне говорить с ними на эту тему. Я бы непременно сказал, что о них думаю и что думаю о шайке учёных, об эксперименте и прочих вещах, которым не найти оправдания. То, чем они занимаются, чудовищно! Я поклялся хранить тайну, когда ушёл из дома в восемнадцать лет, выбрав обычную жизнь, и ничуть не жалею, что уже пять лет работаю в Пефоме. Я не мог изменить их гнилую систему. За этими делами стоят люди, на которых нет управы.
Не знаю, жалею ли, что рассказал всё Мелоди, или нет, но она должна была знать. Её храбрость и смелость привели к плачевному исходу. Теперь я понимаю, что она ни в чём не виновата. Матери с отцом не составило большого труда сочинить историю, в которую все поверят, и сделать из моей девушки врага. Да, действительно, она искала секретные данные. После того, как её увезли, я нашёл в ноутскрине Мелоди закладку «Экспериментальное Общество». Она просто пыталась найти больше информации, чем я ей рассказал, в Сети. С этими уликами её и поймали.
Естественно, она ничего не узнала, потому что доступ к таким вещам закрыт. У неё не было ни единого шанса, так же, как и у меня, и у любого простого жителя Пефома. Как я мог поверить в искренность мамы?! После всего случившегося она позвонила и ласковым голосом спросила: «Сынок, как ты?». Она змея, а я настоящий кретин. Это же очевидно. Дело в самой Мелоди, ведь тайне родителей ничего не угрожало. Как сказал Дэрок, они лишь хотели, чтобы их мальчик вернулся домой. Они не могли смириться с тем, что у меня есть любимая девушка, работа и музыка. Проще всего было отнять девушку, пусть даже таким подлым способом. И я повёлся. Странно, что не побежал плакаться к мамочке. На это она и рассчитывала, наверное. Пусть я и забросил музыку, но продолжал работать и увольняться не собирался.
На протяжении пяти месяцев я боролся с собой, с мыслями и чувством вины. Толком не знал, что делать дальше. Узнать, в каком городе находится Мелоди, я не мог, забыть её – тем более. Хоть мне и внушили, что она совершила преступление, я продолжал её любить. Да какая разница, что она сделала? Она моя девочка и точка.
Знаю, что она хотела бороться за справедливость. Я оказался раздавленным червяком. Провёл в депрессии всё это время, ничего не предприняв. Слабак. Ненавижу себя за это. Я погрузился в работу, надеясь, что вскоре Мелоди вернётся домой, что рано или поздно этот кошмар закончится, но ни того ни другого не произошло. Я так виноват перед ней…
Дэрок сильно мне помог. Пока не знаю, что придётся сделать, но точно знаю, что найду Мел и верну домой, чего бы мне это ни стоило. Если бы не брат, моя Мелоди провела бы на каком-то вонючем заводе остаток жизни в неведении. Как она? Я думаю о ней каждый день, а думает ли она? Всех преступников подвергают подавлению личности, и за этим стоят мои родители. Они могли пойти на всё, чтобы я никогда не увидел любимую. Даже боюсь представить, каково ей там одной…
Теперь у меня появилась надежда, хоть какой-то свет в кромешной тьме. Я буду многим обязан Дэроку, если он сможет посодействовать в спасении. Мы не всегда ладили, но он единственный, кто поддержал меня, когда я ушёл из семьи. Сейчас Дэрок живёт с женой в Пефоме, а родители переехали в столицу страны, чтобы окончательно посвятить себя науке. Чокнутые.
Осушив второй бокал вина, я решил покончить с гнетущими мыслями. С ними я разберусь завтра, как и со всем остальным. Хочу наверстать упущенное время, окунуться в воспоминания, посвятить ночь Мелоди.
Я завернулся в плед, который она мне подарила, и устроился в мягком кресле, которое она выбрала. Мы часто сидели вдвоём, провалившись в красном плюше. Всё в моей квартире напоминает Мелоди. Три комнаты из трёх, включая студию, оформила она. Подобрала мебель, шторы, плазму… Всё, вплоть до настенных часов. Их уже давно заменили встроенные в ноутскрин голографические часы, но Мелоди любит старые вещи. Антиквариат всегда был ей по душе. Каждый элемент декора пропитан ею и достоин восхищения. Единственное, что она здесь не тронула, так это окно от потолка до пола, открывающее обзор на центр города. Мне оно кажется неуютным, чувствую себя рыбой в аквариуме. На такой высоте меня вряд ли кто-то разглядит, но всё равно бывает некомфортно. Главное, чтобы Мелоди нравилось. В её квартире простые окна с пластиковыми подоконниками, поэтому ей нравилось сидеть возле моего окна, постелив плед малинового цвета, и сочинять стихи. В такие моменты мне оставалось только любоваться.
Я взял с полки электронную фоторамку, которую подарила Мелоди на Рождество.
– Ноутскрин может сломаться, и наши фотографии пропадут. А так они всегда будут у тебя на виду, – сказала тогда мне Мелоди и закрепила слова страстным поцелуем.
Я отчётливо помню то Рождественское утро… Мел оказалась права. В ноутскрине полно разной информации, начиная от календаря, заканчивая управлением освещения в доме. Смотреть на нём снимки не совсем удобно, а фоторамка всегда под рукой. Раньше она стояла у меня на работе, потом я вернул её домой, когда Мелоди пропала…
Спустя долгие месяцы ожидания я с замиранием сердца включил фоторамку, в которой около трёх тысяч фотографий. Мелоди постоянно добавляла новые. Некоторые фото не помню, например, это, где я сижу с гитарой, волосы растрёпаны, рубашка распахнута, взгляд счастливый. Ещё бы, ведь со мной тогда были Мел и музыка. Я перевёл цифровые фотографии с экрана в голографический вид. В среднем они могут принимать размер до метра в длину и ширину, в зависимости от оригинального разрешения. Мне нравятся фото в 3D, а Мелоди – анимация. У неё на ноутскрине до сих пор стоит моя подвижная фотография, где я посылаю ей воздушный поцелуй.
– Люблю, когда ты улыбаешься, – всегда говорила она мне.
Мел не могла не поставить это редкое фото, где я улыбаюсь до ушей. Не помню, что меня так развеселило, но фотография сделана в моей звукозаписывающей студии.
Сейчас я могу коснуться щеки Мелоди, губ и рук, но никакая голограмма не передаст её тепла… Пытаюсь растворить пальцы в фотографиях, но их свет лишь обволакивает руку, образуя мелкие помехи. Вот мой любимый снимок. Мелоди сидит у меня на спине, придавливая тело к кровати, и весело смеётся. Я снова пытаюсь коснуться её белоснежной кожи, но не могу. Мелоди здесь нет, а фотография – лишь след, оставленный после неё. Я пролистываю тысячи драгоценных снимков, где Мелоди одна, со мной, улыбается, злится и даже плачет. Я люблю смотреть на её фото, но этого недостаточно. Хочу видеть её здесь, стоящую передо мной, сидящую у меня на коленях и перебирающую мои волосы. Я должен её вернуть.
