Kitobni o'qish: «Белорские хроники»

Гороскопчик

– Спит он, – в шестой раз повторил помощник астролога, здоровенный детина, способный безо всякой булавы вышибить из назойливого посетителя звезды средь бела дня. Вежливость, к которой вынуждало благородное происхождение (а пуще того – двуручный меч) гостя, заставляла детину поминутно чесаться, вздыхать и переминаться на месте, чтобы хоть как-то занять мышцы.

– Как – спит?! Мы же уговорились! С восходом солнца!

– Дык… – Помощник зевнул, распахнув рот до самого желудка. Рыцарский конь испуганно топнул копытом. – Умаялся. Всю ноченьку на звезды взирал, дабы не пропустить ни одного движения… ик!.. небесных тел.

Гость перевел взгляд на черный вход, из которого как раз выпархивало одно из оных: краснощекое, растрепанное, на ходу пытающееся поглубже упихать в корсаж пышные груди.

– Я же ему авансом заплатил!

По опухшей роже помощника было видно, что денежки клиента потрачены с толком.

– А гороскоп, гороскоп-то он составил?!

– Да вроде валялось чевой-то, – сжалилась над рыцарем бабулька-служанка, неспешно шуршавшая веничком как по полу, так и по гостевым креслам. – Вона на столе с краешку…

– Подай сюда! – требовательно протянул руку гость.

Помощник вздохнул, но перечить благородному господину не посмел. Шаркая ногами по только что сметенной в кучку пыли, детина доплелся до стола и так же неспешно вернулся обратно.

Рыцарь нетерпеливо выхватил у него пергамент, сорвал и бросил на землю золоченую ленточку. Да, оно! В верхнем правом углу крупно выведено: «для господина Мельрика», и дальше – добрых три локтя убористого текста. «Гы… го-ро…скоп, составлен… си… седьмого дня месяца ве… ви…»… а, чтоб тебя! Конь переступил на месте, и забрало с лязганьем защелкнулось. Да и вообще, не рыцарское это дело – чтение! К тому же на улице, в седле и второпях.

– Читай, – надменно велел Мельрик, сунув пергамент помощнику, уже навострившемуся захлопнуть дверь.

– Но, господин…

– За те деньги, что я вам, прохвостам, заплатил, – рявкнул рыцарь, – вы мне поэму должны были сложить и под лютню с дудкой исполнить, а не корябать на гнилом обрывке кожи, как хромая курица лапой! (Тут Мельрик погорячился – пергамент был дорогой, шаккарский, с вензелями по углам.)

Детина вжал голову в плечи, поспешно развернул свиток, вгляделся и начал нараспев, только что не в упомянутых стихах, читать:

– «Солнце в вашей астральной карте находится в знаке Писца, что указывает на предусмотрительность, ответственность и эмоциональную бесстрастность… В момент вашего рождения Волчий Глаз находился в самой низкой точке над горизонтом, как бы переходя от спуска к подъему, что дает большую вероятность развития мании величия или как минимум склонность к самообману и безудержное стремление к роскоши, но если к вам придет осознание необходимости служения человечеству в соответствии с небесными законами…»

Минут пять Мельрик напряженно слушал, потом сообразил, что до конца еще далеко, а глаза уже съезжаются к носу.

– О себе я и сам все знаю, – прервал он чтеца. – Ты давай сразу скажи: благоприятный ли сегодня день для совершения подвига?

– Благоприятный, – изучив пергамент, заявил помощник. – Особенно с девяти утра и до трех пополудни, ибо в это время звезды сложатся в исключительно полезный знак…

Рыцарь облегченно выдохнул и до скрипа стиснул кулаки в латных перчатках. Детина вздрогнул и поспешно добавил:

– Но ваши начинания увенчаются успехом, только если вашими помыслами будут править любовь и вера в чудеса!

Мельрик презрительно фыркнул: любовь с верой и так никогда его не покидали, о чем гласил выбитый на щите девиз. Рыцарь бросил на землю мелкую монетку, развернул коня и, забыв забрать свиток, помчался к городским воротам.

Детина осуждающе покачал головой, поднял серебрушку и захлопнул дверь.

* * *

Лучше бы, конечно, звезды обождали со своими знаками до вечера: солнце припекало все сильнее, а утомлять коня до поединка не хотелось, так что плестись по пыльной дороге предстояло еще часа два.

На опушке леса, с другой стороны которого находилось село, рыцарь спешился и обмотал конские копыта тряпками, а шлем взял под мышку, прижав клацающее забрало локтем. О нет, у него и в мыслях не было подкрасться к спящему дракону, дабы предательски пронзить его копьем! Мельрик скорее бросился бы на собственный меч, чем так запятнать рыцарскую честь.

Зато проклятый ящер вел себя исключительно подло, то бишь не воровал овец, а платил за них полновесными кладнями, причем выше рыночной цены. Поэтому драконья проблема усугублялась местным несознательным населением, которое уже отколошматило дубьем троих претендентов на подвиг.

Остановившись подле высокого холма, рыцарь наскоро привел себя и коня в порядок, влез в седло, положил меч поперек коленей, поднял фамильный рог и, мысленно помолившись богам и звездам, поднес его к губам.

Звук вышел высокий и писклявый: не то рог с годами отсырел, не то дудеть надо было умеючи.

Впрочем, это было уже неважно. Из пещеры ртутной струйкой выскользнул темно-медный в золотую жилку дракон. Не очень крупный, но это смотря с чем сравнивать. Если с рыцарем – то очень даже.

– Это ты – мерзкая кровожадная тварь, держащая в страхе всю округу? – высокомерно поинтересовался Мельрик, как велел рыцарский обычай.

– Нет, я прекрасная непорочная дева, – ехидно отозвался дракон, с удовольствием потягиваясь и разминая крылья. – Зачарованная злым колдуном.

Из пещеры донеслось сдавленное хихиканье.

– Ну, дерзай, мой рыцарь! – кокетливо добавил ящер, пригибая голову к земле и нетерпеливо виляя хвостом, как пес в ожидании подачки. – Я вся твоя.

Мельрик был человеком прямолинейным, о чувстве юмора имел весьма смутное представление, а гулкий шлем искажал интонацию собеседника до неузнаваемости. А уж в свете гороскопа…

Рыцарь спешился, церемонно опустился перед драконом на колено, взял чешуйчатое рыло в ладони, зажмурился и благоговейно поцеловал прямо в губы.

Глаза ящера полезли на лоб. Дракон шарахнулся, сел на собственный хвост и суматошно заскреб лапами, отползая от извращенца. Упершись в холм, ящер вздрогнул, оглянулся и наконец вспомнил, что умеет летать. Развернув крылья и подпрыгнув, он без оглядки помчался прочь, отплевываясь черным пламенем.

Из пещеры с опаской выглянула дева. Уже не шибко непорочная, но все еще вполне прекрасная. Она изумленно сощурилась на тающее в дали небес пятнышко, и ее искусно нарумяненное-набеленное в нужных местах личико исказилось от злости.

– Прохиндей! Жулик! Ящерица криволапая! Чтоб тебе повылазило, нет, поотпадало! А… хм?

Мельрик продолжал стоять на коленях, с закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками, ожидая результата.

Дева пригляделась, профессионально оценила стоимость меча и породистого коня, а также фамильный герб на его чепраке. Задумчиво покусала губу, потом погрозила небу кулаком, решительно подошла к рыцарю и постучала по его шлему костяшками пальцев.

– О, благородный незнакомец! Вы спасли меня от этой своло… ужасной участи. Как мне вас отблагодарить?

Мельрик с надеждой открыл один глаз, потом другой и просиял. Рассыпавшись в комплиментах, он подсадил даму в седло и, чуть не лопаясь от гордости, направил коня к городу.

Прекрасная дева держала рыцаря за талию (пару раз украдкой «соскользнув» рукой и пощупав пониже) и прикидывала, как обставить первую брачную ночь с наименьшим скандалом.

* * *

Астролог вспомнил о Мельрике уже поздним вечером, когда обнаружил упавший со стола и закатившийся под кресло свиток с гороскопом.

– Эй! – изумленно окликнул он помощника. – А этот, как его, чернявый такой… господин Мельрик… разве не заходил? Вчера ж заплатил за срочность втридорога.

– Заходил, – хмыкнул тот. – С утреца, вы еще почивать изволили.

– Чего ж ты ему свиток не отдал?

– Дык я… того… – Детина потупился. На трезвую голову утренняя шутка уже не казалась ему такой забавной. – На словах все обсказал.

– И каким же образом, дурень? – охнул астролог. – Ты ж читать не умеешь!

– А чаво там читать, – пожал плечами помощник. – Что я, мало вас за эти пять лет наслушался? Наплел ему про положения всяческие, про Писца с небесными домами…

Хозяин от души отвесил ему затрещину.

– Да ты вообще соображаешь, олух, что наделал?! Судя по звездам, этому Мельрику сегодня вообще из дома выходить не следовало! А он к дракону собирался, чуешь – к дра-ко-ну! Тому самому, что дураков покалечил больше, чем у тебя, образины, пальцев! Лишил нас такого выгодного клиента, дубина! Ну дура-а-ак…

Помощник покаянно сопел.

Звезды ехидно подмигивали с небосвода.

Нелетописное

– А вот гляньте, господа хорошие, на сию пакость, тьмы отвратное порождение! – надрывался ярмарочный зазывала у входа в перекошенную палатку из грязной холстины, опасно вихляющейся на ветру.

Проходящий мимо маг брезгливо сморщил нос. Доносящаяся из палатки вонь наводила на мысль о платной уборной, причем для весьма неприхотливых (или очень страждущих) посетителей.

Тем не менее желающие «глянуть» все-таки находились. Сначала за услужливо отдернутый полог прошла и почти сразу же с оханьем выскочила толстая баба, беспрерывно осеняющая себя крестным знамением. Потом с медяками рассталась парочка сорванцов – эти задержались подольше, одного даже пришлось выволакивать за ухо, чтобы освободить место для следующего зеваки.

– А вот кому охота с самой что ни есть близи на монстра лютого полюбоваться, в буркала его злобные плюнуть?

«Нет, не сортир, – рассеянно подумал маг, высматривая нужную ему лавку. – Видно, какую-то нежить изловил и показывает – упыря или мроеда. За время войны их много расплодилось, работы для практиков невпроворот, даже адептов-старшекурсников приходится для зачисток привлекать. Ох, долго нам еще эту кашу расхлебывать… поздно спохватились».

– Заходите, люди добрые, не пожалеете! – орал зазывала. – Тварь страсть как лютая, гнусная и коварная, самого каждый раз аж оторопь берет!

Дальше маг уже не прислушивался, наконец-то заметив молочный ряд. Выбрав самую опрятную и располагающую бабку, он, не торгуясь, купил у нее ковшик свежего козьего молока («токо-токо сдоила, ишшо тепленькое!»), аккуратно перелил во флягу на поясе и прямиком направился к выходу, торопясь вернуться на постоялый двор, где час назад снял комнату на ночь.

Обратная дорога лежала мимо все той же вонючей палатки. Собственно говоря, «мимо» оно «мимо» и есть, но в этот самый момент зазывалу угораздило выпустить край полога из рук. Ветер немедленно задрал его выше крыши, позволив случайному взгляду мимоходом скользнуть внутрь.

Маг споткнулся от неожиданности. Резко развернулся, рывком отдернул только что возвращенный на место полог и, невзирая на возмущенное верещание зазывалы, шагнул внутрь, игнорируя протянутую за платой ладонь.

В низкой клетке из намертво склепанных железных прутьев – маг не заметил даже дверцы – сидел, скорчившись, вампир. Голый, грязный, покрытый синяками и ожогами, истощенный до такой степени, что его тело уже перестало регенерировать. Да что там – он даже крылья не мог свернуть, и они неряшливыми кожаными лоскутами висели вдоль спины. Поперек груди, точнее – выпирающих ребер, тянулся широкий багровый рубец. Одну, самую страшную рану вампир успел-таки затянуть, но не срастить до конца. Видимо, из-за нее людям и удалось захватить его в плен.

Война только-только закончилась, скрепленный печатями мирный договор торжественно зачитали на всех площадях, но разгоряченные, едва вошедшие во вкус люди продолжали требовать крови, недоумевая, почему им не дали раз и навсегда истребить распроклятых тварей.

И поэтому израненное существо заживо заклепали в клетку и оставили умирать без воды и еды, в собственных нечистотах, на потеху охочей до зрелищ толпы. Сколько он тут уже сидит? Две недели? Месяц? Вампиры очень живучи, а этот, хоть и не светловолосый, явно участвовал в боях. Страж?.. Похоже на то.

Когда маг носком сапога постучал по одному из прутьев, вампир даже не повернул головы.

– А вы его каленым железом ткните, – услужливо посоветовал зазывала, все еще надеясь на мзду. – Вона прут в горшке с угольями торчит!

Так вот откуда ожоги.

Маг со свистом выпустил воздух сквозь стиснутые зубы, пристально уставился на клетку и резко развел руками.

Вампир настолько обессилел, что даже не шевельнулся, когда прутья одной из стенок с натужным скрипом отогнулись вверх. Глаза у него были открыты, но так безучастно смотрели в пустоту перед собой, что маг только покачал головой. Нагнувшись, он подцепил вампира под мышки и выволок из клетки. Зазывала вылетел из палатки, словно подхваченный ветром. Маг с трудом удержался, чтобы не швырнуть ему вслед с пяток молний, но ограничился смачным проклятием. Обтянутый кожей скелет оказался неестественно легким, чуть теплым и так закоченел в скрюченной позе, что магу стоило немалых усилий ровно уложить его на своем плаще и быстро, пока короткий ворс еще хранил тепло владельца, закутать. Нашаренная на шее жилка слабо, неровно пульсировала, и маг, вскинув длинный сверток на плечо, поспешил к выходу.

Там уже собралась небольшая толпа, возглавляемая заметно осмелевшим зазывалой.

– Вот он, колдун проклятый, который упыря на свободу выпустил и вместе с ним драпать собирается! – завопил он, с безопасного расстояния тыча в мага выдернутым из частокола дрыном.

Предпочтения остальных разделились между кольями и булыжниками, хотя маг с презрением заметил двух рыцарей с мечами и одного дайна (пока, впрочем, мнущегося c краешку и просто прислушивающегося). Прочие расы отводили глаза и торопились поскорее миновать место назревающей потасовки, чтобы самим не подвернуться под руки разгоряченной толпе.

Маг мог пустить в ход боевые заклинания, что почти наверняка закончилось бы не одним десятком трупов и долгим судебным разбирательством, а то и тюрьмой. Мог трусливо и, увы, безрезультатно заорать «Спасите, убивают!», ибо городская стража и так прекрасно видела, что происходит на ярмарочной площади, но вмешиваться не спешила. Мог, в конце концов, с досадой бросить свою ношу под ноги главному зачинщику и, воспользовавшись возникшей суматохой, открыть одиночный телепорт и перенестись прямо на постоялый двор, а уж оттуда поскорее дать деру из городка, ибо обманутая толпа наверняка кинулась бы его искать, по дороге разбухнув в несколько раз.

К счастью, в Совет Ковена Магов дураков не брали.

– Верно, – бесстрастно подтвердил маг, – я колдун. И властью, данной мне Ковеном и его величеством королем Васаром Седьмым, конфискую эту тварь для алхимических опытов. Разумеется, ее владельцу полагается денежная компенсация, а мною лично выражается горячая благодарность за содействие в поимке этого монстра.

Маг вытащил из кармана увесистый мешочек и протянул его зазывале. Любопытство и алчность перевесили. Зазывала, уже жалея, что втянул в свои коммерческие дела столько народу, отвел руку с колом, другой сграбастав кошель. Увы, как только мужик попытался ознакомиться с его содержимым, дно мешочка прорвалось и под ноги толпе хлынуло мелкое, но оттого не менее соблазнительное серебро. О вампире и колдуне тут же позабыли. Люди побросали свое немудреное оружие и попадали на колени, торопясь сгрести побольше уличной грязи вместе с поблескивающими в ней монетками. Горестные вопли зазывалы уже не вызывали в народе ни малейшего сочувствия; незадачливого мужика безжалостно оттерли на задний план, так что ему осталось только бегать вокруг образовавшейся куча-малы и рвать на себе волосы от досады.

Маг же спокойно развернулся и, провожаемый хмурым взглядом дайна, беспрепятственно дошел до ярмарочной коновязи, не спеша расплатился с конюхом, вскочил на смирную гнедую кобылу и был таков.

* * *

Первые (и, судя по всему, последние) признаки жизни вампир начал подавать только в лохани с горячей водой – шевельнулся, в беззвучном стоне раскрыл пересохший рот и попытался поймать текущие по лицу струйки. Маг отвязал от пояса флягу и, придерживая вампиру голову, помог сделать несколько захлебывающихся глотков, пока тот снова не потерял сознание.

Обрабатывать и перевязывать многочисленные раны не было смысла, так что маг просто вымыл умирающего и, закутав в одеяло, положил на кровать. Задумчиво поглядел на предсмертно заострившееся лицо, по цвету не отличающееся от серой застиранной холстины, и, вздохнув, полез в сумку за коротким обрядовым кинжалом.

* * *

Эту ночь, как и две предыдущие, маг спал урывками, все больше проникаясь глубочайшим уважением к Катиссе Лабской, заслуженному магистру второй степени по боевой магии, одновременно с практической деятельностью умудрившейся трижды побывать замужем и вырастить двоих детей. Теперь, по крайней мере, он не удивлялся, почему у нее такой мерзкий характер!

Когда на рассвете маг наконец-то сумел выкроить пару минут и для вампира, тот лежал уже на животе, повернув голову к стене. Дыхания не было слышно, но у мага отлегло от сердца: умирающие не устраиваются поудобнее и уж тем более не кидаются на склонившегося над постелью человека. Впрочем, второе доказательство вампирьей жизнеспособности мага отнюдь не порадовало. Сцепившись, мужчины покатились по полу. На счастье человека, его противник был еще слишком слаб, иначе с легкостью оторвал бы ему голову, не утруждаясь удушением. На счастье вампира, колдовать, когда тебя довольно-таки качественно душат, не слишком удобно.

Силы были примерно равные, но стальная хватка на горле внезапно ослабла, и маг, слепо отбрыкиваясь, отполз в сторону, лихорадочно пытаясь сосредоточиться на формуле нужного заклинания. Однако оно уже не понадобилось.

– С-сволочь… с-с-котина неблагодарная, – прохрипел человек, дрожащей рукой ощупывая горло. Тяжело дышащий, привалившийся к противоположной стене вампир исподлобья зыкнул на него, искривил губы в презрительной гримасе: «Скажи спасибо, что вообще отпустил!», но неожиданно, пусть и неохотно, выдавил:

– Извини.

Голое тело по-прежнему мало отличалось от скелета, но ожоги исчезли, а от шрама осталась узкая белесая полоса. Маг глянул на дрожащего, кутающегося в крылья вампира, и злость разом схлынула.

– Вставай, – со вздохом велел человек, сам не без труда поднимаясь на ноги. Горло болело, словно после неудачного самоубийства с обломившимся суком, в только-только зажившем запястье пульсировала тупая боль. – И возьми у меня в сумке запасные штаны. Насчет рубашки не уверен, но вроде бы клал. А я пока за завтраком схожу.

* * *

Когда маг вернулся с полным подносом, вампир, уже одетый, сидел на краю кровати, зябко обхватив плечи руками. Но при виде еды мигом оживился, накинувшись на нее с волчьей прожорливостью. Маг даже постыдился намекать, что одну из тарелок он принес для себя. Только осторожно поинтересовался:

– Тебе плохо не станет?

Вампир, не прекращая жевать, отрицательно помотал головой. И лишь когда последняя корочка хлеба исчезла в заметно оттопырившем рубаху животе, а пальцы были тщательно облизаны, маг удостоился пристального, испытующего взгляда.

– Что тебе надо от меня, человек?

– Ничего, – слегка покривил душой маг. Тогда, на рынке – и в самом деле ничего, но неожиданный поворот судьбы так чудесно вписывался в его намерения, что грех было им не воспользоваться. Вампир скептически приподнял правую бровь:

– Тогда чем обязан такой… хм… заботе?

– Случайно мимо проходил.

Вампир горько усмехнулся:

– Что ж, спасибо, что не прошел. И куда, если не секрет, направлялся?

– В Догеву, – не стал юлить маг.

– Зачем? – мгновенно насторожился вампир.

И тут из стоящей на стуле корзины донесся сонный всхлип, а за ним – писклявый младенческий плач.

– Что, опять?! – обреченно простонал маг, однако без промедления кинулся на выручку-проверку. – Ну точно! Где ж я на тебя столько тряпок напасусь, а?

Вампир заинтересованно (не каждый день увидишь боевого мага, сосредоточенно принюхивающегося к младенческим пеленкам!) подошел поближе.

– Твой?

– Ваш. – Маг вытащил из сумки чистую тряпку и бережно, хоть и неуклюже перепеленал ребенка, особенное внимание уделив куцым серым крылышкам, так и норовившим завернуться под неправильным углом.

– Но он же… – Вампир, охнув, не то опустился, не то осел на колени перед корзиной.

– Вот именно.

Если традиционно голубые глаза младенца уже начинали потихоньку сереть, то волосы, похоже, окончательно определились с цветом. Золотисто-льняной.

– Повелитель… – благоговейно прошептал и тут же вызверился на мага вампир: – Где ты его взял?!

– Спас во время резни в приграничье. Пару месяцев мы с коллегами скрывали его в Школе Чародеев, а сейчас, когда наконец-то заключен мир, решили вернуть в долину.

– Что ж ты сразу туда не телепортировался? – недоверчиво поинтересовался вампир.

– С таким маленьким ребенком, да еще нелюд… – маг запнулся, – …иной расы? Я не был уверен, что он благополучно ее перенесет, и не решился рисковать.

– В таком случае почему Ковен не выделил тебе отряд сопровождения? – продолжал недоумевать вампир. – Они же знают, какую ценность для нас представляет этот ребенок!

– А я его украл, – просто сказал маг. – Мои коллеги все тянули и тянули с его возвращением, мол, подождем хотя бы годик, пока все уляжется, сгладится… Но после трех покушений я подумал, что в родной долине ему будет спокойнее. По крайней мере, человеческих фанатиков и магов-ренегатов туда не пускают.

– Ты хочешь сказать, что старминские маги собирались шантажировать Догеву последней надеждой нашей долины?! – аж задохнулся от возмущения вампир.

Маг философски пожал плечами:

– Вслух они в этом не признавались, так что не думаю, что Ковен очень рассердится на мое маленькое самоуправство.

– Вслух – вряд ли, – съязвил вампир. – Знаешь, я, пожалуй, не стану злоупотреблять твоей добротой и сам отвезу ребенка в Догеву. Если же ты желаешь получить какое-нибудь вознаграждение, то изложи свои требования на бумаге, а я передам их Совету долины. И, если они в пределах разумного, то мы по мере сил постараемся их удовлетворить. Я лично за этим прослежу.

– Мне ничего не нужно, – отмахнулся слегка обиженный, но не подавший виду маг. – Но до Догевы два дня пути, причем по дороге тебе идти нельзя: люди слишком озлоблены поражением¹. Поэтому любого показавшегося подозрительным мужчину могут остановить и потребовать показать зубы, а если начнешь отпираться – без колебаний забьют камнями. По лесам же шастают мародеры, которые ради парочки монет не погнушаются напасть даже на человеческую женщину, не говоря уж о вампире.

– Я могу сменить ипостась и пойти лесом.

– А ребенок? В зубах понесешь? К тому же ему хотя бы три, а лучше шесть раз в сутки требуется свежее молоко – где ты собираешься его брать?

Аргументы показались вампиру вполне убедительными. Немного поразмыслив, он решительно тряхнул головой:

– Значит, я поеду в Догеву вместе с тобой. Мне все равно необходимо как можно скорее туда вернуться, заодно и прослежу, чтобы ты доставил ребенка куда следует.

– Не доверяешь?

– Не доверяю, – без тени смущения подтвердил вампир.

– Ну и отлично, – неожиданно усмехнулся маг. – Я, если честно, и сам хотел тебя об этом попросить. Догевских лесов я не знаю, да и не хотелось бы начинать беседу со Стражем с его предупредительной стрелы в спину. Кстати, меня зовут Ксандр.

– Ороен.

Мужчины обменялись рукопожатиями над корзинкой. Ребенок снова запищал – на этот раз от голода. Пока вампир, затаив дыхание от торжественности момента, возился с рожком, Ксандр снова спустился вниз и договорился с хозяином постоялого двора насчет найма второй лошади, заодно расплатившись за комнату и прикупив немного еды на дорогу. Нашлись у него и потрепанные, но вполне еще ноские сапоги, которые магу удалось выторговать всего за пару серебрушек – «про запас, а то мои что-то протекать стали».

Довольный Ксандр вернулся в комнату, но вручать попутчику «запасные» сапоги не торопился.

– В таком виде ты из города не выберешься. Вчера мне удалось провести толпу, но, если сегодня тебя или меня кто-нибудь узнает, нам обоим не поздоровится. Конечно, я могу изменить твою внешность, но любой мой спутник все равно вызовет подозрения и подвергнется тщательной проверке. Даже в храм для освидетельствования могут затащить, а с дайнами мы испокон веков на ножах, они только рады будут случаю подгадить конкуренту.

– И что ты предлагаешь?

Маг коротко, но доходчиво объяснил.

– Ладно. – Вампир без возражений скинул одежду, опустился на корточки и развернул крылья.

* * *

Все оказалось еще хуже, чем он думал. Толпа во главе с давешним зазывалой, не на шутку обозленным на пройдоху-колдуна, уже ждала его перед воротами. Хорошо хоть заявилась она туда буквально за минуту до того, как маг, уже полностью собранный, сам вышел из дома, так что обошлось без погрома. В правой руке человек нес плетеный короб с попискивающим младенцем; слева, на крепком кожаном поводке, трусила рыжая волийская овчарка с хитрой лисьей мордой и лохматым хвостом.

Похоже, столь идиллической картинки толпа не ожидала, ибо озадаченно притихла, не мешая магу спокойно седлать обеих кобыл, пока собака терпеливо сидела над корзиной.

– А где упырь? – неуверенно вякнул зазывала, когда маг уже вывел лошадей за ворота и, нахально вручив поводья одному из мужиков (тот, опешив, покорно передал свою рогатину соседу на сохранение и взял в руки по узде), вернулся за корзинкой и собакой.

Маг даже не счел нужным снизойти до ответа. Только смерил наглеца презрительным взглядом: мол, сам не видишь, что здесь его нет?

На «упыря» или незнакомца толпа набросилась бы без колебаний, но связываться с боевым магом не хотелось никому. Народ стал переглядываться и шушукаться, так что ограбленному ярмарочнику снова пришлось взять инициативу в свои руки. Он неожиданно размахнулся и хлестнул палкой воздух в пяди над собачьей головой. Овчарка испуганно присела, но тут же оскалила зубы и с лаем рванулась на обидчика, маг еле успел накрутить поводок на руку и упереться ногами.

– Вы что, уважаемый, ума лишились? – холодно поинтересовался Ксандр, наконец справившись с овчаркой и заставив ее сесть возле своей ноги. – А теперь еще и жизнь надоела?

– А кто вас, колдунов, знает, – боязливо, но упрямо буркнул мужик. – С вас станется простому человеку голову задурить, мороком чудище свое укрыть – может, тута оно, рядышком, а мы и не видим! Вот для верности палкой и прошелся.

– Убедились? – совсем уж ледяным тоном уточнил маг. Собака не двигалась с места, но выразительно щерилась и рычала. Мужик подозрительно сощурился, чуя подвох, но не понимая, где он запрятан.

– А вторая кобыла тебе на кой?

– Сменная, – отрезал Ксандр, приматывая поводок и поводья запасной лошади к луке своего седла. Влезть в седло с корзиной в руках оказалось непростой задачей, но маг справился. – Еще вопросы будут?

– Зубы покажи, – вяло потребовал кто-то из толпы.

Маг показал кое-что другое, при этом так недобро ухмыльнувшись, что все претензии увяли на корню. Народ неохотно расступился, давая дорогу. Мужик с возвращенной рогатиной ошеломленно поймал брошенную магом монету.

* * *

Выехав за городские ворота, Ксандр небрежным мановением руки снял морок. Теперь рядом с его конем безо всякого поводка шустро перебирал лапами тощий угрюмый волк.

– Вот уж не знал, что волки умеют лаять, – добродушно заметил маг, сворачивая с дороги в заросли орешника.

– Так – не умеют, – буркнул Ороен пару минут спустя, вытаскивая из сумок «сменной» лошади свою одежду. – Но люди же не собаки, чтобы отличить настоящий лай от поддельного.

«И на наше счастье, мало кто знает, что вампиры превращаются в волков не только после смерти, но и по собственному желанию», – подумал маг. Клыками, несмотря на их дурную славу, много не навоюешь, поэтому в бой защитники долин шли исключительно в крылатой ипостаси.

После короткого обсуждения предпочтение отдали проселочным дорогам, где и коня можно вскачь пустить, и такого подозрения у встречных путников не вызовешь – в сторону Догевы почти никто не ехал. В основном по главному тракту возвращались в Белорию остатки войсковых обозов, настроенные еще мрачнее и недружелюбнее давешней толпы.

Ехали молча, изредка перебрасываясь короткими деловыми репликами: подай флягу, остановимся на минутку, куда лучше повернуть на развилке?

Не расспрашивать же, в самом деле, кто какое участие принимал в боях за Догеву, преувеличенно бодро интересоваться планами на будущее или спорить, чьи женщины красивее, потому что врывающиеся в мирные селения воины не смотрели ни на внешность, ни на возраст…

Впрочем, ребенок не давал мужчинам скучать, громогласно требуя внимания чуть ли не каждые полчаса и кочуя с седла в седло, так что о напряженном молчании и речи не шло.

На ночевку остановились возле светлой березовой рощицы. Караулить решили по очереди: вампир – до часа после полуночи, маг – до рассвета, по здравому размышлению отказавшись от использования защитного контура. Ксандр не сомневался, что его тайно, но ищут, и не хотел привлекать внимание коллег резким всплеском магии.

Ребенок, похоже, спать не собирался вообще. В корзинке он вопил так, что в роще не утихало эхо, на руках у Ороена – чуть потише и с минутными паузами. Укараулить что-нибудь в такой обстановке было невозможно, но через пару часов «отдыха» мужчинам стало совершенно безразлично, нападет на них кто-нибудь или нет. В любом случае, об обычных предосторожностях вроде сохранения тишины и бездымного пламени беспокоиться уже не стоило. Ксандр думал, что надо бы наконец распределить среди подчиненных ему магов наградные листы и вручить Катиссе орден за мужество (не уточняя, какое именно). Вампир, не меняя тихой воркующей интонации, под видом колыбельной высказывал младенцу честное мнение о его недостойном Повелителя поведении…

Забывшись наконец тяжелым неровным сном, маг проснулся в гробовой тишине и, с неимоверным трудом разлепив глаза, увидел молча сидящего рядом вампира. Взгляд у Ороена был какой-то нехороший, оценивающий.

– В чем дело?

– Да вот думаю, – медленно проговорил вампир, – может, загрызть тебя, прикопать и дальше одному ехать? До Догевы меньше полусотни верст осталось, как-нибудь справлюсь.

– Вот когда определишься, тогда и разбудишь, – пробормотал Ксандр, пытаясь перевернуться на другой бок, но Ороен со смешком удержал его за плечо.

– Нет уж, вставай, раз проснулся! Твой черед дежурить, я вообще-то будить тебя шел.

Маг со вздохом отбросил одеяло и сел, чувствуя себя на редкость глупо. Впрочем, умей он читать чужие эмоции как открытую книгу, тоже не упустил бы повода подшутить над перетрухнувшим спутником.

Стоило Ксандру уступить вампиру нагретую постель, размять ноги небольшим обходом и подбросить дров в костер, как ребенок решил, что хорошего помаленьку, и снова разразился громким плачем.